скачать книгу бесплатно
– Мы познакомились десять лет назад. – выбросив шприц и пустые ампулы в мусорное ведро, произнесла девушка. – И ты не стал меня убивать вместе с той дрянью. Но как это часто и бывает, после спасения меня пришлось спасать ещё больше. – она разогнула его руку у себя на коленях, забрала ватку, несколько раз осторожно протёрла красную точку и, убедившись в отсутствии крови, выкинула её в мусор. – Люди из бюро привезли меня в это место. И я стала замечать, что и ты тут частенько появляешься, то в качестве палача, то в качестве пациента. И однажды я зашла в туалет, а там ты – сидел на полу и добирался до дна своей бутылки. Ты спросил, почему я здесь. Помимо того, что я едва не проебала свою душу. Я рассказала тебе, что меня изнасиловал мой учитель по гимнастике. Ты сказал, что тебе жаль. А вечером ты вернулся и сообщил о том, что Тоби, так его звали, подох от того, что конец швабры, зашедший ему в очко, чудесным способом вышел у него изо рта. И что иногда становится немного легче, когда знаешь, что тот, кого ты ненавидишь, сдох в жутких муках. И мне действительно стало легче. В тот вечер мы впервые занялись сексом. И вот, теперь я всегда здесь, поначалу в качестве пациента, а теперь и в качестве медсестры.
– Почему ты всё ещё здесь? Ты же больше не больна.
– Я больна, Мэттью. Я неизлечимо больна тобой. Ничто не проходит без следа. Изнасилование, глубокая депрессия, одержимость. Ужасное было время. И вот уже более десяти лет любые прикосновения людей, неважно каких: мамы, папы или друзей, вызывают у меня панический приступ. Но не твои. И больше всего на свете я хочу вцепиться в тебя обеими руками и никогда не отпускать. Бывает, по ночам я просыпаюсь с криками и думаю, что всё опять повторяется, и тогда я начинаю звать тебя. Мои родители после каждого раза спрашивают: «Кто такой Мэттью?» И я пытаюсь им объяснить, но через час или два они всё забывают. Как и мои знакомые. Я, наверное, уже тысячу раз и всем, кому можно, рассказала о тебе, но никто и ничего не запомнил. А иногда я пытаюсь найти тебя вне стен этой больницы, я даже знаю, где ты живёшь, и когда бы я не пришла в твою квартиру, она всегда открыта, но тебя там нет. Тебя нигде нет, и никто не знает, где ты. Тебя как будто просто не существует. И вот я здесь. Всегда. Когда бы ты не пришел.
– Но нельзя же так жить.
– Может и нельзя, но я не знаю, как по-другому.
– И что же делать?
– Возьми меня замуж. – улыбнулась девушка.
– Это невозможно.
– Почему?
– Уверен, ты знаешь почему.
– Конечно же знаю, Мэттью. Но стоило попытаться.
– Сколько тебе лет?
– Переживаешь о том, не трахнул ли ты ребенка?
– Не особо.
– Почему?
– Потому что секс с малолетками – это не самый страшный мой грех.
– Ты насиловал детей?
– Не могу сказать точно.
– Почему?
– Потому что я не всегда могу отличить свои воспоминания от чужих.
– И что, прям от самого начала и до встречи с самим собой, со всеми вытекающими ощущениями?
– Да.
– И как это, видеть себя со стороны?
– Для своего размера у меня очень тяжёлая рука.
– Сколько их всего было?
– Понятия не имею. Много.
– Ну, допустим, что за один месяц – десять. Это реально?
– Вполне.
– Это значит сто двадцать в год. Я тебя знаю десять. До встречи со мной ты прожил… Лет шесть?
– Вроде.
– Почти две тысячи, и, если брать хотя бы по двадцать, то выйдет сорок тысяч лет. Не удивительно, что у тебя проблемы с памятью.
Мэттью, усмехнувшись, подтянул штаны и застегнул ширинку. Потом, засунув руку в рукав, дотронулся её лица и произнёс:
– Ты не должна так жить.
– Почему нет? Все мы несчастны, а если взять тебя, то, наверное, ты вообще страдаешь за всё человечество.
– Может быть, я заслужил?
– Почему.
– Потому что так я прожил свою первую жизнь. А ты… ты хороший и сильный человек. И тебе нельзя тратить свою жизнь на такого как я.
– Я не могу, Мэттью. И тут неплохо. Здесь я помогаю людям. Ну или не только людям.
– А если я всех здесь убью? Подарю им всем бесконечный покой.
– Не все хотят смерти, Мэттью. Многие хотят просто жить, и для них совсем неважно, какой она будет.
– Жизнь не стоит того, чтобы за неё страдать.
– Ещё как стоит, милый. Пойми, ты зациклен на боли, насилии, на смерти, на всех самых ужасных вещах. И я не виню тебя, потому что такова твоя жизнь. И ты не видишь ничего хорошего в этом мире только потому, что ты никогда не придёшь в то место, где нет боли. Потому что в таких местах не требуются твои услуги.
– Стань тогда хотя бы врачом, – немного помолчав, ответил Мэтт.
– Это нужно идти учиться, а сейчас уже середина октября.
– Позвони Джеймсу, он поможет. Скажи, что я просил. И я обещаю, что буду тебя навещать.
– Каждые выходные?
– Раз в два месяца.
– Раз в два месяца и на каникулах ты будешь ложиться на недельку в больницу.
– Только если обещаешь не жалеть транквилизаторов и других всяких разных вкусняшек.
– Хорошо, но любовью мы будем заниматься каждый день.
– Договорились. И… как тебя зовут?
1.6
И вновь я сижу в такси, уперевшись лбом в запотевшее стекло. Странно, почему я раньше не обращал внимания на нового водителя? Был ли это всегда один и тот же, или они меняются каждый день? Я не знаю.
– Жаль было Чарли. – вздохнула Сэйли, сидящая рядом. – А с ним ты уже встречался.
В моей голове столько как будто бы реальных лиц, что реальные смазываются как во сне. Никогда не замечал, что во сне нельзя чётко разглядеть лицо? Ты просто знаешь, что он – это он. В моих снах очень много лиц, которые знакомы мне как моё собственное, но я их не знаю.
– Здесь. Остановись здесь. – произнёс Мэтт, и машина припарковалась у обочины.
Общежитие. Там, в одной из многочисленных грязных комнат находится девочка. Ей тринадцать, душа заперта в теле и не хочет его отдавать. Сопротивляется. Он проник в тело, но не смог с ним слиться, она ещё в нём. Мина, так её зовут. Она уже вторые сутки зовёт меня, умоляет избавить её от боли. Уже на входе я почувствовал невыносимый запах проёбанных жизней. Все эти люди не знали настоящего счастья, я видел это по их серым глазам. Жить, чтобы страдать – удел глупцов. Жизнь недостойна того, на что идут эти люди. Ради бессмысленного существования.
Слушая детский вопль вперемешку с громкими молитвами двух мужчин, я шёл по душному коридору. Из открытых дверей смотрели люди. Возможно они думали: «Вот оно! Пришло спасение!» Но я не спасение. Я тот, кто приходит последним, я тот, кто ставит точку. В большинстве случаев.
Мэтт толкнул приоткрытую дверь и сделал шаг. Один из мужчин перегородил ему путь:
– Мэттью, постой! Может её ещё можно спасти? Пожалуйста, дай нам ещё немного времени.
– Достаточно, Джоуи. Я устал её слушать.
Девочку широкими ремнями притянули к кровати. Она громко кричала и в диких корчах яростно рвалась на свободу. Мне знакома её боль, и от этой боли есть лишь одно лекарство.
Мэттью отстранил мужчину и прошёл к девочке.
– Не надо, Мэттью, умоляю тебя! Дай нам ещё немного времени! – рухнув на колени, просил Джоуи.
Но он не в силах помешать мне, никто не в силах.
– Как же сейчас будет больно. – вздохнул Мэтт и положил ладонь на её грудь.
Жилы на кистях его рук, на ее шее и на лице вздулись, и по ним, словно тысяча змей, медленно расползлась чёрная кровь. Бледная кожа потемнела, а глазные яблоки поглотила чернота. Тело девочки забилось в конвульсиях, крик перерос в оглушительный вопль, а изо рта начали вырываться искры и копоть. И вдруг она оцепенела и через мгновение, побледнев, обмякла.
Крик прекратился. Я рухнул на пол. И вновь тяжело дышать, вновь ломит кости, и вновь я загибаюсь в судорогах. Я засыпаю.
– Мэттью, пора вставать. Проснись!
Глубокий вздох.
Что со мной? Я вырубился. Это хорошо, отличное было лекарство. Нужно вставать. Мать девочки, всё это время стоящая на коленях возле кровати, не понимала, что произошло. Друг Джоуи забился в угол и с ужасом смотрел в мои чёрные глаза. А Джоуи… Он всё понимал, молча сидел у стены на стуле с пустым взглядом, не прикуренной сигаретой в губах и опущенными руками.
Мэттью медленно встал, забрал у Джоуи сигарету, из обездвиженных рук спички и, прикурив немного трясущимися руками, пошёл на выход.
– Что ты сделал? А?! Моя дочка! Нет!
Мать трясла бездыханное тело дочери. Отказывалась верить, что она больше не вернётся. Увидев, что Мэтт уходит, она вскочила, неуклюже бросилась к нему и перегородила ему путь.
– Где моя дочь?! Верни мне её обратно! Слышишь! Чудовище! – лупив Мэтта по лицу, кричала женщина.
Она рыдает, но мне её не жаль, она сама выбрала такую судьбу и наградила такой же мерзкой жизнью и свою дочь.
Мэтт молча стоял и принимал удары.
Хочется схватить её за волосы на затылке и с размаху уебать зубами о чугунную батарею. Как думаешь, после этого она наконец заткнётся? Я устал.
Он схватил женщину за лицо и, отшвырнув её к кровати, пошёл дальше.
…
Мэтт вышел на улицу и глубоко вдохнул вечерний воздух.
Давно я не видел Джоуи.
– Пора навестить и второго. – девочка стояла сбоку и смотрела на Мэттью.
– Ага. – не взглянув на неё, согласился Мэтт и пошёл к машине.
Из-за плотного трафика дорога до места длилась около часа. Мэтт с закрытыми глазами, развалившись поудобнее, неподвижно сидел на заднем сиденье.
Такси остановилось. Мэттью вышел из машины и, чуть вздрогнув от прохладного ветра, направился к десятиэтажному дому.
Как описать безысходность? Мои глаза видели столько насилия и жестокости, но ничто не смогло вызвать у меня столько страха, как безысходность. Безысходность порождает отчаяние. Бесконечное и холодное отчаяние. Я шел по тёмному, забитому людьми коридору и чувствовал, как этих существ пожирает отчаянье. Ещё я чувствовал запах мочи, рвоты и пота. Мои силы вновь возвращаются. Голоса… они становятся всё громче. Как же их тут много. И что же может помочь этим людям? Наркотики? Насилие? Злость? Это не поможет. Любовь? Какая ещё нахуй любовь? Это проклятое место, здесь только те, кто проебал своё прошлое и настоящее. А будущее… Какое нахуй будущее? Вся жизнь этих людей заключается в том, чтобы найти что пожрать, с кем потрахаться и чем убиться.
– Ты сам ничуть не лучше этой грязи.
Но у меня же есть оправдание…
– У всех есть оправдание, Мэттью. Но проблема в том, что от него не становится лучше.
1.7
Серые мешки под красными глазами, роняющими на пол грустный взгляд. Глубокие морщины, больше походившие на загрубевшие порезы. Серая потасканная мешковатая одежда. Существо с дырой вместо сердца вернулось домой в надежде поспать хотя бы пару часов.
– Здравствуй, Авраам. – негромко, будто боясь спугнуть мягкую тишину, прозвучал из темного угла уставший голос Мэтта. Он затушил бычок в переполненной пепельнице, вытащил из полупустой пачки новую сигарету и продолжил, – Я у тебя сигарет взял, ты не против? – Мэтт чиркнул спичкой и прикурил.
– Угощайся. Выпить хочешь? – ответил Авраам, не особо удивившись незваному гостю.
– Я уже, – Мэтт стряхнул пепел и указал на пустую бутылку. – Ты постарел. Сколько мы не виделись, лет пять?
– Пять. – усмехнулся Авраам. – Всё также сидишь на жёстких препаратах? Мэтт промолчал.
– Вспоминаешь детский лагерь?
– Не особо.
– А ты постарайся, и вспомнишь, когда мы виделись в последний раз.
Мэтт никак не отреагировал.