скачать книгу бесплатно
Очень мистические истории
Дмитрий Гуляев
Анна Самарина
Анна Бауэр
Ярик Бо
Екатерина Белугина
Ольга Поезд
Реми Хансен
Вера Эристави
Тери Аболевич
Дарья Синица
EWA. Сердце бестселлера
В этой книге собраны загадочные и мистические рассказы современных писателей – Екатерины Белугиной, Ольги Поезд, Тери Аболевич, Анны Самариной, Ярика Бо, Анны Бауэр, Дарьи Синицы, Реми Хансен, Дмитрия Гуляева, Веры Эристави.
Каждый рассказ погрузит в атмосферу тайны, где ждут духи, привидения, невероятные явления и загадочные существа.
Читатели окажутся в центре мистических событий, став свидетелями необъяснимого, и задумаются о том, что может скрываться за границами нашего мира.
Очень мистические истории
Белугина Екатерина
Выварень
Зароптали механизмы лифта. С грохотом разъехались двери, и Глеб, перехватив поудобнее папку, вышел на лестничный проем между пятым и шестым этажами. Взбежал по лестнице. В обе стороны расходились общедомовые коридоры, перекрытые дверьми со стеклянными вставками. Глеб наугад шагнул вправо, изучил номера квартир над узкими кнопками звонков.
Не то. Значит, в противоположном.
Он всмотрелся в запыленное стекло. Две двери по прямой, две боковые, под каждой коврик, у той, что справа, ящик, на котором лежала стопка старых книг, длинная тусклая лампа под беленым потолком. Ветхо, но чисто.
Так можно было сказать и про весь район, и про большинство здешних домов. Весь фонд построен больше пятидесяти лет назад, проживали здесь в основном пенсионеры, те самые строители, инженеры, архитекторы. Глеб в этом видел некую вселенскую справедливость: понастроили, вот и живите теперь. Сам он раньше бывал здесь редко, от родителей досталась двушка в Ступино, новом жилом районе по другую сторону шоссе. А теперь вот придется торчать здесь каждый будний день с восьми до пяти. За неимением альтернатив Глеб неделю назад устроился главным инженером в местную управляющую компанию «Светлый город».
Глеб вдавил большим пальцем кнопку напротив номера сорок семь.
Выждал.
Вдавил еще раз.
За стеклом щелкнуло, и дверь сорок седьмой квартиры приоткрылась. Показалась седая старушечья голова. Глеб помахал папкой, давая знать, по какому делу пожаловал. Пенсионерка прищурилась, выползла из-за двери и зашаркала по потрескавшейся плитке. На вид ей можно было дать за восемьдесят пять, а то и больше. Но очков хозяйка не носила, на клюку не опиралась, на ногах вязанные тапки, по всему видать, собственного производства. Кривые, но все еще крепкие ноги затянуты в черные рейтузы. Поверх халата в пестрый цветочек болталась растянутая шерстяная кофта. Короткие волосы растрепались, морщинистое лицо недовольно хмурилось. Бабка отперла дверь и посторонилась.
– Заходь.
Глеб подавил раздражение. Ох уж эта старческая фамильярность. Между прочим, ему уже тридцать и среди коллег он известен как Глеб Сергеевич. Но делать нечего, нужно зарабатывать характеристику. Он улыбнулся и громко, отчетливо выговорил:
– Здравствуйте! Вы звонили.
– Да не ори. А где Зариб? – подозрительно спросила старуха.
Зариб, здешний сантехник, с самого утра смылся с мужиками из водоканала устранять протечку на соседней улице, а перед этим полчаса изливал Глебу душу, мол+ так и так, работа дерьмовая, а зарплата и того хуже, грозился уйти в Ступино, там хоть трубы новые. Глеб про себя только усмехнулся – как же, сдался ты там, в Ступино своих мастеров хватает.
– Зариб занят. В соседнем дворе трубу прорвало.
– А ты кто?
– Лажин Глеб Сергеевич, главный инженер УК «Светлый город». Составлю акт. Будем знакомы. – Глеб протянул руку, не переставая улыбаться.
Бабка на протянутую ладонь и не взглянула, развернулась и зашаркала к своей двери.
– Ну пошли, Лажин. Составляй свой акт. Только не облажайся, – и захихикала.
Глеб вздохнул и покачал головой, глядя ей вслед. Нет, ну вы только посмотрите, пожилая женщина, наверняка ветеран, а туда же. И еще говорят, молодежь испортилась, видите ли, уважения не проявляет. Бред.
Судя по расположению, квартира сорок семь окнами выходила на тихую улочку. Изредка шумели проезжающие автомобили, по полу между распахнутой в кухню балконной дверью и форточкой в спальне шнырял сквозняк.
– Ты разувайся, тапки возьми, – сказала ему хозяйка. – Тут у меня малость пыльно. Внучка раз в неделю приезжает, моет, готовит. Ты, кстати, женатый?
– Не довелось.
– Ну и славно, славно. Проходи.
Глеб ожидал, что попадет в затхлую темную обитель старости, но в квартире было свежо, разве что и правда немного пыльно. В узком коридоре на вешалках висели разномастные предметы старушечьего гардероба: халаты и кофты всевозможных расцветок, засаленный плащ, платки, брюки. Под древним на вид зеркальным комодом стояли рядком тапки. Глеб всунул ноги в те, что больше всего походили на мужские, – широкие и клетчатые. Успел краем глаза заметить свое сутулое отражение.
– Меня зови Клавдией Михайловной.
Мысленно смирившись со всеми заморочками хозяйки, Глеб отчаянно заскучал по своему кабинету. Но, вздохнув, поплелся следом.
Первая дверь вела в просторную спальню. Глеб разглядел аккуратно заправленную кровать, кресло, тумбу с телевизором, ковры на стенах, люстру с хрустальными висюльками. Дальше коридор загибался под прямым углом и вел на кухню. Слева находились смежные туалет и ванная, а справа еще одна комната, поменьше первой. Кухня имела выход на балкон и метров десять площади, не больше. Газовая плита, мойка, холодильник, покрытый белой краской комод, стол на тонких ножках, два стула и табуретка. На выложенном кафелем подоконнике стояли горшки с геранью и помидорами.
– Гляди, чего творят, изверги, – Клавдия Михайловна махнула морщинистой рукой на потолок.
Глеб поднял голову. Над мойкой расплылось уродливое бурое пятно. В углу краска разбухла, и с потолка в предусмотрительно подставленный тазик, медленно капала грязно-коричневая жидкость.
И тут Глеб понял, что угодил в ловушку. Пенсионерка нашла свежие уши и решила излить в них то, что уже много-много раз выслушивал Зариб.
– Каждый месяц погань льют, так и запиши в своем акте. Уж мы и звонили, и жаловались, а все одно. Участковый так ни разу и не явился, а Зариб к ним не ходит больше. Говорит, в суд подавайте. А какой мне суд?
Глеб решил действовать по инструкции: зафиксировать, заверить, доложить. Он открыл папку, заполнил обходной лист, указав квадрат и видимые повреждения. Да, ситуация не из приятных. Что у них там творится наверху?
– Можно? – он указал на ближайший стул.
Клавдия Михайловна кивнула и отошла к окну. Глеб пододвинул стул к мойке, снял тапки и встал на него. Тут же из тазика, в который успело накапать почти половина, потянуло гнилью и чем-то сладким, удушливым. Сглотнув набежавшую тошноту, Глеб задержал дыхание. Краска в этом месте бугрилась, отслаивалась. Такое потом не оттереть. Только шпатлевать и красить заново. Но что с перекрытиями? Если это происходит каждый месяц, должно быть, этой мерзости накопилось много. Старые блеклые обои держались из последних сил, в стене проглядывали щели.
– Тараканы есть? – спросил Глеб, все еще стараясь не вдыхать.
– А то как же. От них и лезут, – Клавдия Михайловна снова указала на потолок.
Глеб слез со стула, поставил его на место.
Дело пахло скверно. Причем в прямом смысле. Но решать надо, а то чуму какую-нибудь разнесут по дому. Глеб подумал о Санэпидемстанции, но решил на всякий случай уточнить у пенсионерки, вдруг уже был опыт.
– Жаловались всем домом, да толку-то? – она повела челюстью, клацнул вставной протез. – Им распоряжение суда надо. Соседи ходили, а там разводят руками. Олечка наша на учете в диспансере стоит.
– Олечка – это соседка сверху?
– Она, она, полоумная. С ней еще сын проживает, Павлушка. Сам-то он неплохой, да только мать задурила ему голову, заставляет по помойкам шастать. Уж не знаю, что он там ищет. Я сейчас и не выхожу. Из окна иногда только вижу.
– А номер квартиры у них какой?
– Пятьдесят пять. Ты никак собрался наведаться?
– Да, забегу, пожалуй.
Признаться, возиться с бабкой ему надоело, к тому же приближался законный обеденный перерыв и в животе уныло ворчало. Он наскоро распрощался с Клавдией Михайловной, оставив ей копию акта и заверив, что так просто это дело не бросит.
– Ну-ну, – ответила пенсионерка и защелкнула замок на общей двери.
Глеб поднялся на один пролет, снова оказавшись у лифта. За шахтой виднелось окно, там же располагался мусоропровод. Какой-то дед в застиранных трениках, опираясь рукой на подоконник, курил в форточку.
– Добрый день, – машинально приветствовал Глеб и поставил ногу на ступеньку.
– Ты от Клавдии?
Голос у деда басовитый, чистый. Вот никак не скажешь, что курит дешевую «Тройку». И опять этот пренебрежительный тон. Благодушия у самого Глеба тоже поубавилось. В конце концов, он им не шпана подзаборная, а главный инженер с собственным кабинетом. Не абы каким, конечно, но тут уж ничего не поделать.
– Да, жалоба от нее поступила. Хочу с соседями пообщаться, – Глеб постарался придать лицу максимально отстраненное выражение, не то как прицепится дед, не отвертеться.
– Стало быть, опять Олечка выварень готовит, – дед выдохнул дым в форточку и снова уставился в окно. На разговор он явно был не настроен.
Вот и отлично. Глеб хмыкнул и заспешил наверх.
Такие же застекленные двери по обе стороны. Только распахнутые настежь. Глеб не задумываясь шагнул к левой, и вот тут закралось сомнение. Как только он пересек порог, нос уловил отголоски той вони, которую выделяла бурая жидкость в тазике Клавдии Михайловны. Что интересно, исходила она не столько от квартиры пятьдесят пять, сколько от самих стен и потолка, от обивки дверей. Глебу на миг сделалось не по себе, появилось ощущение, что сквозь зеленую краску на стенах за ним кто-то наблюдает. Присматривается, принюхивается. Утробно заклокотали трубы.
С трудом преодолев замешательство, Глеб подошел к нужной двери и нажал на звонок. По ту сторону протяжно зачирикало. На некоторое время повисла тишина. Глеб позвонил еще раз. И еще. Тут его взяла злость. Мало того, что гадят в собственной квартире, так еще и общедомовое имущество портят. Тараканы опять же. А эти заботы рано или поздно лягут на управляющую компанию. Он переложил папку на левую руку и постучал несколько раз кулаком.
– Откройте, пожалуйста. Я из управляющей компании. Вы соседку заливаете, – громко проговорил Глеб.
За дверью зашуршало, зашамкало. Хрустнул замок. Обитая дерматином деревянная дверь открылась, и Глеб зажмурился, настолько усилилась вонь. Пришлось сделать два шага назад, но смрад сочился из квартиры почти видимым приторным туманом. Внутри было темно, но Глеб разглядел грязные подтеки на пожелтевших обоях.
В дверном проеме стояла женщина. Седые немытые волосы собраны в пучок. Несколько прядей прилипли к потному лицу. Хорошо различимые под одной только ночнушкой груди болтались до самого живота. Бледная кожа на лице одрябла, отчетливо выделялся второй и даже третий подбородок. Олечка, должно быть, это была именно она, выглядела напуганной.
– Здравствуйте, – дежурно поприветствовал Глеб. – Что у вас там происходит? Почему заливаете соседку?
Он слегка наклонился, заглянул поглубже, но смог разглядеть только заваленный хламом коридор. Дверь в кухню была плотно прикрыта, из щели у самого пола сочился пар.
Олечка запричитала:
– Ой, а вы кто? – испуганное выражение тут же сошло с ее лица. Она поджала губы и прищурилась. – А где Зариб? Вы по какому праву ломитесь?
– Зариб занят. Можно квартиру осмотреть? – Глеб хотел было протиснуться, но вонь стала невыносимой, желудок резко дернулся, во рту появился горький привкус желчи.
Глеб отступил. Нет уж, надо брать Зариба и респиратор. А то вдобавок к этой мерзости появится лужа блевотины. Он зажал нос рукавом.
– Слушайте, уберите сейчас же все. А то придется вызвать полицию, понятно? – собственный голос звучал надсадно и гнусаво, угроза вышла жалкой. Тем более Глеб и сам в нее не верил. Проще уж вызвать демона, чем служителей правопорядка.
Но на Олечку его слова подействовали.
– Не надо полицию! Павлушка все уберет. Павлушка! – заверещала она, повернув голову.
Из угловой комнаты показался тощий, согбенный мужичок. Маленькими детскими шажочками он посеменил в сторону кухни, открыл дверь и юркнул за нее. Но Глеб успел разглядеть, что весь потолок затянут пленкой, на которой образовался слой коричневой жижи. А пол заставлен обрезанными пятилитровыми канистрами. В одном месте с потолка свесился вязкий кусок, напоминавший холодец. За несколько секунд до того, как Павлушка закрыл дверь, кусок оторвался и со шлепком упал в канистру.
Глеб снова посмотрел на Олечку. Как есть чокнутые. А таких выселить непросто. Стоит ли связываться?
– Если будут поступать жалобы от Клавдии Михайловны, имейте в виду, придется обратиться к участковому, – предупредил он еще раз.
Олечка закивала, по-куриному закудахтала.
– Да, да, да. Конечно, конечно, – и прикрыла дверь.
Глеб вышел к лестнице и только тогда убрал локоть от носа. Продышался.
– Господи, – вырвалось у него. – Что за уроды.
– Ну как тебе? – дед все так же стоял у окна. Уже не курил, просто наблюдал.
Глеб спустился. Нажал на кнопку вызова лифта.
– И давно они здесь живут? – спросил он больше из вежливости.
– С самого начала и живут. И каждый месяц варят.
– Что варят? – не понял Глеб.
– Я же сказал. Выварень. Ты, если захочешь разобраться, заходи. Я в пятьдесят первой живу, в коридоре напротив.
Глебу хотелось как можно быстрее выбраться из этой клоаки на свежий воздух. Ему стало казаться, что одежда, волосы, кожа впитали гадкий запах. Или сюда тоже проникла вонь? Он заглянул за угол шахты. Вокруг дверцы мусоропровода кружили мухи. Жирные, тяжелые, они сновали по запекшейся бурой корке, покрывающей клапан. Шум из форточки приглушал гудение сотен крыльев, но Глеб чуть ли не кожей ощущал их вибрации. А вот старику мухи, похоже, совсем не мешали. Да и он их не интересовал, а может, дым от папиросы отпугивал докучливую свору.
Грохот и скрежет возвестили о том, что лифт подан.
– Нет уж, благодарю, на сегодня хватит, – буркнул Глеб и поспешил протиснуться в едва раскрывшиеся двери.
