Обещаю тебя не любить

– Вот зачем ты могла ему понадобиться? – спросила сестра, выслушав по телефону мой душещипательный рассказ. – Не нравится мне все это. Если бы просто хотел о чем-то поговорить, почему сразу не сказал? Зачем приглашать в кабинет? Туда, где не будет никаких свидетелей.

Я улыбнулась.

– Аль, так в туалете тоже никаких свидетелей не было. Или ты считаешь, что он вынашивает тайный план мести? И когда я приду к нему, предъявит счет? И окажется, что расплачиваться я должна собственным телом?

– Типун тебе на язык! – воскликнула Алевтина. – Надеюсь, до этого не дойдет. Но согласись, что его предложение странное.

– Не знаю, – призналась я. – Честно говоря, мне тоже не очень понятно, что он мог задумать, но вряд ли тут есть какой-то подвох. А сразу не сказал, потому что хотел переодеться поскорее и из туалета уйти. И так весь офис наверняка гудит, обсуждая эту историю.

– Ну, может, ты и права, – Аля помолчала. – Но, если что, звони. Вдруг помощь понадобится.

Я рассмеялась, представив, как моя сестрица спешно ловит такси и несется спасать меня от похотливого шефа. И что, интересно, она в таком случае сможет сделать? Ворвется в кабинет и бросится отстаивать мою честь?

Хотя, по большому счету, я не верила, что чего-то стоит всерьез опасаться. Ну, не походил Лавроненко на человека, способного причинить мне вред. Самое страшное, что мне грозило, – это увольнение. Но раз до сих пор этого не произошло, вряд ли произойдет теперь.

А все остальное… я задумалась. Наверно, впервые посмотрела на шефа с другой стороны. Как на мужчину. Он был достаточно молодым и вполне привлекательным. Высокий, хорошо сложен, приятные черты лица, модно и дорого одет. Конечно, и близко не мог сравниться с Алькиным соседом. Когда я смотрела на директора, у меня не возникало никаких пошлых и бесстыдных желаний. Не хотелось сорвать с него одежду и прикоснуться к бархатистой коже. Не хотелось медленно чертить пальцами, повторяя рисунок рельефных мышц. И губы, и глаза его не сводили с ума и не обещали самых сладких безумств, которые только можно себе представить.

И причина была вовсе не в том, что дистанцироваться заставляло служебное положение. Он просто не вызывал таких эмоций, как Роман. А значит, и бояться мне было нечего. Что бы ни услышала я от Лавроненко, постоять за себя в любом случае смогу, а сердце точно не окажется задействованным.

Но удивить меня шефу все же удалось. Когда я вошла в кабинет, он жестом указал на стул неподалеку от собственного кресла. Сам же сидел, уставившись в бумаги, и прошло несколько минут, прежде чем он поднял, наконец, на меня глаза.

– Как прошел остаток дня? Все подробности в отделе обсудили?

Я мотнула головой. Вообще ни разу. По возвращению с перерыва я окунулась в атмосферу напряженности. Вероника не произнесла ни слова, но то и дело бросала на меня настороженные, недобрые взгляды. Боялась, что я расскажу директору правду? Я не стала признаваться, что решила этого не делать. Пусть помучается хоть немного, это ей точно пойдет на пользу. В следующий раз будет думать, когда решит устраивать гадости.

Остальные тоже помалкивали, ну а я сама точно не собиралась обсуждать то, что произошло.

– Странно, обычно все довольно разговорчивые, – усмехнулся Лавроненко. – Ну, да ладно. Перейдем к делу, чтобы не терять время. Скажи, – он поднялся из-за стола, подходя ко мне. – Ты свободна сегодня вечером?

– Свободна для чего? – я растерялась от его вопроса.

– Хочу пригласить тебя в одно место, – он перехватил мой изумленный взгляд. – Получить, так сказать, небольшую компенсацию за тот ущерб, что ты мне нанесла.

Может, не так уж и неправа была сестра, говоря о странности предложения шефа. Но он снова рассмеялся, рассматривая меня.

– Да не делай ты такие испуганные глаза, ничего ужасного я не предлагаю. Мне нужна от тебя одна услуга. У моей матери день рожденья. Я пообещал, что приду с девушкой. Так вот, мне нужен кто-то, кто сыграет эту роль. Только на один вечер.

Я читала про такое книжки. И в фильмах видела, как подобные розыгрыши потом оборачивались целой кучей проблем для тех, кто в них ввязывался. И в итоге выливались в реальные отношения. Но ни тот, ни другой вариант мне не подходил. Я не собиралась крутить с шефом роман, ни настоящий, ни придуманный. Да и не только с шефом, с любым другим человеком. Не до этого сейчас было.

– Нет, – покачала головой, поднимаясь. – Простите, но я не могу.

– У тебя кто-то есть? – чтобы уйти, мне надо было как-то обойти Лавроненко, но он стоял прямо передо мной, и сделать это было довольно проблематично.

– Дело не в этом. Просто не считаю, что так будет правильно.

– Ты хотя бы выслушай меня, – он выглядел спокойным и было видно, что прекрасно владеет собой. И знает, чего хочет. – Моя мать поставила цель поскорее меня женить и заполучить внуков. И выстроила целую очередь из возможных претенденток. Сегодня пригласила очередную кандидатку в мои невесты. Да, я могу все это оборвать, но не хочу портить ей праздник. И настроение самому себе. Если я приду с девушкой, проблема решится сама собой.

– Ну да, – хмыкнула я, – а потом, спустя время, вы с этой девушкой поссоритесь или скажете матери, что не сошлись характерами. Так?

– Возможно, – согласился мужчина. – Тебя это не должно волновать, кроме сегодняшнего вечера я ни о чем не попрошу. И предваряя вопрос, почему с этой просьбой я обратился именно к тебе, отвечу: потому что уверен, что с твоей стороны не последует никакого продолжения. Я тебе не нужен и вряд ли стану нужен после вечернего спектакля. Ты не похожа на любительницу кратковременных связей.

Эти слова вызвали у меня горькую улыбку. Знал бы он, какие мысли вертелись у меня в голове все последние дни. Я и сейчас-то отвлеклась от переживаний о Романе только из-за стресса в столовой. Но теперь, когда конфликт вроде бы был улажен, потрясающий Алькин сосед снова вернулся в мои фантазии.

– Мне не нужно, чтобы моя спутница на один вечер потом рассчитывала на что-то. Ну вот, пожалуй, и все. Честно раскрыл перед тобой карты. И жду твоего решения.

Все-таки это было очень странно. Мне с трудом верилось, что у успешного и привлекательного мужчины нет постоянной спутницы, которую он может представить матери. И совершенно не нравилась идея обманывать пожилую женщину, изображая то, чего нет и в помине. Но я действительно была должницей Лавроненко.

– Ничего особенного не потребуется, – пояснил он, видимо, улавливая мои опасения. – Никаких поцелуев, нежностей и публичных признаний в любви. Моя мать довольно консервативная дама и не одобряет такое, поэтому все намного проще. Представь, что ты идешь на деловую встречу. Только нужно будет не переводить с чужого языка, а говорить на своем родном. Ну и в определенном ключе, разумеется.

– А если я откажусь?

Он развел руками.

– Где выход, ты знаешь. И нет, никаких санкций с моей стороны не последует. Я понимаю, что случившееся в столовой – всего лишь досадное недоразумение – и не собираюсь прессовать тебя за это. Ты мне ничего не должна. Но если поможешь, буду весьма признателен.

Глава 6

Лавроненко не солгал: вечер в честь дня рожденья его матери и правда оказался донельзя консервативным и скучным. Я бы сказала: чопорным. Впервые в жизни захотелось использовать этот эпитет для живого общества. И не знала, что в наше время еще остались такие компании.

Все было чрезмерно строго. Мне казалось, что гости даже жуют медленнее обычного, чтобы случайно не нарушить какое-то негласное правило и не оскорбить чьих-то чувств. Звучащие шутки были натянутыми и совершенно не смешными. Впрочем, над ними никто и не смеялся. Люди за столами сдержанно улыбались, женщины с высокими замысловатыми прическами прикладывали белоснежные платочки к уголкам глаз, словно вытирая непрошенные слезинки, а мужчины приглушенно кряхтели, то ли пряча за этими нелепыми звуками попытки действительно рассмеяться, то ли стараясь так проявить хоть какие-то эмоции.

Я же находилась в легком шоке от увиденного. Когда шеф пригласил меня выйти с ним на балкон и там без свидетелей уточнил, все ли в порядке, не выдержала.

– Это похоже на какой-то коллективный фарс. Я поверить не могу, что они не играют. Что это все по-настоящему. Как будто в прошлый век попала. Только компаньонки не хватает, которая строго бы следила за каждым моим шагом.

Мужчина усмехнулся.

– Рад, что у тебя остались силы шутить. Честно говоря, боялся, что ты сбежишь в первый же час, когда все это увидишь.

– Ну, у меня была такая мысль, – призналась я. – Все более чем странно. Скажи, они всегда такие или только сегодня по особому случаю решили выпендриться?

Нам пришлось перейти на «ты» – Лавроненко на этом настоял, и я не могла не согласиться. Было бы трудно изображать его девушку и при этом продолжать «выкать». Хотя так мне казалось только до приезда сюда. Сейчас же я понимала, что подобное никого бы не удивило. Скорее всего, эти люди даже сексом занимаются в темноте и под одеялом. Чтобы случайно не увидеть чего-то лишнего.

Мой вопрос вызвал у Алексея уже настоящий приступ смеха.

– Теперь ты понимаешь, почему я нуждался в твоей помощи? Матушка хотела навязать мне девицу из своего подходящего окружения. И что мне с ней делать? Я или умру со скуки, или придушу ее в первый же вечер.

Или уснешь в постели, так и не дождавшись кульминации, – продолжила я за него в своих мыслях. Хотя до постели, наверное, вообще не дошло бы. Не походил Лавроненко на человека, которого можно было бы привлечь старомодными традициями. Вполне себе современный, модный и очень живой мужчина. С адекватными эмоциями.

– Странно, что твоя мама живет в таком мире, а ты совершенно нормальный.

Он снова расхохотался.

– Спасибо, Марин. Такого комплимента мне еще никто в жизни не делал.

Я тоже улыбнулась.

– Не боишься долгих и нудных нотаций за то, что связался с девушкой не своего круга?

Алексей отмахнулся.

– Я привык. И сам давно к этому так называемому кругу не принадлежу. Хотят сходить с ума – пожалуйста, мне-то что? У меня своя жизнь. И деловая, и личная. На самом деле мама это понимает. Но, как любая мама, не может не пытаться вмешаться.

– Думаешь, теперь она успокоится? – мне было трудно в это поверить. Капитолина Сергеевна только на первый взгляд казалась щупленькой и тихой старушкой – этаким божьим одуванчиком. То, что за внешней хрупкостью скрывается уверенная в себе, строгая и категоричная женщина, я поняла быстро. Она встретила меня довольно любезно, но весь ее вид источал недовольство. Не прямо в мой адрес – скорее, это было обращено на сына, который в очередной раз осмелился не послушаться.

– Мама больше сорока лет в школе проработала. Директором. Со всеми вытекающими, – пояснил Алексей. – Мы ее боялись. Все, как один. Даже я. Кажется, забывал, что она моя мать. Стоило увидеть, как идет по коридору, или голос услышать из-за угла: убегал прятаться вместе с одноклассниками, чтобы не попасть под праведный гнев.

– Именно праведный? – я рассмеялась, отчетливо представляя описанную им сцену. – Ни у кого и сомнений не возникало, что она может быть в чем-то не права?

– Я тебе больше скажу, – он наклонился к моему уху и заговорщицки прошептал: – До сих пор ни у кого не возникает. Я и сам стараюсь заезжать пореже. Вдруг попаду под ее влияние и стану мыслить так же.

– Тогда нам пора возвращаться в гостиную, – я первой шагнула к двери. – А то наше отсутствие заметят и решат, что мы занимаемся здесь непотребными вещами.

– О да, это верно, – смеясь, согласился он со мной.

Мы вернулись в комнату, снова усаживаясь за стол. Вроде бы рядом, но стулья стояли так, что даже неловкое движение не могло бы привести к тому, что мы бы коснулись друг друга. Пристальный взгляд Капитолины Сергеевны задержался на моем лице, прическе, она внимательно осмотрела меня с ног до головы. Потом повернулась к сыну. Я прикусила щеку изнутри, чтобы сдержать рвущуюся наружу усмешку. Вот ведь точно выискивает следы того, что могло случиться между нами на балконе. Как хорошо, что отношения с Алексеем – всего лишь выдумка. Будь все по-настоящему, я бы вряд ли смогла выдержать такую потенциальную родственницу.

Мои размышления прервал звонок в дверь, и среди гостей раздались изумленные возгласы. Видимо, многие из них не могли понять, как у кого-то хватило совести явиться на праздник с таким значительным опозданием. Алексей поднялся, чтобы открыть, а я поняла, что жду вновь прибывшего с любопытством. Не собиралась никого осуждать, но мне было очень интересно узнать, кто же на такое осмелился.

В комнату вплыл букет. Совершенно феерического размера. Огромные пушистые шары хризантем насыщенного ярко-желтого цвета. Как солнце, внезапно пробравшееся в дом посреди дождливого дня, чтобы разбавить, раскрасить эту гнетущую атмосферу.

И строгая, ледяная королева вечера вдруг в одно мгновенье преобразилась. Расцвела в улыбке, как-то слишком поспешно поднимаясь со своего места и направляясь к новому гостю.

– Капитолина Сергеевна, виноват! Никак не мог вырваться раньше. Простите. Это вам! С днем рожденья!

Мое сердце ухнуло, падая куда-то в пятки. В висках застучало, стало жарко, а просторная комната внезапно показалась маленькой и тесной. Солнечный букет перекочевал в руки именинницы, открывая лицо пришедшего, а я опустила голову, отчаянно надеясь, что он меня не заметит. И понимая одновременно, что этого никак не избежать.

Какова вероятность того, что в миллионном городе я случайно встречусь с человеком,  от которого хотела держаться подальше? Она должна была бы равняться нулю. Но судьба-злодейка будто решила посмеяться надо мной.

Я смотрела на мужчину, склонившегося к руке Капитолины Сергеевны с галантным, старомодным поцелуем. Он определённо знал, как нужно вести себя в этом обществе и что понравится виновнице торжества.  Строгий, но элегантный костюм темно-синего цвета сидел на  нем идеально. Будто шился на заказ, с учётом всех особенностей фигуры. И потрясающе оттенял цвет глаз. Волосы были зачесаны назад, делая мужчину и старше, и эффектнее. Хоть сейчас бери и снимай красавчика для модного журнала.

– Рома, как я рада, что ты приехал! – казалось очевидным , что мать Алексея ничуть не лицемерит. Новый гость был ей приятен. Едва ли не больше всех остальных, потому что он единственный вызвал такую реакцию.

– Разве я мог не приехать к любимой учительнице? – если Роман и лукавил, то делал это так умело, что никто не смог бы уличить его в притворстве. А я невольно вспомнила слова Лавроненко о том, что его мать боялись все ученики в школе. Выходит, не все? Было совсем не похоже, что красивый, уверенный в себе мужчина, расточающий любезности в адрес именинницы, когда-то мог ее бояться.

– Садись к столу, присоединяйся к нам. Ты же всех знаешь? – женщина, скорее, утверждала, чем спрашивала. Но вдруг остановилась, задумавшись на мгновенье. – Леша ведь знакомил тебя со своей девушкой?

Если до этой минуты во мне все еще теплилась надежда, что удастся остаться незамеченной, теперь она рассеялась, как дым. Взгляд мужчины обратился в мою сторону. Я вцепилась в подол юбки, сжимая колени и изо всех сил стараясь унять дрожь в них. Хорошо, что никто этого не видел: длинная белоснежная скатерть все скрывала. Но вот окрасившее щеки волнение скрыть было куда сложнее.

У Романа же на лице не дрогнул ни единый мускул. Будто он и не удивился вовсе. Неспешно приблизился к Лавроненко, сначала подавая ему руку для рукопожатия, но тут же сменяя формальный жест дружескими объятьями. При виде этого я растерялась еще больше, а мужчина уже приблизился ко мне.

Я и возразить не успела, когда он повторил свое недавнее приветствие, склоняясь теперь уже к моей руке. Коснулся прохладными пальцами и наклонился, едва задевая губами. Невинный, ничего не значащий жест. Вот только моя фантазия дорисовала остальное.

Как он переворачивает мою руку ладонью вверх, чтобы прильнуть губами к запястью. Улавливает биение пульса, участившегося от его близости. Потом медленно расстегивает пуговичку на рукаве и двигается пальцами вверх по коже, скользит по руке, пробираясь выше и дальше под ткань блузки. Она сминается, задерживая его движения, и он останавливается где-то в районе локтя, снова дотрагиваясь до пульсирующей венки. А потом там оказывается его рот. Теплые, сухие губы, дыхание, которое я ощущаю не кожей – оно словно по оголенным нервам проходит. Больно. Сладко. Я таю от этих прикосновений, чувствую себя глиной, послушной его рукам. Он мог бы сейчас сделать все, что захотел, – и я бы позволила. Стянул бы с меня мешающую блузку, освободил от белья и дал утонуть в его слепящем страстью взгляде. Покориться завораживающей мужской силе, что таится за сдержанными движениями.

– Мы не то, чтобы знакомы, – я не сразу поняла, что слышу его голос, ровный и совершенно лишенный эмоций. Роман продолжал играть роль, подходящую для общества, в котором мы оказались. – Леша кое-что упоминал, да. Но мы с ней виделись несколько раз и раньше. По странному стечению обстоятельств я – сосед Марины. Живу в одном подъезде с ее сестрой.

– О, и правда удивительное совпадение, – воскликнула Капитолина Сергеевна, продолжая улыбаться, словно эта новость действительно ее порадовала. – Марина, вам повезло. Рома – удивительный человек. И, не побоюсь этого слова, мой лучший ученик. Уверена, вы еще не раз это оцените. Я бы сама хотела иметь такого соседа.

Вряд ли та гримаса, которую я смогла изобразить, походила на улыбку, но на большее меня не хватило. Действительно, повезло, точнее не скажешь. Мало того, что этот лучший ученик третий день не выходит из головы, так я еще и радоваться должна, оказывается, тому, что меня угораздило поселиться по соседству с ним.

Выражение лица Лавроненко, слушающего эту милую беседу, было каким-то странным. Я не могла понять, что происходит в его голове и что он думает по поводу нашей встречи. Правда ли что-то говорил Роману? По всему выходило, что они знакомы, вот только я об этом понятия не имела. Иначе ни за что не согласилась бы сюда приехать.

– Забавно вышло, – наконец, проговорил Алексей, слегка наклоняясь ко мне, так чтобы больше не услышал никто. – Рома – мой старый друг. Мы учились вместе и общаемся с самого детства. Не знал, что вы знакомы.

– Я тоже не знала, что ВЫ знакомы, – вот только мне забавным случившееся совершенно не казалось. Вполне терпимый до этого вечер сделался невыносимым. Я реагировала слишком остро на мужчину, которого надо было избегать. И ничего не могла с этим поделать. Почему-то казалось, что все окружающие видят мое состояние, замечают, как заливает румянец щеки, и прекрасно осознают, что является этому причиной. Вернее, кто.

И еще было неудобно перед шефом. Он-то точно не виноват, что я не могу спокойно дышать в присутствии его друга. Хотя должна изображать влюбленную спутницу. Но это с приходом Романа стало совершенно невозможным, все, на что меня хватало, это хотя бы не пялиться на него, как ненормальная.

Промучившись какое-то время и окончательно устав изображать равнодушие, я тихонько попросила Алексея:

– Можно я уже поеду домой? Устала, да и вставать завтра рано.

– Конечно, – обращенная ко мне улыбка была значительно теплее, чем я того заслуживала. И чем могло понравиться его матери. – Я отвезу.

Мы поднялись, и я подошла к Капитолине Сергеевне попрощаться, но известие о моем отъезде женщина восприняла неожиданно. В ее глазах промелькнуло недовольство. Лишь на мгновенье, но я успела это заметить. И растерялась, не понимая, в чем причина. А она обратилась к сыну:

– Милый, я думала, ты поможешь мне дома. Может быть, вызвать девушке такси?

Ему это явно не понравилось, но прежде, чем он успел что-то ответить, мать добавила:

– Или постой… Рома ведь сказал, что они соседи, – и ее лицо снова озарилось улыбкой, когда она обернулась к Роману и воскликнула: – Мы же можем на тебя рассчитывать, правда? Ты отвезешь Марину?

Глава 7

Глупо было надеяться, что Лавроненко проявит стойкость характера и решит воспротивиться мамочке. Еще глупее – рассчитывать, что у Романа найдется причина задержаться на празднике и отказаться от предложения Капитолины Сергеевны.

Я бы с удовольствием уехала на такси. Это было бы спокойней, удобней, лучше. Во всех отношениях. Но встать в позу и начать настаивать на своем не могла. Испортила бы весь произведенный эффект и подвела бы шефа. И хотя я жутко злилась, что он просто слился, доверив меня своему старому другу, на самом деле не могла не понимать, что Алексей вряд ли мог в данной ситуации поступить иначе.

Тянула время, как могла. Долго прощалась с Капитолиной Сергеевной, неся какую-то чушь про чудесно проведенный вечер. Потом долго одевалась, теребя молнию на сапожках, как будто она не слушалась, и несколько раз перестегивала пуговицы на куртке.

Но этот момент все равно настал. Момент, когда мы с Романом вышли из дома и оказались вдвоем перед его машиной. И я только тогда осмелилась поднять на него глаза.

– Ну, и что смешного? – вопрос получился резким и злым, но мне было все равно.

Мужчина пожал плечами.

– Ты смешная. Пытаешься отрицать очевидные факты.

Не знаю, что задело сильнее: то, что я выглядела смешной в его глазах, или то, насколько самоуверенно он полагал, что я не смогу справиться со своим влечением к нему.

Пусть и правда не могла, но он не имел права это утверждать!

– Не хочу никуда с тобой ехать. Сейчас закажу машину.

– Боишься? – ухмыльнулся, приближаясь ко мне еще на один шаг.

– А тебя не смущает, что на этом вечере я была с Алексеем? Или понятие чести у тебя вообще отсутствует? Пришел, увидел, победил? И плевать, что идти приходится по чужим головам, пусть даже это голова друга?

Роман прищурился, рассматривая меня.

– А вы с Лехиной мамой похожи. Она тоже так нас отчитывала, пытаясь воззвать к совести. И слова тоже подбирала всегда такие, чтобы зацепить, пронять до глубины души. Только знаешь, Марин… – еще один шаг ко мне, и мое дыхание сбилось. – Мне не в чем упрекнуть свою совесть. Я вижу, как тебя тянет ко мне. Ничуть не меньше, чем меня самого. А перед другом я чист. Лавроненко мне все рассказал, еще до того, как я приехал. Мы созванивались незадолго до ужина, обсуждали подарок для Капитолины Сергеевны. И он признался, что приведет с собой сотрудницу и разыграет небольшой спектакль. Правда, и понятия не имел, что это окажешься ты. Но так ведь еще интереснее, верно?

Не было в этом ничего интересного. Ведь у меня даже козырей не осталось. Я стояла, смотря, как с каждым его шагом сокращается расстояние между нами, и думала – нет, ни о том, чтобы все-таки убежать, – я представляла вкус его губ. Снова. Рассматривала, как они приоткрываются при словах. Сухие. Крошечная трещинка в уголке. По ней хотелось провести языком, увлажняя и делая совсем незаметной.

По спине поползли капельки пота, и я отшатнулась, упираясь спиной в машину и ощущая даже через одежду металлический холод. Только это не остудило ничуть. Да и можно ли было остыть, если глаза мужчины, приблизившиеся до расстояния вздоха, снова полыхнули синим пламенем? Это пламя грозило спалить меня, а сил сопротивляться не осталось.

Его пальцы коснулись виска, поправляя выбившийся из прически локон. Скользнули по щеке к подбородку, добираясь до шеи. Невесомо, едва ощутимо, но так умопомрачительно нежно. А другой рукой он уперся в стекло прямо возле моего лица. И быстрее, чем я успела хоть как-то отреагировать, склонился, впиваясь губами в мой рот.

Я судорожно глотнула воздуха, делая вдох, а выдохнуть уже не смогла. Или, скорее, не захотела, выбирая дышать им. Этим малознакомым, но до сумасшествия притягательным мужчиной. Его страстью, его желанием.

Растеряла остатки здравого смысла… в один миг, от этой долгожданной близости, от пьяного, всепоглощающего жара, что растекся по венам сладким дурманом. Целиком отдалась ощущениям. Понимала, что должна остановиться и его остановить и собиралась это сделать. Но позже. После того, как попробую хотя бы капельку запретного плода.

Роман посасывал мои губы, втягивал в рот то одну, то другую, кусал, заставляя балансировать на грани боли. Бесстыдно исследовал языком рот. Пальцы, что только что касались моего лица, утратили нежность. Смяли куртку, сквозь слои одежды накрывая грудь. Мужчина надавил, стиснул, выпивая мой стон. Толкнулся языком еще глубже, и я послушно запрокинула голову, позволяя ему это. Вцепилась в плечи, притягивая ближе к себе.

Он распахнул дверь машины, проталкивая меня в салон и почти кидая на заднее виденье. Замер, рассматривая голодным, каким-то нечеловеческим взглядом. Будто хищник смотрел на добычу перед тем, как наброситься на нее. А я… я словно со стороны наблюдала за всем, что происходит. За своей до неприличия откровенной позой. Юбка задралась почти до талии, и ему наверняка был виден и кружевной край чулок и так мешающая мне сейчас полоска белья. Оно врезалось между ягодиц, заставляя желать… я лишь представила, как Роман опускает руку, сдвигая намокшую ткань в сторону, – и задохнулась от остроты ощущений.