Колесо Сансары

Жители города искали спасение в религии. Неистово молясь, отчаянно каясь за свои грехи они пытались изгнать черную напасть из города. В начале существовало предубеждение, что священники как духовные проводники не подвержены страшному заболеванию. Отчасти это заблуждение явилось следствием первоначального этапа развития эпидемии, когда заболеваемость у монахов была практически на нулевом уровне. Люди желали прикоснуться к священнослужителям и перенять от них Силу Божью, которая убережет их от недуга. Однако с наступлением первых смертей духовников маятник человеческих чаяний и надежд качнулся в другую сторону.

Наметившиеся проблески в науке сделали главным оплотом борьбы с болезнью ученых людей. На основе их изысканий было отмечено, что единственным верным способом уберечься от болезни является максимальное дистанцирование людей друг от друга. Под влиянием этих умозаключений власти города решили ввести еще более строгий карантин и предписали всем жителям Каффы сидеть дома на протяжении 40 дней. По прошествии 10 дней у многих закончились запасы провианта, вдобавок ко всему был и самый сложный период времени года – зима. В городе начался голод. Отчаявшиеся люди начали покидать свои дома в поисках пропитания. Программа «карантин» была низложена, люди боролись за свое выживание. Отчаяние людей вылилось в обреченность. Осознавая близость смерти, люди со свирепой яростью закружились в танце чревоугодия и блуда, стремясь напоследок заполнить свой жизненный сосуд удовольствий. Все это экспоненциально способствовало развитию эпидемии, смертей.

Вторая половина весны. Марко шел вдоль главной улицы города. Каффа представляла собой тяжелейшее зрелище: десятки разлагающихся трупов лежали вдоль улицы, пожираемые птицами и насекомыми. Давящая атмосфера чувствовалась повсюду. Марко направлялся на другой конец города, где продавался хлеб. К счастью, жена Марко Диана и дочь Маринелла были живы, хотя сильно обессилены от случившегося. Подходя к немногочисленной толпе на пригорке у склада с хлебом Марко почему-то думал об Антонио. Первый раз за все это время ему пришло воспоминание о своем бывшем некогда коллеге и друге. Марко рефлексировал о жизни Антонио, какой же он счастливчик и баловень судьбы, что вовремя разбогател и уехал из города. Внезапно знакомый голос окликнул его. Оглянувшись Марко поразился – пред ним стоял мужчина в лохмотьях, чудовищно обросший, грязный и осунувшийся. Но сомнений не могло быть – это был Антонио. «Здравствуй, Марко. Узнал?» – тихо сказал Антонио. «Да, Антонио, это ты?» – оживленно спросил Марко. Он опешил в первую секунду увидев его, но затем осмотрев друга, его плохое состояние, Марко сделалось внутри как-то лучше.

Да, это чувство возникает в большинстве людей, которые видят провал и падение некогда безмерно поднявшихся знакомых людей. Это чувство внутреннего превосходства, а далее и желание посочувствовать человеку, внутри при этом испытывая воодушевление. Наверное есть люди, которых это низменное чувство обходит стороной, но это вероятно святые мира сего, которые сопереживают искренне без задних мыслей про себя а-ля «как хорошо, что это случилось не со мной».

Марко относился к когорте большинства. С большим воодушевлением он принялся расспрашивать своего старинного приятеля о причинах, доведших его до такого положения, в глубине души радуясь его падению, ведь в последнюю встречу три или четыре года назад Марко отчетливо запомнил взгляд, которым обдал его Антонио. Это был взгляд пренебрежения, взор превосходства успешного человека, которым упивался своим статусом, достижениями, богатством. При этом был уничижительно со смешком произнесен вопрос: «Марко, а ты все там же в порту товароведом трудишься?». Марко в настоящий момент вспомнил это все, но теперь они поменялись ролями.

–«Марко, друг мой, очень рад тебя вновь видеть. Послушай я здесь уже три месяца. За полгода до начала эпидемии я взял крупную ссуду у генуэзских купцов из семьи Спинола под залог всего, что имел. Годы расцвета совершенно притупили мою осторожность. Я начисто забыл и про тяжелые времена, которые случались в бытность моего детства. Марко, помнишь как мы и наши родители голодали в период засухи?».

– Да, помню, Антонио, это было очень давно.

– Я помню мои родители даже занимали у твоих еды. После этого наступили годы подъема. Мы выросли, устроились в порт. Потом я начал свое дело, удачно вложившись в спекуляции продуктами, хлопком и прочего. Честно признаюсь тебе, Марко, вижу отражение радости в твоих глазах при моем текущем виде. И ты вполне имеешь на это право. Годы нескончаемого роста, приобретения благ изменили меня.

Антонио выпростал руку из своего драного сюртука – на руке была татуировка. «Видишь, Марко, это отметка патриция на моей руке. Такие делали в Древнем Риме только самые состоятельные люди. Это знак превосходства над другими. Богатство, деньги полностью заслонили мой взор. Я ослеп. Мне было плевать на бедных моряков, которые подходили и просили меня о мизерной прибавке жалованья. Заказов было столько много, а предложение моряков настолько велико, что я легко увольнял любого моряка и меня не заботило как он будет дальше жить, на что питаться его семья, где он был единственным кормильцем.»

– Я менял женщин как перчатки. Свою первую жену Марию, которая помогала мне во всем, безумно любила меня я выгнал за отказ участвовать в оргии с проститутками. Я оставил ее ни с чем и когда узнал о ее смерти в полной нищете ничего во мне не екнуло. Я участвовал в сакральных жертвоприношениях, где однажды сам убил раба. Да, Марко, я превратился в чудовище, которое жадно всасывало в себя все дозволенное и недозволенное этого мира. Я был вхож в самые высокие круги Генуи.

– Но все изменилось с приходом в город смерти. Сначала все думали, что это эфемерная вспышка и все пройдет, но все начало гибнуть на глазах. Город опустел и покрылся трупами. Количество экспедиций снизилось со средних тридцати в месяц до десяти, а потом и до одной в лучшем случае. Я не в силах был покрывать тело долга и проценты по кредиту и был вынужден отдать купцам весь залог. В то время я жил с последней своей женой Никосией.

– Оказавшись банкротом, я наконец задумался о близких и видел единственную надежду на помощь в ней, так как все мои некогда «приятели» тут же поспешили отвернуться от меня как от прокаженного. Никосия вонзила мне последний нож в спину и ушла к моему знакомому купцу, который торговал снадобьями и не так пострадал в период эпидемии. Итак, я был низвержен из Генуи и вернулся сюда. Сейчас я живу один в своем доме на мысе. Здесь я узнал, что мои родители умерли. Честно я о них не думал все эти годы. В общем, если есть желание приходи ко мне в дом.

– Марко, у меня ни осталось ни одного близкого человека, ни одной родимой души, продолжателей рода для кого стоит жить. Я часто думаю о Боге и смерти. За все приходиться платить, друг мой. Если интерено продолжение нашей беседы, приходи я буду ждать. А если не придешь, то я пойму.»

Осень. В обратном движении сезону Каффа начала оживать. Трупы потихоньку убрали со всех мостовых, площадей и захоронили. Вновь начали снаряжаться торговые экспедиции, заработал порт. Марко вернулся на свою работу и худо-бедно вместе со своей семьей начал сносно питаться. Он не виделся с Антонио с той самой встречи, он был настолько занят работой, что никак не мог найти время на визит. Но вот в один из дней после своей смены в порту, когда солнце в изумительно красивом стиле как только оно умеет садилось за горизонтом моря, Марко поднялся на мыс в дом Антонио.

Некогда благоустроенный сад был совершенно запущен и весь порос дикими сорняками. Вилла также пребывала в скверном состоянии. Марко подошел к темной двери и собирался постучать, но уже на первый его удар рукой дверь подалась и отворилась. В думе стоял жуткий запах. Ужасная мысль взорвала сознание Марко, дыхание участилось, а сердце бешено побежало. Дойдя до конца коридора и зайдя на открытую гостиную с видом на море Марко увидел окровавленное тело друга в багровой подсветке заката. Он лежал на спине, а из области сердца торчал нож.

Эпидемия заканчивалась, повсюду чувствовалось приближение новой жизни и всем казалось, что те пороки и несправедливости, характерные былому времени остались позади. Природа, человеческий дух, ноосфера очистились. Кали остановила свой танец.

*****

Спустя несколько дней Деян узнал, что его друг детства Милко умер. Глядя на лицо приятеля в гробу Деян рефлексировал – он думал о двух вещах, которые цементирую все происходящее в мире. Существует только жизнь и смерть – две точки отрезка судьбы человека. Ничего другого не существует. Когда мы понимаем эту суть жить становится легче. Эту экзистенциальную мысль Деян эксплицировал еще на фронте, когда вокруг гибли его сослуживцы. Еще пару часов назад ты разговариваешь с человеком, делишься с ним самым сокровенным и вот его уже нет. Война, безусловно, это наигнуснейшее, омерзительное явление, но именно осознание близости смерти очищает мысли от всего лишнего, от всего пластмассового, что есть в повседневном гражданском мире. Все предельно просто и в тоже время все предельно сложно.

Вечером Деян возвратился домой – Мирьяна приготовила вкуснейший ужин – картошка в сочетании с пршутом. Сочное мясо таяло во рту, еда была великолепна.

В разговоре за столом Мирьяна сообщила Деяну о смерти Матеи Юговича – главы Которской общины. Матею было всего 32 года. Его блестящая карьера могла вызывать только зависть – местный уроженец после окончания Белградского университета с отличием получил должность в правительстве, где всего за каких-то 5-7 лет лет прошел стремительный путь от секретаря до главы одного из крупнейших и престижных департамента экономического развития. Затем он был назначен главой Которской общины с прицелом на дальнейший рост. Ему пророчили должность будущего министра – так молниеносно он несся к вершине карьерного Олимпа – словно бешеный козерог взбирается на свой пик. И тут нелепая смерть – обычная простуда переросла в затяжную и скоропостижная кончина. Все были удивлены известием о его смерти.

– Яркость жизни прямо пропорциональна ее продолжительности. – философски заметил Деян и добавил – это не правило, но зачастую случается именно так.

В следующий месяц в городе и по всему побережью начала распространяться странная вереница смертей. Болезнь, начинавшаяся как банальная простуда сногсшибаюше прогрессировала. Причем жертвами этой инфлюэнцы были молодые полные жизненного сока люди. Доктора не могли ничем помочь страдающим, более того эпидемия стремительно распространялась и на самих эскулапов. На всю Которскую общину из 10 лекарей осталисть трое пожилых мужчин, которых пощадило страшное заболевание. По мере роста числа заболевших в городе и деревнях начали распространяться слухи о том, что новая болезнь была результатом диверсии австро-венгерских и германских войск. Еще во время войны были известны случаи об отравляющем газе, применявшемся странами Тройственного союза.

Проходили недели, заболевших становилось все больше , коек в госпиталях не хватало и больных оставляли лечиться и умирать дома. По истечении первого месяца эпидемии было принято решение о введении карантина по всему побережью. Люди не могли выходить из дома без острой нужды. Но болезнь продолжалась – умирало все больше и больше людей, преимущественно молодых. В целях ликвидации болезни власти приняли решение о полном моратории на выход из дома сроком на семь дней. Однако люди напуганные грядущим заточением толпами устремились на рынки за провиантом. Все это способствовало созданию страшной толчеи у ворот центрального рынка в Которе и , как следствие, массовому заражению все новых и новых жителей.

Мирьяна и Деян вот уже месяц находились на изоляции дома. За это время их отношения глубоко усложнились. Стандартный вид отношений между мужчиной и женщиной предпологал значительную долю обособленного друг от друга времяпрепровождения. Мужчина уходил рано утром заниматься своим ремеслом, в то время как женщина выполняла свои обязанности по уходу за домом, созданию уюта и комфорта. Это было традиционно и общепринято, поддерживалась гармония и баланс взаимоотношений. Но в условиях карантина привычный патриархальный уклад жизни многих югославских семей растворился. Мужчина и женщина были вынуждены все время проводить наедине друг с другом. Если в прошлой жизни до карантина и эпидемии основной темой разговоров был обмен увиденными и испытанными за день впечатлениями, то в силу того, что сожители все время находились вместе, то и тем практически не осталось. К концу месяца отношения Деяна и Мирьяны были настолько натянутыми, что ссоры из ничего молниеносно. Этот этап вскоре сменился фрустрацией и уходом в себя каждого из партнеров.

Деян и Мирьяна по прошествии месяца скандалов и ругни вот уже практически на протяжении недели не разговаривали друг с другом каждый уединился в свой внутренний мир и беседы велись редко на формальные темы материального плана. Всем претило такое положение вещей, но никто не мог ничего поделать. Деян ждал окончания карантина -он уже, как ему казалось совершенно не любил свою женщину, ту чудную легкую Мирьяну, которую он повстречал год назад. Перед ним ним была злая мегера, с которой он уже хотел расстаться быстрее. Все изменилось на третий месяц сидения на карантине. В тот день Деян отправился на местный рынок, чтобы обменять немного овощей и картофеля на свежевыловленные дорады. Продавец старый албанец выглядел не совсем здоровым – кашель и воспаленные глаза его говорили выдавали его болезнь. Но Деян уже не всилах трезво анализировать ситуацию и выполнять меры предосторожности, не обращал ни на что внимание поменял овощи на рыбу у албанца и двинулся домой. Ужин обещал получиться вкусным – и пища и впервые за долгое время потеплевшие отношения с Мирьяной тому способствовали. К вечеру ужин был готов – свежая картошка, дорадо, сербский салат и клубника – все это обещало настоящий пир для чрева. Но Деян сев за стол почувствовал слабость и поев немного картофельного пюре отправился спать.

–Наверное устал сегодня, завтра будет легче, – думал он про себя.

Ночью ему снилось как его одевают в костюм, но его грудь так сильно сдавили, что он почувствовал невыносимую боль в груди. Проснувшись рано утром он понял, что дело плохо и он заболел. Все симптомы в точности соответствовали рассказам переболевших – дикая слабость, высокая температура, ломота в теле, кашель и затрудненное дыхание. В следующие несколько дней он чувствовал ухудшение состояния здоровья. Ему снился сон как он стоит у берега реки, вода в ней сильно грязная, а на другом берегу он увидел Милко, который улыбался ему и махал рукой. Проснувшись весь мокрый от пота Деян безумно испугался ведь он слушал от старой знахарки в детстве, которая иногда приходила к его матери в их дом в Приштине, что если во сне увидеть умершего человека, который зовет тебя, то такой сон предвещает скорую смерть.

К середине дня состояние Деяна ухудшилось. Мирьяна все время была у его постели, ухаживала за своим мужчиной, спала с ним рядом, нескончаемо обнимала и целовала его, заботилась о нем, лечила и неистово молилась за него. Но Деян медленно отходил в мир иной. Казалось царство Аида уже широко открыло свои двери и приглашает его в свои мрачные чертоги.

В одну из ночей он в увидел сон, что поймал огромную красную рыбу своими руками. И! О, неописуемое чудо! Утром Деяну стало внезапно намного легче – болезнь отступила он снова мог дышать полной грудью без одышки. Он обнял свою женщину – она была рядом с ним все время, своей любовью она поддержала его.

Через девять месяцев у Деяна и Мирьяны родился сын, которого назвали Милко.

******

Отец Владимира был вечно занят. Ему приходилось работать на двух, а иногда на трех работах одновремено, чтобы прокормить семью. Днем он работал водителем, вечером и ночью спорадически то грузчиком, то ночным сторожем сторожем в гаражном кооперативе. Воспитанием маленького Володи в основном занималась его бабушка Нелли Федоровна. Но в более поздний период она вынуждена была из-за проблем с сердцем часто ложиться в больницу. В такие периоды Володя был по сути один. Его одиночество стало абсолютным, когда отец познакомил его со своей новой пассией. Молодая привлекательная Светлана понравилась Владимиру. Не в пример его матери со взрывным властным характером, Света была кроткой доброй девушкой. И несмотря на то, что Володя не обладал серьезным жизненным опытом, в свои 16 лет он полностью одобрил выбор отца и был рад его новым отношениям, в которых спустя три года родилась его сводная сестра.

Итак, Владимир был предоставлен сам себе. Район, в котором они жили полностью соответствовал своему названию и заселен был преимущественно «чертями». Бандиты, татары, представители пролетариата и небольшая прослойка интеллигенции, сконцентрированная большей частью на севере составляло ядро населения района. Примерно такой же состав был и в школьном классе, где учился Владимир. Неформальным лидером класса был мрачный парень по имени Михаил. У него был старший брат, который в полной мере относился к потерянному поколению 90-х. Отсутствие идеологии, безграничная свобода, все это было в компании старшего брата. Эта компания «старшаков», употребляющих алкоголь, наркотики была крайне притягательна для старшеклассников пубертатного периода. Михаил был своего рода сталкером между крутым миром взрослых и школьников. Он приносил «травку», рассказывал о своем опыте употребления наркотиков.

В эту дурную компанию был вхож и Владимир. Но его внутренний стержень не дал ему опуститься в алкогольную или наркотическую зависимость, которая пожрала многих из той стаи. Ему хватило сил и мудрости свернуть на созидательный путь. Взросление вчерашних школьников все более отворачивало от «крутого» пути старшаков, где смерти от сердечной недостаточности, цирроза печени становились тенденцией.

Владимир выбрал учебу, карьеру, развитие. По окончании вуза он устроился в зарубежную компанию в области аудита. Казалось, что мир открыт для него, усердная работа иногда по 60-70 часов в неделю приближали его к заветному карьерному взлету. Но пройду пару степеней градации должности рост прекратился. Владимир пробовал как говорят офисные яппи «прокачать свои личностные скиллы» – это ему казалось главным на пути к карьерному Эвересту. Но ни прочтение книг от гуру личностного роста, ни посещение их концертов воочию не принесли желаемых результатов. В поисках других карьерных возможностей началось мигрирование Владимира по различным компаниям, но нигде он не чувствовал стабильности и то и дело червь сомнения свербил внутри. Этот червь все время спрашивал а верной ли дорогой ты идешь, а реализуется ли потенциал и возможности на все 100%.

Вся эта эпопея продолжалась порядка 10-15 лет, пока Владимир не устроился на стабильное место в надежную компанию, где у него отпал всяческий интерес к карьеризму. Предложенная зарплата его вполне устраивала, коллектив, условия работы, задачи все это тоже было в полной степени приемлемым. В этот момент времени он достиг того чувства, к которому тяготел все время – спокойствию и уверенности.

В личной жизни после брака он так никого и не встретил. В таком состоянии начиналась третья десятилетие миллениума. Москва и москвичи стали настоящими «жирными чеширскими котами» с лоснящейся в инстаграмме шерстью. Непосещение Дубаев, Канн, Бали минимум раз в год считалось моветоном. Пластмассовый мир победил. Лживость, цинизм, бездуховность стали основой современной жизни. Никто уже не вспоминал про «волны Кондратьева», кризисы были забыты, все неслось вперед с чудовищной скоростью, бычье ралли продолжалось десятки лет. Однако написанное в большей степени относится к жителям «золотого миллиарда Земли». В России таким золотым городом была Москва, остальная часть страны являлась отдельным по сути государством и люди там жили не в пример хуже.

Но ложный мир сего подменой ценностей не может быть вечен. Информационное поле земли дает сигналы многим и выплескивает на просторы таких героев как юная девочка из Швеции, яростно ратующая о проблемах в экологии. Это произошло за год до пандемии. Переполненная мыслями и ожиданиями многих людей, о том, что так безоблачно не продолжаться дальше не может, мыслящая вселенная открыла из своей недр страшную болезнь, которая по замыслу должна стать своего катарсисом для человечества, началом новой эры, где истинные гуманистические ценности должны занять свои должные самые главные места.

А пока в Москве продолжался карантин и сидя дома фантазия разума нарисовала Владимиру яркие солнечные картины моря и выжженных гор на Черном море, удивительную пышную растительность Адриатического моря. В голове невероятным образом всплыли имена Марко, Деян, Милко. И никто и никогда не сможет ответить было ли это все порождением мозга в результате сложных химических процессов или разум как приемник уловил невидимые частицы ноосферы и словно телевизор преобразует цифровой сигнал в картинку перевел все это на лист бумаги.

Примечания

1

      Примечание: чтобы сэкономить время на загугливание информации кому интересно сообщаю

1 пуд = 16,38 кг