скачать книгу бесплатно
– Это слишком секси, мы не можем уйти без этого платья. – Она сгребла платье вместе с ожерельем и поясом и сунула все это мне в руки.
И вот после того, как я оставила свой разбитый телефон в ремонте, я оказалась с платьем, которое больше не хочу надевать, в месте, где не хочу быть. Единственной радостью была для меня в тот момент Лейни, которая рассказывала мне о своих курсах в Нэшвилльской балетной школе и о своих разбившихся надеждах стать прима-балериной (из-за несчастного случая на лыжне).
– Но теперь ты здорова, – сказала я ей, пытаясь перекричать громкое чавканье Харрисона, которое, кажется, бесило только меня.
– Мое колено так и не зажило как следует. – Она вытерла рот, потом долго рассматривала полупрозрачное пятно на салфетке, оставленное жирным куском пиццы с грибами. – Впрочем, все в порядке. У меня есть и другие мечты. Я хочу стать воспитательницей в детском саду. А у тебя есть запасной план, если с пением не получится?
Запасные планы все равно что страховочная сеть – если вы чувствуете, что нуждаетесь в ней, значит, вы не верите в свои силы.
– Нет ничего, чем я хотела бы заниматься вместо пения. – Я отхлебнула газировку из своего гигантского пластикового стакана. – На данный момент, – добавила я, потому что почувствовала, что Лейни хотела было дать мне совет, а я не хочу советов. Совет – это не что иное, как красиво упакованное сомнение.
– Значит, воспитательница в детском саду, да?
15. Красный, белый и суперголубой
Неделя перед вечером встречи выпускников прошлых лет была моей любимой. Пять дней без школьной формы. Один большой футбольный матч. Один незабываемый танец.
Сегодня Американский Понедельник, а это значит, что все будут одеты в красное, белое и синее. Я надела джинсы, белую майку и красные парусиновые ботинки на шнуровке, но я уже не так увлечена всем этим маскарадом, как было в предыдущие годы.
Я мрачно жевала хлопья на завтрак.
Я все еще удивляюсь, почему Тен вел себя так странно на днях. Все воскресенье я вынашивала идею отправить ему сообщение, но так и не решилась нажать кнопку «Отправить». Однако наша встреча потрепала мне нервы – на протяжении всего занятия по йоге я не могла поймать равновесие: я болталась туда-сюда в позе дерева, а затем упала лицом вниз в позе петуха.
Я провела остаток тренировки, свернувшись калачиком в позе ребенка, чтобы избежать вопросительных взглядов мамы, а затем притворилась, что у меня болит живот, чтобы мы сразу пошли домой. Мамино беспокойство было ощутимым, но она не стала настаивать на том, чтобы я рассказала ей о своих проблемах.
Так же как она не давила на меня сегодня утром, хотя ее лоб был наморщен.
– Я плохо себя чувствую, мам. Можно мне остаться дома?
Она положила ладонь на мой лоб.
– Это из-за Рей или из-за мальчика?
– Чего?
– Очевидно, тебя что-то беспокоит. Так что я предполагаю, что это либо ссора с подругой, либо проблемы с представителем противоположного пола. – Она придвинула свой стул поближе ко мне, и ее длинные, украшенные бисером бирюзовые серьги качнулись. – Хочешь поговорить об этом?
Я зачерпнула еще одну ложку хлопьев.
– Неа.
Она вздохнула.
– Ты такая же упрямая, как твой папаша.
Я сочла это за комплимент, хотя едва ли мама имела это в виду. Но мне нравится, когда мама сравнивает меня с ним. Это делает папу чуть менее чужим.
Она взяла мою руку, которую я положила себе на колени, и слегка сжала ее:
– Детка, ты не можешь просто спрятаться от проблемы.
– А папа когда-нибудь так делал? Прятался?
Она расслабила пальцы, а потом отпустила мою руку и встала.
– У него были другие способы борьбы со стрессом.
Она подошла к раковине и включила воду. Я не знаю, почему она открыла кран, потому что она не ополаскивала свою миску с хлопьями или соковыжималку, на которой она сделала сок из апельсинов. Она просто стояла, вцепившись в край раковины.
– Например?
– Ты опоздаешь, – сказала мама, выдержав слишком долгую паузу после моего вопроса. В конце концов она резкими движениями разобрала соковыжималку и начала энергично протирать губкой каждую деталь из черного пластика.
Не так уж много вещей может выбить маму из колеи.
Только папа и музыка. Но почему?
Сердце колотилось от недоумения, я сунула миску в раковину, а затем… приобняла маму, потому что подумала, что она нуждалась в этом.
По дороге в школу я слушала свой самый бодрый плейлист, но даже он не смог развеять мою грусть. Мое настроение упало еще ниже, когда я заметила черный «Рендж Ровер», который ехал рядом со мной.
Когда я посмотрела в окно, мой велосипед слегка повело в сторону. За рулем не Теннесси, а просто какая-то мама с двумя детьми, пристегнутыми ремнями безопасности на заднем сиденье. С облегчением я выровняла руль, сосредоточившись на том, чтобы не попасть под машину, хотя тогда мне бы не пришлось идти в школу…
Сворачивая на стоянку Ридвуда, я сканировала ряды машин в поисках машины Тена. Ее не было. Может быть, он попросил перевести его в другую школу. Или, может, тоже умолял своего отца разрешить ему остаться дома, и его отец – в отличие от моей матери – проявил некоторое сострадание.
Я вытащила блокнот из шкафчика как раз в тот момент, когда раздался второй звонок и бодрый голос миссис Ларю донесся из громкоговорителя. «Ваши суждения о другом человеке никак не характеризуют его, зато характеризуют вас».
Ха! Выкуси, Тен.
Мои подозрения насчет того, что миссис Ларю шпионка, стали еще сильнее, когда я вошла в класс. Стол, который я делила с Теном, был пуст. Я села на холодный жесткий стул и открыла сумку в поисках домашнего задания. Передо мной появились ноги. Длинные ноги. Одетые в джинсы. Я провела взглядом вверх до белой футболки с красной надписью «Я говорю по-французски», затем до острого кадыка и челюсти, покрытой темной щетиной.
Я не стала смотреть выше. Вместо этого я заерзала на стуле, стянула резинку с хвоста и позволила волосам упасть вокруг моего лица, они повисли, как ширма. Я пыталась сосредоточиться на лекции, но это все равно что пытаться сосредоточиться на разговоре во время концерта.
Я постукивала ногой, дергая коленом.
Это пытка. Просто пытка.
Я уж было собралась поднять руку, чтобы извиниться и попроситься выйти в медпункт. Но вдруг большая рука упала на мое колено. Успокоив его.
Я резко повернулась к Теннесси.
– Пожалуйста, перестань, – пробормотал он, убирая руку.
Это происходило непроизвольно, так что, как только он убрал руку, колено продолжило подпрыгивать вверх-вниз. Я прямо чувствовала, как он сверлил его взглядом на протяжении всего урока, вероятно, испытывая огромное желание прижать мою ногу к земле.
Клочок бумаги упал на мой лист с домашним заданием.
«Что случилось?»
Он это серьезно? Неужели он забыл, как странно повел себя со мной в торговом центре? Я отвела взгляд от записки и изобразила большой интерес к уравнению, написанному на доске.
Он забрал свою записку обратно и написал продолжение.
«Это потому, что я солгал, что ненавижу музыку?»
Я отрицательно покачала головой.
«Что тогда?» – написал он.
«Ты посмотрел на меня так, словно я сумасшедшая. Тогда в магазине».
«Ты злишься на меня из-за того, как я на тебя посмотрел?»
Теперь, когда я увидела это на бумаге, произошедшее действительно показалось немного глупым.
«Забудь».
На листе бумаги появился новый вопрос.
«Как много Джейд рассказала тебе о моей семье?»
«Она мне ничего не сказала. Только то, что твой папа юрист и работает в сфере шоу-бизнеса. А что?» Нахмурившись, я наконец-то посмотрела на него.
На щеках Тена появились ямочки. Он, должно быть, кусал их изнутри, потому что у него нет ямочек на щеках.
Тогда мне вдруг пришло в голову, что Джефф Дилан, должно быть, огромная звезда кантри-музыки или что-то такое и что его имя и работа – всего лишь прикрытие. Ну, или он вообще не связан музыкой. Может быть, он член мафии или беглый чиновник из другой страны.
«Твой отец действительно адвокат?» – написала я.
Брови Тена буквально сошлись на переносице. Он протянул руку и написал: «Да».
Правду ли он сказал?
Тен вернулся к прослушиванию лекции до конца урока. По пути на следующий урок я погуглила имя Джефф Дилан. Я нашла двоих. Один, худощавый актер лет двадцати с небольшим, явно не отец Тена, а другой – человек, который выжил после неудачного прыжка с парашютом, в результате которого у него были сломаны практически все кости. Я добавила слово «адвокат» после имени Джеффа Дилана, но ничего не нашла по этому запросу. Он настолько скрытный человек, что его даже нет в интернете, или Тен и моя мать солгали мне?
16. Не вовремя сгоревшая курочка
Поскольку я не могла оставить все как есть, я бросила свой поднос на стол Тена во время ланча.
– Он ведь не адвокат, верно?
– Что, прости?
– Твой отец. Я погуглила его имя. Нет ни одного адвоката по имени Джефф Дилан.
Выражение лица Тена поменялось несколько раз в считаные секунды. Наконец он покачал головой.
– Ты гуглила информацию о моем отце? – Его голос стал одновременно агрессивным и оборонительным. – Он юрист, Энджи.
Почему он все еще врет мне?
– Ты нашла бы его, если бы я назвал тебе нашу настоящую фамилию.
Я замерла.
– Но мы не выдаем ее, потому что она принесла много проблем в наши жизни. Ну что, устраивает?
Его признание одновременно разожгло и потушило огонь, горящий во мне. Это объясняет чертовски много, но также вызывает у меня тысячи вопросов.
Кто такие эти Диланы?
Я глотнула свой яблочный сок, но горло будто сжалось до размеров пластмассовой трубочки, из которой я пила.
Взгляд Тена скользнул по столовой.
– Был бы признателен, если бы этот разговор остался между нами.
Я кивнула и ушла, но вернулась за своим подносом. Я поставила его на свой столик, который сегодня пустовал, потому что Рей и Лейни помогали с украшениями зала для бала выпускников, а Мел села со спортсменами.
Я ковырялась в еде, но аппетита не было. Боковым зрением увидела, как Тен взял свой поднос, поставил его на одну из полок с грязными подносами. А потом вышел из кафетерия. Я тоже порывалась уйти, но не хотела, чтобы люди подумали, что я его преследую, поэтому осталась сидеть. Вставив наушники, включила музыку и начала делать кучу домашних заданий.
День тянулся так медленно, что казалось, будто время не двигалось с места. Вернувшись домой, я села за пианино и играла до боли в пальцах, пока солнце не опустилось за горизонт.
– Это твоя новая песня? – спросила мама, напугав меня неожиданным появлением.
Я была так сосредоточена на музыке, что даже не услышала, как хлопнула входная дверь.
Я убрала пальцы с клавиш и положила руки на колени.
– Это одна из папиных песен. Просто замедлила темп. – Я развернулась на скамейке. – Знаю, тебе нельзя говорить о Диланах, но они хорошие или плохие люди?
Мама дернула головой, и солнечные очки, держащиеся на ее волосах, упали на ковер.
– Что?
– Тен сказал мне, что его семья сменила фамилию.
Мама наклонилась, чтобы поднять очки.
– Детка, я не могу говорить о них с тобой.
– Я не прошу тебя говорить мне, кто они. Все, о чем я спрашиваю, – это преступники они или нет?
Она пристально посмотрела на меня, потом на крышку пианино.
– Они не преступники.
Ком в моем горле наконец пропал. Диланы, или кто они там, – хорошие люди. Какая-то часть меня все еще гадала, кем бы они могли быть, другая часть говорила мне прекратить вмешиваться.
