Меч Аркаима

скачать книгу бесплатно


– Что в Бресте воевал.

– Из писем! Там погиб. А всю нашу родню, всех чеченцев, ингушей, балкарцев – в Казахстан! Что среди русских предателей не было?

– Были! Ты же историк, Мурад, ты же знаешь – были. Только всех русских в Казахстан не загонишь. Казахстана не хватит! И Узбекистана тоже! Вместе с Сибирью! Поэтому их, и правых и виноватых, загнали в другую страну – Тот Свет называется. Из Казахстана вы вернулись, да ещё казачьи земли прихватили, а с того света никто не вернулся!

– Казачьи земли нам ещё царь дал, а потом Советская Власть в самом начале прибавила, так что не надо грязи!

– Надо же и они ещё обижаются! Правильно! Вы в Гражданскую войну казаков в спину били, потому – что, они были за белых, а вы, якобы, за красных, вот вам землицы и отсыпали.

– Почему – якобы? За красных. И землю нам дали, как и обещали: земля – крестьянам. Вот и дали. Не отказываться же!

– Правильно! Тем более что хозяева земли на том свете. И ушёл в басурманские руки казачья крепость – город Грозный.

– Так они и в Чеченские войны продолжили начатое. Геноцид это называется, дорогой мой патриот Чечни – вставил Пётр.

– А … – начал было Мурад, но Афоня его перебил:

– Про Казахстан мы уже слышали.

– Да ну вас! – сказал чеченец и уставился в окно.

– Ладно, не обижайся.

– Что «Не обижайся?» Вы, русские, когда с людьми другой национальности говорите, не важно, с кем: чеченцем, татарином или немцем. Чувствуется внутреннее превосходство. Вы как бы говорите: «Ты, конечно, парень хороший, но я-то лучше!»

– Да? – сказал Афоня. – Не замечал. Но с другой стороны: мы заслужили. Своей исторической судьбой так сказать.

– Не замечали… Вон Петя тоже матерное словцо вставляет через раз. Сам его не замечает и мы это как бы не замечаем.

– Да вы что! – воскликнул Петя.

– Есть, есть – улыбнувшись, сказала Наташе.

– И когда с тобой говорю?

– Да.

– Как не удобно-то. И какое?

– Из трёх букв – сказал Афоня – На «ё» начинается. Аббревиатура: Ельцын Борис Тимофеевич.

– Он Николаевич – растерянно поправил друга Петя.

– Вот именно! А ты его Тимофеевичем.

– Нет – сказала Наталья – правильнее – Ёлкин Павел Тимофеевич. Так произносит это слово-паразит наш друг Петя Иванов.

– В общем-то, да! – согласился Афоня.

– Ой, не вгоняйте меня в краску, я всё понял. Это отголоски войны и хронического недосыпа. Буду бороться.

– Борись – позволил Афоня, и обратился к Мураду – Где эти двое? Как думаешь?

– Не знаю, – пожал плечами Мурад. – К Москве, наверное, подъезжают.

– Значить на сутки мы их опередили. Будем надеяться. А что касается всех этих исторических обид, не только чеченских, так я тебе скажу: знаешь, на катамаране все гребут одинаково, но каждый. Заметь, каждый! Думает, что он один надрывается, а другие нагло сачкуют. Петрух, скажи!

– Да, это точно!

– Так вот и в Союзе было. Все думали, что русские жируют, гады, особенно москвичи! Петрух, скажи.

– Да, это точно!

– А оказалось, что это русским хуже всех жилось. Разошлись по своим национальным квартирам – теперь все к нам лезут, как будто тут мёдом намазано и опять за счёт нас пытаются жить.

– Ну, вы русские добренькие. У вас Боженька добренький, он вам всё прощает и вы добренькие – всем всё прощаете.

– Вот именно! Главное, чтобы мы, русские, не обозлились!

– Поэтому я и еду с вами за Мечом Аркаима, чтоб вы – русские не обозлились.

– Про Аркаим что только не пишут.– Афанасий перевёл разговор на другое. – Что это обсерватория, что это город какого-то медведя (откуда в степи медведи?), что там жили арии – предки славян, а то и русских. Арии может быть, там и жили, в смысле индоарии, которые там точно жили, но причём тут славяне вообще и русские в частности?

– На дураках деньги делают – с призрением сказал практичный Мурад.

– Это да! – сказала Наташа. – Легче всего деньги делать, вешая лапшу на уши, это на здоровье и перевёртывая, перевирая исторические факты. На здоровье, как говорила моя бабушка: « Когда болеешь, кусок дерьма съешь», поэтому всему поверишь! Всё попробуешь. Кусок мела (это в лучшем случаи) купишь за бешенные деньги и съешь как панацею от всех болезней.

– А история? – подхватил Афанасий. – Так всё равно не проверишь! Или просто интересно почитать, когда тебе говорят, что это от тебя коммуняки скрывали! И ты скажешь: « Вон оно что! Это, оказывается, не мы шведов под Полтавой победили! А они нас! И, даже не они, а их союзники, пламенные борцы за незалежную Украину, украинские казаки!» А то, что украинцы стали называть себя украинцами только в конце девятнадцатого века, это не учитывается! Это не интересно! Или скрывается! А Богдан Зиновий Хмельницкий считал себя русским! Да, он жил на Украине. И Украину он привёл под руку российского царя, но считал себя русским и по вере и по национальности. И все казаки его считали себя «руськими людьми». Хотя история всегда была на службе современной политики. Во все века историю перекраивали в угоду действующей власти. И про Аркаим! Неужели нельзя догадаться, что три с половиной тысячи лет назад не было даже в проекте ни славян, ни тюрок, ни кого из ныне живущих народов? Просто элементарно включить мозги? Неужели так много дураков на белом свете?

– Дураков хватает! А чеченцы, тогда, были!

– Да ну?

– Да. По нашим легендам мы вышли из Шемара, то есть из Шумера.

Наташа весело засмеялась, чуть щуря глазки:

– Ого, как скромно! Чеченцы – старше китайцев.

А Афанасий сказал:

– Только чёрт вас, какой видел, как вы из Шумера выходили! Значить жили – не тужили у Персидского залива, на берегу Тигра и Евфрата, и, вдруг, решили податься на Северный Кавказ! С чего вдруг вас туда понесло?

– По легенде из-за войны. Искали тихое место.

– Нашли? Мало ли что легенды говорят! Где этот Шемар находится и что это такое?

– Мы тоже за мечом по легенде едем – обиделся Мурад.

– Да, но, легенда, подкреплённая диском, что Петька нашёл!

– И у нас это фактами подкрепляется: язык отдалённо напоминает шумерский, пантеон языческих богов схожий.

– Если, честно, я этим не интересовался, я не знаю. Про язык тем более.

– Я тоже – сказала Наталья. – В общих чертах знаю, а так что бы досконально – нет.

Помолчали. Потом чеченец ехидно заметил:

– Вы, русские, странный народ – хвастаетесь тем, чего нормальные люди должны стыдится!

– Например?

– Пьянством! Нация алкашей.

– Ну, не надо грязи! – встрял в разговор Иванов. – Мой дед первый раз выпил в шестьдесят лет и ни разу в жизни не курил и умер почти в девяносто девять лет, месяц не дотянул, а если бы вообще не пил, то может, и до ста бы дожил.

– Это правда, – продолжил Крыков. – Русские начали пить массово, где-то после войны. Фронтовые сто грамм способствовали спаиванию населения великой, тогда ещё не пьющей страны! Сталин не думал, что трезвые за него пойдут воевать.

– Те, кто пил перед боем – из него живыми не выходили – вставил Пётр.

– Это правда – подтвердил Мурад.– В лучшем случаи, будет ранен.

– Так оно, как правило, и было – согласился Пётр.

– Так воевали то стали, в конечном итоге, трезвые и не за Сталина! А за Родину! – продолжил Афанасий.– Но сто грамм то куда девать? Выпивка для русских экзотика. Поэтому любят наши выпить на халяву. И не как хватит, а как всё! Почему? Потому, что завтра выпивки может и не быть. Если у француза или грузина вино год не переводится – пей –не хочу! То у русского это всё от случая к случаю. А тут представляете, после войны, возвращаются домой ветераны, все в медалях да орденах! Герои! Но пьют безбожно. На войне привыкли. И тогдашние мальчишки стали им подрожать. А плохое прививается быстрее, чем хорошее. Дорога вниз имеет мало остановок!

– Но это всё как-то утрировано! – усомнился Мурад.– Ещё с Петра Великого в русской армии наливали чарку перед боем.

– А перед Бородинской битвой от чарки отказались – вставила Наташа.

– Да! Хотя многие и отказывались – продолжал Афонасий. – Особенно перед серьёзным боем. И армии были не такие огромные, поэтому спаивание не происходило в таких массовых количествах. А до этого просто негде было взять. У колхозников не было денег. У них были трудодни. То есть натурой платили. А нет денег – нет и магазинов. Да и до революции была напряжёнка с магазинами и деньгами. Надо было делать выпивку из собственных продуктов. А это было чревато! Мы жили в зоне рискованного земледелия, больших избытков-то продуктов не было. Поэтому, что из ячменя делать – пиво или кашу, выбор делали в пользу каши. От голода даже пьяными никто умирать не хотел.

– Согласен, – сказал Мурад. – вы единственная нация, которая закусывает. Остальные запивают еду вином или пивом, вместо компота, или пьют виски или типа того в чистом виде, одни вы норовите даже вино чем-то закусить. Но упорно говорите, что всех перепьёте!

– Русские не сдаются! – отрезал Иванов и глупо засмеялся.

– Причём здесь «не сдаются»? – поморщилась Наталья. – Что за бравада такая глупая? Было бы, чем гордится! Ты же не пьёшь, Иванов?

– Ну, в общем-то, да! Так от случая к случаю.

– Хотя, да! Напиваются, вусмерть, не сдаваясь – продолжал философствовать Афоня. – Это, кстати, тоже черта национального характера. Наши национальные хмельные напитки – это пьяный квас, мёд, брага, пиво. Делали их от случая к случаю, то есть по праздникам. И сколько в них было градусов? Три, максимум – четыре. Тут до смерти упиться сложно – пузо лопнет.

– Любитель выпить – слабый человек – стал размышлять Пётр, поддерживая убеждения друга. – Нельзя сначала глушить водку по чёрному, а потом идти мир спасать, как Брюс Уиллис в «Крепком орешке». Чего-нибудь одно – или ты пьяница или спаситель мира. Пьянство и геройство не совместимы.

– Как гений и злодейство – задумчиво сказал Мурад.

– Как что? – не понял сначала Пётр и тут же сообразил. – А, ну да. Пушкин?

– Он! – подтвердил уже Афоня и, подумав немного, продолжил размышления:

– Самое смешное – государственный стандарт со словом «водка» утвердили в 1936 году и стали печатать на этикетках этого напитка. Шестьдесят лет назад!

– Да ладно! – удивилась Наталья. – Не знала.

– Да! Всего-навсего! До этого этот напиток, так сказать, «национальный», назывался «казённое вино». Или, в просторечии – «казёнка». А ректификационную колонку, необходимую для производства спирта, из которого, в свою очередь, делают водку, изобрели только в двадцатых годах девятнадцатого века. До ума довели только к концу того же века. В 1895 году народного здравия для, ввели винную государственную монополию. Стали заставлять народ пить разведённый этиловый спирт! А самогон гнать запретили. Хотя его не очень то и гнали. И пьянствовать не очень то и хотели. И бунтовали по этому поводу! Но государству нужны были деньги, и оно уверяло, что чистый разбавленный спирт лучше самогона.

– Хотели как лучше, получилось как всегда! – вставил Пётр.

– Я бы эти слова Черномырдина золотом выложил на кремлёвской стене. Прям за мавзолеем. Только лучше-то хотели власти для себя любимых. А народ – хрен с ним, пусть спивается, лишь бы казну наполнить. И получилось это у советской власти, а не у царской! На «отлично» получилось! Те, кого не расстреляли, не убили в Гражданскую войну – стали спиваться. Вымирать стала Россия. Революция в целом принесла много бед русскому народу. И сумеем ли, сможем ли, мы возродится – большой вопрос!

– Сумеем! – убеждённо сказал Пётр.

Наталья продекламировала стихи Блока:

– Мильоны – вас. Нас – тьмы, и тьмы, и тьмы.

Попробуйте, сразитесь с нами!

Да, скифы – мы! Да, азиаты – мы!

С раскосыми и жадными очами!

– Между прочим, – продолжила она, – скифы все, какие-нибудь стоящие события своей жизни отмечали чашей вина. Ничего не напоминает?

– Ну и что? – парировал Афоня. – Это знать. У простого народа, откуда вино возьмётся? И татары делали тоже самое, только вместо вина кумыс. О чём это свидетельствует? Что у нас общие предки – скифы. И у степняков и у русских. У степняков раскосые глаза и азиатское происхождение, а с русскими, согласно Блоку, лучше не связываться.