Я хочу вернуться туда…

– Сегодня, – глухо сказал он.

– Что? – спросила притихшая Оливия.

– Сегодня я сожгу свою мечту.

– Нет!.. Это же твое кафе!

Чонсу уже не слышал ее. Он встал и начал медленно и без цели ходить по главному залу. Зашел на кухню. Провел рукой по печке. Подошел к стене. Посмотрел на Чхун Хян. Теперь казалось, что она сочувственно смотрит именно на него. Он не понимал рисунков Минкё. Но именно сейчас они казались ему самыми красивыми. Каждая вещь здесь была наполнена воспоминаниями. О каждой можно было рассказать какую-то историю, хотя они и пробыли здесь всего лишь год. Всего лишь год…

Под конец Чонсу зашел на второй этаж собрать все нужные вещи его друга и свои. Не так уж много их оказалось. Решив, что Минкё обойдется без всех своих кремов, которые он специально выписывал из Кореи, Чонсу понял, что нести ему придется не так уж много. Денег должно хватить на первое время. За последний месяц выручка прибавилась. Вдруг по его щеке скатилась капля. Неужели?.. Вторая… Совсем не время. Чонсу утерся рукавом рубашки и спустился обратно на первый этаж.

Оливия ждала его, растерявшаяся, совсем не знающая, что делать.

– Пойдем, – глухим голосом позвал ее Чонсу.

Он зашел на кухню и взял зажигалку, ту, что принадлежала Майклу. Он уже полгода старался бросить курить, но все это было бесполезно. Если только Джен поможет ему в этом нелегком деле. Оливия все еще стояла, глядя на Чонсу и не веря, что все, что происходит – правда. Чонсу взял ее за руку и потянул к выходу. Она упиралась.

– Я не хочу так! – крикнула она. – Мы же еще можем что-то сделать!

Чонсу взглянул на нее. Она, правда, верила… Он снова покачал головой и вывел ее на улицу. Нужны дрова… Он забежал обратно за парой стульев. Сломав их, он поджог сухое дерево, которое тут же весело затрещало, разливая пожирающий свет. На улице стояла тихая ночь. Не было ни одной живой души. Он разбил окна и в них кидал загоревшееся то, что еще полчаса назад было стульями. Оливия смотрела на все это, и слезы катились у нее из глаз. Затем она тоже схватила одну головешку и бросила ее внутрь здания через разбитые окна.

Чонсу чувствовал, что сейчас рассмеется. Не тем, заливистым смехом, что был иногда, а смехом полным горечи и сожалений. Закончив бросать деревяшки, он отошел от здания и просто наблюдал, как рушится и сгорает его мечта. Смотрел, как дым уходит в ночное небо, унося с собой все мысли, все надежды и мечты туда, в недоступную вершину. Оливия подошла к нему. Она взяла его за руку. Так было легче. Она тоже смотрела, как сгорает здание. Смотрела и беззвучно плакала, хотя и не понимала, что значило для Чонсу это здание…

Пожарная машина приехала только, когда уже нельзя было ничего спасти, а черные обуглившиеся окна безжизненно смотрели на улицу, где уже глазели на это все первые прохожие. К тому времени там уже не было ни Чонсу, ни Оливии.

Снова зазвонил телефон. Эта мелодия уже совсем надоела Минкё, но он ничего не мог поделать, потому что продолжал лежать на полу, смотря в эту пустую стену. Он наплевал на себя. Он только не хотел, чтобы Чонсу уничтожил свою мечту. Речь на китайском. Он ничего не понимает. Он только не хочет этого всего.

– Ну что, – обратился к нему все тот же человек. – Все закончилось. И нам хорошо, и вам, не правда ли?

Именно сейчас Минкё захотелось врезать этому человеку, лица которого он даже не видел. Он почувствовал, как на его голову надевают мешок. Руки ему не развязали, но дали свободу ногам. Он попытался встать, но тут же упал. Некоторое время пришлось растирать затекшие ноги. Наконец его вывели из здания, которое он не видел и никогда не увидит. На нижних этажах пахло китайской едой. Его толкнули в машину. Мешок на голове так и болтался. Он слышал, как что-то тихо говорят на китайском, как шуршат колеса машины, как им сигналят, и водитель сигналит в ответ…

Его выкинули, предварительно развязав руки, где-то около парка, и Минкё только потом понял, что это был парк Мэдисон вблизи их кафе. Будто в насмешку, они выбросили его, чтобы он полюбовался остатками их кафе. Остатками… Были только они. Минкё не смог долго смотреть на почерневшее здание. Он отвернулся, простоял так еще немного, а потом побежал в неизвестном направлении и бежал, сколько мог, толкая всех на своем пути. Но силы быстро покинули его, потому что он так долго пролежал в одном и том же положении. Наскребя в кармане последние центы, Минкё набрал номер телефона Чонсу в ближайшей телефонной будке. Долго не отвечали.

– Минкё? Где ты? Как ты себя чувствуешь? С тобой все в порядке? – прозвучали вопросы, словно автоматная очередь

Минкё усмехнулся. Чонсу иногда и вправду напоминал ему кимчхонскую тетушку со своими треволнениями.

– Все нормально. Я на 3 Авеню. Со мной все в полном поря…

Не договорив эту фразу, Минкё потерял последние силы и упал на пол телефонной будки. Больше он ничего не чувствовал и ничего не видел.

Его разбудили легкие похлопывания по щекам. Он обнаружил себя лежащим на уличной скамейке, а перед собой – Чонсу, склонившегося над ним. Голова напоминала Долину Смерти – ни одной мысли и вся растрескалась. Вместе с Чонсу над ним склонилась девушка, та, что всегда вьется около него. Друг подал ему бутылку воды, заставив Минкё тут же встать.

– Ты – мой спаситель, – невнятно сказал он, приложившись к бутылке. Одним махом он осушил целую половину.

– Ты цел? – спросил Чонсу.

– Да, руки-ноги целы, – ответил Минкё, напившись.

Все это время Оливия непонимающе переводила взгляд с одного на другого. Она просто ничего не понимала, корейский для нее был недоступен. Минкё снова уселся на скамейку. Теперь ему непомерно захотелось есть. Чонсу, а затем и Оливия последовали его примеру.

– Что теперь делать будем? – спросил Минкё, глядя на веселую компанию, проходящую мимо них.

Ответа пришлось ждать долго. Их дело, их жизнь разрушились в одночасье, а будущее было полностью во тьме.

– Я хочу вернуться туда… – сказал Чонсу через некоторое время. – Я хочу вернуться домой.

– Вот как… Подождешь меня?

Чонсу непонимающе посмотрел на друга. Он совсем не ожидал такой фразы.

– Но только на два месяца. Потом я опять сюда.

– Постойте, – неожиданно прервала их Оливия. – Вы сейчас обсуждаете, что делать дальше? Я правильно поняла?

Друзья одновременно кивнули.

– Помните, я говорила, что отец моей подруги инвестор? У него очень много денег. Вы можете начать все сначала…

– Нет… – тут же ответил Чонсу. – Я больше не хочу.

– Подожди, – вступился за идею Минкё. – Деньги везде деньги. А если он поможет нам открыть свое кафе в Корее? Название то же, а?

– Да-да, так тоже можно, – поддакнула Оливия.

– Я так уж и быть, помогу тебе, буду приезжать иногда, – продолжал Минкё. – Начнем все сначала?

В голове у Чонсу совсем не укладывалась новая идея. Он просто хотел домой… Но если так, то…

– Давай!

– Звони своему ачжосси, – одновременно сказали они Оливии.

Она догадалась, что ей сказали, только через несколько секунд. Но просто так позвонить не могла. Надо было прийти к ним домой, и все рассказать. Она так и сделала, оставив двух друзей в кафе набивать давно пустые желудки.

Телефон Чонсу начал разрываться от звонков в то время, когда у них обычно начинался рабочий день. Больше всего волновался Эрик, так и спрашивал каждую минуту, цел ли его кумир. Да-да, все в порядке, приходилось отвечать ему.

Под вечер в это самое кафе в сопровождении Оливии пришел представительный мужчина, неподалеку от которого были двое людей в неприглядной одежде. Он представился мистером Салданом, тем самым, который организовал съемки у них в кафе. Он был только рад вложить деньги в новый проект и выглядел человеком, которому можно было доверять. По крайней мере, такой вывод сделал Чонсу.

Переночевав в отеле, на следующий день друзья начали обговаривать детали сделки. Он хотел сделать два, а может, даже три ресторана с той же идеей – распространенные кухни всего мира. Друзья согласились. Еще бы…

– Майкл, не хочешь съездить на край света? Не хочешь побывать в Корее? – спросил Минкё. Приходилось звонить с телефона Чонсу, потому что его собственный ему так и не отдали.

С того конца доносилось лишь долгое молчание, а потом:

– А почему бы и нет? – неожиданно весело ответил Майкл. – Джен, ты хочешь?

С другого конца донесся отдаленный женский голос, по тону выражающий согласие.

– Решено! – сказал Майкл.

Друзья улыбнулись такому решению.

Через две недели пришлось покупать пять билетов на самолет, потому что Оливия с радостью приняла приглашение Чонсу. С мистером Салданом у них была только электронная связь, но и ее хватало в полной мере. Подавать в суд на Лу Чаошена не имело смысла, потому что не было никаких доказательств. Так сказал Чонсу, а Минкё верил ему в таких вопросах безоговорочно.

Оливия теперь нашла свое место в сердце Чонсу, очень прочное и нежное. От того, что он возьмет ее за руку, она уже сияла, а Чонсу было достаточно лишь видеть ее улыбку. Она осталась с ним, чтобы уехать обратно, но потом опять вернуться к нему.

Минкё принял ощутимое участие в проектировке кафе. Чхун Хян обязательно должна была быть нарисована на стене. На следующий день к нему, конечно же, прибежала Ёндэ выспрашивать каждую подробность жизни в Америке.

Первое кафе было построено, конечно же, в Кванчжу. Дома им устроили целую вечеринку с тысячей родственников.

Прошло несколько месяцев. Три кафе было построено. Одно в Кванчжу и два в Сеуле. Чонсу на время остался один, всего лишь месяц назад попрощавшись с Оливией, слезно и горько. Часто он бывал в кафе в Кванчжу, но в этот день он приехал именно в Сеул, проверить баланс доходов и расходов. Там же располагался их главный офис. Это кафе ему особенно нравилось. Из-за вида из окна на Ханган или из-за того, что именно здесь был Майкл, он сказать бы не мог. Просто нравилось.

– А я вам говорю, позовите сюда вашего начальника! – раздался громкий требовательный голос.

Чонсу пришлось оторваться от созерцания Хангана и выйти из коридора.

– Я здесь, – тихо сказал он.

Перед ним стоял примерно его возраста парень, немного выше и намного наглее. «Спортсмен», – мелькнуло в голове у Чонсу.

– Это вы-то? – с насмешкой спросил парень. – Я вам говорю, что Твэнчжан Ччиге готовится совсем по-другому.

– Если вам не нравится, то вы можете…

– Нравится, – неожиданно сказал парень. – Это говорю вам я, игрок футбольной команды Сеула, Чхве Мин Хон! Мне просто интересен секретный ингредиент…

– Вы!.. – удивился Чонсу. Он иногда смотрел футбол и даже знал этого игрока. У него был брат-близнец, но сейчас его вместе с ним не оказалось. – Очень рады, что вы выбрали именно наш ресторан! Но… ингредиент на то и секретный, что должен остаться в секрете.

Мин Хон весь как-то сник. Но на этом его пылкость не пропала и он сел за стол доедать свой твэнчжан ччиге, пригласив и Чонсу, что тот с радостью и сделал. Разговаривать с ним было весьма необычно, но крайне интересно.

На рождественские каникулы приехал Минкё, проверить, как идут дела у его «тонсэна». Следующим рейсом прилетела и Оливия, и тогда Чонсу сам отписал себе два дня выходных.

Эта зима была теплой, как никогда. Не на улице. В сердце. На Рождество выпал белый снег*.

*… На Рождество выпал белый снег – снег на Рождество в Корее – хорошая примета.

Один год спустя

«…Прекрасная атмосфера ресторана «8AM & 8AM» как нельзя лучше располагает к себе всех посетителей. Кстати, известная героиня национальных сказок Чхун Хян, изображенная на стене, есть и в остальных ресторанах. Она ваш талисман?

Микрофон переместился в сторону высокого молодого человека, одетого в светлый костюм.

– Да, можно и так сказать… Она одна из моих любимых литературных героинь. А вообще…

– А также, – перебил молодого человека ведущий, – вчера состоялась, если можно так сказать, премьера новой кухни. Теперь индийская! Кстати, а вы больше не планируете сниматься в фильмах? Говорят, вам предлагали роль в новой дораме…

Микрофон переместился в сторону второго молодого человека, серьезного и немного стеснительного.

– К сожалению, нет, – ответил он. – Все мое время у меня занимает ресторан…»

Человек в черной футболке и джинсах взял пульт в руку и выключил телевизор, брезгливо отбросив этот самый пульт в сторону. В комнате, где он находился, царил полумрак из-за нераскрытых занавесок, хотя уже давно был день. Вместе с полумраком царил некоторый беспорядок, валялись бумажки и обрывки газет. Человек сел на диван, взяв в руки свежую газету, в которой тоже была статья о ресторане, про который говорили в воскресной кулинарной программе. Это все началось после посещения ресторана одним высокопоставленным чиновником. На фотографии под заголовком были два молодых человека, счастливо улыбающихся и машущих руками.

– Гаденыш… – прошипел мужчина. – Ты меня еще не знаешь! Придется нам познакомиться…

Под рукой оказалась ручка. Ею он обвел голову одного из двух молодых людей, проткнув бумагу ручкой где-то в районе переносицы. Но для начала важный разговор…

Стекло, отделяющее свободу от вынужденного заточения, было исцарапанным и грязным. Как оно могло стать таким, если все время присутствовал страж порядка, неясно. Мужчина в черной футболке и джинсах сидел со стороны, которую можно было назвать «свобода». Его собеседник, мужчина лет сорока с хвостиком, в казенной одежде, небритый, – с другой стороны. Полицейский с непозволительно скучающим видом рассеянно наблюдал эту сцену.

– Еще восемь лет и шесть месяцев… – хрипловатым голосом прервал установившееся ненадолго молчание мужчина в форме заключенного.

– К сожалению, долго, сачжанним*, – подтвердил тот, что находился на «свободе».

Снова минутное молчание. Полицейский уже хотел прервать встречу, но они заговорили снова.

– Кстати, я дочитал ту книгу… – сказал тот, что был на стороне, где свободы не было. – Не так интересно, как предыдущая. Ты принес еще?

– Да, принес, сачжанним, – ответил мужчина со стороны «свободы», с готовностью положив две книги перед стеклом. – И принес еще кое-что. Сейчас стал очень популярным один ресторан… Говорят, там все кухни мира. Но более интересны его хозяева.

Тот, кого называли «сачжанним», непонимающе приподнял бровь.

– Один из них мне напоминает нашего младшего секретаря, что работал у нас полтора года назад.

При последнем слове на лице мужчины сорока с лишним лет отразилось понимание, а в глазах загорелась ненависть.

– Очень интересно, – вместо расспросов ответил он. – Хотелось бы с ним встретиться.

– Понял, Канг-сачжанним.

На этом беседа прекратилась окончательно. Мужчина в черной футболке и джинсах поспешно ушел. Человек, которого назвали Канг, еще сидел некоторое время, пока полицейский проверял принесенные книги. Ненависть в глазах продолжала гореть, с каждой минутой становясь все больше.

*сачжанним – обращение к руководителю какого-либо предприятия.

Был обычный летний день, такой, как и вчера, как и позавчера, – жаркий и душный. Солнце нещадно палило город, а дождь по прогнозу синоптиков должен был быть только в следующий четверг. Сеул изнывал от жары, люди спасались от этой жары под кондиционерами у себя дома, на работе или во всяческих кафе и ресторанах. Таких как «8AM & 8PM», например. Скандинавская кухня, обещанная посетителям в этот день, просто предполагала прохладную атмосферу. Клиенты с удовольствием пробовали новые для себя, необычно совсем не острые, блюда.

– Эти интервью отнимают все свободное время… А в прошлом месяце прибыль составляла немного больше, чем в этом.

– Многие уезжают в отпуск. Убытки незначительные.

– Да, но строительство ресторана в Инчхоне снова откладывается…

Молчание. Скрип ручки по бумаге в крайне деловой атмосфере.

– А вообще… Чонсу, ты не находишь, что мы с тобой начинаем напоминать калькуляторов? Или там роботов… Только год прошел с открытия, а мы так изменились.

Чонсу еще некоторое время продолжал что-то записывать в отчете, только потом оторвавшись от столь скучной бумажки. Несколько секунд он внимательно смотрел на друга.

– Что ты имеешь в виду, Минкё?

– А то, что мы с тобой только и разговариваем о цифрах, как я приезжаю в Сеул. А если я и в Нью-Йорке, то мы с тобой разговариваем об этих цифрах по интернету. У нас просто нет других тем для разговора…

Минкё, одетый в светлые узкие брюки и футболку, с такой же косой челкой, спадающей на глаза, и с таким же беспечным взглядом плюхнуля на маленький диванчик, стоящий у стены неподалеку от окна. Оба участника диалога находились в кабинете, так сказать, главном офисе небольшой, но достаточно популярной сети ресторанов.

Чонсу, теперь серьезный и деловой молодой человек, в темном костюме, снова вернулся к бумагам. Он сидел за столом, в кожаном кресле и был немного бледноват от частого сидения в этом самом кабинете.

– Строительство нового ресторана в Инчхоне очень важно. Это наш приоритет в планах на эти полгода, – произнес он, не отрываясь от бумаг.

– Ким Чонсу! – воскликнул Минкё, вскочив с дивана. Он прошелся по кабинету туда-обратно, а потом подошел к другу и развернул его кресло так, чтобы они оказались лицом к лицу. – Ты себя-то слышишь? Когда ты в последний раз был дома в Кванчжу? Оливии когда звонил? Когда мы с тобой на берег Тонхэ ездили? Через две недели я уезжаю, а ты только и можешь, что о деньгах говорить!

Чонсу все это время спокойно смотрел на лицо друга, не отводя взгляда и ожидая, когда закончится эта истерика.

– Хорошо, Шин Минкё… хённим, – прыснул Чонсу, когда Минкё закончил говорить. – Давай на выходных съездим в Пусан, если тебе так хочется.

Он уже хотел вернуться к бумагам, но друг не дал этого сделать. Он снова отвернул его от стола.

– Давай сегодня!

– Уже поздно…

– Следующий поезд в Пусан отправляется через полтора часа. Бросай все, поехали!

«Видимо, Минкё заранее готовился к этому разговору», – подумалось Чонсу. Он снова развернулся к столу, но к бумагам уже не притронулся. С опущенной головой, не говоря ни слова, он обдумывал что-то, только потом сказав:

– Ладно, едем.

Он быстро навел относительный порядок на столе, а потом достал из шкафа небольшую дорожную сумку, специально приготовленную для коротких деловых поездок. Иногда приходилось ездить и проверять состояние счетов в ресторане в Кванчжу. С Минкё все обстояло по-другому. Его большой чемодан покоился в гостинице и ехать он туда не предполагал.

– Мне давно пора прикупить пару-тройку вещей, – объяснил он. – У Джун Джей как раз новая коллекция вышла…

Чонсу посмотрел на друга, усмехнувшись. Впервые за сегодня на его губах появилась улыбка.

– Ты неисправим.

Многим была известна любовь Минкё ко всяким тряпкам. Из каждой новой коллекции любимых дизайнеров он покупал минимум по одной вещи. Но и вкуса у него было не отнять. Именно поэтому он подбирал одежду Чонсу на открытие их первого ресторана в Корее.

Через полчаса, дав все ценные указания Майклу, теперь уже шеф-повару, друзья вышли из своего ресторана через черный ход. Чонсу еще несколько раз порывался отложить поездку, хотел взять документы с собой, хотел купить билеты в Кванчжу, чтобы посетить другой ресторан там, но Минкё был непреклонен.

– Ты просто разучился отдыхать! – под конец воскликнул он.

Железнодорожная станция Сеул была переполнена людьми. Как всегда и бывает в конце рабочего дня. Вечером жара значительно спала, солнце село, и только разогретый асфальт напоминал о жарком дне. Где-то там, в небе, появлялись белые блестящие точки, которые было трудно разглядеть из-за яркой иллюминации города.

Чонсу уже в десятый раз взял в руку телефон, чтобы снова дать ценные указания своему заместителю. Он переживал, что в его отсутствие в ресторане обязательно что-то случится, поэтому к концу дороги до вокзала почти забыл о своем спутнике. Минкё уже перестал как-либо обращать на себя внимание, просто ожидая, когда же, наконец, его друг вспомнит о нем.

Билетов осталось мало, но, к счастью, друзьям удалось купить два места вместе. В поезд они забежали в последнюю минуту. Чонсу чуть не выпустил свой телефон из рук, пока они преодолевали последнее расстояние.

– Прямо как в школе, во втором классе старшей школы, – смеясь, сказал Минкё, когда они уселись на свои места, а поезд начал движение. – Помнишь?

Он посмотрел на друга, но увидел только, что теперь он уставился в свой планшет, подсчитывая расходы за последний месяц. Он разочарованно покачал головой. Еще немного и Минкё отнял планшет у друга, словно у неразумного дитя.

– Что ты делаешь? – возмутился Чонсу, пытаясь забрать свой планшет обратно, но поймать получалось только воздух.

– Вы-ход-ные, – ответил Минкё тоном, не терпящим возражений. – Так помнишь, как мы опоздали на поезд во втором классе старшей школы?

Чонсу непонимающе смотрел на друга. Тот спрашивал о времени, которое было давным-давно, которое почти забылось из-за многих последующих событий. Но он вдруг вспомнил…

Весной обычно прохладно. Из-за этого хочется есть чаще. И вот два друга забежали в кафе, чтобы перекусить. Вкусный запах они уловили еще за квартал, и теперь с аппетитом поедали вкусный хотток. Пряный аромат так и манил, а сам хотток просто таял во рту.

– Минкё, если не поторопимся, то опоздаем, – напомнил Чонсу. – Пак-сонсэнним ненавидит опоздавших!

– Да-да, шейчас пойдем, – не в силах оторваться от хотток, и пережевывая остатки, сказал Минкё.

Они вышли из кафе через минуту и побежали в метро, самый быстрый способ, чтобы добраться до станции, откуда отходил поезд в Тэгу, где должна была проходить двухдневная школьная экскурсия. Пересаживаясь на другую ветку метро, они снова бежали как могли, но…

– Где поезд до Тэгу? – еле переводя дыхание, спросил Минкё у работника вокзала, только они прибежали на платформы.

– Ушел, – коротко ответил работник.

– Как ушел? – воскликнул Чонсу. – Что же делать?

Но работник уже потерял к ним всяческий интерес, занявшись своими рабочими делами.

В итоге пришлось выскребать все свои деньги, которые родители дали на сувениры, и покупать билет на следующий поезд, ведь экскурсию никак нельзя было пропустить, потому что за этим могло последовать и отчисление.

– Да, помню, – отсмеявшись вместе с другом, сказал Чонсу, забыв об отобранном планшете. – Ох, Пак-сонсэнним нас потом огрел бамбуком!

– Весело было, – смеясь, поддакнул Минкё.

В это время последовало объявление, информирующее о поездке. Поезд уже набрал хорошую скорость, за окном быстро проносились здания, а пассажиры удобно устроились в своих креслах.

– Три с половиной часа? – чуть ли не выкрикнул Чонсу, побудив сидящего впереди дедушку обернуться. – Так долго! Почему не на самолете?

От такого крика Минкё пришлось прикрыть уши ладонями, хотя он ожидал такой реакции.

– А ты забыл, как боялся самолетов в детстве?

– Это в детстве, – возразил Чонсу. – А теперь мне часто приходится летать на самолетах по делам.

– И теперь совсем не пугаешься от того, что самолет быстро взлетает и быстро садится? – приподняв бровь, спросил Минкё.

– Совсем нет.

– Но тогда ты меня повеселил…

Посадка на самолет Кванчжу – Сеул была объявлена вовремя, минута в минуту. Тогда друзья еще учились в последнем классе начальной школы, им было тринадцать лет, или двенадцать, как сказали бы европейцы. Они вскочили и ухватились за свои маленькие чемоданчики, в то время как родители Чонсу, с которыми они ехали в Сеул на фестиваль, спокойно поднялись со своих кресел. Друзьям так хотелось узнать, что там есть в небе, как там светит солнце. Они быстро прошли на посадку и через несколько минут уже оказались в комфортабельных креслах самолета.

– Там обязательно летают пингвины, – авторитетно заявил Минкё, обернувшись к Чонсу с сидения, находящегося впереди. Он сидел с отцом Чонсу.

– Шутишь? – даже не посмеявшись, спросил друг.

– Нисколько, – так же убедительно сказал Минкё.

Друзья чуть ли не подпрыгивали на месте, так им хотелось взлететь в небо. Но как только самолет начал разгоняться, а потом подниматься, что-то пошло не так. Взгляд Чонсу остановился, стал совершенно неподвижен. Его руки вцепились в подлокотники, а ладошки вспотели. Первый, кто заметил это, была мать Чонсу, Ли Чжу Ын. Она позвала сына, но тот никак не отреагировал, только схватил ее за руку. Она позвала своего мужа, но и он оказался бессилен. Не помогли и стюардессы, пытавшиеся развеселить ребенка. Только когда Минкё с силой отвесил другу три пощечины, взгляд того начал становиться осмысленным.