скачать книгу бесплатно
Клифф больше не экспериментировал с W-лучами! Он использовал совершенно новый тип лучей, следующую серию, эманацию электрона псениума, открытую всего за несколько лет до этого, которая обладала особым свойством не прерываться, даже когда электрон псениума менял свою орбиту вокруг центрального ядра атома псениума.
Вместо прерывистости было обнаружено, что электрон псениума испускает излучение непрерывно, и это в девятый раз за последние пятнадцать лет нарушило классические теории материи.
Гнев Кея вылился в бурю упреков, когда в лабораторию пришел Клифф.
– Ты намеренно держишь меня в неведении! – кричал он. – А ведь ты такой хороший партнер! Вот где мы разделили комбинацию, Хайнс!
– Я уже давно об этом думаю, – усмехнулся Клифф. – Дело в том, Кей, что ты слишком элементарен в своих идеях, чтобы подходить мне. Именно благодаря тебе я годами продолжал идти по ложному пути. Чем скорее мы расстанемся, тем лучше.
– Сейчас не время, – сказал Кей. – Оставь себе свою лабораторию. Все равно ты вложил в нее большую часть денег. Я построю себе другую, где я смогу работать без помех со стороны партнера, который все время занят собой. Удачи тебе в твоих исследованиях, и я надеюсь, что ты получишь все почести, когда найдете способ уничтожить земных гигантов.
И он выбежал из лаборатории, запрыгнул в самолет и полетел на юг, к своей квартире в Нью-Йорке.
На улицах каждого города по пути следования – толпы людей. В деревнях и селах, кишащих, как муравьи, и спешащих по шоссе! Кей, управлявший одним из медленных старомодных самолетов, развивавших скорость не более ста миль в час, методично пролетал над головами, слишком поглощенный своим гневом на Клиффа, чтобы поначалу обратить внимание на это явление. Но постепенно до него дошло, что что-то не так.
Он полетел ниже, и до него донеслись гневные крики. Весь город был охвачен бурным движением.
Внезапно до Кея дошла причина. Он увидел прилегающий аэропорт и, словно отвес, понесся вниз, пока его колеса не коснулись земли. Не дожидаясь, пока он подрулит к одному из общественных ангаров, он выпрыгнул и помчался по пустынной территории на площадь.
Стоны, крики, вопли насмешек огласили воздух. Вся толпа впала в безумие. Все было так, как и предполагал Кей. На белом фоне, высоко на здании городского бала, высвечивались номера местных юношей и девушек, выбранных для жертвоприношения.
Восемь мальчиков и пятнадцать девочек уже отправились в пустыни Южной Америки, чтобы встретить там страшную смерть.
– Они забрали мою Салли, – кричала пожилая женщина, слезы текли по ее щекам. – Похитили ее на углу улицы после наступления темноты. Я не знала, почему она не вернулась домой вчера вечером. Боже, моя Салли, моя маленькая девочка, пропала…
– Люди, вы должны быть терпеливы, – провозгласил правительственный диктор. – Президент сочувствует вам в вашей беде. Но к следующему году будет придумано средство уничтожения этих монстров. Жертва ваших детей будет занесена в Зал славы. Они настоящие солдаты, которые…
– К черту правительство! – прорычал кто-то из мужчин. – Остановите эту чертову машину для разговоров! Сломайте ее, ребята! Тогда мы повесим президента Богарта на вершине Капитолия!
Ему ответили криками, и толпа устремилась к зданию.
– Отойдите! – кричал диктор. – Ступить на ступеньку – это смерть. Теперь мы наэлектризованы. Последнее предупреждение!
Первые ряды толпы отшатнулись, когда через их тела прошел заряд электричества с напряжением, чуть меньшим, чем требуется для лишения жизни. Раздались крики агонии. На землю посыпались извивающиеся фигуры.
Кей бросился к автоматическому клерку у окна рядом с металлическими ступенями, стараясь не касаться их. В шести футах от него температура его тела привела в действие термостатический регулятор; окно сдвинулось вверх, и появился манекен. Он повернул циферблат на Олбани.
– Мне нужен Нью-Йоркский отдел, подстанция F, регистрация лоялистов, – вызвал он. – Дайте мне, пожалуйста, номера лотереи Z.
– Номера не будут выдаваться до 13-го часа, – буркнул манекен.
– Но я говорю вам, что должен знать немедленно! – неистово взмолился Кей.
– Отойдите, пожалуйста!
– Я должен знать, говорю вам!
– Мы теперь наэлектризованы. Последнее предупреждение!
– Послушайте меня. Меня зовут Кей Беван. Я..
Мощный удар в грудь отбросил Кея на десять футов назад, на землю. Он поднялся, вошел в электрическую зону, почувствовал, как его руки скрутило в гигантской хватке, снова пошатнулся и сел, задыхаясь. Окно бесшумно опустилось, манекен вернулся на место. Кей снова поднялся на ноги, задыхаясь от бессильной ярости.
Вокруг него толпились мужчины и женщины. Он прорвался сквозь них и вернулся к месту, где стоял его самолет. Через минуту он уже бешено мчался к районному аэропорту Нью-Йорка, расположенному в трех кварталах от квартиры Рут.
Он опустился на свободное посадочное место, торопливо прошел проверку и бросился в лифт. Оказавшись на верхней улице, он выскочил на среднюю платформу и, не довольствуясь тем, что она везет его со скоростью восемь миль в час, понесся сквозь возмущенную толпу, пока не достиг цели. Расталкивая толпу направо и налево, он добрался до выхода и через полминуты оказался на верхнем этаже жилого дома.
Протиснувшись мимо вахтера, он помчался по коридору к квартире Рут. Она работала в Ассоциации телерадиовещания, исправляя гранки, которые по пневматической трубе поступали из районной штаб-квартиры. Он остановился перед дверью. Маленький циферблат белого света показал ему, что квартира свободна.
Стоя в оцепенении и не надеясь, он увидел, что из щели между дверью и рамой свисает нитка. Он потянул за нее и вытащил крошечную полоску скандия – нового сжимающегося металла, который вошел в моду при изготовлении обручальных колец. Пластичный, почти невидимый, он сжимался до толщины листа бумаги: это был знак тайных любовников, и Кей подарил Рут кольцо из него.
Это был сигнал, страшный сигнал о том, что Рут попала в список участников лотереи, – единственный сигнал, который она смогла передать, поскольку были приняты строгие меры предосторожности, чтобы жертвы не стали известны до тех пор, пока не исчезнет всякая возможность спасения.
Никаких шансов на спасение! Из сотни аэропортов уже давно ушли в небо огромные правительственные дирижабли, увозя тех, кого колесо в Вашингтоне выбрало для принесения в жертву земным гигантам. Оставался только один шанс. Если Клифф открыл секрет, который так долго ускользал от них, то, конечно, он откроет его ему сейчас!
Их ссора была забыта. Кей знал только, что любимая женщина уже мчится на юг, чтобы быть брошенной в пасть мерзким чудовищам, держащим в ужасе весь мир. Конечно, Клифф приложит все усилия, чтобы спасти ее!
Прошло всего несколько часов с тех пор, как Кей в ярости выбежал из лаборатории в Адирондаках, когда он вернулся на их маленькое частное посадочное поле. Он выпрыгнул из самолета и побежал по тропинке к озеру между деревьями. В домике было темно, и, когда Кей добрался до лаборатории, она тоже оказалась темной.
– Клифф! Клифф! – крикнул он.
Ответа не последовало, и он с замиранием сердца щелкнул кнопкой на двери. Она не дала ожидаемого потока света внутрь. Дрожащей рукой Кей достал из кармана маленький электронный фонарик, и его яркий луч показал, что дверь заперта на висячий замок. Он подошел к окну. Стекло было непробиваемым, но луч фонарика показал, что внутренняя часть лаборатории разобрана, а большого верха нет.
За эти несколько часов Клифф, по известным ему самому причинам, убрал верхнюю часть – единственную надежду Кея на спасение Рут. И он исчез.
В этот момент Кей сошел с ума. Он бредил и проклинал, призывая месть на голову Клиффа. Сам мотив Клиффа был невероятен. То, что он специально снял крышку, чтобы Рут умерла, было, конечно, немыслимо. Но в той первой вспышке ярости Кей не задумывался об этом.
Вскоре безумие Кея иссякло. Оставалось еще кое-что, что он мог сделать. Его самолет, пусть и медленный, мог доставить его в пампасы. Он мог получить свежее топливо на многочисленных нелегальных заправках, несмотря на жесткие правила, запрещающие межсекторные полеты. Если повезет, он сможет добраться до пампасов, возможно, до того, как неповоротливые монстры набросятся на свою жертву. Поговаривали, что жертвы иногда ждали по несколько дней!
Что-то ткнулось ему в ногу, уколов ее через штаны. Кей посмотрел вниз. Дикобраз с крошечными новыми иглами выказывал признание, даже привязанность, если, конечно, этот колючий зверь может обладать подобными качествами.
Каким-то образом присутствие зверя вернуло разум Кея в нормальное состояние.
– Ну вот, он оставил нас обоих в беде, Сьюзи, – сказал он. – Удачи тебе, зверюшка, и пусть ты найдешь надежное укрытие, пока твои иглы не отрастут.
Рыцари хватаются за соломинку. Кей выхватил часы, и на подсвеченном циферблате показалось, что на 13-м градуснике уже две квинты. Он бросился обратно в хижину. Дверь была не заперта, и фонарик показал, что, хотя Клифф, очевидно, ушел и забрал свои вещи, внутри все осталось по-прежнему. Когда Кей взял в руки телефотофон, продолговатый циферблат вспыхнул. Прибор был в рабочем состоянии.
Он повернул рукоятку, и на циферблате быстро промелькнула череда сцен. На этом маленьком клочке стеклолита Кей действительно совершал пространственное путешествие в Олбани, и каждое мельчайшее движение рукоятки означало пройденное расстояние. Появилось здание Нью-Йоркского отделения, и его появление означало, что Кей подключен к телефонной связи. Но автоматической голосовой связи не было – расходы, которые, как решили Кей и Клифф, были неоправданны. Пришлось полагаться на старомодный телефон, какие до сих пор широко используются в сельских районах. Он поднял трубку.
– Субстанция F, регистрация лоялистов, пожалуйста, – позвал он.
– Слушаю, – ответил девичий голос.
– Мне нужны номера Z. Все от Z5 до ZA, – сказал Кей.
И вот так, в темной хижине, он слушал, как за много миль от него более или менее равнодушный оператор произносит обреченную фразу. Когда прозвучал роковой номер, он поблагодарил ее и повесил трубку. Он отпустил рукоятку, и та вернулась на место, погасив свет на циферблате.
Минуту-другую он стоял неподвижно, в каком-то оцепенении, хотя на самом деле собирал все свои резервы решимости для решения стоящей перед ним задачи. Просто найти Рут среди сотен тысяч жертв и умереть вместе с ней. Задача сама по себе грандиозная, и все же Кей не сомневался, что ему это удастся, что он будет держать ее в своих объятиях, когда адская волна захлестнет их.
Он знал, какой будет эта смерть. Непреодолимое наступление гигантских масс протоплазмы, выдвижение временных рук, или щупов, которые хватали их, втягивали в сердце податливой субстанции и медленно душили до смерти, пока жизнь высасывалась из их тел. Говорили, что смерть безболезненна, но это была правительственная пропаганда. Но он держал бы Рут в своих объятиях. Он найдет ее: в этом он нисколько не сомневался.
И, как ни странно, теперь, когда Кей знал самое худшее, когда не оставалось ни малейших сомнений, он ощущал подъем духа, какое-то безумное безрассудство, не поддающееся никакому определению.
Kей направил фонарь в угол кухни. Да, там было то, что подсознание подсказывало ему искать. Длиннорукий, тяжелый топор дровосека, грозное оружие в ближнем бою. Поскольку инстинкт homo Americanus – умереть с оружием в руках, а не позволить беспомощно зарубить себя, Кей схватил его. Он побежал обратно к своему самолету. Бензобак был почти пуст, но в ледяном домике у озера был бензин.
Кей подкатил машину к нему и заправил бензином и маслом. Теперь все готово! Он запрыгнул внутрь, нажал на стартер и взмыл вертикально вверх, крылья самолета трепетали, как у парящего ястреба. До пассажирской воздушной полосы на высоте девять тысяч: выше – двенадцать, трасса международных судов и судов снабжения; еще выше – четырнадцатитысячный потолок устаревшей машины. Он набрал высоту и повернул на юг.
Там, наверху, было холодно, а у Кея был летний костюм, но между пассажирской полосой и полосой гелиосфер, на высоте тридцати тысяч, не было воздушной полиции. И он мог позволить себе не рисковать. Правительственная полиция будет искать десяток таких же отчаянных людей, как он, нацеленных на подобную миссию. Он вел самолет по направлению к Атлантике, пока под ним не появилось красное зарево – очаг возгорания, охватывающий квадратные мили территории.
Опустившись ниже, Кей услышал звуки детонации, грохот старомодных орудий, а сквозь пелену сизого дыма пробивались длинные фиолетовые вспышки атомных пушек, рассекающих полосы разрушений. Нью-Йорк горел.
Обезумевшие жители подняли восстание, захватили хранившиеся в арсеналах пушки и атаковали великую крепость Бронкс, которая, как могучий дозорный, защищала порт.
В поле зрения появился целый рой дирижаблей, закрутившихся в жестокой схватке. Кей увеличил высоту. Это была не его битва.
Нью-Йорк остался позади, а он летел на юг над Атлантикой. Он летел всю ночь. На рассвете он опустился в прибрежной деревушке за нелегальным бензином и маслом.
– Вы приехали из Нью-Йорка? – спросил местный. – Слышал, там началась война.
– Моя война в Бразилии, – пробормотал Кей.
– Если эти гиганты придут сюда, знаете, что мы сделаем? Мы натравим на них гончих. Да, сэр, у нас есть свора ищеек, выращенная как раз для этой цели. Полагаю, до этого не додумались эти умники из Вашингтона. Они забрали двух малышей из Хоуптауна, но отсюда они никого не заберут.
Кей заправился и продолжил полет на юг.
После этого начался кошмар. Солнце всходило и заходило, сменяясь луной и звездами. Кей пересек Карибский бассейн, увидел побережье Южной Америки, пронесся на юг над джунглями Бразилии. Он пил, но пища не проходила мимо его губ. Он превратился в механизм, созданный для особой цели – самосожжения.
Впервые он увидел чудовищ в широкой саванне среди джунглей. Сначала он подумал, что это восходящий рассветный туман, потом различил некое жуткое сходство с человеческими формами и спустился вниз, кружась вокруг проема в джунглях, пока не смог разглядеть их.
Их было около десятка – передовой отряд, выдвинувшийся вперед от одной из основных дивизий. Люди? Скорее антропоиды, поскольку их пол был неразличим! Человеческие формы от нескольких футов до сотни, состоящие, по-видимому, из сероватого желе, неуклюже передвигающиеся на двух ногах, но скорее плавающие, чем идущие. Прозрачные, полупрозрачные. Самое ужасное, что на этих теневых сфероидных существах то тут, то там появлялись бутоны разных размеров, которые принимали подобие свежих форм. И среди них были молодые, сорвавшиеся с родительских стеблей почки, вполне сформировавшиеся люди ростом, наверное, в пять или шесть футов, с ужасающей игривостью подпрыгивающие на месте своих родителей.
Когда Кей парил в трехстах футах над головой, из джунглей выскочил молодой тапир и, явно не замечая их присутствия, побежал прямо к монстрам. Внезапно он остановился, и Кей увидел, что его уже окружили витки протоплазмы, похожие на руки, которые вырвались из тел дьяволов.
Постепенно, несмотря на свои попытки и крики, тапир был втянут в субстанцию чудовищ, которые, казалось, слились воедино и образовали сплошную стену протоплазмы, во всех отношениях похожую на агглютинацию бактерий при определенных условиях.
Затем животное исчезло в стене, одно лишь возбужденное журчание которой свидетельствовало о его существовании.
Еще, наверное, минут десять Кей оставался парящим над поляной. Затем тела разделились, вернувшись к своим отдельным формам. Белые кости тапира лежали на открытом пространстве в виде спрессованной массы.
Кей пришел в бешенство. Он намеренно опустил самолет и с топором в руках бросился на неповоротливых монстров. С дикими криками он прыгнул в их гущу.
Последовавшая за этим схватка была похожа на кошмарный бой. Он обрубал медленные щупальца, стремившиеся обхватить его, рубил дьяволов на длинные ленты извивающегося желе, рубил, пока вещество не затупило топор; вытирал его и снова прыгал в их гущу, рубил, пока не мог поднять руку. Затем он отступил назад и оглядел представшую перед ним картину.
Она была достаточно ужасна, чтобы вытеснить из его мозга последние остатки здравомыслия. Каждый кусок, который он отрезал от монстров, каждая протоплазменная лента на его глазах превращалась в подобие нового существа. Там, где раньше был счет, теперь их было пятьсот!
Кей побежал к своему самолету, вскочил в него и взмыл на юг. Его лицо превратилось в гротескную маску безумия, а крики разносились по эфиру.
Жертвы больше не были прикованы к кольям. Федерация, всегда действовавшая в условиях полной секретности, пошла еще дальше. Она привлекла инженеров-электриков, разместила их в секретных местах, доставила на Голгофу; там было создано огромное электрифицированное поле – открытое пространство, границы которого были обозначены столбами из электронной стали.
Между этими столбами проходили линии электрической силы. Попытка пройти их означала не смерть, ибо мертвые мальчики и девочки были отвергнуты дьяволами, а жестокий удар, отбрасывающий человека назад.
На этой огромной равнине сотни тысяч жертв сидели, сгрудившись под открытым небом. Еды у них не было, так как облегчение их последних мук не имело смысла. Не было и укрытия, поскольку вид зданий мог отсрочить последнюю фазу. Но высоко над обреченными парил флаг Федерации на возвышенном шесте – оттенок ироничной сентиментальности, который пришелся по душе кому-то в Вашингтоне.
На квадратной миле территории, окруженной джунглями, лежали жертвы. Большинство из них окольцовывали эту местность; то есть, пытаясь убежать, они были отброшены назад электрическим зарядом, и, не имея ни сил, ни воли, падали там, куда их отбросило, и лежали в апатичной покорности.
Были крики и мольбы о пощаде, жалкие сцены, когда правительственные дирижабли опускали их на землю и улетали, но теперь на обреченных опустилась напряженная тишина. Смирившись со своей участью, они сидели или лежали небольшими молчаливыми группами, устремив взоры в мрачные джунгли.
И повсюду в этих джунглях в этот предрассветный час образовывался туман, похожий на пелену. На тысячи миль вокруг дьяволы собирались за своей добычей, склеивались, чтобы пища одного стала пищей всех.
Сквозь деревья пробивались клубы протоплазменного тумана, меняя форму с каждым мгновением, но неизменно продвигаясь вперед: то представляя собой выстроенный полк огромных, тенистых людей, то не более чем стену полутвердого пара. И все же, напрягая глазные яблоки, жертвы наблюдали за происходящим.
Внезапно всех охватил один и тот же приступ безумного ужаса. Снова они бросились к наэлектризованным линиям, и снова их отбросило назад, массы мальчиков и девочек, кувыркающихся друг с другом и вопящих в едином вопле, который, если бы его услышали в Вашингтоне, свел бы всех с ума. Снова и снова, пока они не падали назад, задыхаясь и беспомощные. А стена дьяволов надвигалась со всех сторон.
Рут Дин, одна из немногих, кто держал себя в руках, лежала на некотором расстоянии от наэлектризованного поля. С того момента, как представители правительства застали ее врасплох в своей квартире, она знала, что надежды на спасение нет.
Она сняла с пальца кольцо, защелкнула пластиковый металл и прикрепила его к нитке, оторванной от платья. Она вставила его в дверь, надеясь, что Кей найдет его. Это должно было послужить последним посланием любви к нему.
Каждое исчезновение выбранной жертвы носило характер похищения. Ночью в ее квартиру открыли дверь. Ей приказали одеться. Ничего нельзя было написать, никаких договоренностей. Ее уже считали погибшей.
Ее поспешно вывели из верхнего подъезда на монорельс, который доставил ее в специальном вагоне на станцию посадки. Через несколько минут она уже ехала в лагерь других жертв, расположенный в сотне миль от дома. Через два часа она была уже на пути на юг.
Ошеломленные трагедией, никто из жертв не поднял особого крика. Полиция дирижабля давала им воду. Мальчикам и девочкам, уже мертвым, еды не давали. Прошли дни и ночи, и вот она уже здесь, теряя сознание от усталости и удивляясь отчаянию, которое проявляли остальные. Что изменится через полчаса? К тому же в правительственной брошюре утверждалось, что эта смерть безболезненна!
Но ее охватило огромное желание снова увидеть Кея. Было время, когда ей казалось, что она любит Клиффа; потом в ее жизни появился Кей, и она поняла, что все эти отношения были глупостью. Она никогда не рассказывала Кею о той горькой сцене между ней и Клиффом, о том, как он ополчился на Кея и поклялся в конце концов завоевать ее.
Клифф успокоился и извинился, и Рут больше никогда его не видела. Она жалела, что он принял все так близко к сердцу. Но прежде всего ей хотелось увидеть Кея, просто попрощаться с ним.
И она пыталась передать ему всю свою душу в невысказанном послании любви, которое, несомненно, каким-то образом дойдет до него.
Стена дьяволов подступала со всех сторон, медленно, вяло. Чудовища не торопились, потому что знали, что непобедимы. Рыдания и крики стихли. Собравшись в массу, почти такую же жесткую, как у земных гигантов, жертвы ждали, застыв, как кролик, ожидающий приближения змеи.
Гул над головой. С неба спускается самолет. Спасатели? Нет. Только одинокий пилот, вооруженный топором дровосека.
Кей опустился на землю, коснулся ее и вскочил на ноги. Случайность занесла его на расстояние пятисот ярдов от того места, где стояла Рут. Но Рут знала, кем должен быть этот одинокий летчик. Она прорвалась сквозь толпу и бросилась ему навстречу. Ее руки обхватили его.
– Кей, дорогой Кей!
– Рут, дорогая!
– Я знала, что ты придешь.
– Я пришел, чтобы умереть рядом с тобой!
Странно, что ни одному из них не пришло в голову, что Кей может просто посадить Рут в самолет и улететь с ней в безопасное место. Если бы такая мысль пришла в голову Кею, он, возможно, и поддался бы искушению. Но такое черное предательство было немыслимо для обоих. Пока существовала Федерация, пока человек жил в организованном обществе, он был связан со своими товарищами, должен был сражаться, страдать и умирать вместе с ними.
– Будь рядом со мной, Рут. Мы будем сражаться.
Они двинулись обратно к толпе, которая, на мгновение окрыленная появлением Кея, впала в прежнюю апатию отчаяния. Теперь монстры начали входить в электрифицированную зону. Когда они проходили мимо линии столбов, ток высокого напряжения делал их тела светящимися, но не оказывал на них заметного влияния. Они неизбежно двигались дальше.
