скачать книгу бесплатно
Друзья взобрались на подоконник и, обмотавшись одним шарфом-спасателем, исчезли.
Глава 2. Спасение Фосфоруса Минералеса
Женщина в мерцающих длинных одеждах цвета дождя быстро двигалась по нескончаемому тёмному коридору с высокими потолками, стуча каблуками, но разглядеть её туфли не представлялось возможным, потому что платье было таким длинным, что шлейфом волочилось по полу.
Голову женщины покрывал почти прозрачный капюшон плаща, который был чуть темнее самого платья. Длинные волнистые волосы загадочной дамы были убраны назад, отчего казалось, что её уши немного оттопыриваются.
Было заметно, что женщина очень торопится. Тёмно-русые волосы колыхались от её быстрых шагов. Она явно была на чём-то очень сосредоточена, так как почти не моргая смотрела прямо перед собой. Казалось, даже если сейчас перед ней пролетит стая слонов, то она этого даже не заметит.
Одной рукой женщина прижимала к груди книгу, обёрнутую в переплёт из того же материала, как и её одежды. Другая её рука была крепко стиснута в кулак, как будто прятала в нём что-то от посторонних глаз. Сквозь пальцы пробивался слабый свет.
С длинных рукавов платья слетали и падали вниз небольшие серебристые пылинки. Не успевая долетать до пола, они как будто растворялись в воздухе, мерцая и очень быстро угасая.
Благодаря такому мерцанию можно было заметить, что пол устлан паркетом, на котором виднелась то ли карта, то ли просто рисунок, её напоминающий: узкие дорожки и тропинки переплетались между собой. Между тропинками иногда мелькал лес, речки и небольшие домики.
Наконец женщина подошла к невысокой двери в конце коридора. Дверь была сплошь покрыта толстым слоем паутины, её явно давно не открывали. Дама резко и с силой толкнула створку, но дверь оказалась настолько тяжёлой, что открывалась очень медленно, при этом издавая такой неприятный скрип, что женщина даже поморщилась, пробурчав себе под нос: «Кто-нибудь когда-нибудь уже зальёт сюда масла!»
Когда дверь наконец-то раскрылась ровно настолько, чтобы в неё стало возможным протиснуться, женщина буквально влезла в щель и очутилась в небольшой комнате, стены которой были точно такого же цвета, как и её платье.
Комната больше походила на кабинет. В дальнем углу слева стоял круглый стол из тёмного дерева. Прямо над столом располагалось высокое, до самого потолка, окно, стёкла которого были завешаны плотной серебристой тканью.
По обеим сторонам от окна были закреплены открытые полки с книгами и небольшие выступы, где стояли прозрачные банки с высушенными растениями, а также разного размера бутыли с порошками и растворами.
Но всё же в первую очередь в комнате бросался в глаза необычайной красоты камин. Он был украшен резной оправой, покрытой золотистой краской. В завитушках ограждения при внимательном рассмотрении можно было различить фигурки разных животных из семейства кошачьих, умело выкованных неизвестным мастером: семья львов возлежала чуть левее основания камина. Недалеко от них, свернувшись клубочком, лежали подросшие тигрята, охраняемые строгими взглядами пары тигров. Рысь с детёнышами располагались над основанием камина. Там же почивали два взрослых леопарда. По бокам и углам можно было увидеть готовившихся к прыжку гепарда и пуму. Пантера нежно потягивалась недалеко от рыси с детёнышами. Рассматривая каждую кошку, выкованную в обрамлении этого камина, не удивиться было невозможно – настолько чётко мастер сумел выразить на металле заботу взрослых особей о своих детёнышах.
Вдоль стены по правую руку от входа стояли высокая тумба с выдвижными ящиками и глубокое мягкое кресло. На тумбе были разбросаны небольшие стёклышки с приклеенными на них образцами травинок, разного цвета песчинки, крылышки от бабочек и прочие элементы живой и неживой природы.
Женщина стремительно подошла к столу и положила на него книгу. Затем, подняв левую руку вверх, хлопнула ладонью по воздуху ровно над книгой. В месте, где был совершён хлопок, в полуметре над столом появился небольшой чёрный шкафчик. В освободившейся левой руке женщины каким-то образом оказался серебряный, с завитушками ключ, которым она тут же открыла дверцу появившегося шкафа. Она всё проделывала с такой скоростью, что висевшие на противоположной стене часы приоткрыли кошачьи глаза и обратили взор на необычный процесс над столом, а секундная стрелка показала, что даже минута не успела закончиться с момента появления этой дамы в комнате.
Из висевшего в воздухе шкафчика женщина вынула аккуратно сложенную, светящуюся белую ткань, по структуре похожую на мягкое облако. Бережно расстелив «облако» на столе, женщина наконец-то раскрыла ладонь правой руки и очень осторожно поместила в центр ткани предмет, который крепко сжимала в кулаке. Им оказался маленький, с неровными поверхностями камешек бело-голубого цвета.
Камешек, едва коснувшись ткани, мгновенно начал увеличиваться в размерах. Через какое-то время он стал приобретать форму человеческого тела: сначала появились ноги, затем живот, руки и, наконец, голова.
Женщина направила свои ладони на почти прозрачного человека. Затем она как будто невидимым мощным магнитом в своих руках на расстоянии захватила зависшую над столом мерцающую фигуру и перенесла её от поверхности стола к середине комнаты, ближе к месту, где был установлен камин. Затем женщина хорошенько встряхнула руками, после чего фигура медленно опустилась на пол.
Коснувшись ногами паркета, мерцающий образ сразу начал приобретать уже телесную форму человека.
Фигурой из камня оказался мужчина сорока-сорока пяти лет, которого только что буквально «вырастили» из кусочка заледеневшего камня. Как только мужчина открыл глаза, дама, проделавшая столько манипуляций, чтобы придать ему более-менее человеческий вид, очень громко воскликнула:
– Фосфорус! Как ты позволил с собой такое сделать?!!
Она в негодовании стала расхаживать по комнате из стороны в сторону. От её головы то и дело выскакивали маленькие искорки, которые самостоятельно направлялись ко всё ещё мерцавшему человеку.
На расстоянии нескольких сантиметров от лица несчастного мужчины искорки останавливались и взрывались, заставляя его пятиться назад. Так они сопроводили его до самого кресла, упёршись в которое мужчина не удержал равновесие и рухнул прямо в него.
Женщина, усадив таким способом в кресло растерянного мужчину, уверенно направилась к нему.
Фосфорус Минералес… а это был именно он, заместитель директора школы Нейстрона, не выдержав такого напора, умоляюще обратился к женщине:
– Пульсатилла, пожалуйста, перестань кидаться эмоциями, иначе они спалят мне остатки шевелюры! – Мужчина пригладил растрёпанные чёрные волосы на своей голове, после чего начал с силой потирать руки, пытаясь согреть их. – Бррр, как же я продрог-то…
– Скажи спасибо, что не околел! – продолжила ходить по комнате Пульсатилла Арттруд, директор школы Нейстрона.
– Посмотрел бы я на тебя, если бы ты увидела этот ужас… – Фосфорус Минералес поднялся с кресла и подошёл к камину.
Он щёлкнул пальцами, и в его руке появилась искра, которой он запустил в камин и разжёг таким образом в нём огонь. Мужчина подошёл к появившемуся пламени как можно ближе, пытаясь согреться.
Подняв голову к часам над камином, Фосфорус Минералес вдруг обратился к ним с вопросом:
– Честон, сколько я пробыл так?
В одно мгновение часы остановились: большая стрелка переместилась на цифру «XII», затем она с силой стукнула по циферблату два раза подряд, что означало – «два раза по двенадцать». Затем стрелка часов переместилась в обратном направлении и резко остановилась напротив цифры «VIII», и из часов послышался звук, похожий на удар в колокол.
– Спасибо, Честон! Ты никогда не врёшь, – мужчина кивком поблагодарил часы. – Восемь суток значит… М-да… ну что ж, бывало и хуже. – Мужчина отошёл к окну в кабинете.
– Восемь суток! И ты так спокойно об этом говоришь! Школа восемь суток была без присмотра! – продолжала негодовать директор. – Всё что угодно могло произойти за это время!
Пульсатилла Арттруд, выплеснув последние искорки-эмоции, тоже подошла к камину. Глядя на живой огонь, директор понемногу успокаивалась, да и то, что её заместитель был уже в порядке, тоже позволило немного расслабиться.
Директор школы г-жа Арттруд отличалась высокой эмоциональностью, но именно это качество никогда не позволяло ей оставаться равнодушной к чужим бедам. Она всегда старалась помочь всем, кто в этом нуждался.
Из-за её самоотверженного подхода к работе и безграничного трудолюбия ей просто необходимы были эмоциональная разгрузка и отдых. Это понимали все, кто трудился с ней рядом. Директора буквально силой отправляли на каникулы подальше от школы, поклявшись ей сто тысяч раз на Своде законов Нейстрона, что в её отсутствие в школе всё будет хорошо.
На вид этой женщине нельзя было дать и сорока лет. Изумрудные глаза Пульсатиллы всегда излучали доброту и любовь. Тёмно-русые волосы до самого пояса могли переливаться различными оттенками, в зависимости от обстановки, освещения и даже её настроения.
Ещё одной особенностью волос Пульсатиллы Арттруд было то, что если их обладательница с чем-то категорически не соглашалась или была разгневана, то локоны на её голове начинали курчавиться и завиваться прямо на глазах. Когда же г-жа Арттруд успокаивалась или её эмоциональный настрой соответствовал сложившейся обстановке, то и кудри постепенно начинали расправляться до их привычной формы.
В целом сказать, вся её эмоциональная натура настолько тонко реагировала на любую ситуацию и вообще на любые изменения, что по её виду можно было понять, что сейчас происходит в её мыслях.
Когда Пульсатилла Арттруд вела урок (а она лично занималась с первокурсниками ежедневно первым и последним уроком), то по её одежде и волосам было понятно, в каком настроении она находится. Если тема занятий была лёгкой и весёлой, то её одежды начинали искриться, а в необычном плаще цвета дождя можно было заметить даже маленькую божью коровку, которая появлялась всегда, когда на душе директора школы царили спокойствие и умиротворение.
Если же тема урока требовала максимальной концентрации и сосредоточенности, то плащ г-жи Арттруд покрывался восклицательными знаками, глядя на которые ученики и подумать не могли даже на мгновение отвлечься от урока. Всем было понятно: ТО, о чём говорит сейчас учитель, – должен! усвоить! каждый! и запомнить! навсегда! А когда г-жа Арттруд произносила что-то особенно важное, то восклицательные знаки на её плаще начинали активно мерцать, как бы привлекая особое внимание к произносимым в данный момент словам.
Пульсатилла считала, что УВАЖЕНИЕ – это основа любых добрых отношений. Уважение не приходит само по себе, ведь это не смех, который может появиться без причины, не любовь, которая иногда возникает с первого взгляда совершенно бездумно. Уважение – это ОСОБОЕ отношение человека к человеку.
Госпожа Арттруд была убеждена, что гораздо проще взрослому человеку завоевать уважение ребёнка, чем, к сожалению, наоборот – детям заслужить уважительное отношение со стороны взрослого…
Взрослому человеку достаточно быть мастером в каком-либо деле, быть родителем или просто интересной личностью… И вот – на тебя смотрят восхищённые глаза ребёнка… За такой взгляд директор школы Нейстрона готова была на многое. И потому, несмотря на многолетний опыт преподавания, Пульсатилла Арттруд особенно тщательно готовилась к каждому уроку, чтобы они всегда были неповторимыми, увлекательными и безумно интересными для всех учеников.
Именно за безграничное уважение к детям, за постоянные поиски подходов к каждому, кому становится трудно в обучении, за высокий профессионализм г-жа Арттруд была когда-то единогласно выбрана на должность директора школы в Нейстроне.
Продолжительное молчание, во время которого каждый из греющихся у камина размышлял о чём-то своём, Фосфорус Минералес нарушил первым:
– Давайте вместе подумаем, как действовать дальше. Раз ты уже здесь, думаю, стоит организовать Зал для Особых Заседаний. Кстати, мистер Громмстер из Академии очень хотел тебе что-то сообщить.
Арттруд сделал вид, что не услышала слова о Громмстере – Главном Спасателе Нейстрона.
– Конечно, дай знать госпоже Карбонике и мистеру Геннеману. Остальные в курсе, что я вернулась?
– Думаю, да, ведь не зря, наконец-то, в Нейстроне стало теплее, – Фосфорус посмотрел на директора школы с такой добротой и благодарностью, что всё же смог вызвать улыбку на её грустном и озабоченном лице.
– Тогда остальных я приглашу сама, – твёрдо закончила разговор директор школы.
Глава 3. Лили Охватс и Бэн Дайер
На другом конце города, где недавно совершилось невероятное исчезновение Сэма Рикклера и Керри Аттенборо, по частной территории, огороженной вдоль всего периметра живой изгородью, быстро передвигались двое подростков лет шестнадцати.
Солнце, периодически прятавшееся за облака, освещало прекрасный сад во дворе: зелёный ухоженный газон, плодовые деревья, клумбы с красивейшими цветами – все эти насаждения говорили о том, что здесь живёт хороший хозяин.
Во дворе возвышались качели, похожие на огромный диван, на который с лёгкостью вместились бы сразу несколько человек. Под небольшим навесом, рядом с качелью, уютно располагались стол и три плетёных кресла из ротанга. Рядом стояла каменная печь, внутри которой была установлена металлическая решётка в мелкий ромб, чтобы при необходимости подогреть на ней чайник.
Извилистые тропинки между клумбами были посыпаны мелкой светлой галькой.
Подростки бежали прямо по газону, перескакивая через дорожки. Они неслись к видневшемуся впереди огромному одноэтажному дому, окружённому высокими декоративными кустарниками.
Высокая крыша дома была покрыта тёмно-зелёной черепицей. Выложенные из белого камня размером с баскетбольный мяч стены делали дом похожим на древнюю каменную крепость.
– Лили, давай руку! – мальчик протянул руку своей спутнице.
Так они мчались до самого крыльца.
– Стой, Бэн, дай отдышаться… – Лили присела на ступеньку и поправила длинную, доходящую до щиколоток юбку, полностью скрывшую ей ноги.
Это были Лили Охватс и Бэн Дайер – ученики школы Нейстрона.
Внешне Бэн ничем не отличался от мальчишек своего возраста, если не учитывать того, что он был выше остальных ребят почти на голову. Когда Бэн в десять лет начал активно расти, то и сам долго не мог привыкнуть к тому, что руки и ноги у него стали длиннее. Порой он даже мог запутаться, когда спросонья пытался натянуть на себя одежду.
Густые светло-русые волосы покрывали голову подростка. Но заметить, что волосы у Бэна слегка вьются, можно было только в случае, если он вовремя не сходит к парикмахеру. Но, как правило, Бэн строго следил за длиной своих волос. А связано такое серьёзное отношение к стрижке с одним случаем.
Однажды во время тренировок по греко-римской борьбе соперник довольно сильно дёрнул его за волосы, так что у Бэна остались достаточно неприятные ощущения, которые навсегда отложились в его памяти. После этого Бэн строго придерживался определённой длины волос, чтобы впредь никто не смог бы за них схватиться.
Бэн с детства был самостоятельным ребёнком. В свободное от учёбы время он успевал подрабатывать в расположенном недалеко от его дома кафе-ресторане, чтобы самому покупать для себя необходимые атрибуты для выполнения чертежей. Увлечение это было довольно серьёзным: Бэн мог по придуманной им же схеме соорудить, к примеру, лестницу, способную уместиться в небольшой рюкзак, а при необходимости раскладываться до пяти метров в высоту.
С детства Бэн не слишком любил большие и шумные компании. Конечно, он мог прокатиться с друзьями на велосипедах, поиграть в мальчиковые игры на улице, устроить с соседскими ребятами соревнования по запусканию бумажных самолётов и т. д., но всё же Бэн больше любил находиться сам с собой, погружаясь либо в чтение, либо в работу над очередной собственной задумкой.
Лили Охватс тоже отличалась от других детей. Глядя на Лили, нельзя было не заметить одну особенность: ее руки казались намного длиннее, чему у остальных ребят. Не сказать, что прямо до колен, но всё же заметно.
Во-вторых, она никогда не носила брюк. Джинсы или любые другие штаны – это не про неё. Лили всегда была одета в платье или юбку. Исключением были лишь спортивные занятия в школе. Но Лили при этом признавалась некоторым одноклассницам, что если бы юбка поверх штанов не вызывала бурю вопросов и шквал хохота со стороны одноклассников, то она бы и на физкультуру её надевала.
Вообще Лили была очень тонкой и чувствительной натурой. Она любила музыку, сама прекрасно играла на флейте, посещала приюты для животных, чтобы покормить их или почистить клетку. Была бы её воля, то она всех бездомных кошек и собак поселила в своём доме.
Лили не играла женственность, она просто была такой. А необычная длина её рук производила впечатление на других людей только при первом знакомстве, впоследствии на это уже никто не обращал внимания.
Возможно, именно из-за своей женственности Лили нравилась почти всем мальчишкам в классе. Каждому из них хотелось её защитить, помочь или выполнить всё, чего бы она ни попросила.
Как упоминалось ранее, Лили и Бэна объединяла учёба в одной школе, но не в обычной, а в школе Нейстрона. Обычные школы, в которых учились ребята, находились в разных городах. Дом Лили располагался примерно за триста пятьдесят километров от города, в котором проживал Бэн со своими родителями. Но всё же Лили и Бэн познакомились в обычной жизни. А случилось это давно, когда ещё Бэн даже и не знал о существовании Нейстрона.
Каждый месяц лета на неделю-две Бэн отправлялся на «поправку» к бабушке с дедушкой. Чета Дайеров-старших проживала как раз вблизи того места, в котором в тот год поселилась семья Охватс ради здоровья единственной дочери. Родители Лили решили перебраться из большого города поближе к природе, чтобы у девочки была возможность каждый день наслаждаться прогулками на чистом воздухе, так как в городских условиях у Лили начала развиваться астма. И так случилось, что Дайеры-старшие и семья Охватс оказались соседями.
В связи с частыми болезнями в раннем детстве Лили Охватс пошла в школу на год позднее своих сверстников, поэтому к тому времени, как она окончила третий класс, ей уже исполнилось одиннадцать лет.
Соседский мальчишка Бэн, как и Лили, в том же году закончил третий класс средней школы своего города и собирался пойти в четвёртый, но был ровно на год младше Лили.
Мальчик по традиции приехал в то самое лето к дедушке и бабушке на каникулы.
Загородные дома двух упомянутых семейств находилось вблизи соснового бора, куда можно было сходить на прогулку и вдоволь насладиться природой.
У самых дач и домов лес не был густым, множество тропинок и просек делали его похожим на городской парк. Высокие стволы сосен по низу были совершенно голыми, что позволяло увидеть издалека прогуливающегося по лесу соседа или заезжего любителя природы.
Если зайти глубже в этот лес, то можно было встретить любителей полакомиться лесными ягодами, так как чуть дальше уже начинали встречались кусты дикой малины и черники.
Этот лес славился обилием грибов. Их выбор был настолько разнообразен, что удовлетворил бы запросы даже самых привередливых грибников. Именно за этим занятием Бэн и застал Лили в лесу. Ему показалось очень странным одеяние незнакомки – она была в ярко-жёлтом платье до щиколоток и в высоких резиновых сапогах, почти до колен. Из-за яркого цвета платья девочку трудно было не заметить в лесу.
Бэн во что бы то ни стало решил произвести впечатление на незнакомку, но способ для этого выбрал совсем неподходящий. Впечатление он, конечно, произвёл, но далеко не самое приятное. Но благодаря именно этому случаю ребятам удалось стать друг для друга очень близкими и дорогими людьми, ведь Лили спасла своему новому знакомому жизнь.
Так вот, подойдя к девочке, Бэн начал хвастать, что знает о грибах почти всё и что некоторые из грибов можно даже «слопать» сырыми, чтобы не погибнуть от голода в случае, если ты заблудился в лесу. При этом мальчик смело начал демонстрировать высказанный им совет по выживанию, старательно пережёвывая только что собранные грибы из корзины Лили, да ещё и выбирая покрупнее.
После второго съеденного гриба мальчик схватился за живот, глаза его выпучились и он повалился на землю, обхватив горло руками. Его стало рвать прямо на глазах у новой знакомой.
Девочка не растерялась, а спокойно ждала, пока Бэн извергал содержимое своего желудка на землю. Потом сняла со своей спины рюкзак, достала из него бутылку с водой и заставила мальчика выпить всё содержимое бутылки, а там было не менее литра чистой воды.
Как только Бэн с трудом проглотил последнюю каплю и, совершенно опустошённый во всех смыслах этого слова, прилёг на землю, Лили присела рядом с ослабевшим героем-сыроедом. Немного погодя она ухватила Бэна за плечи, подняла с земли и поставила его на колени. Затем обхватила голову нового знакомого одной рукой, просунула два пальца другой руки прямо в глотку страдальцу, вызвав тем самым рвоту снова. От неожиданности и слабости бедняга даже не мог сопротивляться. Он лишь вытаращил глаза и продолжил очищение своего желудка, оставаясь при этом в полнейшем недоумении от такого поведения девчонки…
Как только Бэна перестало рвать, Лили вынула из кармана своего платья платок и заботливо подала его Бэну.
Несчастный мальчишка не мог поднять на Лили глаз… Так ему было стыдно.
Девочка же, очень мило улыбаясь, сказала: «Для того, чтобы не умереть с голоду в лесу, нужно просто постараться не заблудиться, а для этого всегда, в любой поход нужно брать с собой карту местности, которую хочешь посетить, компас, фонарь, обязательно запас воды и пару бутербродов… И вообще – не следует соваться в места, которые ты плохо знаешь…»
После воспитательной речи Лили снова присела рядом с Бэном, достала из рюкзака маленький флакон, выдавила из него себе на ладонь несколько капель, похожих на гель, а затем тщательно обработала этим составом свои руки.
Затем Лили вынула из того же рюкзака небольшую булочку с маком, завёрнутую в полотенце, и протянула её Бэну, который с ужасом отпрянул от угощения, так как одна только мысль о том, что в ближайшие сутки в желудок может попасть хоть что-то съестное, вызывала у него позывы к рвоте.
Лили, по-видимому, догадывалась об отсутствии аппетита у спасённого, потому и не предложила ему обработать руки жидкостью из флакона, а булку протянула из вежливости.
Дети молча сидели рядом на прогретой земле, покрытой ковром зелёной густой травы. Лили дожёвывала свою булочку, а Бэн просто сидел возле неё, счастливый от того, что ему наконец-то полегчало.
Солнце светило уже не так ярко, и ребята начали собираться по домам. Краски в лесу стали приобретать оттенки серого. Дети одновременно поднялись с земли. Девочка при этом загадочно посмотрела на Бэна и очень осторожно спросила его, не пробовал ли он поступить в школу, в которой люди учатся помогать другим. Бэн начал говорить что-то про юных скаутов и добровольцев на Дни помощи пожилым людям… Но Лили перебила его, мягко опустив свою длинную руку ему на плечо. Она попросила его перед сном хорошенько подумать о том, кем он хочет стать, когда вырастет.
Когда ребята вместе подошли к своим домам, то Бэн протянул Лили руку для пожатия. Девочка вежливо ответила и подмигнула новому знакомому, как будто напоминая ему о своей просьбе.
То ли слабость, вызванная действием сырых грибов в желудке, то ли процесс последующего очищения от них, но Бэн без сил бухнулся на кровать, как только зашёл к себе в комнату. Уже засыпая, он вспомнил о девочке в ярко-жёлтом платье, о грибах в её корзине, о том, как она смело действовала в ситуации с отравлением… Как она спасла ему жизнь… Бэн подумал о том, что на свете ведь полно людей, которые даже не знают, как действовать в сложных и опасных для жизни моментах, и что таких девочек, как Лили, он ещё не встречал. Ему захотелось во что бы то ни стало вызвать у своей новой знакомой настоящее чувство восхищения и гордости за него, так как он сам был поражён смелостью и в то же время беззащитностью этой девочки.
Именно в эту ночь Бэн сумел поступить в школу Нейстрона, когда от усталости и изнеможения погрузился в глубокий сон. Ведь этот мальчик всегда хотел стать настоящим героем, который способен на поступки посерьёзнее, чем слопать неприготовленные грибы.
Возможно, в отборочном туре он что-то и хотел доказать своей новой знакомой, но факт остаётся фактом: намерения этого парня оказались достойны того, чтобы именно он стал учеником школы Нейстрона в этом году.
Судя по всему, в настоящее же время у ребят возникли проблемы не менее серьёзные.
