Тайна Медвежьей заводи

– Нет, что вы, нам будет интересно.

– Что за вечер? – Иринка проявила, наконец, интерес к событию, которое меня несколько настораживало.

– Я тебе потом объясню, – сказала я, увлекая подругу в дом.

Я пребывала в смятении. Мои подозрения были всего лишь подозрениями. Да и что странного, что пожилые люди любят собраться вечерком попеть песни, например. Настораживала излишняя серьезность, которую они придавали этим посиделкам. Но беспокоить подругу мне не хотелось.

– У нас готов ужин? Нам надо торопиться, если мы хотим успеть на этот вечер.

Дашка, вероятно, что-то почувствовала, потому что за столом не произнесла ни слова. Мы молча ели приготовленную Ириной кашу. Подготовка к вечеру внесла определенное оживление. Оказалось, что нам просто не в чем пойти. Отправляясь на лето в деревню, мы и подумать не могли, что нам пригодятся вечерние платья. Приличный наряд нашелся только у Дарьи. Одетая в розовые кружева, с распущенными волосами, она напоминала ангелочка. Она активно помогала, без ее советов мы не смогли бы одеться прилично.

– Мамочка, а платье в цветочек? – девочка выудила из глубин сумки довольно легкомысленный сарафан подруги.

– Ты знаешь, а она права. Если на плечи накинуть парео вместо шали, будет весьма целомудренно.

Иришка принялась осуществлять нашу задумку. Со мной дело обстояло хуже. На некую скромность могла претендовать лишь голубая футболка. Но не пойду же я в шортах, которые шли в комплекте к ней?

– Я знаю, – обрадовано закричала Иришка, – у меня есть длинная цветная юбка. Конечно, наш наряд нельзя назвать безупречным, одно только парео в комплекте с цветным сарафаном что стоит, но мы все же не на светский прием идем.

– Как знать, как знать, – прошептала я.

Наконец, все были одеты, а часовая стрелка подбиралась к восьми. Пора выходить. По-моему, в таком наряде мы больше смахивали на выходцев из цыганского табора. На липовой аллее многолюдно. Мы заметили Екатерину Максимовну, беседовавшую с незнакомой женщиной.

– Настя, ты посмотри, как они все одеты, – прошептала Иришка.

Я и сама обратила на это внимание. Женщины, не смотря на летнюю жару, были в наглухо закрытых платьях с длинными рукавами. Длина юбок – в пол. У некоторых в руках небольшие веера. Казалось, мы участвуем в съемках фильма девятнадцатого века. Мужчин всего двое. Михаил Львович стоял на высоком каменном крыльце и всех приглашал всех. Второй поддерживал дверь, пропуская женщин. Незнакомец значительно моложе Михаила Львовича. На вид чуть больше шестидесяти лет. Остальные обитатели давно справили семидесятилетие. Мы вошли в здание последними и сразу очутились в темном душном холле. Тусклые светильники давали так мало света, что нам не удалось разглядеть убранство. Лишь заметила несколько полотен, висящих на стенах. Мягкие кресла расставлены полукругом, что добавляло камерности, сцена, закрытая бордовым занавесом, черный рояль.

– Да это не клуб, это целый дворец, – не выдержала Ирина.

– Нам будут театр показывать? – тормошила нас Дарья.

– Не знаю доченька, по-моему, нам надо сесть.

– А как же картинки? Деда Миша обещал показать картинки.

– Покажет, а теперь надо молчать и слушать.

Словно в ответ на ее слова занавес раздвинулся, на сцене, как и ожидалось, оказался Михаил Львович:

– Дамы и господа, – обратился он к присутствующим, – мы рады приветствовать наших гостей. Позвольте представить – Анастасия, Ирина и Дашенька.

Нам пришлось встать приветствовать кивком головы. Мужчина продолжал:

– К сожалению, я не знаю отчества, надеюсь, столь юные барышни не обидятся за столь фамильярное обращение, – в зале слышались смешки, читаемые как одобрение, – думаю, нашим гостьям будет тяжело запомнить всех обитателей нашего поселка, поэтому предлагаю, знакомиться со всеми, естественным так сказать путем, – в зале опять захихикали.

Странное чувство юмора у этих старичков.

– Хотел уточнить для наших гостей. Мы собираемся раз в неделю, чтобы обсудить наши дела, – мне показалось или он, действительно, выделил слово «наши»?

– Обычно мы готовим определенную программу, у нас всегда весело. Мы ставим любительские спектакли, музицируем, читаем стихи. Было бы приятно, если наши гостьи примут самое живое участие. А сейчас я хотел бы попросить на сцену Александру Петровну. Она исполнит романс «Ночь светла».

В зале аплодировали. К роялю подошла недавняя знакомая. Она так и не сняла перчаток. Раздались первые аккорды, и женщина довольно низким, но очень приятным и сильным голосом запела. Казалось, поет молодая женщина. Когда стихли последние звуки, зал аплодировал уже стоя. За ней вышла другая исполнительница. Она глубоким утробным голосом декламировала собственные стихи. Я слушала и перед глазами вставала картина суровой февральской вьюжной ночи. А вот Дашку такое творчество и вовсе напугало, девочка заплакала. На выручку пришел Михаил Львович:

– Давайте отпустим наших гостей. Время позднее, им надо укладывать ребенка. Если вы изъявите желание, то можете выступить у нас через неделю.

Мы извинились и вышли на воздух.

– Странное впечатление произвел на меня этот вечер, – сказала Иришка, когда мы уже подходили к дому.

Несколько часов назад мне хотелось поделиться с подругой своими опасениями, но глядя в ее беспокойные глаза, поспешила успокоить:

– Не вижу ничего необычного. Довольно экзальтированное зрелище, но только и всего. Они всю жизнь прожили вместе, довольно обособленно. Не забывай, в прошлом это научные сотрудники. Меня бы больше испугало, если здесь проживали жители Воробьевки.

Вспомнив незатейливый флирт сильно нетрезвой дамы с Михаилом, Иришка рассмеялась.

Глава 7

Лежа в кровати и вслушиваясь в непривычные звуки близкого леса, я пыталась понять, что так насторожило меня. Где-то вдалеке ухал филин, в доме скрипели половицы, сон не шел. Встала, подошла к окошку. Ночь полнолуния. Что-то магическое есть в акварельном лунном свете. Верхушки деревьев различимы до мельчайших подробностей, а ниже скрыто матовой, туманной чернотой. Показалось, или вижу странное шевеление у самой границы леса с поселком? Почему молчат собаки? Стараясь не разбудить Иринку и Дашу, босиком, с зажигалкой в руках, спустилась на первый этаж. Хотелось проверить, надежно ли мы заперты.

– Не спишь? – От испуга я выронила зажигалку.

– Напугала тебя? Мне почему-то тоже не спится, – Ирина подошла ближе.

– Дарья спит? – спросила я, пытаясь привести дыхание в норму.

– Она заснула до того, как коснулась подушки. Давай попьем чайку. Я не люблю ночные чаепития, но сегодня очень хочется.

Я согласилась, и подруга с радостью захлопотала.

– Мы сошли с ума. Время – второй час ночи!

– Ну и что? Я всегда следовала каким-то правилам, рамкам, но в последнее время так много изменилось. Когда человек постоянно строит запреты, наступает момент, когда захочет безудержной свободы.

– Так и я. Слишком была правильной, поэтому безумство с отцом Дарьи закружило, завлекло. Я тогда жила вопреки.

– Ты и сейчас слишком строга к себе. Просто думай, что это судьба, ее капризы. В конце концов, должна же была родиться Дарья.

– Мне иногда страшно, будто все чувства умерли. Остался лишь страх за Дашку.

– Это пройдет. Страх уходит не сразу. А за Дарью ты будешь переживать всегда. Я до сих пор при звуке звонка вздрагиваю, первая мысль – все ли в порядке с Максимом. Это не должно мешать раскрыться как женщине. Тебе кто-нибудь говорил, ты очень привлекательна?

– Настя, перестань, – Иришка смущалась, и это смущение, а может свет настольной лампы, которую мы зажгли, боясь разбудить Дарью, зажег огоньки в глубоких глазах молодой женщины.

– Решено, подруга. Возвращаемся и устраиваем рейд по магазинам. Ты у нас теперь женщина состоятельная, пора привыкать к этому.

– Мне бы не хотелось трогать Гришкины деньги.

– А вот это мы посмотрим. Скажи откровенно, тебе Кирилл нравится?

– Не знаю. Может, я боюсь. Мне кажется, я перестала его интересовать.

– А вот это мы узнаем, когда наши мужчины вернуться из своей командировки. А теперь давай спать.

Проснулась от песенки Даши, распевавшейся под моим одеялом.

– Тетя Настя, ты не спишь! Побежали умываться.

Бежать совершенно не хотелось, хотелось натянуть одеяло на глаза и спать.

– Я же вижу, что не спишь. А мама оладушки печет.

Мысль о том, что Ирина уже заботится о нашем завтраке, пробудила совесть, а вместе с ней и весь организм. Умывание во дворе, пробежка до колодца заметно бодрят избалованного городского жителя. После завтрака я была готова к походу на речку. Искупавшись в довольно прохладной воде, мы расположились на солнце. Дашка бегала по берегу, бросая в воду камушки. Когда мы еще раз решили искупаться, прежде чем возвращаться домой, Дарья наотрез отказалась заходить в воду.

– Дашенька, почему ты не идешь с нами?

– Плавать я не умею, а писать не хочу, – ответила девочка, вздохнув.

У нашего дома поджидала Екатерина Максимовна:

– Девочки, сегодня автолавка. Если вам что-то надо из продуктов, приходите. Машина останавливается у фонтана.

Мы решили провести небольшую ревизию продуктов и решить, что нам надо.

У приехавшей машины лишь одинокая фигурка Анны Петровны. Остальные уже разошлись. Сегодня на ней кружевное платье персикового цвета. На руках – перчатки в тон. Мы быстро сделали покупку, а Александра Петровна все так и стояла у машины.

– Интересно тетя просто так стоит или будет покупать? – озвучила наши мысли Дашка.

– Любопытной Варваре… – проворчала Иринка.

Вечером, прогуливаясь по аллее, встретили Михаила Львовича. Такое ощущение, что следит за нами.

– А вот и наши гостьи, – бросился он навстречу, – прогуливаемся?

– Добрый вечер, вот решили прогуляться, – ответила за всех.

– А я вот как раз в клуб. Не желаете ли зайти, посмотреть на наш маленький музей?

– А у вас здесь еще и музей есть?

– Ну, это мы, конечно, громко. Просто своеобразная выставка работ. Есть картины. Некоторые очень неплохо рисуют. Есть и другие работы, – он как-то многозначительно посмотрел на нас, хотя, может и я уже слишком мнительна.

– Спасибо, возможно, в другой раз. Мы бы хотели просто подышать воздухом.

– В другой раз? – растерялся Михаил Львович, но быстро взял себя в руки, – в другой раз, так в другой раз. Всего доброго.

Он быстрой походкой направился в противоположную от клуба сторону.

– Какой-то он загадочный, – заметила Ирина, – они здесь все какие-то странные.

Наше внимание отвлекла Дарья, которая побежала по аллее, только увидела Михаила Львовича. Она чем-то увлеклась у фонтана, а потом упала прямо в каменную чашу. К счастью, девочка даже не ударилась. Когда ее извлекли из пересохшей ниши, она лишь вздохнула:

– Какая я ранимая.

– Дочка, ты поранилась? – испугалась мать.

– Нет, но я себя сронила.

Вечером мы на веранде пили чай. Дарья рисовала новые объекты – лес, речку. Спать пошли рано.

Глава 8

Иришка трясла меня за плечо:

– Настя, проснись, пожалуйста.

– Что случилось? – я никак не могла проснуться и норовила натянуть на себя одеяло.

– Послушай, – мы притихли, вслушиваясь в звуки летней ночи.

– Ничего не слышу.

И тут я услышала. Вой или плач. Кто может издавать такие звуки?

– Что это? – спросила я испуганно.

– Вот и я не пойму. Проснулась от этого звука.

Стон повторился.

– Может собака чья-нибудь? – я старалась успокоить в первую очередь себя, придумав логичное объяснение. Место нравилось мне все меньше.

– Мне кажется, это женщина, – тихо прошептала подруга, – послушай, источник звука движется.

Мы спустились на первый этаж и прильнули к окну.

– Настя, я боюсь, – шептала молодая женщина.

У меня от этого звука тоже волосы зашевелились. Вой возникал с определенной периодичностью, раздаваясь, как нам казалось, с разных уголков поселка.

– Кажется, что издает его не одно существо, а несколько, иначе как объяснить, что звук слышится то с аллеи, то с речки, а то, вообще, из леса.

– А может это волки? – похоже, Иришка тоже хотела найти разумное объяснение.

– Дарья спит?

– Спит. Не проснулась бы.

– Может, попробуем выйти и посмотреть? – спросила я, втайне надеясь, что подружка не согласится.

Мой расчет оправдался:

– Настя, можешь считать меня трусихой, но я и сама не пойду, и тебя не пущу.

Я уже жалела, что втянула соседку в эту поездку. Мы вглядывались в ночной пейзаж, освещенный полной луной. По открытой части липовой аллеи метнулась женская фигура, одетая в белое. Удалось разглядеть только длинные спутанные волосы, да еще кошачьи прыжки, которыми она передвигалась. Фигура скрылась в тени кустов. Оттуда раздался вой.

– Настя, кто это? – задала несколько риторический вопрос Иришка. Рулады удалялись.

– Не знаю. Эта деревня мне кажется какой-то киношной. Может, уедем?

– Давай подождем еще. Наверняка этому найдется разумное объяснение. Здесь очень нравится Дашке. Давай поговорим завтра с Екатериной Максимовной, может быть, зря опасаемся?

– Хорошо, надо ложиться. Кто знает, что готовит нам завтрашний день.

Мы еще раз проверили двери и окна и разошлись по комнатам. Я еще долго ворочалась, слушая вой, раздающийся с дальней окраины Медвежьей заводи. Все стихло, но сон так и не шел. Запели петухи, особо назойливый облюбовал место под моим окном, и хриплым громким голосом пел серенаду рассвету.

Утром к нам пожаловала Александра Петровна. Сегодня дама одета в голубую блузку и юбку фиалкового цвета, перчатки, в тон юбки, легкая невесомая шляпка отбрасывающая тень на лицо. Ирина суетилась на кухне, организовывая чай для нашей гостьи. Александра Петровна просто сидела на диване и молчала, будто ждала, что мы заговорим первыми.

При ближайшем рассмотрении Александре Петровне можно было дать никак не меньше восьмидесяти лет. Почти прозрачная кожа имела тот оттенок желтого цвета, что легко выдает возраст. Россыпь морщинок даже несколько освежала неподвижное лицо, похожее на маску. По-королевски прямая спина и гордо откинутая голова вкупе с излишней манерностью, создавали отталкивающее впечатление. Во всем этом была какая-то фальшь, что-то наносное. Тонкие губы, сжатые ниточкой, бесцветные глаза, полная неподвижность – добро пожаловать в музей восковых фигур. Ирина пригласила нас к столу. Александра Петровна встала, даже не посмотрев в мою сторону, и гордо перенесла свое тело на стул, предложенный ей Ириной. Женщина взяла предложенную чашечку двумя пальцами и сделала небольшой глоток.

– У вас здесь так интересно, – не выдержала паузы Ирина, – и такая замечательная природа.

– Значит, вам тут понравилось? – прошипела гостья.

– Да, конечно. И ребенку хорошо на свежем воздухе.

– У вас замечательная дочь, – продолжила пожилая дама без тени улыбки. Она сделала еще один небольшой глоточек, не обращая внимания на булочки и конфеты, услужливо придвинутые нашей хозяюшкой. Опять воцарилось молчание. Я никак не хотела участвовать в беседе, а Иринка растерялась.

– Ну, что ж. Я рада, что вам все нравится, – произнесла наша гостья, как мне показалось, не разжимая губ. Она встала и, не прощаясь, вышла из дома, оставив после себя легкий шлейф аромата лаванды.

– Настя, а зачем она приходила?

– Наверное, просто убедиться в том, что у нас все нормально.

– Мне кажется, за последние два дня слово «странный» самое используемое в нашем лексиконе.

– Думаю, она не просто так интересовалась, хотела узнать – слышали ли мы что-нибудь ночью.

– Возможно. А это значит, она в курсе того, что происходило. Настя, может это она прыгала и кричала ночью? Может это форма сумасшествия такая?

– Мы слышали ее пение. Совсем не похоже. Да и бодра ночная певунья, а Александре Петровне никак не меньше восьмидесяти. Ты по-прежнему, хочешь остаться?

– Эти события меня заинтриговали. Очень хочется понять, что мы видели и слышали.

– Тогда обещай, что уедем, только поймем, что нам угрожает опасность. А пока надо вести себя как обычно. Где наша юная леди? Собираемся на речку?

– Я и сама хотела предложить. Дарья уже давно позавтракала. Она рисует в комнате.

– Тогда, вперед, девчонки?

Мы лежали на берегу, наблюдая за Дарьей. Дремотная тишина позднего летнего утра не расслабила нас. Мы вздрагивали от любого случайного треска, готовые сорваться с места.

– Давай попробуем обобщить все, что показалось необычным.

– Во-первых, это очень хорошая деревня. Какие тут дома, одноэтажных строений не найти.

– Это вполне объяснимо. Если деревня строилась как филиал научно-исследовательского института, как зона полевых работ, то понятно. Вот только их своеобразный клуб. Постройке не меньше ста лет, за ней хорошо приглядывают. Что много зон отдыха, тоже объяснимо. Здесь жили научные сотрудники, а деревня – своеобразный пансионат, с домами-дачами во владении.

– Все население довольно преклонного возраста. У жителей должны быть дети, внуки, правнуки. Сейчас самый разгар лета, почему у бабушек не гостят молодые?

– Действительно, странно. Бабушки, обычно, охотно сидят с внуками, а лето, как известно, пора каникул.

– Ну не все бабушки любят своих внуков, – в голосе подруги проскользнули грустные нотки. Ее мать, даже после событий, которые могли лишить ее внучки, не торопилась выказывать свою любовь.

– Но не в масштабах же деревни. Это мы сможем выяснить, только плотнее общаясь с местными, хотя мне кажется, они озабочены лишь подготовкой к своим «суаре».

– Это тоже странно. Они ведут себя, будто у них нет бытовых проблем. А ведь они пожилые люди, водопровода в деревне нет, зато мы видели разрушенный фонтан.

– Да, они напоминают дачников девятнадцатого века. Но у тех были слуги. Они не сажали огороды и не доили коров.

– Кстати, о коровах. Я не заметила и следов деревенского стада. Такое ощущение, что молоко как-то само материализуется деревне. Вот курочки – да, гуляют в каждом дворе, но коров-то надо пасти, кормить, доить.

– Как им, пожилым людям, удается содержать стадо? Заметь, Михаил Львович говорил что-то о четырнадцати домах, но мы постоянно встречаем или самого Михаила Львовича, или Александру Петровну. Остальных видели только в клубе. Они что, по деревне не ходят?

– Ну, это могло быть простым совпадением. Михаил Львович меня сильно раздражает. Он за нами следит.

– Ты тоже заметила? Он старается контролировать наши передвижения, будто боится, что мы раскроем какую-нибудь тайну. Ириш, может, мы накручиваем?

– А как же ночной вой?

– Надо попытаться узнать как можно больше у Екатерины Максимовны. Давай попробуем поговорить с нашей хозяйкой.

– Настя, а может напрямую спросить у нее о ночных звуках?

– Можно и спросить. Меня беспокоит молчание нашей Татьяны. Я безуспешно пытаюсь дозвониться. Хотела съездить завтра в город, посмотреть на месте. А теперь боюсь вас оставлять. Может, поедем вместе?

– Я вовсе не боюсь оставаться одна. Ты же вернешься к вечеру?

– Разумеется, я не оставлю тебя одну в этом месте на ночь.

Дарья начала капризничать, и мы вернулись в дом.

Глава 9

Решила посетить нашу хозяйку. Екатерина Максимовна пропалывала грядки, я предложила помочь, но женщина, с улыбкой, отвергла предложение. Пригласила в дом, поставила чайник.

– Екатерина Максимовна, я поеду завтра в город. Вам что-нибудь привезти?

– Спасибо, Настенька. Если не затруднит, привезите мне что-нибудь из моющих средств.

– А что именно? Порошок, средства для уборки?

– Порошок мне нужнее. Давайте, Настенька, чайку попьем.

– С удовольствием, – надеялась за столом разговорить женщину.

– Скажите, Екатерина Максимовна, вы давно здесь живете?

– Очень. Я поселилась в деревне еще тогда, когда она строилась заново. Я тогда совсем молодой была, жила в соседней Воробьевке. Бедно мы жили, впроголодь. Как услышала, что в Медвежью заводь работников набирают, сразу согласилась. Что ждало меня в Воробьевке? Вышла бы замуж за местного пьяницу, нарожала бы детей, да всю жизнь в навозе и возилась бы.

– А чем вы тут занимались?

От меня не укрылось смущение, которое женщина попыталась скрыть.

– Я Елизавете Андреевне помогала. Мы тут пшеницу выращивали, не простую, селекционную. Видишь, в каком доме я теперь живу?

– Екатерина Максимовна, все жители этой деревни – люди пожилые. А как же вы обходитесь без медицинской помощи? Как вам сюда привозят пенсию?

– Пенсию нам, конечно, возят регулярно. Мы и за коммунальные услуги платим исправно. К нам раз в месяц приезжают работники почты. А медицина у нас своя. Почти каждый житель может сделать сбор трав от любой хвори. Если сами не разберемся, то у нас Маргарита Игоревна что-то вроде местной знахарки. Если что-то серьезное, мы можем врача из города вызвать.

– Екатерина Максимовна, – я все же решилась задать главный вопрос, – сегодня ночью мы слышали какие-то странные звуки, не то плач, не то вой. Вы не слышали? – я увидела, как напряглось лицо женщины.

– Не повезло вам девоньки. Аксинью вы слышали.

– Что это за Аксинья? Почему нам не повезло?

– Хорошо, расскажу тебе, Настя. Только не думай, что я обезумела. Я эту Аксинью много раз слышала. Есть у нас легенда. Знаешь, почему деревня так называется?

– Медведи когда-то жили?

– Жили, да только не в лесах. Давным-давно жил-был барин-помещик, – начала женщина, будто сказку. – Был он богат, любил гостей и развлечения. Говорят, у него даже театр свой был, хотя в то время, я думаю, нечто подобное было у многих.

– Конечно, хотелось помещикам перед собратьями шикануть. Да и скучно в своих имениях.

– Любил наш барин не только спектакли, но и юных артисточек. Тоже, впрочем, по тем временам, не столь удивительно. Жена-то у нашего барина умерла при родах, он и не спешил заново семьей обзаводиться. Охотился по окрестным лесам, устраивал спектакли, на которые собирал друзей, пиры увеселительные до утра закатывал. Артисточки в спальне барина ночевали до тех пор, пока не оказывались в интересном положении. Потом их либо замуж по деревням отправлял, либо у себя в качестве горничных пристраивал, а детишек, рожденных вне закона, по кормилицам развозили.

Много девичьих слез в те времена пролито было. Как-то у заезжих цыган выкупил барин медведя, посадил в загон, перед гостями представленье устраивал. Аксинью к нашему барину привезли совсем еще девочкой. Прислуживала она в комнатах, потом к театру приставили – костюмы артисткам стирать да гладить. Тихая была, будто даже и не красавица. Что в ней барину понравилось, может чистотой, скромностью его прельстила? Велел ей после спектакля свою постель застелить. Аксинья в ноги ему бросилась. Был у нее жених, на псарне хозяйской служил, девушка и просила барина не губить, отдать за Федора замуж. Она, мол, всю жизнь будет Бога молить за благодетеля. Рассвирепел барин, до тех пор мало кто решался ему отказывать. Наоборот, вроде как за честь почитали его внимание, а тут простая дворовая девка, а предпочла какого-то Федора. Позвали парнишку. Стал барин спрашивать, правда ли, любовь у них с Аксиньей приключилась, тот и выложил благодетелю все как есть. Давно они друг к дружке на свидания бегают. Очень ему хочется в жены ее взять да боится гнева хозяйского. Зря боялся. Если Аксинья хорошо ему «услужит», то так и быть, явит он милость, выдаст ее замуж за Федора. Не сдержался молодой человек, набросился на барина с кулаками, вроде даже повредил что-то. Подбежали слуги, разняли. Велел помещик бросить юношу в загон к медведю, а сам наблюдал, как животное ломает и калечит обидчика. Да не просто сам наблюдал, привел Аксинью и заставил смотреть. Истерзанное тело заставил разрубить, да сторожевым псам скормить. Не стали злодействовать слуги, потихоньку оттащили покойника, в лесу зарыли, подальше от господских глаз. С тех пор Аксинья умом тронулась, все ходила по усадьбе раздетая, да босая и Федора своего искала. Как-то нашли на берегу кусок ее рубашки. Решили, утопилась девушка с горя. Иногда в ночи полнолуния, можно слышать здесь то ли плач, то ли вой – это Аксинья ищет своего любимого. Такая вот легенда. Я и сама слышала не раз по ночам странные звуки. Обычно после этого какое-нибудь несчастье случается. Наш поселок на месте барской усадьбы расположен. Дом и сейчас сохранился хорошо, там наш клуб. Аллеи, фонтан – все с тех времен. Когда институту выделили землю под строительство, старались сохранить, что возможно. Места здесь живописные. Ученые сюда не столько работать, сколько отдыхать приезжали. Ой, заговорила тебя совсем, – опомнилась хозяйка, – ты чай-то пей. Может, надо что? Вы, девоньки, не стесняйтесь, приходите. Как там моя Танюшка поживает?