скачать книгу бесплатно
От неожиданности, я подпрыгиваю. Я и забыла, что стою у умывальника на улице. Моя бабуля не любит ходить с грязными руками в дом, поэтому у нас на улице стоит железный рукомойник, и по всем традициям русского садовничества – над ним висит зеркало.
Черт, у меня прямо- таки талант выставлять себя идиоткой перед этим парнем…
– Я пытаюсь оценить степень своего загара и его влияние на цвет моих глаз, – говорю я, словно все внутри меня не клокочет от радости, что я снова вижу Антона.
– Звучит как название научной диссертации. А я бы предпочел до сентября вообще не включать голову.
Тут я зачем- то выдаю ему свою теорию про переменчивый цвет своих глаз. Я могу только списать это на волнение, которое возникает внутри меня при приближении к Антону.
– Дай- ка я посмотрю, – произносит он, приподняв мой подбородок так, чтобы я посмотрела ему в глаза.
– Вот у тебя они чистого зеленого цвета. – Я заметно нервничаю, поэтому не могу молчать.
– Такого не бывает.
– Бывает – у тебя.
– А у тебя они и правда необычные. Они просто огромные.
– Да знаю я, – отдергиваю подбородок и отворачиваюсь. Хотя признаться, мне безумно нравится его прикосновение и то, как он смотрит на меня.
Кажется, я теперь краснее рака, и никакой загар не скроет моего волнения. Сердце готово выломать ребра – так сильно оно бьется. Его взгляд я буду вспоминать весь день. Ладно, гораздо дольше. По всему телу у меня прокатывается волна тепла. Мне вдруг безумно хочется обнять его.
Да что же такое со мной?
Вчера я таяла от того, что Раф собирался меня поцеловать.
Собирался ли?
А сегодня готова броситься на шею Антону…Боже, я плохая, плохая. Я просто кошмарная.
И тут я вдруг задумываюсь: кто же мне нравится? Раф или Антон?
И тот, и другой…Э…Просто великолепно. Только вот с Антоном шансов ноль.
Антон заливается смехом.
– Дуреха, да они безумно красивые. Твои глаза. Обрати внимание, если я это сказал, значит так и есть. Я не раздаю комплименты девушкам направо- налево. Если честно, из меня не выжать их. Но тут даже я признаю: твои глаза офигенные.
Хорошо, может, чуть выше нуля. Процентов так пять…?
– И тебе они не кажутся слишком ммм…навыкат? – Я старательно выпучиваю глаза, от чего Антон смеется еще больше.
– Ты забавная. Все, сегодня ад, пожалуй, замерзнет. Я сделал два комплимента одной и той же девушке. Давай, побежали, иначе я выставлю себя полным дураком. А мне с тобой весело, и я не хочу, чтобы ты меня пнула под зад.
– Бегать, да…Как же не хочется бегать…
– О, давай же. Я неделю тух у себя в комнате. Мне жизненно важна эта пробежка. Вперед, лемур!
– О, только не это, – ною я. – Меня вcю начальную школу сравнивали с различными большеглазыми животными. Я понимаю, что тяжело сдержаться, но ты не оригинален.
– Хорошо, будешь у меня «ля мур». Так лучше?
Я издаю слабый стон – это значит я сдаюсь. Лучше уж три километра бега, чем продолжать этот странный разговор.
– Я вижу, ты подготовилась сегодня, – Антон кивает на мои кроссовки.
– Да, хочу произвести впечатление на одного парня.
– Ну, это точно не я.
Антон бросает на меня взгляд, и тут же отводит его. Я же усердно бегу, загибая руки как было велено в прошлый раз, и делаю вид, будто не замечаю ничего.
– Почему ты так решил?
– Потому что я видел ради кого ты так стараешься.
– Что? – Я останавливаюсь в недоумении.
– Тот парень на спортивной тачке. Несколько дней назад. Это он? Ради него все? Бег, новые кроссы, занятия серфингом? Аааа, погоди…– Антон резко тормозит и оказывается прямо передо мной.
Боже, как же приятно от него пахнет.
– Это и есть тот парень, что учит тебя серфингу?
– Не угадал, Шерлок. Серфингу меня учит Пам. Из «Спасателей Малибу», – Я смеюсь в голос. Вид у Антона озадаченный.
– Да ну, теперь поподробнее.
– Не могу. Я и так еле дышу. Приходи и сам посмотри. Это оказывается еще и весело.
– А парень тот, что вчера привез тебя?
– Ты что, шпионил за мной?
– Если бы я за тобой шпионил, то зачем бы сейчас рассказал, что видел тебя с ним?
– Твоя правда. Он учит меня скейту.
– Да нуууу. Серьезно? Ну ты, Рива, молодец.
Антон резко разворачивается и чешет вперед, а я остаюсь позади, силясь понять, что же он имел ввиду. У меня сбилась дыхалка, и, кажется, нет ни малейших шансов его догнать. Я оглядываюсь назад, оценивая ситуацию: вернуться обратно, или же припустить. До дома совсем недалеко. Он стоит на возвышенности, как почти все дома в Сочи, и с балкона открывается вид на небольшое ущелье на километры и километры во все стороны. А если встать самый его угол, то можно увидеть море. Оно, как и мои глаза, все время меняет цвет. Это одно из моих любимых мест. Я чувствую себя маленькой девочкой, возвращаясь сюда, и смотря на стареющие дома, которые наблюдала отсюда всю жизнь. Время, конечно, идет, и кое- где выросли многоэтажные дома. Но вот дорога на море осталась неизменной. Извилистая, заросшая у заброшенных участков пальмами, орехом и олеандрами. Вся эта густая смесь борется за жизнь рядом со всепожирающим бамбуком и вьющимися растениями, стремящимися ввысь по всему, за что можно зацепиться. Эта дорога, как и вид из окна – часть моей жизни. Она видела все: и слезы от того, что забрали с пляжа раньше, чем мне этого хотелось бы – в самый разгар игры с новой знакомой девочкой, – и первые разочарования в подругах, и одиночество, и радость от того, что бабуля со мной, всегда готовая выслушать о моих проблемах с друзьями или о вселенской несправедливости. А чаще всего откровенную чушь. И теперь эта дорога становится свидетелем моего общения с мальчиком, на которого я целый год пускала слюни. И одна мысль не дает мне покоя: как получилось, что я его раньше не видела?
Решаюсь задать этот вопрос, и припускаю, чтобы догнать Антона.
– Антон, – выкрикиваю, потому что я могу еще двадцать минут предпринимать попытки поравняться с ним. Он останавливается, и я спрашиваю: – Скажи, когда вы сюда с семьей переехали?
– У нас всегда здесь был дом.
– Но, мне кажется, я никогда тебя не встречала до школы. Это странно как- то, ты не думаешь?
– Нет.
– Нет, и все?
– Нет, и я не люблю разговаривать, пока бегу.
Серьезно? До этого он мог болтать, и даже не запыхаться, а теперь он не может говорить, потому что бежит? Что- то тут не гладко.
Остаток дороги я дохожу пешком. Антон уже искупался и выходит из воды. Ну и пусть. Мне все равно. Сажусь на камни и снимаю кроссовки. Боже, как же приятно ощутить прохладную воду на своих ногах после этой дикой тренировки. Нет, все же, спорт – это не мое.
– Что расселась? Давай- ка в море! Ты говорила, что опозорилась, потому что не умеешь правильно плавать, и теряешь время вместо того, чтобы учиться серфингу. Так давай, я научу. Это легко.
Предложение, и правда, заманчивое. Тем более, признавшись, что я что- то делать не умею, мне потом не стыдно за то, что не получается. Я скидываю с себя майку и шорты и с головой ухожу под воду. На миг ощущаю это блаженство, которое всегда испытывала, окунаясь в море. Огромное пространство вокруг меня и я, такая маленькая, в толще воды. Легкий ветерок у меня вызывает те же эмоции, что и простынка, наброшенная на меня сверху мамой, когда она играла со мной. Перехватывающее дух мгновение. Снова ныряю, словно ребенок, и тут меня подхватывают руки Антона.
– Тебе может, еще и круг бросить? – смеется он.
– Честно, я бы с удовольствием, – говорю чистую правду, и хихикаю. – Иногда я скучаю по времени, когда можно было делать, что тебе приходило в голову, и не думать о том, что скажут люди.
– А тебя сильно это волнует?
– Что?
– Что скажут люди?
Я пожимаю плечами.
– Пожалуй, я не смогу расслабиться и получить удовольствие.
– Давай проверим?
– Что, – хохочу в голос я.
Тут Антон выскакивает из воды. Сегодня он не в шортах, а в купальных плавках- боксерах. Интересно, у всех пловцов роскошные задницы? Хихикаю себе под нос, и буквально насильно заставляю себя отвести взгляд.
Антон тащит огромный надувной круг розового цвета, с какими то лепестками и блестками внутри. И не просто тащит, он втискивается в него, и смотрится настолько нелепо, насколько это вообще возможно.
Не без удовольствия, Антон плюхается на воду, и начинает кружиться.
– Боже, где ты это взял? – задыхаясь от смеха произношу я, но похоже, Антон меня не слышит, а откинув голову назад наслаждается своей дикостью. Потом все же вытаскивает руку из воды и показывает пальцем на девушку, которая, как и я смеется, наблюдая за ним.
– Она сказала, что не против одолжить нам его ненадолго. Так что поторопись, иначе не успеешь.
Антон протягивает мне розовое безобразие, и я с некоторым сомнением беру его. Но, натянув его через голову, понимаю, какой это кайф.
– Боже, это бесподобно! – выкрикиваю я, забыв обо всем.
– Ладно, давай вернем это надувное чудо хозяйке, пока ты его не порвала, и займемся делом.
Антон заставляет меня поднять руки и стаскивает круг. У меня снова перехватывает дыхание. Как это выходит, что стоит ему подойти ко мне так близко, и у меня подкашиваются ноги?
Следующие полчаса мы проводим в воде, и Антон настолько хорош, как инструктор, что я почти забываю о своей реакции на него, и послушно выполняю все указания. К тому же не хочу выглядеть полной бездарностью. Кажется, у меня даже начинает получаться.
Домой возвращаемся усталые, но словно старые друзья, мы не испытываем неловкости от длительных пауз. Мне с ним хорошо, как же мне с ним хорошо! И если не выйдет у нас никакой романтики, мне будет ужасно жаль потерять его как друга.
Глава восемнадцатая
Антон
Огромным усилием воли я вытащил свою задницу из недельной депрессии. Песня наконец обрела приличный вид, и это дало мне заряд энергии.
Да, мне скучно. И Рива – не первый выбор. Но видеть Арсена пока нет ни малейшего желания. Это второй человек, не считая Кирилла, которому я могу доверять. Вернее, мог. Мы с ним дружили много лет, и он поступил как настоящий засранец. Пусть мучается. На данный момент я вычеркнул его из своего круга, который, надо сказать, сужается с каждым новым днем все больше.
Но не это не дает мне покоя. Я психую, когда Рива начинает помирать через полкилометра. Нельзя быть настолько в плохой форме. Но потом мне становится стыдно, и я превосхожу собственный идиотизм, одалживая розовый кошмарный круг у какой- то девчонки.
Я потираю лицо ладонями. Мне стыдно за себя. Такое редко бывает.
Я по- свински вел себя с Ривой, припустив во время пробежки. Но это лучше, чем сорваться на нее, как последний козел.
А еще меня беспокоит другое. Я не могу понять, что за черт происходит. Тот момент, когда я снимаю надувной круг с Ривы. Это…Словно я снимаю одежду с нее. Господи, меня это волнует не на шутку, и я надеюсь, бедная девочка не замечает, как порадовал меня ее круг. Иначе, я бы сейчас сидел в полиции, а не у себя дома, с гитарой в руках. Лаура бы со стыда сгорела, сотвори я такой финт при ней.
Мне нравится, как выходит песня. Давно у меня не было творческого настроения без воздействия алкоголя. Но все же этой песне недостает какой- то искры. Меня так и тянет прибежать к Риве и спеть ей. Почему- то мне важно ее мнение. Я перебираю струны еще минут тридцать, пока мысли о Риве не доводят меня до состояния, требующего холодного душа. Поверить не могу!
Я швыряю гитару на кровать и иду на улицу, где стоит одуряющая жара. Настил вокруг бассейна накалился, и я соскакиваю с него, едва ступив, и сразу ныряю в бассейн. Вода – моя стихия. Отец последнее время стал зарабатывать серьезные деньги, и сразу же построил дом дедам. Это, можно сказать, было первым шагом к восстановлению связей. А потом, когда он решил, что я буду здесь учится, появился этот бассейн. Это, пожалуй, самое лучшее место в мире.
Погрузившись в воду, я могу расслабиться, и мысленно уйти от всего, что меня так раздражает. Мне нужно пространство, чтобы складывать ноты в мелодии, а отдельные звуки – в слова. Вокруг бассейна растет огромное количество растений, создавая мини- мир на нашем участке.
Но сейчас я на взводе и пропахиваю двадцатиметровый бассейн пятнадцать раз туда- сюда, пока не выпускаю пар. Подтянувшись на бортик, я еще минут пять сижу в размышлениях, пока меня не озаряет – я хочу знать о Риве все. И дело не в моем неожиданном влечении к ней. Дело в том, что мне с ней спокойно. А это огромная редкость в моей жизни. Пожалуй, это первый человек, рядом с которым мне не надо претворяться. Заискивать, заигрывать, казаться другим. Она заражает своей непосредственностью.
Я вытираюсь и иду в комнату с компьютером, которую отец называет кабинетом. На деле это просто комната с компьютером. Я быстро захожу во все известные мне социальные сети, которые больше читаю, чем выкладываю в них что- либо. И нахожу Риву только в одной. Я улыбаюсь своим догадкам – конечно же, фотографии ее и подруги, семьи и какие- то странные люди, которых я не знаю – наверное родственники. Я пролистываю их несколько раз, пока не останавливаюсь на одной. На ней Рива со своей подругой. Той самой, что я видел с отцом после дискотеки. Рива улыбается, и прижимается лицом к девчонке. Они обе выглядят очень счастливыми. Рива была права – на фотографии ее глаза совершенно другого цвета. Но стоит мне задуматься об этом, и вспомнить, как я вглядывался в них, совершенно не пытаясь понять, какого они цвета, а просто от желания быть ближе, как у меня тут же привстает. Что за проклятье! Девчонка даже не красива, чтобы я сходил по ней с ума, как прыщавый подросток.
Глава девятнадцатая
Рива
Я ужасно устала. Сижу за огромным столом на улице. Над ним нависает гранатовое дерево. Лепестки у него узкие, и только за счет того, что с годами оно разрослось, получается хоть какая- то тень. Солнце шпарит на все сто процентов, и кажется, наш деревянный стол сейчас загорится. По крайней мере, положить на него руку не представляется возможным, настолько раскалилось дерево. Передо мной стоит огромная тарелка с куриным супом, и я не знаю, как деликатно сказать бабуле, что горячий суп в меня сейчас никак не лезет. Она старалась, варила его. Я знаю, что она провела много времени на кухне, поджаривая лук с морковью, процеживая бульон. И все же, я не знаю, как впихнуть в себя тарелку лавы. Дед сидит напротив меня, и его нисколько не смущает, что с каждой минутой он повышает температуру своего тела минимум на три деления.
– Бабка сказала, ты с Антоном гуляешь.
– Что? – Картошка из супа встает поперек горла. Я совсем не ожидала такого вопроса.
– Антон, мальчишка тот, что живет вниз по дороге.
– Откуда ты знаешь? Мы в одной школе учимся, и я недавно натолкнулась на него. В буквальном смысле.
– Дерьмо парень. Нечего с ним гулять.
Дед встает, и прежде, чем я справлюсь с возмущением, уходит.
