Когда горит огонь

Несмотря на толпу людей, атмосфера в студенческом доме хоккеистов вполне домашняя. На стенах висят фотографии в рамках, на которых группа парней и две девушки; диванные подушки не выглядят так, будто в них достаточно микробов, чтобы развернуть биологическую войну, и, если глаза меня не обманывают, кто-то даже вытирал здесь пыль. А это что, подставка под кружку?

Я пробиваюсь сквозь толпу, озадаченная тем, что подошвы не прилипают к полу. Определенно чувствуя жажду, направляюсь в мое любимое место на любой вечеринке: на кухню. Большой стол уже заставлен ополовиненными бутылками различного спиртного и газировки. Я окидываю взглядом шкафчики, пытаясь определить, в котором из них могут стоять бокалы.

Пусть я на вечеринке, но я посмотрела немало документальных фильмов про море и не хочу пользоваться пластиковыми стаканчиками. Робко заглядываю в один шкафчик, но там только рюмки.

Рюмки и больше ничего. Во втором шкафчике обнаруживаются тарелки, а когда я собираюсь обследовать третий, чувствуя себя Златовлаской в доме медведей, за моей спиной кто-то прочищает горло.

– Ты что, воришка?

Я выглядываю из-за дверцы шкафчика, точно зная, что лицо у меня красное, как сигнал «стоп» на светофоре, и вижу парня, который обвинил меня в воровстве. Мой рост – пять футов семь дюймов[2], на шпильках еще больше, но он все равно возвышается надо мной. Черная футболка туго облегает широкую грудь, а бицепсы у него такие, что рукава вот-вот лопнут по швам. Тем не менее он кажется совершенно безобидным. Возможно, благодаря мягким чертам лица и совсем легкой щетине на подбородке. Утонченное лицо не соответствует телу. Русые волосы зачесаны назад, а глаза, в которые я наконец заглядываю, сапфирово-голубые. В них плещется какая-то неуверенность, но вместе с тем любопытство.

У меня еще не было настолько неловкого знакомства с симпатичным парнем.

Я невинно улыбаюсь.

– Если посуду не выносить из дома, это будет считаться кражей?

– Черт, я знал, что надо было изучать законы. – Он приподнимает уголки губ, сдерживая смех, и на щеках появляются ямочки. – Я думал, что кража – это если берешь то, что тебе не принадлежит.

– А если хозяин так этого и не узнает?

– Ну, если хозяин так и не узнает, то он очень нерадивый.

Парень потирает затылок, и я очень стараюсь смотреть ему в лицо, а не на бицепсы. Но я слаба.

– А что ты ищешь? – спрашивает он, подходя ближе.

Меня обдает сильным ароматом сандала и ванили. Парень прикладывает ладонь к дверце, за которую я по-прежнему цепляюсь, и осторожно ее закрывает.

Чего я ищу?

– Бокалы.

– Прости, тут только пластиковые.

– А ты знаешь, сколько пластика попадает в океан? Никто из тех, кто здесь живет, не знает.

Это самый длинный разговор о бокалах, который я когда-либо вела. Наверное, самый длинный разговор о бокалах, которые вообще вел кто-то на свете. Но я ловлю себя на том, что думаю, о какой еще кухонной утвари поговорить, чтобы поддержать беседу.

– Так ты идешь на преступление ради акул?

– Ну, не только. Еще ради рыб, черепах и китов.

Он закрывает глаза, словно борясь с улыбкой, и качает головой.

– Может, еще ради осьминогов. Я никого не ущемляю в правах.

Парень открывает глаза и, задержав пальцы на дверце еще на несколько секунд, обходит меня и направляется к шестому шкафчику. Открыв его, показывает полки с разномастными стаканами.

– Только ни в кого их не швыряй, а то нам обоим влетит.

Я поднимаюсь на цыпочки и беру бокал с эмблемой Мейпл-Хиллс, а потом еще для Эмилии с дурацкой надписью.

– Быстро ты их нашел. Что, уже лазил тут раньше?

«Аврора, прекрати чесать языком».

Я ставлю бокалы на стол, беру ближайшую бутылку с выпивкой и наливаю в свои трофейные бокалы. Услужливый незнакомец смеется и, откупорив бутылку газировки, придвигает ко мне. Ждет, пока я начну наливать, и отвечает:

– Нет, я здесь живу.

Вот черт. Его слова застигают меня врасплох, горлышко бутылки соскальзывает с края бокала, и на стол проливается липкая шипучая жидкость. Черт, черт!

– Прости, прости, прости!

Не успеваю я отреагировать, как парень вытирает лужу тряпкой.

– Я изви…

– Не волнуйся, – мягко говорит он, не давая мне распинаться дальше. – Это просто газировка. Отойди, чтобы не намокнуть.

Я слушаюсь, а парень достает дезинфицирующий спрей и тщательно протирает стол. Пьяные гости вокруг нас даже не замечают это действие, составляя себе коктейли. Закончив, он осторожно наливает в бокалы газировку и вручает их мне.

– Так это ты тут вытираешь пыль, – бормочу я.

– Что?

– Ничего. Спасибо и еще раз прости.

Он прислоняется к столу.

– Простить за то, что нарушила правило не лезть в шкафчики, или за беспорядок на кухне?

Я складываю руки на груди и игриво улыбаюсь.

– Я не видела знака «стоп».

На этот раз он смеется по-настоящему. Раскатистый смех кажется искренним. Я замечаю, что он украдкой осматривает меня с ног до головы. От его внимания мое тело начинает гудеть, и мгновенно хочется большего.

– Ты не похожа на девушку, которая будет обращать внимание на такое.

– Это почему же?

Вопрос провокационный. Я это знаю. Он знает. Парни, которые толпятся поблизости, прислушиваясь, – похоже, его товарищи по команде, – тоже это знают.

– Отвечай осторожно, мы на публике.

Незнакомец сдвигает брови и оборачивается посмотреть, кто там сзади. Когда он снова поворачивается ко мне, кончики его ушей розовеют. Наши зрители разбегаются, но его уверенность они уже поколебали. Эта внезапная застенчивость такая трогательная. Я привыкла, что ко мне подкатывают, но не припомню, чтобы кто-нибудь краснел. Мне хочется узнать, каким было его первое впечатление обо мне. Хочется, чтобы он продолжал смотреть на меня, как тридцать секунд назад. И немного хочется убить его друзей.

Я уже готова спросить напрямик, но тут на мое предплечье ложится теплая рука и рядом появляется Эмилия.

– Так хочется пить. – Она бросает взгляд на парня, потом на меня и улыбается ему. – Привет. Я Эмилия.

Он вежливо кивает.

– Приятно познакомиться. Я Расс.

– Ты Расс Джейдена? – спрашивает Эмилия, беря бокал и закатывая глаза при виде надписи.

Когда до парня доходит вопрос Эмилии, вид у него становится застенчивым. Ну почему ты такой милый?

– А, да. Наверное, так. Вряд ли Джей-Джей знает еще какого-то Расса.

Он снова трет затылок, под подолом его футболки показывается тонкая полоска загорелой кожи, и мой возбужденный мозг дает небольшой сбой.

– Я Аврора, – выпаливаю я почти агрессивно.

Эмилия поворачивается ко мне со смесью недоумения и неловкости на лице. Я предпочитаю ее игнорировать и допиваю бокал, чтобы резкий вкус водки прогнал укол унижения. Опустив бокал, я вижу, что Расс не сводит с меня глаз.

На его щеках снова появляются ямочки.

Эмилия прочищает горло, и я заставляю себя глянуть на нее. Она смотрит на меня так, будто потом намерена выпытать у меня все в подробностях.

– Я пришла сказать, что в кабинете собираются играть в «Пьяную дженгу»[3], если хочешь присоединиться.

– «Пьяную дженгу»?

– Они пишут вызовы на некоторых блоках, – объясняет Расс. – Робби и Джей-Джей любят делать игры интереснее.

Эмилия игриво цокает языком.

– Так и знала, что он там замешан. Бог знает, что это за вызовы. Рори, увидимся там?

Я киваю, и она опять исчезает, оставив меня с новым другом.

– Это весело?

Он снова поднимает уголки губ. Боже, обычно у меня не возникает желание целоваться с человеком только из-за того, как он улыбается, но на меня действуют его колебания между уверенностью и застенчивостью.

Расс делает большой глоток пива, обдумывая мой вопрос, а я просто жду. Мне следовало стыдиться своего бессовестного цепляния к словам, но парень симпатичный и слегка неловкий. Задам же я задачку своему будущему психотерапевту.

– Может, присоединишься и узнаешь сама?

Глава 3

Расс

– Может, присоединишься и узнаешь сама?

В голове это звучало прекрасно, но как только я произношу вслух, мне сразу становится неловко. Неужели со мной заговорила такая девушка? Как я умудрился попасть в подобную ситуацию?

Джей-Джей застукал меня, когда я наблюдал, как она шарит по кухне. Дав достойное «Оскара» напутствие насчет «успеха у девчонок», он подтолкнул меня туда, чтобы я предложил ей выпить.

Хотя с девушками я не совсем безнадежен, но мои умения весьма далеки от совершенства, что доказала тема первого разговора с привлекательной незнакомкой в моем доме: о кражах. Обычно мне нужно немного времени, чтобы расслабиться и почувствовать себя комфортно, однако для студенческих вечеринок такая тактика не совсем хороша. Алкоголь иногда ускоряет этот процесс, и мне удается даже попросить номер телефона, но я мало пью, поэтому хронически одинок.

Хотя сейчас я немного пьян, Аврора чересчур хорошенькая, поэтому мой мозг кипит в попытке завязать увлекательную беседу. Подходя к ней, я даже не видел ее лица, только длинные ноги и округлости, прикрытые коротенькой юбкой и топиком. Она выглянула из-за дверцы: светлые волосы, пунцовые щеки, изумрудно-зеленые глаза с невинным выражением, словно у ребенка, которого застукали за воровством печенья. А потом она улыбнулась – наверное, в миллионный раз в своей жизни, но я позабыл о том, что неловок с девушками, да и вообще обо всем на свете позабыл.

Я когда-то пообещал себе, что если мне понравится девушка, то я с ней заговорю, и, собственно, так и поступаю, даже если она собирается вежливо отшить. Я изо всех сил стараюсь изобразить уверенность, которую придает мне пиво, и не стушеваться от ее пытливого взгляда, пока она обдумывает мое предложение.

Аврора протягивает руку, и я с трудом удерживаюсь, чтобы не вскинуть брови от удивления.

– Веди.

Мы переплетаем пальцы, я веду ее в кабинет и, как учил Джей-Джей, мысленно твержу: «Притворяйся, пока не получится» и «Ты горячий хоккеист, и единственный, кто знает о твоей неуверенности, – ты сам».

Я не ожидал, что его совет сработает, но когда подхожу к обеденному столу, на котором расставлена дженга, держа за руку Аврору, Джей-Джей ничуть не удивлен. Вид у него даже слегка самодовольный. Пробираясь сквозь толпу, я прижимаю девушку к себе, чтобы в нее не врезался какой-нибудь нетрезвый гость.

– Готова? – спрашиваю я, хотя вполне могу задать этот вопрос себе.

Она поднимает на меня взгляд и мягко пожимает мою руку.

– Насколько может быть опасна эта дженга?

– Мой друг Джо учится на юридическом в Йеле. У него спрашивали, что в Калифорнии относится к тяжким преступлениям…

Джо даже не удивился. Он зачитал список из телефона, после чего Робби и Джей-Джей не разрешили никому смотреть, что они пишут на блоках, хихикая при этом как школьники.

– Что ж, если тебя не освобождали под залог, – значит, ты не был студентом. Уверена, у нас обоих за душой есть грешки и посерьезнее. Идем.

Не отпуская мою руку, она уверенно двигается сквозь толпу. Голова высоко поднята, волосы при каждом шаге танцуют на голых плечах. Сам не знаю, как так вышло, что теперь ведут меня, но с готовностью следую за ней на свободное место между Стейси и Эмилией.

Увидев меня, Стейси с энтузиазмом машет рукой и похлопывает по столу рядом с собой.

– Кекс, я приберегла для тебя местечко.

Похлопывает по столу она так, что блоки дженги и рюмки трясутся. Ей явно уже хватит на сегодня.

– Ладно, Годзилла, – отзывается Лола с другого конца стола. – Господи, давайте не будем рушить башню, пока все не разделись.

Стейси одними губами произносит «упс» и одаривает меня дурашливой пьяной улыбкой, прижимаясь к Нейту. Потом смотрит на наши соединенные руки и поднимает взгляд на Аврору. Челюсть у нее слегка отвисает, и она неуклюже показывает мне большой палец.

И как, скажите на милость, в таких условиях изображать уверенность с девушками?

– Кекс? – переспрашивает Аврора, когда мы втискиваемся между друзьями.

Она отпускает мою руку и копается в сумочке в поисках телефона. Я неловко стою, не зная, куда деваться, но терпеть не могу проверять телефон без надобности, поэтому просто сую руки в карманы брюк. Аврора просматривает уведомления, негромко фыркает и, убрав телефон обратно в сумочку, поднимает взгляд на меня.

– Это очень, очень длинная история, – отвечаю я.

Тот эпизод произошел как будто миллион лет назад, и я не знаю, как описать наши теперешние странные, но вполне здоровые отношения, хотя Стейси и говорит, что у нее голова побаливает от моих неразвитых навыков общения.

«Каллаган, скажи что-нибудь интересное».

Аврора ничего не отвечает и поворачивается поболтать к Эмилии. Я выдыхаю и переключаю внимание на друзей. Парни закидывают Робби вопросами, и я вижу, что он все больше злится.

– Где Генри? – спрашивает Робби, по очереди глядя на каждого товарища по команде. – Это была его долбаная идея.

– Я здесь! – кричит Генри, протискиваясь сквозь толпу. За ним по пятам идет девушка с растрепанными волосами. – Простите, я пришел.

Если бы это был хоккей и Генри опоздал, потому что трахался, он был бы растерзан. Робби относится к играм на вечеринках так же серьезно, как и к хоккею, но сейчас отчаянно старается доказать, что он не такой строгий, как Фолкнер, с которым его весь день сравнивали.

Бекки – последняя пассия Генри – что-то шепчет ему на ухо, целует в щеку и куда-то исчезает. Ухмылка Генри еще больше бесит Робби, и все хоккеисты мысленно начинают обратный отсчет до того, как он выйдет из себя.

Робби перестает сверлить их взглядом и приподнимает руки, словно собирается хлопнуть в ладоши. Все задерживают дыхание, но он опускает одну руку, а другой обнимает бедра Лолы.

– Ладн…

– Я успею сходить в туалет? – спрашивает Крис.

– Нет, черт бы тебя побрал! – огрызается Робби. – Стой и слушай правила игры, пока меня с ума не свели!

Слышатся вздохи, затем все, кроме меня и Генри, лезут в бумажники и выкладывают купюры в протянутую ладонь Криса. Робби ждет, сложив руки на груди. Когда все деньги переходят в нужные руки, он начинает заново:

– Следующий, кто меня разозлит, не будет играть в новом сезоне.

Все молча ждут, закусив губы и стараясь не рассмеяться.

– Вытаскиваете блок дженги, – продолжает Робби. – Если он пустой, ход переходит к следующему игроку, а блок кладете на вершину башни.

– Как в обычной дженге, – усмехается Джей-Джей.

Робби игнорирует реплику. Возможно, потому что больше не может усадить Джей-Джея на скамейку запасных.

– Если на блоке написан вызов, то либо исполняете его, либо штраф на обратной стороне блока, либо выпиваете две стопки. Если вы не хоккеист весом двести фунтов[4], то одну стопку, чтобы было по-честному. Кто завалит башню, должен пробежать голышом по Мейпл-авеню. Лола, ты первая.

– Погоди, – перебивает Джо. – Зачем стопки, если есть штрафы на обратной стороне?

Робби пригвождает его взглядом, от которого у меня по спине бежит холодок.

– Потому что правила устанавливаю я. И я говорю, что есть стопки и есть штрафы.

Игра начинается и, как это свойственно «Титанам», воцаряется полный бардак. Мэтти выпало отправить последнее фото со своего телефона в семейный чат. Он не говорит, что на фото, но отходит от стола, чтобы ответить на звонок от бабушки. Генри и Бобби должны поменяться одеждой. Джо вытаскивает блок с надписью: «Отдай свое нижнее белье тому, кто сидит напротив», и Эмилия, подруга Авроры, начинает спорить с Крисом, что напротив Джо сидит не она, а как раз Крис. К тому времени, как игра доходит до нашей стороны стола, Крис красуется в боксерах Джо поверх одежды и выпивает две стопки вместо того, чтобы целоваться с Эмилией. Эмилия вытаскивает чистый блок, Аврора тоже. Трудно не заметить ее разочарование.

Я засмотрелся на ее надутые губки, но тут кто-то из парней шипит:

– Поторопись, кекс.

Осторожно вытаскиваю блок из середины.

«Покажи последнее полученное сообщение человеку рядом с тобой».

Я стараюсь не выронить блок из вспотевших рук и переворачиваю его. Каким бы ни был штраф, хуже все равно не будет.

«Отправь Фолкнеру сообщение „Я вас люблю“».

Я ошибался.

Меня спрашивают, что там, и я судорожно соображаю, как выпутаться без объяснений. У меня нет ни малейшего желания снова злить тренера, а в последнем сообщении папа просит прислать денег. У меня сводит желудок: как отцу удается вечно влезать куда не надо и все портить? Я даже не прочитал сообщение полностью, просто закрыл беседу. По-любому там всегда одно и то же дерьмовое оправдание.

«Я верну. В двойном размере. Я знаю парня, который знаком с жокеем, и скачки – дело верное».

Или, если он выпил: «Благодаря мне ты получил все и отвернулся от семьи. Не хочешь помогать собственной плоти и крови, ты мне не сын. Ты думаешь, что лучше нас, потому что поступил в крутой колледж, но все равно у тебя ничего не выйдет».

Стейси нетерпеливо выхватывает у меня блок и зачитывает. Вокруг нее, понятное дело, смеются. Я бы тоже посмеялся, если бы сообщение было от кого-то другого. Я беру в обе руки стопки и быстро выпиваю их.

– Ого, ты и правда не хочешь, чтобы я видела голых телок в твоем телефоне, – говорит Аврора, когда я вытираю тыльной стороной руки слетевшую каплю. – Да я шучу, не смотри так серьезно. Это мило.

– Мило?

– Ты не показываешь кому попало личную переписку, – кивает она. – Хранишь секреты.

Храню секреты. Да, так и есть. Жаль только, что сейчас дело не в этом.

Игра продолжается раунд за раундом, выпиваются рюмки, исполняются вызовы, летят оскорбления в адрес Робби и Джей-Джея. Нейт отправляет сестре деньги за то, что не поцеловала человека слева – Робби. Бобби посылает Фолкнеру сообщение «Я по вам соскучился», Генри залпом выпивает пиво, а я оказываюсь без рубашки за то, что не поцеловал ближайшего рыжего, кем оказывается Лола. Поцелуй с девушкой соседа по квартире и тренера точно не поспособствует спокойной жизни в колледже.

Эмилия наклоняется к башне, которая уже смотрится весьма неустойчивой, и с широкой улыбкой читает:

– «Предложите двоим поцеловаться». Ну вы как дети. – Она поворачивает блок к нам, и ее губы растягиваются в озорной улыбке. – Ну, поскольку я знаю здесь только вас… Наверное, просто выберу Аврору и Расса.

– А я кто такой? Призрак? – кричит Джей-Джей с другого конца стола, драматично воздевая руки. – Похоже, наша дружба для тебя всего лишь шутка.

Эмилия что-то говорит, а до меня не сразу доходит, что она назвала мое имя. Пока не чувствую на себе взгляд Авроры. Боже, она такая красотка.

«Единственный, кто знает о твоей неуверенности, – ты сам».

Ее румянец стал еще ярче, глаза блестят.

– Ты достаточно трезвая, все нормально?

Она с усмешкой кивает.

– А ты?

Я осторожно просовываю руку ей под волосы, обхватываю ее затылок и поглаживаю ее челюсть большим пальцем, чувствуя ладонью бешеный пульс.

– Ага.

Она становится на цыпочки, я опускаю голову, и ее руки ложатся мне на шею, а потом наши губы встречаются. Поначалу осторожно и робко, а потом она тихо стонет, и на минуту я забываю, что мы не одни.

Однако публика про нас не забывает, и когда я притягиваю Аврору к себе, они улюлюкают, резко сбрасывая нас с небес на землю. Она делает шаг назад, поднося руку к губам, и что-то шепчет Эмилии, отчего та улыбается.

«Притворяйся, пока не получится».

Игра продолжается, один за другим выпадают пустые блоки, народ уже спрашивает, не кончились ли приколы у Робби и Джей-Джея, на что те страшно обижаются. Аврора вытаскивает очередной пустой блок, и все разочарованно стонут.

– Башня держится лучше, чем я, – бормочет Аврора, кладя блок на вершину шаткой конструкции.

Я вытаскиваю свой блок и вижу на деревяшке неряшливые каракули Робби.

«Изменить направление».

– Изменить направление? – вслух читаю я. – Не понял.

– Это значит, что опять мой ход, – говорит Аврора, и Робби кивает.

Она выбирает блок. С инженерной точки зрения, это один из худших вариантов, грозящих обрушить башню. Может, она и правда хочет, чтобы конструкция рухнула, но моя мысль обрывается, когда Аврора начинает смеяться. Это волшебный смех, черт побери.

Она поворачивает блок ко всем.

«Станцуй с ближайшим хоккеистом танец на коленях в течение двух минут».

– Это я написала! – радостно заявляет Лола. – Не за что, кекс.

Если бы взглядом можно было убить, я был бы мертв. Все хоккеисты, сначала задержав оценивающий взгляд на Авроре, смотрят на меня с неприкрытой завистью. Я громко прочищаю горло, чтобы они опомнились.

О боже! У меня будет стояк на глазах у всех друзей.

Бобби убегает в столовую за стулом, а Анастасия спрашивает у Авроры о ее музыкальных предпочтениях. Знаю, это не проблема, а вот моя закрытость – очень даже. Не сомневаюсь, что я сейчас красный как рак. Как изображать уверенность в такой ситуации?

Я наклоняюсь к уху Авроры, чтобы только она могла слышать:

– Не обязательно это делать. Не позволяй им давить на тебя.

– Это всего лишь дурацкий танец. – Она сжимает мою руку. – Но спасибо. Если ты против, я просто выпью стопку.

– Я не против.

Черт побери, я совсем не против.

– Есть что-нибудь, что я не должна делать?

– Можешь делать что угодно.

Когда ты уже без рубашки, все действо кажется более интимным. К счастью, когда на тебя пялится множество людей, это ощущение быстро пропадает.

Приятно знать, что буду вспоминать об этом, когда в следующий раз сяду обедать на этом стуле.

Аврора выпивает две стопки и быстро говорит:

– Это не штрафные, а для храбрости.

Похоже, смелость нужна мне, хотя я должен просто сидеть, пока на мне танцует девушка, совершенно для меня недоступная. Музыка меняется. Вместо бодрой песни из чарта играет Sweat Зейна, а Лола поднимает телефон с запущенным таймером.

Очень легко забыть обо всех присутствующих, когда Аврора с улыбкой подходит и становится сзади. Кладет руки мне на плечи и медленно проводит вниз по груди и животу, наклонившись так, что ее голова оказывается на одном уровне с моей. С усмешкой чмокает в щеку, и в этот момент я понимаю, что меня ждет самая приятная пытка.

Она обходит меня, медленно покачивая бедрами в такт музыке. Раздвинув чуть шире мои колени, разворачивается ко мне задом и садится.

Тридцать секунд Аврора трется попой о мой член, и они пролетают как один миг. Она прижимается спиной к моей голой груди, и ноздри щекочет аромат персика, когда встряхивает волосами. Я начинаю мысленно перечислять покойных президентов, но это не помогает. Ее бедра меняют ритм, и тело вибрирует. Аврора смеется, глядя на меня. Да, она наверняка чувствует задницей мой твердый член.

У меня белеют костяшки пальцев от того, как я вцепился в сиденье. Наверное, ей даже не понадобилось бы ко мне прикасаться. Аврора встает, и не успеваю я запаниковать, что все увидят мой стояк, как она разворачивается и оседлывает мои колени.

Так становится хуже, гораздо хуже.

Хуже в хорошем смысле. Эта девушка чертовски сексуальна, и теперь я могу видеть ее лицо, когда она трется о меня, очень довольная собой.

– Можешь меня потрогать, – шепчет она, и ее глаза темнеют.

Джордж Вашингтон, Джон Адамс, Томас Джефферсон…

Она продолжает двигаться, а я беру ее за бока и нежно поглаживаю полоску голой кожи между юбкой и топиком. Она запускает руки в мои волосы, прижимается ко мне грудью и приближает лицо.

Когда вспыхивает таймер, мне впервые в жизни хочется совершить убийство.

Чары рассеиваются, и мы оба сразу понимаем, что не одни. Она откидывается назад, тяжело дыша. К счастью, Джей-Джей объявляет перерыв, чтобы принести еще выпивки и посетить туалет. Комната начинает пустеть, и Джей-Джей салютует мне.

Мои руки все еще на бедрах Авроры, она все еще смотрит мне в глаза, и в ее взгляде сквозит что-то непонятное. Как будто чего-то ждет, но я не знаю чего.

– Э… ты молодец, – выдавливаю я.

Ясно, что Аврора хотела какой-то похвалы, потому что, широко улыбнувшись, она начинает вставать, но я крепче сжимаю ее бедра, удерживая.

– Можешь на минутку задержаться?

Она прикусывает губу и кивает, борясь со смехом.

– Конечно.

Джеймс Мэдисон, Джеймс Монро, Джон Куинси Адамс…

Глава 4

Аврора

Когда девушка, которая пытается изменить свою жизнь, сидит на коленях хоккеиста, это не очень помогает добиться поставленной цели.

Если честно, я не планировала сегодня вечером сидеть на члене незнакомца. Ну ладно, может, и планировала, но без одежды и уж точно без зрителей. Я позабыла все свои благие намерения по летнему самосовершенствованию в тот момент, когда переступила порог этого дома, и недостаток рвения как раз говорит о том, что мне нужно побыть вдали от соблазнов Мейпл-Хиллс.