Двойная проблема

Бабуля Энни, эта язвительная писательница-фантаст, опять попала в переделку. То лихорадка с красными пятнами, то говорящие какду и стволы деревьев. Я бегал по кругу, особенно с тех пор, как бабушка стала время от времени двоиться.

Мы покинули офис "Интерстеллар Войс" три дня назад по земному времени и теперь, когда огромный диск Юпитера пылал на небе, вошли во внешние пределы Болдрика. Бабушка Энни шагала впереди, ее нелепое черное платье с длинной юбкой выглядело так же неуместно в этой пустыне, как и деревья.

Высоченные стволы деревьев. Они поднимались прямо вверх, как огромные кошачьи хвосты, и только выступ в форме дыни на вершине указывал на то, что они были формой растительности. Все остальное было скрыто песком и мощным ветром, дувшим со всех сторон.

Когда мы достигли первого дерева, бабушка остановилась.

– Это действительно Болдрик. Если мои расчеты верны, мы попали в самое узкое место.

Эзра Карн вынул изо рта засаленную трубку и сплюнул.

– Похоже, что остальная часть этой богом забытой Луны, – сказал он, – цепляется за палки.

Ксартал, марсианский иллюстратор, ничего не ответил. Он был молчалив, как всегда, и говорил только тогда, когда к нему обращались.

Однако на этот раз его можно было извинить, так как это был всего лишь третий день нашего пребывания на восьмой Луне Юпитера, и местность все еще оставалась для нас чужой.

Когда Аннабелла К. Флауэрс, эта знаменитая писатель-фантаст, вызвала меня в кратер-Сити, на Марс, чтобы встретиться с ней здесь, я думал, что она сумасшедшая. Но Мисс Флауэрс, известная своим друзьям как бабушка Энни, всегда была слегка сумасшедшей. Если вы не читали ее книг, то вы что-то упустили. Она автор книг "Леди зеленого пламени", "Леди беглой планеты", "Леди багрового космического зверя" и других научно-фантастических произведений. Однако, несмотря на то, что эти книги просто чума, у них есть одна спасительная черта – подлинность фона. Бабуля Энни была первым исследователем-копателем, и когда она положила пряжу на звезду шестой величины, только скорость транспортировки меньше, чем свет, могла помешать ей лично посетить свою "сцену".

Поэтому, когда она попросила меня встретиться с ней на посадочной площадке "Интерстеллар Войс" на восьмой Луне Юпитера, я знал, что у нее есть еще один роман в зачаточном состоянии.

Вот уж чего я никак не ожидал, так это Эзры Карна. Это был старый старатель, с которым познакомилась бабушка, и он так привязался к писательнице, что теперь следовал за ней повсюду. Что касается Ксартала, то он был марсианином и должен был сделать иллюстрации к новой бабушкиной книге.

Через пять минут после того, как мой корабль приземлился, мы вчетвером встретились в офисе "Интерстеллар Войс". А потом я пожимал руку Антлерс Парку, самому директору И. В.

– Рад познакомиться, – сердечно сказал он. – Я только что пытался убедить Мисс Флауэрс не пытаться проникнуть в Болдрик.

– Что такое Болдрик? – спросил я.

Антлерс Парк стряхнул пепел с сигары и пожал плечами.

– Поверите ли вы мне, сэр, – сказал он, – когда я скажу вам, что провел здесь, на этой проклятой Луне, пять лет и сам толком ничего не знаю?

Я нахмурился. Это не имело смысла.

– Однако, как вы, возможно, знаете, единственная причина колониальной деятельности здесь – это наличие руды, известной как Акустикс. Она бесполезна для людей Земли, но имеет несказанную ценность на Марсе. Я не в курсе научных причин, но похоже, что жизнь на Красной планете развивалась с помощью сверхзвукового способа голосовой связи. Марсианин говорит так же, как и землянин, но он усиливает передачу своих мыслей посредством волн длиной до трех миллионов колебаний в секунду. Беда в том, что к тому времени, когда средний Марсианин достигает среднего возраста, его способность производить эти вибрации неуклонно снижается. Затем было обнаружено, что данная руда, Акустикс, оживляет их звуковую систему, и началась лихорадка.

– Что вы имеете в виду?

Парк откинулся назад.

– Спешка, чтобы найти больше руды, – объяснил он. – Но до сих пор эта Луна -единственное место, где ее можно найти.

– Здесь есть две компании, – продолжал он, – "Интерстеллар Войс" и "Ларинкс Инкорпорейтед". Второй компанией руководит парень по имени Джимми Бейкер. Однако дело в том, что между угодьями этих двух компаний тянется полоса или пояс, который стал известен как Болдрик.

– В Болдрике есть две основные формы жизни: флагштоковые деревья и вид орнитоидов, напоминающих какаду. До сих пор никто не пересекал Болдрик без проблем.

– Какого рода проблемы? – Спросила Бабушка Энни. И когда Антлерс Парк уклонился от ответа, старая леди фыркнула, – ерунда, я еще никогда не видела неприятностей, которые нельзя было бы объяснить. Мы уезжаем через час.

Итак, теперь мы были у внешних границ Болдрика, четверо пеших путешественников с самым необходимым снаряжением и припасами.

Я подошел поближе, чтобы получше рассмотреть один из флагштоков. И вдруг я увидел кое-что еще.

На песке сидела странного вида птица и смотрела на меня снизу вверх. С серебристым оперением она напоминала попугая с гребнем, и все же это был не попугай. Каким-то странным образом это была отвратительная карикатура.

– Смотри, что я нашел! – крикнул я.

– То, что я нашел, – сказал какаду очень человеческим голосом.

– Разрази меня гром, он говорящий, – изумленно сказал я.

– Разговоры, – повторила птица, моргая глазами.

Какаду еще раз повторил мое последнее утверждение, затем поднялся на короткие лапки, взмахнул крыльями и взмыл в небо. Ксартал, марсианский иллюстратор, уже держал в руках блокнот и набрасывал изображение существа.

Через десять минут мы снова тронулись в путь. Мы увидели еще больше серебристых какаду и флагштоков. Огромный диск Юпитера над нами начал опускаться к горизонту.

И вдруг бабушка снова остановилась, на этот раз на вершине высокого хребта. Она прикрыла глаза рукой и уставилась на равнину, которую мы только что пересекли.

–Билли, мальчик, – сказала она мне странным голосом, – посмотри вниз и скажи мне, что ты видишь.

Я проследил за направлением ее руки, и молния пробила меня с головы до ног. Там, внизу, медленно пробираясь по песку, двигалась группа из четырех человек. Впереди шла маленькая старушка в черном платье. За ней шагали седой землянин в широкополой шляпе, еще один землянин и Марсианин.

Они были точь в точь похожи на нас!

– Мираж! – сказал Эзра Карн.

Но это был не мираж. Когда группа подошла ближе, мы увидели, что их губы шевелятся, стали слышны их голоса. Я слушал с благоговейным трепетом. Мой двойник разговаривал с двойником бабушки Энни, и она отвечала самым естественным образом.

Четверо путешественников неуклонно приближались. Затем, когда до них оставалось около дюжины ярдов, они внезапно исчезли, как негатив, выставленный на свет.

– Что вы об этом думаете? – Спросил я приглушенным голосом.

Бабушка покачала головой.

– Возможно, это форма массового гипноза, вызванного какими-то химическими излучениями, – ответила она. – Что бы это ни было, нам лучше быть начеку. Никто не знает, что может быть впереди.

После этого мы шли в напряжении, пристально смотря по сторонам, но не видели повторения "Миража". Ветер продолжал дуть непрерывно, и песок, казалось, становился все более и более порошкообразным.

Некоторое время я пристально смотрел на точку в небе, которую принял за высоко летящего какаду. Пока эта точка продолжала двигаться по небу в одном направлении, я обратила на нее внимание бабушки.

– Это воздушный змей, – кивнула она. – Где-то там должен быть привязанный к нему автомобиль.

Она больше ничего не объяснила, но через четверть часа, когда мы поднялись на очередной холм, в поле зрения появился странный эллиптический автомобиль с длинным наклонным ветровым стеклом. К его капоту был прикреплен туго натянутый провод, который наклонно уходил в небо, соединяясь с воздушным змеем.

За рулем сидел мужчина и, увидев нас, помахал рукой. Через пять минут бабушка уже энергично трясла ему руку и бормотала что-то вроде представления.

–Это Джимми Бейкер,– сказала она. – Он управляет "Ларинкс Инкорпорейтед", и именно из-за него мы здесь.

Я решил, что Бейкер мне понравился с первого взгляда. Лет тридцати пяти, он был высок и худощав, с приятными голубыми глазами, которые не могли скрыть даже желтые очки.

–Не могу выразить, как я рад, что ты здесь, бабушка, – сказал он. – Если кто и может мне помочь, так это ты.

Глаза бабушки сверкнули.

– Неприятности с рабочими шахты? – с сомнением в голосе поинтересовалась она.

Джимми Бейкер кивнул. Он рассказал свою историю сквозь рев ветра, когда мы возвращались через пустыню. Время от времени он дотрагивался до кнопки на электрической лебедке, к которой был прикреплен провод воздушного змея. По-видимому, эти настройки перемещали плоскости или плавники на воздушном змее и объясняли способность автомобиля двигаться в любом направлении.

–Если бы я не был реалистом, я бы сказал, что "Ларинкс Инкорпорейтед" прокляли, – медленно начал он. – Мы платим нашим людям высокую зарплату и предоставляем им отличные условия жизни с отпуском на Каллисто каждый год. До недавнего времени большинство из них были в прекрасном здравии и хорошем настроении. А потом их настигла лихорадка красных пятен.

–Лихорадка Красных Пятен? – Бабушка с любопытством посмотрела на него.

Джимми Бейкер кивнул.

– Первые симптомы – это склонность к болтливости со стороны пациента. Затем они исчезают.

Он остановился, чтобы поправить брашпиль.

– Они уходят в Болдрик, – продолжал он, – и ничто не может их остановить. Мы, конечно, попытались последовать за ними, но безуспешно. Как только они понимают, что за ними следят, они останавливаются. Но как только мы отводим взгляд, они от нас ускользают.

– Но ведь у тебя наверняка есть какое-то представление о том, куда они направляются, – сказала бабушка.

Бейкер закурил сигарету.

– Ходят разные слухи, – ответил он, – но ни один из них не выдерживает критики. Кстати, впереди нас ждет гнездо какаду.

Я проследил за его взглядом и увидел странное сооружение, подвешенное между грубым кольцом флагштоков. Это было странное паутинное образование из полупрозрачного материала. На нем сидело добрых двести какаду. Они смотрели на нас своими кроткими глазами, когда мы проходили мимо, но не двигались.

После этого мы свернули на подъездную дорожку, ведущую к офису "Ларинкс Инкорпорейтед". Пока Джимми Бейкер поднимался по наклонному пандусу, дверь в центральном здании открылась, и оттуда вышел человек. Его лицо осунулось.

– Мистер Бейкер, – задыхаясь, произнес он, – семьдесят пять рабочих четвертой шахты направились в Болдрик.

Бейкер бросил сигарету и яростно затоптал ее каблуком.

– Шахта четыре, да? – повторил он. – Это наша главная шахта. Если лихорадка распространится там, я обанкрочусь.

Он пригласил нас в свой кабинет и направился к письменному столу. Молчаливый Ксартал, марсианский иллюстратор, сел на стул в углу и достал блокнот, делая наброски интерьера комнаты. Бабушка Энни осталась стоять.

Вскоре пожилая дама подошла к письменному столу и налила себе марсианского виски.

–Должны быть способы остановить это, – сказала она. – Вы вызывали каких-нибудь врачей? Почему бы вам не объявить вынужденный отпуск и не отослать людей, пока чума не утихнет?

Бейкер покачал головой.

– В прошлом месяце здесь были три врача с Каллисто. Они были в таком же недоумении, как и я. Что касается отправки людей, то, возможно, мне придется это сделать, но когда я это сделаю, это будет означать увольнение. Наша компания зафрахтована Космоколониалом, и вы знаете, что это значит. Отказ от работы на тридцать дней и более, и вы теряете все права.

Раздался звонок визифона, и Бейкер подошел к аппарату. На экране появилось лицо мужчины. Бейкер выслушал, сказал "О'Кей" и выключил рубильник.

– Вся команда четвертой шахты ушла в Болдрик, – медленно произнес он. На стене позади стола Бейкера висела большая карта. Бабушка Энни подошла к ней и принялась изучать надписи.

– Шахта номер четыре находится на внешнем краю полосы в том месте, где этот коридор наиболее широк, – сказала она.

Бейкер поднял голову.

– Совершенно верно. Мы начали работать там сравнительно недавно. На глубине огромные залежи Акустикса. Если эта жилка заработает, мы за год добудем в два раза больше "межзвездного голоса", чем наши конкуренты.

Бабушка кивнула.

– Я думаю, нам с тобой Ксартал лучше пробежаться туда, – сказала она. – Но сначала я хочу осмотреть вашу лабораторию.

Отказать ей было невозможно. Джимми Бейкер первым спустился на нижний этаж, где по всей длине здания располагались огромная лаборатория и экспериментальный цех. Бабуля схватила легкий чемоданчик и стала бросать в него какие-то вещи. Выгнутая стеклянная линза, три или четыре луковицы Веллингтонского радита, каждая со спектроскопической нитью накала, небольшая динамомашина, которая работала бы на лебедке воздушного змея, и некоторое количество проволоки и других предметов.

Машина с воздушным змеем снова выехала. Старушка и Ксартал марсианин заняли в ней свои места. Потом Джимми помахал рукой, и машина покатилась вниз по пандусу.

Только когда они исчезли в дымке пустыни, я почувствовал одиночество этого аванпоста. С этим одиночеством пришло внезапное предчувствие беды. Неужели я был таким дураком, что отпустил бабушку? Я подумал о ней, о старушке, которой следовало бы сидеть в кресле-качалке и вязать носки. Если что-нибудь случится с Аннабеллой К. Флауэрс, я никогда не прощу себе этого, как и миллионы ее читателей.

Мы с Эзрой Карном вернулись в кабинет. Старый старатель усмехнулся.

– Проклятая динамо машина в человеческом обличии. У нее больше энергии, чем у улетевшей кометы.

Смежная дверь в дальнем конце кабинета вела в длинный коридор, который заканчивался лестницей.

– Давай осмотримся, – предложил я.

Мы прошли по коридору и поднялись по лестнице на второй этаж. Здесь располагались главные офисы "Ларинкс Инкорпорейтед", и сквозь стеклянные двери я видел клерков, занятых счетными машинами и записями отчетов. В другом отсеке чрезвычайно легкая акустическая руда упаковывалась в большие ящики и маркировалась для отправки. В дальнем конце комнаты виднелась открытая дверь. Внутри молодой человек сидел, откинувшись на спинку вращающегося кресла, перед сложной приборной панелью.

– Заходите, – сказал он, увидев нас. – Если хотите взглянуть на своих друзей, вот они.

Он щелкнул кнопкой, и вся стена над панелью медленно сменила цвет. Эти цвета закружились калейдоскопом, а затем слились в трехмерную картину.

Это была картина быстро разворачивающейся пустынной страны, как видно из задней части воздушного змея автомобиля. Прямо за ветровым стеклом, спиной ко мне, стояли Джимми Бейкер, бабушка и Ксартал. Мне казалось, что я стою прямо за ними.

– Это изобретение самого мистера Бейкера, – сказал оператор. – Усовершенствование визифона.

– Вы хотите сказать, что можете следить за передвижениями этой машины и ее пассажиров, куда бы она ни ехала? Вы тоже слышите, как они разговаривают?

– Конечно.

Оператор повернул другой диск, и в комнату ворвался фальцет бабушки. Он резко оборвался.

– Машина потребляет много энергии, – сказал оператор, – а у нас ее пока немного.

Облако тревоги, окутавшее меня, несколько рассеялось, когда я взглянул на это устройство. По крайней мере, теперь я мог следить за передвижениями бабушки.

Мы с Карном спустились в буфет, где поужинали. Когда мы вернулись в кабинет Джимми Бейкера, там уже звонил визифон. Я подошел к нему, включил, и, к моему удивлению, на экране вспыхнуло лицо Антлерса Парка.

– Привет, – сказал он в своей обычной дружелюбной манере. – Я вижу, вы прибыли в полном порядке. Мисс Флауэрс здесь?

– Мисс Флауэрс уехала с мистером Бейкером на четвертую шахту,– сказал я. – Там неприятности. Лихорадка красных пятен.

– Лихорадка, да? – повторил Парк. – Какая жалость. Я могу что-нибудь сделать?

–Скажите, – спросил я, – у вашей компании были какие-нибудь проблемы с этой чумой?

– Немного. Но до вчерашнего дня лихорадка ограничивалась другой стороной Болдрика. У нас был один частный случай, но мои химики дали парню антитоксин, который, похоже, сработал. Если подумать, я мог бы съездить на четвертую шахту и дать Джимми Бейкеру формулу. Я уже много лет не был в Болдрике, но если у тебя не было никаких проблем, то и у меня тоже не будет.

Мы обменялись еще несколькими любезностями, и он повесил трубку. Ровно через час я поднялся наверх, в комнату с видеоскринами.

Затем я снова оказался прямо позади моих друзей, прислушиваясь к их разговору. В ветровом стекле виднелись неровные ряды флагштоков, а небо было усеяно высоко летящими какаду.

– Там есть орлиное гнездо, – говорил Джимми Бейкер. – Мы могли бы разбить лагерь рядом с ним.

Через несколько мгновений впереди замаячил грубый круг флагштоков. Сверху на них была натянута полупрозрачная паутина. Джимми и бабушка вышли из машины и начали разбивать лагерь. Ксартал остался на своем месте. Он рисовал картинки на больших кусках картона, и я, стоя в комнате с видеоскринами, наблюдала за ним.

Сомнений не было, Марсианин был умен. Он делал несколько быстрых линий на одном из картонов, слегка растирал его, чтобы получить правильный оттенок, а затем переходил к следующему. В быстром вращении образовались образы Эзры Карна, меня, Джимми Бейкера и Антлерса Парка.

Эзра заговорил через мое плечо: – Он делает сцены для новой книги бабушки, – сказал он. – Старая леди рассчитывает использовать здешние события для сюжета. Посмотри на эту чертову любопытную птицу!

Серебристый какаду сел на воздушный змей и с любопытством рассматривал работу Ксартала. Когда каждый рисунок был закончен, птица внимательно изучила его. Внезапно он взлетел на вершину гнезда, где, казалось, совещался со своими птичьими товарищами.

И вдруг это случилось. Какаду взлетели все вместе. Группа землян внезапно материализовалась в гнезде, разговаривая и двигаясь, как будто это была самая естественная вещь в мире.

С ужасом я увидел свое отражение; я увидел Эзру Карна; и я увидел образ Джимми Бейкера.

Настоящий Джимми Бейкер стоял рядом с бабушкой, глядя на этот невероятный мираж. Бабушка издала радостный возглас.

– Я поняла! – воскликнула она. – То, что мы видим наверху, – не более чем ментальные образы. Это рисунки Ксартала!

– Неужели вы не понимаете, – продолжала дама. – Все, что Ксартал нарисовал на бумаге, видел один или несколько этих какаду. Какаду действительно похожи на земных попугаев, но они не только обладают способностью копировать речь, они также обладают способностью воссоздавать мысленный образ того, что они видели. Другими словами, их мозг формирует мощное фотографическое впечатление об объекте. Это впечатление затем передается одновременно в телепатических длинах волн к общим очагам. Это гнездо можно было бы сравнить с киноэкраном, воспринимающим вибрации мозга от сотен различных источников, которые сливаются в световом поле, образуя то, что, по-видимому, является трехмерными изображениями.

Глава “Ларинкс” медленно кивнул.

–Понятно,– сказал он. – Но почему птицы не воссоздают образы реального человека? Зачем использовать рисунки?

– Вероятно, потому, что рисунки преувеличены в некоторых деталях и произвели большее впечатление на их мозг, – ответила бабушка.

Наверху, в гнезде, происходило странное представление. Двойник бабушки Энни кланялся двойнику Джимми Бейкера, а изображение Эзры Карна прыгало как лягушка перед Антлерс Парком.

Затем внезапно экран передо мной расплылся и погас.

– Извините, – сказал оператор. – Я и так уже использовал слишком много энергии. Нужно дать генераторам возможность восстановиться.

Кивнув, я повернулся и сделал знак Карну. Мы спустились вниз.

– Во всяком случае, это кое-что объясняет, – сказал старый старатель. – А как насчет лихорадки красных пятен?

На столе Джимми Бейкера лежала большая папка с пометкой "жертвы лихорадки". Я открыл ее и обнаружил, что в ней содержатся истории болезни тех людей, которые были поражены странной болезнью.

Перечитывая их, я был поражен одной деталью. Каждый пациент получил первые симптомы заболевания не во время работы в шахтах, а во время сна или отдыха в казармах.

Через пять минут мы с Карном уже спускались по белому пандусу, ведущему к ближайшим казармам. Показалось здание – низкое прямоугольное строение с куполообразной крышей, защищающей от сильных ветров.

Внутри по обеим стенам тянулись двойные ярусы коек. На этих койках спало человек тридцать.

Дальнюю стену занимало огромное окно из денвокварца. Пока я стоял там, что-то внезапно привлекло внимание Эзры Карна. Он пошел в сторону этого окна.

–Послушай, – сказал он.

В шести футах над этим окном в отверстие, вырезанное в кварце, была воткнута маленькая, почти незаметная пуговка из тусклого металла. Центральная часть пуговицы оказалась чем-то вроде мощной линзы, и когда я схватил ее и вытащил, то почувствовал жужжание крошечных часов.

И вдруг меня осенило! Лихорадка красных пятен. Жар лихорадки от инфракрасных лучей Большого пятна Юпитера. Кто-то сконструировал эту линзу, чтобы концентрировать и усиливать силу этих лучей. Внутренний часовой механизм служил двойной цели. Он открывал затвор и медленно поворачивал объектив так, чтобы некоторое время лучи оказывались на каждом из спящих мужчин.

Я сунул металлическую пуговицу в карман и бегом покинул казарму. Вернувшись в комнату с видеоэкранами, я бросил оператору:

– Включи его!

На экране над приборной панелью появился воздушный змей. Я смотрел на него широко открытыми глазами. Джимми Бейкера в машине больше не было, как и Марсианина Ксартала. Бабушка Энни была там, но за пультом управления сидел Антлерс Парк, руководитель "Интерстеллар Войс".

Эзра Карн ткнул меня в локоть.

– Бабушка возвращается. Я думал, ей надоест эта проклятая Луна.

В этом не было никакого смысла. За все те годы, что я знал Аннабеллу К. Флауэрс, я еще ни разу не видел, чтобы она бросила дело, пока не соединила улики и факты в логическое заключение.

–Эзра, – сказал я, – мы поедем и встретим их. Тут что-то не так.

Через десять минут мы уже мчались на другой воздушной машине по пыльному песку Болдрика. И вскоре мы увидели еще одну приближающуюся машину.

Это была бабушка. Когда машина поравнялась со мной, я увидел, что она сидит в своей чопорной позе рядом с Антлерс Парком.

Парк сказал, – мы оставили остальных в шахте. Мисс Флауэрс поедет со мной в мой офис, чтобы помочь мне улучшить формулу этого нового антитоксина.

Он махнул рукой, и машина тронулась с места. Я смотрел, как он мчится по пустыне, и в моей голове начало формироваться растущее подозрение. И тут, как удар ножа, меня поразила правда.

–Эзра! – Крикнул я, разворачивая машину. – Это была не бабушка! Это было одно из тех проклятых изображений какаду. Мы должны поймать его.

Другая машина была уже на некотором расстоянии впереди. Парк оглянулся и увидел, что мы идем за ним. Он что – то сделал с проволокой воздушного змея, и его машина рванулась вперед.

Я с силой дернул рычаг скорости. Наш воздушный змей представлял собой огромную коробку с устойчивым мощным притяжением к соединительному проводу. Машину Парка тащил плоский треугольный воздушный змей, который нырял и трепетал при каждом порыве ветра. Постепенно мы начали приближаться.

Руководитель "Интерстеллар Войс" снова повернулся, и что-то блеснуло у него в руке. Вспыхнуло пурпурное пламя, и в нескольких дюймах над головой Карна в ветровом стекле появилась круглая дыра.

–Тепловая пушка! – Закричал Эзра.

Теперь мы летели над песчаными дюнами, петляя между флагштоками деревьев. Я должен догнать эту машину, сказал я себе. На карту может быть поставлена сама жизнь бабушки Энни, не говоря уже о жизнях сотен шахтеров. Снова Парк прицелился, и снова дыра пробила наше лобовое стекло.

Ветер переменился и подул с другой стороны. Коробчатый змей взмыл вверх, но треугольный змей дрогнул. Воспользовавшись тем, что Парк потерял скорость, я оказался рядом.

Парк в отчаянии поднял оружие. Но прежде чем он успел пустить его в ход в третий раз, Эзра Карн выхватил из-за пояса лассо и швырнул его в образовавшееся пространство.

Ремень туго натянулся на горле руководителя. Парк сделал единственное, что мог сделать. Он отключил электричество, и обе машины остановились. Затем я оказался на другом сиденье, вырывая оружие из его рук.

– Что вы сделали с Мисс Флауэрс?" – Потребовал я ответа.