скачать книгу бесплатно
– Нам бы про свадьбу поговорить…
В этот момент заглянула в комнату и дочь.
– Папа, мы поедем бургеров поесть. Вы с нами?
– Вы молодые и красивые, весёлые. Что мне делать среди вас? Возраст – всегда грусть и печаль.
– Пап, это да или нет? – без тепла.
– Идите. У мамы ко мне разговор.
Дверь закрылась. Жена села в кресло и откинулась. По виду разговор долгий.
* * *
Я сидел в парке на скамейке. В оранжевом пламени осени я в своей чёрной куртке выглядел еще не занявшимся угольком. Разложив ноутбук, я уставился в монитор – искал Слово. Отвлёк меня от бесполезных терзаний кот, незаметно подсевший рядом. Был он сер, в белых пятнах и какой-то прозрачный. Зыбкий, что ли… Или зрение?
– Что, друг, в рассказ хочешь?
Кот двинул ушами.
– Ну, запрыгивай…
Я шёл за котом. Тот был уверен, что я иду за ним, не оборачивался. Странно, что его никто не видел. Мало того, люди шагали сквозь него. При этом иногда к его лапе прилипал опавший листок, и он брезгливо стряхивал его.
– Девушка, вы сейчас на кота наступили.
– Какой кот?! Вы сумасшедший?
Наверное. Сумасшествие надо было довести до конца, до осознания и принятия. Хотя, кто признается? Признается. Если себе.
Я шёл по больничному коридору. Кот впереди меня. На моём пути встал человек в халате. Это был доктор из моего детства, – вылитый Айболит, – колпак, очки, бородка, через шею стетоскоп.
– Вы к кому?
Я было растерялся, но, увидев кота, входящего в открытую дверь, ткнул пальцем в ту сторону:
– Туда.
– «Айболит» обернулся:
– А-а. Вы из «опеки»… Понимаю. Мы вам писали подробный анамнез.
«Айболит» взял меня под руку и повёл к палате, куда зашёл кот:
– Да, она на исходе. Двенадцать лет девочке. Организм истощён донельзя. Мы и «химию» перестали делать. Со дня на день, прости меня Всевышний.
– А-а…
– Делаем всё, что в наших силах. Вы поймите, не всесильны мы. Тем более она к нам поступила из детдома, уже слабенькая. Они же, как снежинки, все тают и тают…Мы весь японский грант практически на одну её потратили. Вы заходите, я сейчас приду…
Палата была небольшая, но светлая. В широком и узком оскале кондиционера развевался полуметровый кусок бинта. На кровати лежала девочка в голубенькой ночнушке. В ногах, свернувшись, сидел кот. Руки и ноги девочки были раскинуты. Точно, как снежинка. Я пододвинул стул на стальных ножках к кровати и подсел к девочке.
– Ну, здравствуй, – я глянул на табличку у неё над головой, – Мехри.
– Здравствуйте… Вы кто? – она слабо улыбнулась, но на огромных глазах это никак не отразилось.
– Я твой дедушка.
– Я вас не видела никогда.
– Ты и не могла видеть. Я жил в другом городе. Теперь, вот, здесь…
– А ты мне привёз что-нибудь?
Я стал рыться в рюкзаке. Помнил, что там должен быть шоколадный батончик. Нашёл!
– Вот, это тебе.
Мехри с трудом протянула руку и взяв сладость, прижала к груди.
– Давай я разверну. Съешь его.
– Нет. Это подарок. Я его сохраню.
– Я к тебе каждый день буду приходить. Не переживай.
Вдруг Мехри неожиданно сказала:
– Дедушка… Обними меня.
Я вскочил, торопливо скинул куртку и обнял ее. Я слышал стук её сердца.
Через некоторое время я оторвался от Мехри и сел на стул. Глаза её были закрыты. В тревоге я стал шарить глазами по стенам в поисках «тревожной кнопки». Тут только опять заметил кота. Тот поднялся с места, выгнул спину, устремив хвост к потолку. Потом уселся на задние лапы и внимательно посмотрел на меня.
– Не волнуйся. Она спит, – раздалось у меня в голове.
Я стал оглядываться по сторонам.
– Да, это я с тобой говорю. Я звучу в твоей голове. И, нет, ты не сумасшедший.
Я потряс головой и растёр щеки ладонями.
– Что ж ты в парке со мной не заговорил? – неуверенно вслух сказал я коту.
– Ты же и так понимал меня. Чего говорить? Ты не переживай. Она теперь долго будет спать. В первый раз за долгое время. Ты её отогрел… А она тебя.
– А ты, ты откуда взялся? Почему я?
– Я рядом с рождения твоего. Просто ты не видел. Да я и не нужен был тебе вьявь. А так у всех творческих людей есть какие-то животные. У, по-настоящему творческих. Мы оберегаем вашу психику… Нет, мы ваша муза.
– Муза? Кот?
– Что не так? Это вы придумали, что муза обязательно дева с роскошными волосами и призывными персями. А на самом деле это может быть и паук, и корова, и птица какая. Кому как повезёт. Не вы выбираете. Хотя, если мы у вас есть, значит, уже повезло…
– А что же ты мне не поможешь?
– Ты про слово? – прервал меня кот, – Оно придет. Скоро совсем. Поэтому я и явился тебе на глаза.
В это время в палату вошел «Айболит».
– Кошка… Она уже сто лет в нашем отделении. Она безобидная. Брысь! – махнул рукой доктор.
Кот спрыгнул с кровати и неторопливо пошел к двери. «Ещё увидимся», – прозвучало у меня в голове.
– Она спит. Они сейчас все спят. У них «мертвый час»… Такое ужасное выражение! У них уже биологические часы так работают.
– Да, ужасное выражение. Кто-то неудачно Слово применил. Я завтра еще приду. Можно?
* * *
«– Маркуша…
Анна сидела на табуретке за столом в маленькой кухоньке и чистила картошку. Простыня, в которую она была завернута, сползала. Правой рукой она поправляла ткань и снова бралась за нож.
– Маркуша, слышишь меня?
– Да, Анча, вот он я…
В дверях, опершись плечом о косяк, стоял Марк. Босиком, в трусах и ветхой, когда-то бывшей жёлтой футболке.
– Я подала на развод.
Марк вопросительно поднял брови.
– …и это не с тобой связано, – добавила она.
Анна ждала от Марка другой реакции. Ну, хотя бы, проявления радости. Ей вдруг показалось, что ему безразлично, во что выльется её решение. А навязываться ему со своей любовью она не хотела.
– Не с тобой…, – повторила она и сосредоточилась на чистке картофеля.
Марк подошел к ней, обнял со спины и поцеловал в макушку.
– Я с тобой, Анча.
Анна отложила картофелину и нож, потом закрыла лицо руками и стала беззвучно рыдать.
Марк сел напротив и с обречённым вздохом произнёс:
– Только не слёзы, Анчоус. Ты же знаешь, я не выношу слёз. Ты хочешь, чтобы мы поженились? Ну, давай поженимся. Хотя, ты знаешь, как твой брат к этому относится.
– «Ну»?! – Анна оторвала ладони от лица.
– Что? Что не так? Ну, не «ну». Просто, давай поженимся.
– Ты уже сказал «ну». И не брату жить моей жизнью. Ты не знаешь, что такое быть много лет с нелюбимым человеком. А это тягостное терпение на грани ненависти. Зачем такое?!
– Поэтому у вас двое детей?
– Ты злой. Ты бываешь очень злым. И сыновья прекрасно учатся в военном училище. Тебе это известно.
Их разговор прервал звон домашнего телефона. Анна подошла к аппарату и подняла трубку.
– Да… Да, Боря, это я… Да, здесь… Зачем? Зачем, я говорю?! Нет, он не выйдет. Нет! И не жди!
Анна бросила трубку».
* * *
Я ищу Слово. Но Слово ли надо искать? Оно ли так важно? Мне не дает покоя девочка-снежинка. Ей Слово не нужно. Ей бы тепло. Я уже не раз бывал в больнице, таскал апельсины и соки. Потом мы оба пристрастились к сказкам: я читал их Мехри. В глазах её уже отражались все сказочные драмы, либо слезой, либо лучами радости в углах век. Доктор говорит, что всё-таки лечение помогает. Девочка идёт на поправку.
Снежинке тепло продлевает жизнь. Я потом много думал об этом противоречии. Скорее это не снежинки. Просто замерзшие души. И… И я запутался. Понял лишь то, что Слово существует. То, которое будит человека. И оно вдруг проявляется в контексте предложения, рассказа. Оно вдруг проявляется, и тот, к кому оно обращено, откладывает книгу на время и, уставившись в никуда, начинает думать о себе, о своём.
И я, тот, кто это Слово ищет, отодвигаю клавиатуру и смотрю на бабушкину фотографию. Это она, лихая наездница, беспечная любимица всей округи, вырастит четверых детей своей внезапно умершей сестры. Выйдя замуж, родит сама четверых и поставит всех на ноги.
Эту фотографию я сделал случайно. Мне подарили «Смену», и я щёлкал затвором во всё вокруг. Бабушка тоже оторвалась от шитья и с теплом взглянула на меня. Теперь я всё время смотрю на эту карточку на стене.
* * *
«Майсара уговорила отца и председателя колхоза самой отвезти отчёты по сбору хлопка в город. «Когда еще раис успеет? А остальные все в поле». Сейчас же она уже возвращалась домой вдоль сая, глубокого, с отвесными стенами и широким устьем ущелья, промытого весенними водами. Дом был близко, как раз по ту сторону ущелья. Майсара отметила, что солнце уже обжигает верхушки тополей и вот-вот окунётся в их серебристую зелень. Надо было спешить. Благо отец не знает, что она выбрала именно этот короткий путь через сай напротив их земель. Здесь, в ручье, она часто купала своего коня. Никто не мешал. А место это имело нехорошую славу. И баранов здесь при перегоне волки задирали, и коровы ноги ломали среди гладких валунов. Она повернула в сторону еле заметной тропы, круто уходившей вниз. Конь её ничуть не устал и играл под ней, но на тропе почти присел на задние ноги и, то переступая, то скользя, понёс откинувшуюся к крупу Майсару вниз. Уже выбравшись на неровное плато устья, всадница выпрямилась и огляделась. Конь фыркал и мотал головой. Майсара тоже насторожилась. Посмотрев влево, она заметила двух всадников. Те, подгоняя своих лошадей и объезжая валуны, двигались в её сторону. Майсара встала на стременах во весь рост и, приставив ладонь ко лбу, всмотрелась. «Не наши!». Она ударила каблуками в бока коня.
Незнакомые всадники разделились. Теперь один скакал за Майсарой. Второй же направил лошадь наперерез в надежде преградить путь всаднице.
Не было испуга у Майсары. Её это скорее разозлило и даже раззадорило. Она остановила коня. Снова поднялась на стременах и не спеша перевязала свой красный платок через лоб крепким узлом на затылке. Только потом, взяв в руки плеть, висевшую доселе на запястье, свистнула ею в воздухе. Для её коня этого было достаточно. Галька и крупные камни разлетались из-под копыт веером. На песчаных косах конь оставлял глубокие следы, обрамленные искристым кварцем. Конь знал, куда скакать. Не раз уже с Майсарой они поднимались чуть ли не по отвесной стене, зная все выступы и площадки, где у копыт была надёжная опора.
Майсара оглянулась на всадника, мчавшегося наперерез. На мгновение ей показалось знакомым это заросшее лицо с надвинутой на глаза фуражкой. Лишь на мгновение.
– Йяху-у-у-у, – прокричала Майсара, подгоняя коня.
В эхо её крика врезался лающий звук револьверного выстрела. Мелкий осколок камня, выбитый пулей, царапнул ее по лицу. Через минуту, уже успокаивая, Майсара хлопала ладошкой по шее своего скакуна. Выбравшись наверх, она повернула коня в сторону обрыва и посмотрела вниз на двух всадников, что беспомощно крутились у стены.
– Что!? – крикнула она им, – Не можете?! Чтоб вы сдохли, бандиты проклятые! Вот я всё отцу скажу! Конец вам! Я все отцу расскажу! Я Майсара! Вы знаете кто я!? Тряситесь теперь от страха!
Майсара повернула коня и во весь опор через поля поскакала в сторону дома. Ещё два беспомощных выстрела прозвучали со дна сая».
* * *
Вечер. Ноутбук меня ненавидит. Чувствую. И понимаю его. Он живёт, пока я работаю. А я это делаю медленно. То есть в голове какая-то работа идёт. Но, вот той, единственной команды, что поднимет руку и пальцем наберёт то самое Слово – нет. Мне и эту раскладушку с монитором тоже жалко. Не повезло. И, кот! Куда-то пропал кот. А ведь обещал, мол, оно придёт, то самое Слово. Или не было кота?..
