скачать книгу бесплатно
– А вот ты как будто погрустнел. Есть повод?
– Да видишь ли больную обследовал, у которой уже несколько лет рак щитовидки. Стал обследовать – а рака-то и нет.
– И потому ты смурной? Дурак, радоваться надо.
– Да я радуюсь, только…
– Только что?
– Странно все это как-то. Ее и не лечили толком.
– Ты в чудеса веришь, Заморин?
– Ну так. Более или менее.
– Более или менее чего?
– Ну, когда они у Льюиса Кэролла, верю – у такого наркомана еще и не то возможно. А когда в загорской городской больнице – попахивает моим переутомлением.
– Ну вот и прекрасно, – Савченко хлопнул юного коллегу по плечу. – Вот и давай сегодня же вечером поборемся с твоим переутомлением. Мой график еще в силу не вступил, а потому вечером я абсолютно свободен и могу пропустить с тобой пару стаканчиков чего-нибудь из того, что горит…
– Заметано. В «Мастере и Маргарите» в 9?
– ОК. Заодно и о чудесах медицины поговорим. И о витиеватых виражах научной мысли.
Всю дорогу до дома Максиму не давала покоя мысль о том, что сегодня в медицинском учреждении из уст врачей слишком часто звучало слово «чудо».
… -Во всей Руси, во все века, четвертый тост за мужика! – Денис торжественно поднял бокал с виски и опрокинул его почти до дна.
– Все еще четвертый? – поморщившись от терпкого привкуса американской полынной водки, уточнил Максим.
– Какая разница какой он по счету? Главное, что за мужика!
– Тоже верно.
– Так что там, говоришь, насчет чудес?
– Я на этот счет ничего не говорил. Про чудеса это вы вспомнили.
– Кто это вы?
– И ты, и Бородько, и ординатор.
– А, ну да. Ну хочешь верь – хочешь не верь, а медицинский факт. Наука еще и не такое видала.
– Наука может и видала, а вот я впервые наблюдаю.
– И что вызывает у тебя сомнение?
– Эффективность терапии!
– Они тебе видимо не все рассказали… – Денис многозначительно уперся взглядом в пустой стакан. – Ты пока налей, а я дам тебе некоторые пояснения.
Максим поспешил выполнить просьбу друга, внимая каждому его слову.
– Понимаешь, ее у нас действительно долго лечили. По врачам там разным таскали, по бабкам – все без толку. Загибалась девчушка. Красавица, умница, на одни пятерки в школе училась, и тут такое… У родителей, сам понимаешь, сразу свет в окошке погас… Ну и тут вдруг подворачивается им какая-то семья гомеопатов. Условие – стационар.
– Врачи что ли?
– Не совсем врачи. Говорю же – гомеопаты…
– Значит, шарлатаны обыкновенные…
– Ну, у тебя все шарлатаны. И прошла же курс. И помогло же, как видишь!
– То-то я гляжу, все так спокойно эту новость восприняли. И Алексеич, и отец девочки, и сама… – Максим встревоженно замолчал, уставившись на друга.
– Ты чего?
– А вот сама девочка…
– А с ней что не так?
– Понимаешь, ее реакция. Вообще на все происходящее. Странная какая-то… Она молчит все время и в одну точку смотрит… Она в универ-то ходит?
– Вроде экстернат или домашнее обучение. Короче, что-то такое…
– Понятно… Человек с такими деменциями явно не может посещать учебное заведение…
– О чем это ты?
– Слушай, ты же психиатр…
– Ну допустим. И что?
– А то, что нельзя назвать нормальным поведение человека, постоянно молчащего и смотрящего в одну точку. Согласен?
– Само собой. А ты заметил это у нее?
– В том-то и дело, что заметил! Она словно не слышит, когда с ней разговаривают.
– А двигается сама? Раздевалась по твоей команде без посторонней помощи?
– Вроде бы сама,.. – задумался Максим.
– Значит, поводов для беспокойства нет, – отмахнулся Савченко.
– Почему?
– Ну во-первых, потому что если человек самостоятельно выполняет требуемые от него механические действия и движения, значит о значительных деменциях говорить рано. Во-вторых, потому что те гомеопаты, что ее лечили, насколько я слышал, применяли в ее отношении какие-то полупсихотропные препараты…
– И ты по-прежнему называешь их гомеопатами? У них случайно не Менгеле фамилия?
– Ну может и не препараты в медицинском смысле, не цепляйся к словам. Но какое-то воздействие на психику было оказано!
– И ты об этом так спокойно говоришь!
– Но ведь эффект-то достигнут. Ребенок жив и, что самое парадоксальное, здоров! И кроме того, не забывай, что у нее есть родители – они были обо всем предупреждены перед началом лечения, и дали свое согласие.
– А она?
– Что она?
– Она дала какое-нибудь согласие?
– Она на тот момент была в таком состоянии, что не могла дать согласие даже на посещение нужника. Так что извини!
– А почему ты первый мне об этом говоришь?
– Потому что мы друзья и скрывать мне от тебя нечего. А остальные… Сам понимаешь, хотя и многие знают, не многие рискуют об этом рассказать, поскольку методы лечения – сомнительные. Ты здесь человек новый, сболтнешь еще кому ни попадя…
– А ты не боишься?
– Чего? – Савченко едва не подавился «Чивасом».
– Что я сболтну?
– А мне не страшно. Я алкоголик, да и у начальства на скверном счету, так что мне верить нельзя. Сам сболтнешь – сам же в дураках окажешься…
На секунду воцарилось молчанье.
– Ладно, брось, – Савченко задорно рассмеялся и ударил товарища по плечу. – Все же хорошо, чего париться-то?! Давай… Во всей Руси, во все века…
– Опять четвертый? – с нескрываемой иронией уточнил Максим.
– А то!
– Ну за нас!
– Вот это верно!
…Они расстались у входа в бар на уровне полуночи. Рассказанное произвело на Максима некоторое впечатление главным образом по причине какой-то несоразмерности увиденного и услышанного: перед ним сидел совершенно здоровый с физической точки зрения ребенок, которого ни на минуту нельзя было назвать здоровым психически…
По дороге домой он усиленно копался в памяти, стараясь восстановить цифры на обложке истории болезни – там значился номер телефона отца Насти, с которым Максим сегодня познакомился. Недавнее окончание вуза сделало свое дело – и вскоре ему удалось восстановить десятизначную цифровую комбинацию. Мысленно пожурив себя за поздний звонок, он все же решился и набрал абонентский номер.
– Да, – на удивление бодрым голосом ответил мужчина на том конце провода.
– Николай Иваныч?
– Он самый.
– Это Максим Заморин, эндокринолог. Я сегодня Вашу дочь обследовал.
– Чем обязан? – «Да уж, вежливости этому мужлану следовало бы поучиться».
– Простите за поздний звонок…
– Ближе к делу.
– Понимаете, мне показалось странным и настораживающим психическое состояние Вашей дочери.
– А физическое?
– Физическое отличное.
– Так. Вы же вроде эндокринолог?
– Да.
– Не психиатр?
– Нет.
– Тогда почему это Вас заботит?
– Просто мне кажется, что это должно заботить каждого нормального человека, и Вас в первую очередь.
– В таком случае считайте меня ненормальным. Физическое состояние моего ребенка мне значительно важнее временных подростковых отклонений, случающихся едва ли не у каждого…
– Подростковых? Но ей 20 лет!
– И что?
Несколько секунд Максим не мог найти слов, чтобы парировать тот очевидный бред, что сейчас нес его собеседник.
– Мне кажется, я Вас не понимаю… И Ваш тон, и то что Вы говорите…
– Простите. Я сегодня очень устал. Я хотел сказать, что мы показывали Анастасию психиатрам, и те не обнаружили в ее состоянии ничего противоестественного… Благодарю Вас за заботу. Позвольте откланяться.
– Да, непременно, – пробормотал Максим. – Доброй ночи.
Положив трубку, Николай Иванович Игнашин долго рассматривал телефон и крутил его в руках, пока на пороге комнаты не услышал звук шагов бодрствующей жены.
– Ее нет? – с плохо скрываемым волнением спросила она.
– Нет, как видишь.
– Спать идешь?
