Столетовы. Часть 1. Верьте в любовь, девчонки!

А как ему, Сергею, невыносимо даже просто слышать про какие-то там чувства. С каким бы удовольствием он саданул этому гаду по роже. Да, Ленка, как же так получилось, что именно сейчас, когда им, отряду особого назначения, осталось совсем немного, чтобы закончить начатое, ты появилась в его жизни, да ещё такая несчастная и разбитая? Сейчас, когда каждую минуту может раздаться звонок…

– Поедем вдвоём, а то ещё дров наломаешь. А там посмотрим.

– Есть, товарищ генерал!

– Ну спи.

– И вам спокойной ночи.

Ночью Сергей проснулся от возни на кухне. Елена искала воду. Ну, Наташка, охранница хренова. Он встал, она его не видела. Крался потихоньку, боясь испугать, но, всё-таки, испугал.

– А, хозяин положения… Всё-то мы знаем, обо всём судим. И командуем. А с какого? – Она явно ещё не протрезвела. – Где в этом доме вода?

Сергей протянул ей стакан, Лена выпила, высоко задрав голову. Синяка уже почти не видно, помогли дорины пластыри. Выпив, схватилась за голову.

– Башка, как пустой чугунок.

Он протянул ей аспирин.

– А, опыт. Ну куда уж нам.

– А ты что, решила начать карьеру выпивохи?

– Сам дурак.

Но таблетку выпила, запив двумя стаканами воды. Спустилась к камину, протянула руки к огню.

– Что-то холодно.

Сергей закутал её в плед. Обнял.

– Что ты делаешь? Зачем рвёшь себе душу? И всем нам. Мы же тебя любим.

Дежурная фраза произвела эффект разорвавшейся бомбы.

– Любите? А что такое любовь? Сначала елей, а потом горький перец? Сначала сюси-пуси, а потом к ногтю? – Шипела Елена. – И на фига такая любовь? Она приносит одни страдания. А ты? Ты ведь бросил меня. Сначала взял, а потом бросил. Ты что, не понимал, что наделал? Да всё ты понимал и пошёл по пути наименьшего сопротивления. Из двух зол выбрал меньшее. А я, твоё большое зло, осталась без кислорода, без глотка воды, без смысла жить дальше. Да, правильно, на то оно и зло. Так ему и надо.

– Лена, остановись, послушай меня.

– Не затыкай мне рот! – Уже громким шепотом "орала" девушка. – Ты знаешь, как я жила? Да я дышала тобой, ловила каждое твоё слово, ждала встреч, надеясь просто поговорить, насмотреться на тебя, уловить твой запах. Я всё время ждала своего рыцаря, и днём, и ночью, боясь признаться даже себе, что полюбила. Да что говорить? Ты просто бросил меня, Серёжа. Всё очень просто.

Лена как будто выдохлась, сдулась как шарик, от неё осталась одна оболочка. А Сергей был просто раздавлен. И понимал, что чтобы он сейчас ни сказал, всё мимо. Потому что она права. Ох, как она права.

Он взял её лицо в свои руки, заглянул в бездонные, какие-то тёмные, совсем не ленины, глаза.

– Я любил и люблю тебя, только тебя. Просто был дурак.

Лицо Елены, как закаменело. Никаких эмоций. Никакого движения. Даже не моргает.

– Лен, Лена. Леночка, тебе плохо?

– Что-то сломалось, а чиниться не хочет. Как ты думаешь, дело в запчастях, или мастер не тот? – Она смотрела как-то сквозь, как будто разговаривала с кем-то у него за спиной.

Неужели надежда вернуть её, замаячившая на горизонте, так и останется надеждой? Нет, дорогая моя девочка, он уже не тот дурак, отпустивший своё счастье в вольное плавание. И даже смирился с замужеством. И пытался жить. Но жил только работой, своими командировками, случайными связями. Один раз даже сошёлся с одной мадамой. Не получилось. Но он точно знал, что Елена для него потеряна. Зачем он ей такой? И жил как жил, издалека получая редкую информацию о её жизни. И завидовал, завидовал до скрежета зубов мужу Елены, этому хлыщу.

Он не знал, что ей ответить. Это становилось невыносимо.

– А знаешь, что самое главное? – Как будто проснувшись, спросила Лена. – Главное, что ты – мой крест. И нести мне его, видимо, до конца дней своих.

– Не надо меня нести. Нести буду я, до конца дней моих. Но если мы сможем забыть всё, что было до этого дня, просто не вспоминать, мы будем вместе, будем счастливы, будем воспитывать наших детей, любить наших родителей, всех родных нам людей. Это совсем не сложно, моя родная, моя единственная, моя любимая Аленька.

– Серёжа, я так люблю тебя! – Она пролезла у него под рукой, улеглась на колени, обняла и затихла.

Через минуту уже спала. А на втором этаже около открытой двери своей спальни плакала Зинаида Васильевна. Ей ли было не знать, какой сюрприз ждёт её дочь впереди. Ну ничего. Главное, они вместе. Все: она, Иван, Ольга и Сергей с Леной. Она была в этом уверена.

А утром папа с мамой так и застали своих детей: Елена спала на коленях у Сергея. Он открыл глаза, а они стояли рядком, плечо к плечу. Сергей улыбнулся.

– Башка у неё болит, – хихикнул он.

– А, ну да, ну да! Надо ехать, Серёжа.

Он привстал, переложил голову Лены на подушку.

– Я к Доре, переоденусь и заведу машину.

– Поедем на моей. Я уже вызвал водителя. Вдруг нам тоже по 50 грамм захочется.

Борисова в отделении уже не было. Его отпустили ещё рано утром. Он оставил большой пакет для Елены и записку для Ивана Ивановича. Забеспокоившись, Сергей позвонил на дачу. А вдруг, он там? Мама Зина ответила, что Лена ещё спит и никого не было. А если что, то есть собаки. Немного успокоившись, они отправились куда-нибудь "посидеть". Всё-таки, пружина взведена, надо было её окончательно отпустить.

В записке для лениного отца сообщалось, где и как можно забрать вещи дочери. И лаконичное послание.

"Простите меня, если сможете. Я очень люблю вашу дочь. Она – лучшее, что у меня есть в жизни. Приму любое её решение. Здоровья вам, счастья и удачи!"

– Вот пакостник. В лицо сказать отваги не хватило. А вроде не робкого десятка. Да ну его. Давай по 50 коньячку.

Отправив водителя за вещами Лены, Иван Иванович спросил:

– Ты когда, Серёжа, собираешься ей всё рассказать?

– Да Дора выторговала право первой ночи. Хочет повиниться и донести сведения из первых уст. И знаете, я думаю поздно уже оправдываться. Дорого яичко к великому дню. Ну куда ей сейчас ещё и это, голова лопнет.

– Ну да, наворотили вы с ней дел. Никакого покоя с вами. Вздрогнем, здоровья ради.

Сергей ещё раз позвонил, поговорил с Наташкой, совсем успокоился.

– Когда в поход, Серёжа? Что говорят?

– Ничего не говорят. Ждём. Спасибо, что хоть наши мастерские не позакрывали. Мы ребят понатаскали, должны без нас справиться. Да вы знаете.

– Да, ехать всё равно придётся. Без вашего опыта никак. Одно радует, потише стало, не так опасно. Душа болит за вас. В мирное время такой риск. Так надеялся, что вы уже не понадобитесь.

– Да совсем не опасно. Просто опять минимум на полгода. У нас с Виктором планов громадьё, хочется реальной работы, о которой мы столько мечтали. Всё будет хорошо, Иван Иванович. Нам бы только Лену вернуть, она вчера на катке хоть улыбаться стала.

– Я обратил внимание. Что же у них там произошло? – И посмотрел на пухлый конверт. – Нет, нельзя.

– Да, нельзя. Да и вряд ли он будет писать об этом. Скорее всего, извиняется.

– Там что-то лежит. – Иван Иванович протянул конверт Сергею.

– Да, похоже кольцо и ещё что-то. Лена приехала без обручалки. Может оно?

– Может.

Они разъехались до вечера по своим делам.

Лена весь день "болела". Наташка ухаживала за ней. Проштрафившись ночью, теперь по первому зову неслась через три ступеньки. Да и помощь маме Зине на кухне оказалась не лишняя. Они много говорили о Леночке, об Олечке. Наташка рассказала, что скоро уедет в Москву. Она была очень умная, лучшая на факультете, к 24 годам – кандидат наук. Но теоретическую работу не любила, жаждала практической деятельности, живого дела. Как руководителю, ей не было равных. Лена это поняла ещё в абитуру, сразу после поступления. Два их вуза оказались в одном колхозе на уборке помидоров. Руководила всем она, Наташа Гусева. И вот уже семь лет их дружбе. Наташка была единственным человеком, не принявшем Игоря. Поэтому её не было на свадьбе. И во Владик она не приезжала. Историю с Сергеем Елена никому не рассказывала и долго не доверяла её и Наташе. И та всё удивлялась, почему её подруга отвергает все ухаживания, даже достойных, на её, наташкин взгляд, ухажёров. За самой Натальей приударил сын подруги лениной мамы, курсант, без пяти минут лейтенант. И всё шло к свадьбе. Был выбран ресторан, созваны гости, дожидалось торжественной даты свадебное платье. Лена тогда была в очередной экспедиции в Калининградской области, и в комиссионке купила обалденное длинное платье для своей подружки на второй день свадьбы. И летела через Украину, рейс несколько раз задерживали. Сплошная нервотрёпка. Добралась уже ночью, а утром регистрация. И застыла на пороге. Свадебное платье валялось на полу совершенно в непотребном виде. Наш дон Жуан, дотянув до последнего дня, признался Наталье, что любит другую. Это была трагедия. Такое предательство оставляет след на всю жизнь. Вот тогда, ночью, чтобы хоть как-то отвлечь, Елена и рассказала Наташе свою историю любви. Они не спали до утра. И почему-то решили, что им надо попрыгать с парашютом. Много чего они ещё делали вместе. Например, дарили друг другу цветы. Не сговариваясь. Гусева шла в гости к Елене, купив по дороге белые хризантемы, а Елена к ней в общежитие, проведать. И тоже с такими же белыми цветами. На полпути они встретились и обменялись совершенно одинаковыми букетами. Хохотали до упаду. А когда Лена из Прибалтики привезла разноцветные колготки, Наталья дверь в любой кабинет её института "ногой открывать стала". Сегодня в зелёных, завтра в фиолетовых, вчера в белых. Ну кто устоит? Все вопросы решались на раз. Мама Зина и Наташка очень подружились, подружка жила у них, когда Елена уезжала в свои фольклорные поездки. У них не было секретов друг от друга, ни у мамы с Наташкой, ни у Лены с ней же.

– Ленок, ну поешь что-нибудь, – уговаривала дочку Зинаида Васильевна.

Лена вышла к ужину. На неё без слёз нельзя было смотреть. Послание было прочитано. Чемоданы тёмно-розового цвета, её любимые, купленные Игорем специально для жены, стояли посреди гостиной. Увидев их, глаза хозяйки сузились, озлобились…

– Пап, убери их подальше. Потом с ними разберёмся. А где Серёжа?

– Уже подъезжает, – откликнулся отец, запихивая розовую красоту в чулан.

Маленький несессер выпал из его рук и рассыпался. Наташка бросилась поднимать раскатившуюся косметику.

Дверь открылась.

– Привет честной компании! Что за запахи такие чудесные, но количество…

Ленин папа стоял с виноватым видом, а Наташка держала в руках разбитый флакон духов.

– Посуда бьётся – жди удач, – оценил обстановку Сергей. – Есть хочу. Но надо проветрить.

И открыл дверь.

Духи "Ив Роше", любимые , сейчас вызвали у Елены приступ тошноты, и она выскочила на улицу. Сергей за ней.

– Холодно. Ты что?

– Серёжка! Мне так плохо.

– Мне тоже плохо, потому что тебе плохо.

– А ещё мне плохо, потому что вы все от меня что-то скрываете. Вы все тут заодно, против меня.

– Дурочка! Придёт же такое в голову!

Он повернул её к себе, заглянул в глаза до самого дна. Нет янтарных звёздочек в её зелёных, даже сейчас какого-то болотного цвета, глазах. Как он балдел, когда среди зелени сверкали эти звёздочки. Ну как их зажечь?

– Дурочка моя любимая. Да мы же за тебя всё отдадим.

Обнял, поцеловать при всех не решился. На веранду влетела Ольга.

– О! Уже обнимаются. Что у вас там опять? Есть хочу.

– Пошли.

Потом они сидели около камина, пили чай и пели свои любимые романсы. Причём петь начала Елена, и это был хороший знак. Совсем поздно проводили Наташку. За ней приехал один из её студентов.

А ночью, когда все уже спали, и Сергей устраивался в гостиной, он услышал, как Ольга из ванной разговаривала с ней. Эта стервоза нашла ленино письмо и докладывала Гусевой его содержание. Дескать, он, Борисов, Ленку не отпустит, что бросит к её ногам Луну, Марс и Юпитер вместе взятые. Что, если она его не простит, он будет на коленях ползти через всю страну, что будет ждать её всю жизнь, ну и т.д. и т.п. И что в письме было кольцо со здоровенным булыжником (на её жаргоне так назывался бриллиант), не обручальное, это точно, и такой же медальон. И Ленка всё это бросила как попало, а письмо порвала. Ольга его нашла, сложила, прочитала и выбросила. Или сестра бы её убила.

Засыпал Сергей спокойно, спал без снов, проснулся сразу. Елена сидела в кресле напротив.

– Мне нужно обновить гардероб и съездить в банк за деньгами.

– Счас… – Он подскочил и пошёл умываться.

Весь день они мотались по городу. Толком, ничего не купили, кроме самых нужных вещей. Любимый магазин Елены был закрыт, а в других ничего не нравилось. Леночка осталась недовольной.

– Не на что даже деньги истратить, – сказала она тоном избалованной богатым мужем матроны.

И это уже точно было из той жизни. Но совсем не по-ленковски.

Сергей нахмурился, Лена рассмеялась. Он даже растерялся, любимая девочка просто улыбалась.

– Да шучу я. Ты знаешь, мне очень захотелось сладкого. Пирожное какое-нибудь. Или шоколадку.

– Так пойдём в кафе-кондитерскую. Здесь, за углом. Только обещай никуда не убегать.

Они сидели за маленьким столиком на двоих. Сергей купил штук двадцать разных пирожных, чем очень рассмешил Елену. Она съела одно, потом из уважения второе, а остальные им запаковали в коробочку. Сам Сергей только пил, и во все глаза наблюдал за волшебством: Аленька оживала. Возвращалась. Он с надеждой ждал появления в её глазах сверкающих звёздочек. И дождался. Когда Лена стала рассказывать о двух близнецах-мальчишках, с которыми дружила во Владивостоке, о том, как они весело проводили время, как она понимала их с полуслова, знала все их секретики и мечты, эти звёздочки и засияли в её глазах. И он тогда подумал, какое же это будет счастье – растить вместе их ребёнка.

Потом они заехали в студию к итальянцам. Те собирались на днях уезжать. Из их разговора Сергей понял, что они оформили Елене гостевую визу, получили разрешение на её приезд на учёбу и работу как по обмену специалистами. В то время это было нереальным событием, в капиталистическую страну выехать было очень сложно. Но Борисов, действительно, мог многое. Именно он соорудил всё это, собираясь ехать вместе с Еленой. Воспользоваться такой фантастической возможностью можно в течении тридцати дней, и спокойно жить и работать полтора года, т.е. 18 месяцев. И ещё он понял, что они её ждут, и что планы грандиозные. Защемило сердце, он бы сейчас больше всего хотел, чтобы их оставили в покое. Ведь каждую минуту ему могут позвонить.

Домой вернулись под вечер. Никого. Лена позвонила в город.

– Мама с папой не приедут. И Ольга тоже где-то гуляет. Дело молодое. Мне так и не удалось с ней поговорить по поводу её душевных дел. Может ты знаешь, ты же всё знаешь про мою семью? – У Елены получилось как-то язвительно, не по-доброму.

– Твоя семья из всех существующих семей мне самая близкая, самая родная. Мы последнее время живём почти вместе. Но если это тебе не нравится, я не буду, госпожа Борисова, вас раздражать.

И быстро пошёл на выход. Сел в машину и уехал. Обе собаки подняли головы и заскулили.

– Вы-то что? Серёженька ушёл? Так бегите, догоняйте. Идите. – И выгнала их во двор.

Сразу навалилась тишина. Даже не слышно шума бытовых приборов. Может, она оглохла? Ну совсем дура. Ну что плохого, что Сергей любит её семью? У него же своей никогда не было. Что с ней? Почему она сначала говорит, а потом думает? Зачем постоянно задевает его?

Вопросы без ответа накручивались, как снежный ком. Елена устала от себя самой. Она ненавидела эту мадам Борисову, хотя не меняла фамилию. Машинально выключила свет. Доползла до дивана, на нём валялась её шуба. Рухнула, укрывшись этой шубой с головой, поджав ноги, в полной тишине и темноте. Жуть…

Она потеряла ощущение времени. Замерзла. Надо было добавить отопления. Не надо, пусть эта дура замёрзнет и сдохнет уже!!!

Послышался шум мотора, загавкали собаки. Конечно, Елена поняла, что вернулся Сергей. Но не было сил даже просто пошевелить рукой.

– Лена, ты где?

Влетевшие следом за ним овчарки её выдали. Он включил свет, неяркий, нижний. Скорее всего, боялся разбудить несносную особу. Подошёл, поправил шубу. Стал разжигать камин, сидя перед ним на корточках. Поднялся, почувствовав дуновение воздуха, и задохнулся, поняв, что Ленка прижалась к его спине. Холодные пальчики прилипли к горящим щекам мужчины. Сергей схватил их, поернулся, засунул под свитер.

– Совсем ледышки. Как ты, иногда, бываешь.

– А ты меня растопи, я же не снежная королева. Я – живая. Ещё. Ну некоторое время назад почти умерла. Прости меня, Серёжка!

У Лены были такие несчастные глаза, на пол лица, в изумрудной зелени отражались языки пламени. Он не мог их не поцеловать. А потом носик, а потом щечки, тоже холодные. А губы она подставила ему сама, встав на носочки и сильно задрав голову. И Сергей целовал их, как пил нектар. С удовольствием, каждую клеточку, каждый миллилитрик. Еле оторвался.

– Надо чай вскипятить. И плед принести. – Переведя дух, хриплым голосом сказал Сергей, опуская свою девочку на диван.

Она перехватила его руки, дёрнула, и Сергей упал на неё. И теперь уже Лена целовала его, ощущая своим телом тяжесть его тела, её Серёжки.

В дверь постучали. Загавкали собаки. Это было так неожиданно, так некстати.

– Я не закрывал. Кто это может быть?

Пришлось идти открывать.

– Извините, срочная доставка. У вас свет горит. Значит дома. – Объяснялся какой-то молодой человек. – Мы работаем круглосуточно. Распишитесь. – И всунул Сергею в руки увесистый пакет.

Лена включила чайник, вытащила что-то из холодильника. Он принёс и поставил пакет на стол. Но она его, как будто, не видела. Встав на цыпочки, опять пыталась поцеловать Сергея. Он ей помог, оторвав от земли. Как вкусно, как сладко! Уселся на стул, ноги не держали, а губы. наоборот, примагнитились, не оторвать. Заверещал чайник. Елена подскочила, выключила.

– Так, пьём чай. С бутербродами. Там ещё котлеты есть и борщ. Если хочешь, разогрею.

– Обойдёмся бутерами. Я сделаю. А ты посмотри, что там тебе прислали? Неужели неинтересно?

Елена открыла пакет. Вытащила ещё один. Разорвала. Шикарная орхидея в несколько веточек, её последний заказ для коллекции, которая осталась там, на том краю света. Зачем она здесь? Ещё и записка, почерк Игоря. Не читая, она порвала её в мелкие кусочки. Схватила горшок, но Сергей остановил её, поняв, что и растению не поздоровится.

– Цветок-то в чём виноват? Сядь, успокойся. Ему это и надо. Чтобы ты реагировала. Всё. Я отнесу на подоконник в гостиной. А ты чай наливай.

Сергей ел и запивал чаем, поглядывая на Лену. Она опять застыла с чашкой наперевес. Обожжётся, точно. Сергей аккуратно забрал. Сел перед ней, заглянул в глаза, прижал её ручки к своей груди.

– Любимая моя, посмотри на меня.

Лена уставилась на него.

– Нет! Не так, по-ленковски посмотри.

Она улыбнулась.

– Ну вот. А теперь скажи-ка, родная, мою-то фамилию возьмёшь?

– Ты что, делаешь мне предложение?

– Предварительно.

– Серёжа, мне сначала развестись надо.

– Да это всё ерунда. Ты скажи, возьмёшь?

– Да я себя Столетовой с 8 класса ощущаю.

– Ну и прекрасно. Я в подвал, отопление подкручу.

Елена поднялась в свою комнату. Было тепло. Она залезла в душ. Вода ещё большим теплом окружила её. Замотавшись в махровое полотенце, села на кровать.

– Ленок, всё в порядке? – Сергей застыл на пороге.

– Теперь у меня всё будет в порядке. У меня же есть ты.

У Сергея закружилась голова и пол ушёл из-под ног. Он присел перед ней. Она стала стаскивать с него майку. Полотенце сползло, и её грудь коснулась его груди. И всё. И пусть весь мир ещё раз подождёт…

Все рассуждения умников и умниц о сексе как таковом, не стоят ничего. Справить нужду ради удовольствия можно хоть сто раз на дню. А вот заниматься любовью с любимым человеком, доставлять ему истинное наслаждение дано не каждому. И тот, кто хоть раз в жизни улетал в этот космос, в это проникновение одного в другого на всех уровнях сознания, подсознания, микро и макросистем, всеми молекулами и атомами, будет делать всё, чтобы вернуться на эти вселенские просторы.

Как же Елене было хорошо! События последних дней затуманились, и был только он, её Серёжка. Они не могли оторваться друг от друга. Сколько слов любви она услышала, сколько ласки и нежности. А сколько шептала сама. Ей хотелось раствориться в нём, влезть в его сердце, селезёнки-печёнки и не отпускать от себя никуда. Ночь, самая лучшая ночь их жизни, пролетела. Они и не заметили.

Звонок спутникового телефона резко прозвенел в тишине дома. Сергей подскочил и помчался вниз.

– Да, понял вас, – упавшим голосом ответил Столетов.

Он не мог заставить себя повернуться. Елена стояла за спиной.

– Что-то случилось?

– Меня вызывают. Отправляют в командировку. Это было известно давно, просто неизвестно когда. И вот теперь стало ясно, сегодня. Где-то на полгода. Без права переписки. – Он повернулся. – Пожалуйста, не говори ничего. Просто прими эту данность. Ничего изменить нельзя. Мы закончим начатое и вернёмся к обычной жизни. И будем уже вместе навсегда.

– А кто это мы?

– Виктор и я. И остальные.

– И куда вы едите? Там стреляют?

– Нет, нет. Уже нет. Я не могу тебе ничего рассказать. Это не моя тайна. Пожалуйста, верь мне. У нас всё будет хорошо. Просто, подожди меня.

– Ну как же так? Ты только опять… со мной… – Она не могла говорить. – Как же я без тебя?

– Родная моя, золотая, единственная! Мне тоже очень тяжело. Я и мечтать не мог о тебе, и думать запрещал. А когда ты вышла замуж, мне стало всё равно. Я сам себе был не нужен. И подписал этот контракт.

– Но сейчас ты нужен мне, Серёжа! – И она зарылась у него на груди.

– Я ничего не могу изменить. Ничего.

Сергей целовал свою Ленку как будто хотел забрать часть её с собой, как будто пил-пил-пил и не мог напиться.

Опять зазвонил телефон.

– Еду. Буду через час. Всё, мне пора.

– А проводить?

– Да. Можешь. В 18.00. Свяжись с Наташкой Виктора. Она всегда нас провожает.

У Лены душа ушла в пятки. Она всегда их провожает. Значит, далеко не первый раз. Куда? Зачем?

– Серёжа, ты наёмник?

– Я консультант. По технике.

И он опять целовал её. Вдыхал её запах, запоминал на вкус…

Они стояли в вестибюле терминала. Сергей в камуфляжной форме, в каких-то рюкзочках, карманчиках, ремнях. Вид ещё тот – янки во Вьетнаме. Но глаза тусклые, виноватые какие-то…

– Я хочу, чтобы ты знал, Серёжа! Мне без тебя не жить. Когда будешь лезть на рожон, вспоминай мои глаза. Может, оставишь мне яду, на всякий случай? – Попыталась пошутить Елена.

Она не сводила с него взгляда, всё время трогала его лицо, губы, прижималась к его груди.

– Да я и так живу с твоими глазами, колдовскими и малиной испачканными губами… – Тоже попытался улыбнуться Сергей.

У Лены в голове что-то такое про малину вспомнилось. Но было не до этого. В серёжкиных глазах было столько любви и нежности…

И вдруг, с двух сторон от него нарисовались две девахи разгульного типа.

– Ну что же вы, Сергей Андреевич. А мы вас ждали-ждали. Променяли нас на эту?

Вид у Елены, действительно был не из лучших: без раскраса, с бледным лицом после бессонной ночи и потухшими глазами…

Сергей аж вспыхнул весь. Только открыл рот, а она уже выбегала из дверей на выход. А ему туда дороги уже не было. Наташа с Виктором сочувственно смотрели на него.

– Вот шалавы, ничего святого. Как их пропустили? – Возмутился друг.

– Что делать, ребята? Что делать?

– Напиши ей, Серёга. Ещё есть пять минут.

Они стали судорожно искать где, чем, на чём написать.

Объявили сбор.

– Я постараюсь ей всё объяснить, – витькина Наташка жала ему руку. – Она поймёт, не волнуйся.

– Скажи ей, что она – моя жизнь. Ай, да что там…

– Ребята, удачи!

Елена стояла на втором этаже аэровокзала, за колонной. Она видела, как Сергей с Виктором вышли, ловко запрыгнули в кузов военного газика, и уехали. Столетов не обернулся. Лена ещё немного постояла, не хотелось встречаться с Наташкой Караваевой, она не очень нравилась Елене. Жена Виктора была его ровесницей, ну и Сергея. Красивая, даже породистая, знающая себе цену женщина, поэтому, должно быть, капризная и спесивая. Но Витю любила, это было заметно. И вообще была настоящей боевой подругой, не то, что Лена. Спускаясь вниз, столкнулась с девицами. Они громко разговаривали и хохотали, привлекая к себе внимание. Мерзкое зрелище. Елена отвернулась.

Прошла в международный зал, показала свои документы. Ей всё подтвердили. Путь в Италию был открыт хоть сегодня. Лена позвонила Витторио, узнала, что они улетают завтра. И взяла себе билет. Её здесь ничего не держало. А работать, интересно работать можно и нужно в Милане, в одном из центров мировой моды.