скачать книгу бесплатно
Райден неожиданно усмехнулся:
– Дед по отцу твердит, мол, ты – его кровь и должна стать искателем. Бабушка возражает: искателей у нас и так пруд пруди, и ты должна пойти по ее стопам и стать искусницей. Дед по матери возмущается: искусники не в почете, и ты обязана стать сумеречным магом. А вторая бабушка тянет тебя в свой свет. При этом отец кричит, что еще одного мага в семье он не потерпит, мы же дурные. А мама – за то, чтобы ты, как и ее бабушка, ушла в артефактологи. Да еще и дяди с тетями с советами лезут и с толку сбивают.
У меня пропал дар речи. Брат понимающе ухмыльнулся:
– И с тех пор, как ты родилась, они грызутся между собой, каждый настаивая на своем, и не могут прийти к согласию. А тебя пока держат дома, чтобы ты, не приведи мгла, не выбрала ненужный путь, к семье не относящийся. Еще вопросы?
Вопросы не находились, и я надолго замолчала. Смотрела на тусклое рыжее солнце, подернутое блеклой дымкой. Теребила влажные клочья подола. Обдумывала, вспоминала и снова обдумывала услышанное. А потом очень тихо спросила:
– Пойдешь со мной в храм Перекрестка?
Райден отвел глаза. Я зябко повела плечами. Почему-то мне казалось, что он поддержит и поймет… Всегда поддерживал и понимал. Не просто брат, но и лучший друг. Но не заставлять же…
Я вытянула затекшие ноги и вздохнула:
– Ладно, извини, не стоило спрашивать… Но я вернусь домой только после инициации. Хватит с меня. Я устала быть бесполезным придатком большой семьи. А ты, если не хочешь подставляться… просто отпусти. И покажи дорогу.
– Нет, лучше провожу, – спокойно сказал он и улыбнулся: – Не будем нарушать традиции, Ясь. Всегда ведь по шее получали вместе… Да, не будем нарушать традиции.
Я тоже улыбнулась. Неправда, чудила я одна, а вот шишки сыпались на него – не уследил, не удержал, да еще и прикрыл… Я порывисто повернулась:
– Не передумаешь?..
– Нет, – он качнул головой и после паузы добавил: – Знаешь, Яськ, я всегда тебя жалел. А теперь думаю, что тебе повезло. Ты можешь выбрать путь сама.
– А кем бы ты хотел стать?
Он небрежно пожал плечами:
– Неважно. Я вполне доволен тем, что имею.
– Так что, идем?.. – от волнения меня начало лихорадить. Или я просто замерзла? Пыльная луна подходила к концу, и с наступлением закатных сумерек тепло сменялось зябкой прохладой, предрекая скорый сезон дождей. А я – только что из болота, с платья до сих пор капает…
– Погоди-ка.
«Лапка» вынырнула из ниоткуда, вязким полотнищем обернувшись вокруг меня – впитывая влагу, стирая грязь, подлечивая синяки и ссадины, заработанные в прыжках по колоннам и болотам. Сразу стало уютнее и теплее. Правда, платье из цветастого стало скучно-серым, но и ладно. Я благодарно улыбнулась, собирая в косу распушившиеся чистые волосы. Тапки бы еще найти… Но раз здесь работает прадедов портал из замка, то и портал в хранилище замка – то есть сумка – тоже работать должен. А там вроде была одежда, и неважно, что не моя…
– Ясь, а что это у тебя на голове? – недоуменно моргнул Райден.
– Радужное настроение, – проворчала я. – Бывшее.
Он весело улыбнулся:
– Ладно, чудо мое… радужное, идем, – и достал из сумки куртку, накинул на мои плечи. – Расставим все по своим местам.
– А как же… остальные? – я достала из поясного кармана свою сумку и радостно нащупала в ней мягкие сапожки. И пусть большеваты…
– Не подерутся, – брат терпеливо ждал, пока я обуюсь. – Если, конечно, твое наследство не продолжит обсуждение особенностей Шхаларовой сущности.
– И ты так легко поверил в мою бредовую историю? – я взяла Райдена под руку, снова – привычно – ощущая себя рядом с ним в безопасности, даже в пустоши. – А ведь я могла…
– Ясь, ты ужасно врешь. Ужасно недостоверно. Идем. Храм – вон там.
***
Мы с братом стояли на вершине холма и задумчиво взирали на необычное явление. Над черной, выжженной изнутри ямой, над вывернутыми из земли валунами и крупными брызгами камней, висел в воздухе храм Перекрестка. Вероятно, прежде он стоял на вершине холма. До тех пор, пока этот холм существовал в природе.
– Солнечная вспышка… – прокомментировал Райден и с усмешкой посмотрел на меня.
Я покраснела, пожала плечами и уточнила:
– Заклятье Младшего поколения, говоришь? На что же тогда способны вы, Средние? – и покосилась на его нашивку мага – расплывчатое пятно мглистой тени в окружении серебристой дымки, скромно ютившуюся на рукаве рубахи.
– А уж на что способны Старшие, – он фыркнул и протянул мне руку.
Я не боюсь… Крепко взяла его за руку. Я не боюсь… В сухой и горячей ладони Райдена моя собственная напоминала подтаявший комок льда – холодный и влажный. Я не боюсь… Шагнула за ним следом в пустоту, а под нашими ногами, извиваясь, поползла к храму мглистая тень, прокладывая в закатной дымке воздушный путь. Я не боюсь… инициации. Не боюсь… Я вздохнула, собираясь с силами и с мыслями. Нет, я боюсь, но я… смогу.
Отрешаясь от страха, сосредоточилась на храме. Невысокое круглое серое строение, многочисленные крошечные окошки чередовались с узкими, впаянными в стену витыми колоннами. Остроконечная крыша, карниз которой украшали символические фигуры путей. Слева – символы магии: от кругов света на ладони и теней сумерек до паутины тьмы в кулаке. Справа – символы ремесла: от узла искателя и маски искусника до бутыли алхимика и кошеля торговца. И – соединяющий фигурки круг: сила едина для всех, кто не страшится своего пути. Ремесло – сила для созидания, магия – сила для разрушения.
Невзрачно-серые, как и весь храм, отполированные временем и природой, фигурки чернели на фоне закатного неба и смотрелись величественно. Чего не скажешь о храме. Но он строился не для красоты, а для дела. Для важного дела, при мысли о котором у меня, признаюсь, сводило колени. И у низких дверей я остановилась и замялась под многозначительным взглядом Райдена. Он же молча открыл передо мной дверь и терпеливо ждал, когда я решусь сделать первый шаг. А я… замерла на пороге, ежась под прохладными порывами ветра, неуверенно всматриваясь в темноту храма.
Из его мрачных глубин веяло промозглой сыростью и ветошью, неизвестностью и страхом. Очутившись на пороге храма, я оказалась и на пороге своей старой жизни. Один лишь шаг – и она уже никогда не будет прежней. Да и я сама уже не буду той, кем была, кажется, уже очень давно, – хранилищной мышью, грызущей содержимое летописей сначала в поисках знаний, а потом – чтобы забыться. Кем я стану после посещения храма?.. Понравится ли мне новое «я», захочу ли пойти по тому пути, который мне подарит судьба?..
– Ясси, – напомнил о себе Райден, и я невольно вздрогнула. Спокойный тихий голос прозвучал на удивление громко, резко: – Пора. Мы не можем стоять здесь вечно. Или ты делаешь шаг вперед, или мы идем назад. Выбирай. И решайся.
Я беспомощно посмотрела в его невозмутимые глаза, глубоко вздохнула и, отбросив ненужные мысли, шагнула вперед. Не зря я так не любила думать… Как только ворох мыслей заполоняет голову, сразу и руки опускаются, и делать ничего не хочется. А бездействовать я не любила. И будь что будет…
Храм Перекрестка встретил нас молчаливым любопытством. Просторное круглое помещение, освещенное мрачноватым мерцанием серебристых факелов, вспыхнувших при нашем появлении, казалось, ждало чьего-то появления. А последних посетителей храм встречал очень давно. Так давно, что пол покрылся толстым слоем пыли, а стены закутались в дымку паутины. Время не тронуло лишь выпуклые символы путей, выступающие из стен.
На негнущихся ногах я проследовала к центру храма и взобралась на низкий постамент. И почти сразу замерцали ровным светом символы, и от них ко мне прибежали яркие дорожки искрящихся огоньков. Вот и он – круг дорог Перекрестка, распутье, на котором я стою всю жизнь. Когда выбор будет сделан, светящимся останется только один символ. Я шепотом произнесла ритуальную фразу и замерла в ожидании.
– Ясь, – подал голос Райден, – я-то тебе тут зачем?
Обычно ритуальные слова говорил старший рода, но оно и понятно, если инициируемый Перекресток ревет в пеленках. Взрослым же Перекресткам помощь старших требовалась больше по велению древнего обычая, хотя, говорят, у некоторых от страха и волнения язык отнимался. Я вот тоже со своим еле совладала.
– Для моральной поддержки, – объяснила нервно.
Что-то дорожки не гаснут… И откуда-то из тьмы сознания снова выполз скользкий страх. А если не получится?.. Я слышала, что иногда инициация занимала несколько дней – таким трудным оказывался выбор, так тесно переплетались в Перекрестке способности. Но мне-то здесь никто не позволит остаться на эти самые несколько дней… Едва спущусь с постамента, как Райден возьмет меня за шиворот – и домой.
– Символы светятся очень ярко, – подтвердил мои опасения брат, прогуливающийся вдоль стен. – У тебя склонность сразу ко всему, – и «обрадовал»: – Прабабушка говорила, это семейное. Потому нас едва родившихся и тащили в храм. Пока Перекресток не успевал заявить на нас свои права, предки прививали нам выбранный путь.
– А мне что делать?
– Может, представишь, кем сама хочешь стать? – предложил Райден.
– А я… я не знаю, – промямлила нерешительно.
Предлагать мне подумать он не стал – знал, как облупленную.
– О, один чуть ярче стал.
Я повернулась. Райден стоял спиной ко мне, закрывая обзор. Я подпрыгнула. Не помогло. Символы – небольшие, братец – здоровый, а дорожки огоньков – одинаковые.
– Какой? – я снова подпрыгнула.
– Стой и не шевелись, Ясь, а то он гаснуть начинает.
Я послушно замерла. Закрыла глаза и молча попросила Великую сделать уже наконец хоть что-нибудь. И легендарная создательница нашего мира почему-то меня услышала. Правую щеку защипало, когда ее коснулись искры вспыхнувшего символа. Оттиск продержится несколько дней, а потом исчезнет. Я невольно ощупала приобретение. Нет, так – не понять.
– Ну что, Ясь, любуйся приобретением.
Мне не понравился его голос – хмурый, напряженный. Я открыла глаза. Узрела увиденное. Снова зажмурилась и прикусила язык. Не стоит в храме говорить о Вечности. И не стоит звать ее, находясь в пустоши. Ее вообще поминать не стоит, если не хочешь попрощаться с миром. Хотя именно этого я и хотела. В смысле, выругаться. Уж лучше бы сидела за летописями… Не ахти какая жизнь, зато спокойная. Какой же она станет теперь – даже представить страшно…
Я помялась, собралась с духом и снова посмотрела на символ. На темной стене мерцал, разбрасываясь серебристо-голубыми искрами, мой приговор – открытая ладонь и исходящие из нее четыре потока ветра, разлетающиеся по разным сторонам света. Отец меня убьет… Или выгонит из рода. В лучшем случае. Потому как ворам в древних родах появляться нельзя. Но сначала появился мой прадед. А теперь и я.
Спрыгнув с постамента, я поймала мрачный взгляд Райдена. Подойдя, он обнял меня за плечи и тихо сказал:
– Пусть только попробуют. В обиду не дам.
И я разревелась. Хлюпала носом, уговаривала себя успокоиться и дрожала мелкой дрожью. В таком состоянии брат и вывел меня из храма, а на ближайшем холме нас уже ждали.
– Ай-я-а-а! – радостно завопили близнецы. – У нас снова есть вор! Радужная, мы с тобой, мы в деле!
Шхалар, как обычно, молчал, но выражение его прищуренных глаз говорило яснее слов. Я попала. И я снова зашмыгала носом.
– Ясь, свиток доставай…
– …который завещание. И заклинание читай…
– …рвать когти надо, пока предки не засекли!
– И шустрее, шустрее!
Свиток лежал в поясном кармане вместе с сумкой-хранилищем и прадедовыми тряпками, но воспользоваться им я не успела. Едва мы отошли от храма, как из-под земли вынырнули красноватые всполохи, собравшись у моих ног. Это папа меня нашел. И уже не отпустит. Всполохи обернулись браслетом, обхватившим лодыжку. И гадость эту с меня снять сможет только он и только тогда, когда я окажусь дома. А если не окажусь там в ближайшее время – сам притащит, откуда угодно достанет, и приятного в этом мало. Проверено.
– Вот, Вечность… – ругнулся один рыжий.
– Мы – в замок, но ты нас зови, если что, – добавил второй. – А порталом с этим… не пользуйся. Не поможет. Увы.
И испарились, проныры. А я скривилась, вытирая заплаканное лицо недавним платком. А то ж я не знаю, что искательское заклятье не пустит меня никуда, кроме как к, собственно, искателю… Да, поздно ты меня обнаружил, пап, поздно… Чуть-чуть бы раньше – и уберег бы… И если бы не магия пустоши, высасывающая из заклятий большую часть силы…
– Идем, – Райден тронул меня за плечо. – Пора домой.
Кажется, я хотела туда вернуться? И очень зря…
***
«Дед, ты – змей разноцветный», – дабы не ругаться прилюдно, я угнездилась на третьем этаже очередного полуразвалившегося строения и выразила свою озабоченность письменно.
К границе пустоши мы шли пешком, и, похоже, топать нам еще прилично. Сколько – мне не говорили. Шхалар молчал, а Райден отделывался невнятным «как только – так сразу». А зелья перехода здесь не работали. И неподготовленная (да и непривыкшая) к тяготам пути я так и топала навстречу отцовскому гневу в домашнем платье с «лохматым» подолом, братовой куртке и прадедовых сапожках, а ничего другого, к путешествиям подходящего, в сумке-хранилище не нашлось. Но я не жаловалась. Я злилась. И очень хотела кое с кем поговорить. И дождалась своего, когда мы подошли к остаткам очередного города, где мои спутники решили устроить привал.
Закатные сумерки догорели, сменившись туманными, и по развалинам поползли ручейки темно-серой хмари, обещая скорую ночь. Райден с недоумением отнесся к моему желанию уединиться, но пару светляков выделил. И пока мои спутники возились внизу, в единственной уцелевшей комнате, я, грызя яблоко, сидела на щербатом карнизе и возмущалась.
«Ты ведь знал, что я стану вором? Ведь знал? Если так толкал к инициации – значит, имел на меня какие-то свои виды?» – выводила сердито.
Сшивка долго молчала. Я истратила весь запас ругательных выражений, высказала все, что думаю, и замолчала, разминая уставшую ладонь. И снова взялась за перо, думая зарисовать живописные развалины, когда прадед «проснулся».
«Однажды ты меня за это поблагодаришь».
– За что? – буркнула я. – Ты хоть представляешь, как мне влетит? – и запнулась.
«А ты как думаешь?»
Он все это уже пережил – он стал вором и был изгнан из рода, он прошел через отверженность, неприкаянность и одиночество. Через все то, что мне еще предстояло познать.
– Извини… – стало очень стыдно.
«Жалеешь?»
– Не знаю… Пока – не знаю, – я нервно погрызла кончик пера. – Но если переживу встречу с семейством, разберусь.
«Я помогу».
– Чем? – я прищурилась.
«Научу уловкам и премудростям вора. Мы очень живучи и изворотливы, Ясси, избавиться от нас не так-то просто. Ты выкарабкаешься. И найдешь и выход из положения, и возможность поступить по-своему. Это получилось у меня, и получится у тебя».
Я фыркнула и отвернулась, глядя, как щупальца тумана заполоняют развалины, как загорается вдали желтоватая полоса лунного света. Ощущение того, что все случилось не просто так, не отпускало. Я – пятый ребенок в семье и самый младший, но наследство досталось именно мне. Потом откуда-то – вдруг – всплыло завещание. И, опять же, странное наше с прадедом совпадение и во внешности, и в пути… Нет, что-то здесь нечисто, что-то тут… не так.
«Не ломай голову, не поймешь, – вывело перо спокойное. – Мало знаешь, мало думаешь. Отпусти. Пусть все идет своим чередом. Пока».
– Звучит угрожающе, – я поежилась под порывами прохладного ветра. – И все-таки… почему я?
«Ты – моя любимая правнучка».
– Но мы даже незнакомы!
«Ошибаешься. Мы встречались. Ты забыла».
Да… я не помнила. Вытянув ноги, я посмотрела на небо – темно-синее, расшитое редкими узорами разноцветных звезд, в обрамлении двух светлых полос, там, где село солнце, и там, где медленно поднималась Пыльная луна. Руки сами по себе занялись делом, оставляя на чистых листах сшивки наброски руин вперемешку с созвездиями, а я пыталась вспомнить. Ворошила книгу памяти, и с ее страниц шорохом срывались разговоры, смех, плач, споры, снова смех и обрывки мыслей, порождающие знакомые образы, но… Но прадеда среди них я не находила.
«Оставь. Это было давно и неправда».
– Ясси! – позвал Райден. – Спускайся, похлебка остывает!
– Ладно, до завтра, – я свернула сшивку, сунув ее в поясной карман, и поспешила вниз.
Сбежала по выщербленным ступеням, прошла по длинному арочному пролету к единственной уцелевшей комнате и вышла к костру. Вернее, к скоплению светляков, усердно костер изображающих. Крошечные, с ноготок, расплывчатые образы зверюшек, окруженные ярким мерцанием, метались вдоль кладки очага, отбрасывая на потолок и стены причудливые тени. Конечно, готовить на таком «пламени» – долго и нудно, но можно, а вот тепла они давали больше. Я села на одеяло, приняла из рук брата плошку, улыбнулась и…
