Медленное пламя

– Я не могу разглашать подробности расследования, – заметил Ненад. – Дело, к тому же, не моё, но я знаю, что реплика Уиллер неслучайна.

– Так, Ненад, подожди, – слегка нахмурился Эллери. – Я, кажется, перестал понимать твой изысканный английский юмор. Если ты знаешь о миссис Пайнз, то зачем позвал меня на обед?

– Нужно мнение со стороны. Чем больше я думаю об этом деле, – Ненад отправил в рот увесистый кусок пирога и невозмутимо его прожевал, – тем меньше понимаю, кто может быть преступником. Сработано чисто, но спёрли при этом какое-то барахло. Все твердят, что это были Флетчи, но с такими шансами это мог быть кто угодно.

– То есть и Флетчи тоже? – уточнил Эллери.

– И Флетчи тоже, – подтвердил Ненад. – Вот что мы о них знаем?

Когда-то – как, по крайней мере, рассказывали горожане, – Флетчи считались такой же частью общины, как Уиллеры, Телфорды и другие семьи. Дети ходили в школу, взрослые – работали на местной фабрике. Всё, в общем, как у всех, пока Флетчи вдруг не разбили лагерь на пустыре. Возможно, тогда это было каким-то временным протестом, но вот Эллери и Ненаду исполнилось по двадцать пять – а уже не одно поколение Флетчей жило в трейлерах у леса.

Эллери не знал подробностей истории, да и не слишком интересовался. Всё это предания старины глубокой, а у него достаточно забот и в настоящем. Те же фамильные кольца, инструменты и пластинки, таинственным образом исчезнувшие из домов горожан. И Флетчи, которым приписывали всё – от колдовства до похищений, – каким-то образом оказались в этом замешаны.

– Мы знаем немного, – Эллери побарабанил пальцами по чашке. – Они живут, не полагаясь на общину или государство, а в качестве развлечений предпочитают чёрную магию. И я не понимаю, зачем таким людям пластинки. Инструменты – допустим, действительно полезная вещь. Кольцо – предположим, хотят навести порчу на миссис Уотерс. Но пластинки? Заговоры на нью-вейве?

– Я тоже не понимаю, с чего они вдруг стали красть. И ещё не понимаю, зачем обносить три дома кряду. Вот, скажем, дом Диньянди, – Ненад придвинул к себе сахарницу. – Рядом – дом Веллегре. А здесь, – Млинарич поставил солонку на приличном расстоянии от сахарницы, – живёт миссис Пайнз. На черта делать такой крюк?

– Ещё так далеко от своей общины, – заметил Эллери, вспоминая свои утренние размышления.

– Именно, Эл, именно, – Ненад вонзил десертную вилочку в мякоть пирога. – Просто ограбление Шрёдингера, так что мне, разбалованному мирной жизнью, придётся почесать мозг.

На этой фразе Млинарич отправил в рот новую порцию пирога. Эллери же взглянул на керамическую Тенвару в миниатюре, пытаясь систематизировать всё, что он узнал и услышал. Получалось, честно говоря, так себе. Расследованиями Эллери заниматься не приходилось, потому что в Тенваре обычно ничего не происходило. Ну или происходило – но не то и не так.

Ветер уронил деревья и повредил проводку. На конкурсе выпечки победила миссис Уиллер. В мастерской Диньянди акция. Вот такими обычно выходили полосы «Эха»: провинциально уютными и спокойными. И даже преступления, которые изредка просачивались в газету, поражали своей обыденностью. Мистер Уиллер въехал в машину миссис Телфорд. Мистер Телфорд задержан за нарушение общественного порядка, в переводе с процессуального: за то, что обматерил мистера Уиллера при всём честном народе. Такой Эллери помнил жизнь в Тенваре – и странное ограбление никак в неё не умещалось.

Как, собственно, и детективные измышления – в его голову. Растерянность, усталость, лёгкая тревога – всё это пробирало подобно ветру, завывавшему за окнами.

– На самом деле, Эл, я позвал тебя пообедать из корыстных побуждений, – вдруг заговорил Ненад. – Есть одна просьба, и я пойму, если ты окажешь.

– Я слушаю, – кивнул Эллери, ощущая странное покалывание электричества на коже.

– Пожалуйста, поговори с Лиландом Флетчем. Я не смогу вложить это в дело – но всем будет спокойнее, если они честно скажут, как связаны с ограблением. Иными словами, Эл, я прошу тебя помочь.

Последним, от кого Эллери ожидал услышать просьбу от помощи, так это от Ненада. Он легко решал любую проблему, причём масштаб его совершенно не смущал: подтекающий кран, уплата налогов, смертельная опасность – просто позвоните офицеру Млинаричу. Что же за чертовщина творится с этим ограблением, раз ему понадобился Эллери Лейк?

– Миссис Пайнз – мировая старушка, и мы с ней поладим, – объяснил Ненад. – Но Флетчи – другое дело. Полиции они не доверяют, но, может, поговорят с журналистом, который как бы борется за их честное имя? Если вытянешь из Лиланда хоть какую-то информацию, цены тебе не будет.

– Цена очень даже будет. Помнишь же, что зарплаты в газете мне уже не хватает, – усмехнулся Эллери, прежде чем взять серьёзный тон. – Ненад, я попробую, конечно, но ничего не обещаю. Ведь с горожанами я так и не нашёл общий язык.

– А вдруг в этом вся и суть, – загадочно усмехнулся Ненад, похлопывая его по плечу. – Спасибо, Эл, я твой должник. Так что счёт можешь выставлять на моё имя.

Запись вторая

На следующее утро редакция встречала Эллери рабочей суетой. Щёлкали клавиши. Поскрипывал старенький принтер. В углу, который громко звался «кухней», булькал закипавший чайник. Иногда звякал телефон, и автоответчик глубоким баритоном просил оставить сообщение, после которого корреспонденты обязательно перезвонят.

Если в среду офис пустовал, то в четверг появился хотя бы главный редактор – и он с нетерпением ждал рассказа о пришествии миссис Уиллер. Эллери деликатно уточнил, как прошло обследование сына, затем продолжил пантомимой, изображавшей вторжение горожан, а закончил требованием опровержения. Джордан Бёрк – редактор «Эха», – слушал, хмурился и скрещивал руки на груди, от чего шевелились драконы на его татуированных предплечьях.

– Мрак, – констатировал редактор. – Что-то в этой истории нечисто.

– Например, всё? – уточнил Эллери.

Вместо ответа Джордан задумчиво почесал кончик крупного носа. Бёрк работал журналистом всю жизнь, но Эллери искренне не понимал, почему. Хрипловатый баритон, пробиравший до костей, татуировки, длинные волосы, убранные в незатейливый хвост – их редактор выглядел как рок-звезда на пенсии. Джордану было на роду написано планировать туры и успокаивать толпы поклонников, но он планировал выпуски «Эха» и успокаивал разве что горожан. Впрочем, Эллери как никто знал, что внешность бывает обманчива.

– Не претендую на лавры офицера Млинарича, – Джордан положил крупные ладони на стол. – Но тут какая вишенка на торте: Делия Уиллер заявляется в редакцию и требует обвинить Флетчей. В тот самый день, когда в редакции был только ты. Смекаешь, компадре?

Теперь нахмурился Эллери. Ведь действительно: с Джорданом Бёрком миссис Уиллер спорить не решалась. А вот с Эллери Лейком – запросто: из-за мальчишеской внешности он казался лёгкой добычей.

– Ты же не хочешь сказать, – с лёгким недоверием отозвался Эллери, – что миссис Уиллер причастна к ограблению?

Он попытался вспомнить всё, что знал об этой пробивной женщине. Уиллеры – одна из старейших семей города, члены которой много сил отдавали общине. И больше всего сил отдавала как раз Делия Уиллер. С яростью тигрицы она защищала соседей, отстаивала строительство важных объектов, устраивала благотворительные вечера, чтобы поддержать тех, кто в этом нуждался… Эллери не испытывал к ней симпатии, но, в общем и целом, относился с уважением. И в то, что миссис Уиллер могла кому-то вредить, верить не хотелось.

«Впрочем, Флетчи – не часть общины», – разумно рассудил Эллери.

– Я хочу сказать, что не верю в совпадения, – тяжёлый взгляд Джордана придавил бетонной плитой. – Поэтому неплохо бы потолковать ещё и с Уиллер. Правда, это не просто крепкий орешек: это чёртово пушечное ядро.

– Можем натравить на неё Ненада, – предложил Эллери.

– Мрак, – отмахнулся редактор. – При всём уважении к офицеру Млинаричу, коммуникация – не его сильная сторона. В общем, поговорю с ней сам, – решил Джордан, потянувшись к телефонной трубке.

Эллери, считавший намёк, тактично покинул кабинет редактора. От досады он невольно поморщился: и почему ему самому не пришло в голову, что рвение миссис Уиллер выглядит подозрительно?

«Наверное, потому, что я не детектив?» – попытался Эллери утихомирить свой синдром самозванца.

И всё-таки фраза Джордана не шла из головы, даже когда он сел за работу.

Из радиоприёмника доносился тёплый голос Стиви Никс, которому вторил слегка нервный тенор Линдси Бакингема. Эллери напевал себе под нос, набирая текст очередной статьи об очередной ярмарке, и перед глазами вновь возник образ миссис Уиллер: внушительной женщины, которая с одинаково угрожающими интонациями спорила с мэром и желала внукам спокойной ночи. Могла бы такая женщина пойти на что-то аморальное, лишь бы защитить то, что дорого?

Эллери попытался представить себя на её месте, но воображение вдруг выдало синий экран с нечитаемыми символами. В его жизни не было чего-то настолько ценного. Это помогало оставаться беспристрастным, что делало Эллери, в общем-то, неплохим журналистом. Но делало ли это его хорошим человеком?

По какому-то странному наитию Эллери отодвинул стул и направился к громадному конторскому шкафу, где хранились подшивки старых номеров. Летом ему исполнилось двадцать пять, причём часть жизни он провёл вдали от Тенвары. Вдруг в это время произошло что-то такое, что заставило Делию Уиллер возненавидеть Флетчей? И теперь она старается их подставить, используя для этого удачно сложившиеся обстоятельства?

Папка с подшивками распахнулась, дохнув на него облачком золотистой пыли. Эллери откашлялся и уткнулся взглядом в пожелтевшие страницы. Благотворительный бал… Поздравление с помолвкой… Мэр Шэдоу и Роджер Делимур торжественно открыли строительство торгового центра… Пока в мире случались кризисы и катастрофы, Тенвара жила своей размеренной жизнью: словно заснеженный городок в стеклянном шаре.

«Почему я вдруг решил, что что-то найду? – Эллери перевернул шуршащую страницу. – Или что найду что-то в первом попавшемся номере?».

От бесцельных поисков его отвлёк деликатный стук в дверь. Эллери быстро убрал папку в шкаф и потянулся к хромированной ручке двери. Неровное стекло размывало силуэт какой-то посетительницы: к счастью, в этот раз одной.

– Доброе утро, – поздоровалась гостья, сжимая в руках льняной шоппер с каким-то акварельным рисунком, – я по поводу вакансии. Вы ведь ещё ищете секретаря?

Эллери с лёгким удивлением посмотрел на посетительницу. Должность секретаря не поражает карьерными перспективами: отвечаешь на звонки, принимаешь объявления, следишь за чистотой в офисе – и так до тех пор, пока не надоест. Поэтому на вакансию обычно откликались пожилые леди. У них на горизонте маячила долгожданная пенсия, позволявшая перетерпеть однообразную деятельность. А иногда она даже была им в радость: сидишь себе, вяжешь тихонечко, а после работы бежишь нянчить внуков – совершенно не утомлённая тяжёлым трудом.

Девушка на пороге выглядела ровесницей Эллери. А потому – он поразился логичности собственных рассуждений, – вряд ли успела обзавестись внуками. Так зачем ей бесперспективная должность секретарши, когда можно посвятить время и силы работе мечты? Впрочем, Эллери ли задавать такие вопросы? Лет в шестнадцать он тоже представлял себя не корреспондентом провинциальной газеты. Вспомнив, наконец, о манерах, Эллери галантно придержал дверь и жестом пригласил гостью в офис.

– Да, мэм, ещё ищем, доброе утро, – Эллери указал на диван, обитый потрескавшейся коричневой кожей. – Располагайтесь, а я пока спрошу босса, сможет ли он с вами сейчас поговорить.

– Спасибо, – кивнула девушка, – мистер?..

– Эллери Лейк, – представился он, одновременно отправляя Джордану сообщение о гостье.

– Как Эллери Куинн? – спросила девушка и тут же виновато улыбнулась. – Извините, пожалуйста. Вас, наверное, постоянно об этом спрашивают.

– На самом деле нет, – поспешил успокоить Эллери. – Эллери Куинн – не такая рок-звезда, чтобы его всё время вспоминали. А как вас зовут, мэм?

Он мельком осмотрел гостью, пытаясь предположить, какое бы имя ей подошло. Высокая – одного роста с Эллери, – и антично красивая с точёными, будто скульптурными, чертами лица. Всё в облике – от волнистых каштановых волос до отдававшего яблоней парфюма, – дышало уютом и спокойной силой, так непривычной для Эллери. В Тенваре девушки, как правило, делились на два типа: цепкие, деловитые, предприимчивые – и хрупкие, женственные, пробуждавшие в мужчинах рыцарские качества. Незнакомка не подходила ни под одну категорию, и портрет —мягкий, как её свитер, и прохладно-стальной, как её серые глаза, – двоился, будто стереокартинки, менявшиеся в зависимости от угла зрения.

«У неё должно быть какое-нибудь старомодное имя, – пришёл к выводу Эллери, не уставший развлекать себя попытками понять других. – Марго, скажем, или…».

– Белла, – девушка протянула руку, увенчанную аккуратным френчем. – Белла Найтингейл. Приятно познакомиться.

– Взаимно, мисс Найтингейл, – Эллери осторожно сжал тонкие пальцы.

Рукопожатие – и без того короткое, – пришлось прервать, чтобы прочитать сообщение от Джордана. «10 мин. подождёт?» – интересовался босс, и Эллери переадресовал его вопрос мисс Найтингейл. Белла коротко кивнула и объяснила, что она только устроилась в городе, а потому никуда не торопится.

– Тогда, может, кофе? – вежливо предложил Эллери.

– Буду благодарна, – Белла вновь взглянула на шоппер, избегая смотреть прямо в глаза. – С молоком, но без сахара.

– Так точно, мэм, есть с молоком, но без сахара, – отрапортовал Эллери.

В «кухне» обычно хранилась пачка растворимого кофе: как раз на такие – пусть и крайне редкие, – случаи. Правда, Эллери её почему-то не нашёл. На подоконнике, помимо пластикового чайника, обнаружились только заветревшиеся крекеры и бутылка с зелёной жижей, которой нужно было присвоить статус биологического оружия.

«Хеджи, выручай», – Эллери вынул из кармана джинсов телефон.

Бариста улетело сообщение с просьбой принести кофе, а следом – денежный перевод. В ответ Хеджи отгрузил вагон восторженных эмодзи, обещая, что всё будет в лучшем виде. С чувством исполненного долга Эллери вернулся в офис – вернее, просто сделал по нему круг, обходя рабочие места, – и услышал рокочущий баритон Джордана.

– Бёрк, – кратко представился он, протягивая Белле смуглую ладонь. – Главный редактор. С мистером Лейком вы…

– Господь и ангелы его, – закатил глаза Эллери. – Можно ещё официальнее, Джордан, что же ты так фамильярно?

–…предполагаю, уже познакомились, – невозмутимо продолжил редактор. – Прошу в мой кабинет, мисс Найтингейл. И вас тоже, сэр, – он строго глянул на Эллери.

Кабинет редактора мало чем отличался от офиса в целом. Тот же утилитарный стол, кресло, обтянутое матерчатой сеткой, старенький компьютер, кожаный диванчик для посетителей – и деревянные панели, скрывавшие кирпичные стены. От The Killers, которых слушал Эллери, Джордан отгораживался стеклянной дверью с табличкой: «Джордан Бёрк, “Эхо Тенвары”, главный редактор».

– Что ж, мисс Найтингейл, – Джордан положил ладони на стол. – Расскажите о себе. Вы, как я понимаю, у нас недавно?

– Да, я только-только к вам перебралась. Моих родителей, – её нижняя губа дрогнула, – не стало, и решила пожить где-то… где мне не напоминает о них каждая мелочь.

– Соболезнуем, мисс Найтингейл, – сочувственно улыбнулся ей Эллери.

Дальше собеседование пошло по классическому сценарию. Джордан спрашивал об опыте и планах, а Эллери осторожно намекнул, что на должности секретаря её ждут увлекательные диалоги с горожанами, но ничего больше. Белла отвечала чётко и вдумчиво. Уже работала секретарём в благотворительном фонде, поэтому думаю, что справлюсь. Планирую остаться надолго, если мне здесь понравится. Готова к однообразной работе, потому что ищу только две вещи: покой и средства на жизнь. Тёплый и спокойный голос противоречивым образом сочетался с быстрыми движениями пальцев, теребивших ручку шоппера.

– Я узнал всё, что хотел, мисс Найтингейл, – подвёл черту Джордан. – Вы не возражаете, если мы с Эллери переговорим тет-а-тет?

Белла с готовностью поднялась на ноги. Вслед за ней поднялся и Эллери, чтобы проводить гостью до потрёпанного жизнью дивана. Когда корреспондент вернулся в кабинет, Бёрк изучал выведенные на экран планы номеров и тасовал между ними плашки с новостями.

– Что скажешь? – спросил он, глядя на Эллери поверх монитора.

– Всё ещё не понимаю, зачем ей всё это, – признался Эллери. – Но кто мы такие, чтобы решать за человека, где и кем ему работать?

– Верно, – согласился Джордан. – К тому же, не вижу очереди из желающих.

– Это значит «да»?

– А почему должно быть «нет»? Она кажется толковой девчонкой. А если сбежит… – Джордан почесал кончик крупного носа. – У нас не The New York Times, телефон от звонков не разрывается. И, кстати, о звонках, – загадочно улыбнулся Джордан. – Я дозвонился Уиллер и напросился украшать танцевальный зал. Она устраивает благотворительную дискотеку, и я, всячески изображая помощь и участие, попытаюсь дознаться, какого чёрта вчера было. Ты со мной?

– Ещё спрашиваешь? – голубые глаза Эллери полыхнули восторгом. – Бери Робина, я возьму Ненада – и она у нас в кармане.

– Только если вы с Млинаричем дадите обет молчания, – строго предупредил Бёрк, а потом отечески улыбнулся Эллери. – Ладно, это будет вишенкой на торте. А пока сходи, компадре, обрадуй мисс Найтингейл тем, что она нашла работу.

***

Тишина растекалась в воздухе эфирным маслом. Гасли вывески, скрежетали замки, в дверях белели негостеприимные таблички «Закрыто» – Тенвара, как и полагается маленькому городу, будто вымирала после окончания рабочего дня.

Эллери всматривался в опустевшие улицы и не верил, что когда-то всё было по-другому. Лет двадцать назад Тенвара считалась почти мегаполисом. Крохотный вокзал достраивали, чтобы принимать ещё больше рейсов. Тишина таяла в разговорах и музыке. Аренда стоила сумасшедших денег, ведь спрос превышал предложение. А предлагать было что: местная фабрика заманивала приезжих непомерными зарплатами.

Впрочем, закончилось всё ещё быстрее, чем началось. Фабрика не выдержала конкуренции с промышленными гигантами и не закрылась лишь ценой повальных сокращений. Приезжие покинули Тенвару, вокзал опустел, а маслянистая тишина вновь затянула улицы. Теперь успех ощущался ярким, но коротким сном. И о его реальности напоминали лишь торговый центр с парой небоскрёбов – да громадный склад под древесину, переделанный в зал собраний.

– Выше! Выше, я говорю! – бас миссис Уиллер слышался уже с улицы. – Господи боже, вы её сейчас уроните!

– Мам, да не паникуй ты! – отвечал ей весёлый мужской голос. – Ситуация контролируется!

Эллери, Ненад, Джордан и Робин – его сын-подросток, – осторожно заглянули на склад. Внутри разворачивались настоящие боевые действия. Солдаты наступали на стены, атакуя их серебристым «дождиком» и растяжками с призывом делать добрые дела. Командовала парадом, конечно, миссис Уиллер. Она обрадовалась подкреплению и с целеустремлённостью танка двинулась раздавать распоряжения.

– Бобби, деточка, – миссис Уиллер с нежностью глянула на Робина, – помоги Доминик с растяжками… А вы, мистер самые длинные ноги Тенвары, – Ненад встал по стойке «смирно», – подсобите Джерому с потолком. Никак не придумаем, что с ним делать.

– Оставить на месте? – посоветовал Эллери. – Вдруг пойдёт дождь?

Робин прыснул в кулак, Ненад громко хмыкнул, а Эллери – покорно замолчал под строгим взглядом Джордана. Впрочем, рассвирепеть миссис Уиллер не успела. То ли не планировала, то ли помешала шумная толпа, мгновенно обступившая новобранцев.

– Он не держит украшения, зараза такая, – пожаловался обаятельный молодой мужчина с непослушными кудрями. – Я пытался приклеить маленькие диско-шары, но они сразу поотрывались.

– А если оставить как есть? – предложил Джордан.

– Как есть… – другой мужчина, гораздо более флегматичный, с лёгким сомнением посмотрел куда-то вверх.

Эллери последовал его примеру. Он понятия не имел, из чего делали потолок, но выглядел он устрашающе. Гирлянды, мерцавшие тут и там гроздьями космоса, не разгоняли нависшую над гостями гнетущую темноту. Выглядело как минимум непразднично, а как максимум – жутко, как мёртвое небо без звёзд.

– Нет, так оставлять мы не будем, – возразила миниатюрная копия миссис Уиллер. – Выглядит кошмарно: будто в тюрьме дискотеку устраиваем.

– Здорово придумала, конечно, – фыркнул молодой мужчина. – Ну давай, предлагай тогда действия, стратегии и тактики.

– Деточки, не спорьте, – ласково выговорила миссис Уиллер, притягивая дочь и сына к себе.

Любить Уиллеров, как думал Эллери, даже слишком просто: все трое заслуживали, чтобы родители ими гордились. У старшего – флегматика Алана, – свой бизнес и прекрасная семья, у младших – обаятельных Доминик и Джерома, – успешная карьера на фабрике. Отзывчивые, неунывающие, уверенные в себе, они причудливым образом сочетали материнскую целеустремлённость и отцовскую обходительность. Эллери взглянул на Доминик, которая успевала обнимать Делию и цапаться с братом: изящная, будто египетская статуэтка, с непослушными кудрями и кожей цвета молочного шоколада – копия Джерома и Алана, разве что волосы чуть длиннее.

– Я не спорю, – возмущался Джером. – Просто заколебался уже с потолком этим.

– Мы его так не оставим, – упрямилась Доминик. – Это же позорище.

– А если затянуть какой-нибудь тканью? – предложил Эллери. – Я видел что-то подобное у мэра на свадьбе.

– И где мы возьмём столько ткани? – скептически усмехнулся Алан.

– Затаимся в лесу и ограбим караван, – парировал Эллери. – Мы же не в девятнадцатом веке. Если ткани не хватит, съездим в Хелену или закажем на каком-нибудь предприятии.

– Потрясная идея, – поддержала его Доминик. – Я была на свадьбе мэра, и, чёрт возьми, это было шикарно.

– Дел, – донёсся до них глубокий баритон Джордана Бёрка, – можно тебя на пару слов?

– Но зал… – забеспокоилась миссис Уиллер. – Но потолок…

– Мама, иди, – велела ей Доминик. – Мы всё возьмём на себя.

От обожания, с которым миссис Уиллер посмотрела на детей, Эллери стало даже неловко. Более того: он вдруг ощутил, как под кожей кислотой пощипывает зависть. Эллери не припоминал, чтобы кто-то им гордился и тем более обожал – но тут же отбросил подобные мысли. Всё-таки он уже староват для подростковых комплексов.

– Ладно, хорошо, – Эллери вновь глянул на пугающее пространство потолка. – Чем мы можем помочь сейчас, пока вы думаете, что с этим делать?

– Нужно украсить стены, – немедленно распорядилась Доминик, становясь до комичного похожей на мать. – Идём, я покажу.

Через пару минут им выделили угол, до которого Уиллеры ещё не добрались. Ненад прятал кирпич под серебристыми полосками. Эллери и Робин приделывали крепления к растяжкам, призывавшим жертвовать в местные фонды. Дети Уиллеров шумно спорили о потолке, а Джордан о чём-то разговаривал с Делией. И, судя по расслабленным позам, разговор был далёк от Флетчей. Бёрк, прислонившись к стене, с интересом слушал, а миссис Уиллер обводила зал широкими жестами, словно рассказывая о дискотеке.

Чтобы не пялиться так открыто, Эллери попытался сосредоточиться на работе. Пока он глазел на Бёрка с Уиллер, Робин покончил с большинством растяжек и теперь расправлял спутавшийся «дождик». В отличие от высокого и мускулистого Джордана, Робин Бёрк рос хрупким и изящным. Хотя в роковости образа не уступал отцу: отросшие землянично-рыжие волосы, рваные джинсы и зеркальные очки выглядели весьма эффектно.

Впрочем, рок-н-ролл не маскировал проблемы со здоровьем. Эллери вновь подмечал болезненную худобу и синеватые тени под глазами. Робин никогда не казался крепким ребёнком, а развод родителей только усугубил ситуацию. Несколько раз Эллери порывался сказать Джордану: отвези сына не в клинику, а к хорошему психологу. Но начальник никогда не просил совета, а Эллери не решался его дать. В конце концов, его биография не отягощена сыном-подростком и скандалами с бывшей женой. Что человек вроде него может тут понимать?

Осознав, насколько он бесполезен и в помощи друзьям, и в украшении зала, Эллери торопливо вернулся к креплениям. Робин уже закончил с «дождиком» и теперь, скучая, насвистывал мелодию, в которой Эллери с удовольствием узнал Shout британской группы Tears for Fears.

– Как дела, приятель? – с улыбкой спросил Эллери.

– Нормально, – пожал плечами Робин. В голосе, ещё относительно высоком, уже угадывались бархатные интонации Джордана. – Школа достала.

– Дальше будет хуже, – оптимистично сообщил Ненад. – Придётся работать.

– За работу хотя бы платят, – резонно заметил Робин. – Эллери, я, кстати, послушал альбом, который ты скинул. Кайф, – бледные губы изогнулись в улыбке. – Ещё поспрашивал мистера Айта, есть ли что-то похожее, и он посоветовал Aztec Camera.