В погоне за временем

– Давай, люди обидятся, – добавила она вслух. Он кивнул и стал быстро набивать живот, под довольные улыбки работников общепита.

Все было очень вкусно. Сережа вскоре достиг состояния, которое можно обозначить как блаженство, и ему уже нравились восторги по поводу его героизма. Решив предупредить различные нежелательные ситуации, Леля стала спрашивать у местных жителей, куда они порекомендуют им сегодня сходить. Выслушав и торжественно объявив, куда они направятся, ребята, как заезжие кинозвезды, почти раскланиваясь, быстренько убежали в свой номер.

– Кошмар! Как трудно быть знаменитым даже на один день, – сообщил объевшийся Сережа, укладываясь на кровать.

– Да уж, – Леля рассмеялась, – что делать будем? Нам, чувствую, на улицу так просто не выйти.

Тут в дверь постучали. Сережа закрыл голову одеялом и застонал:

– Боюсь нам и в номере не спрятаться!

– Кто там? – спросила Леля, подойдя к дверям.

–Милиция, открывайте, – раздались, переделанные в строгий бас голоса Славы и Николая.

– Нас опять спасают, ура! – сообщила Леля и распахнула дверь.

– Добро пожаловать, милиция, очень рады!

Все расцеловались, и Николай пророкотал:

–Собираемся и едем на пикник по поводу нашего дружного кладонаходительства. Приглашаются герои и потерпевшие.

– А также спасатели и спасители, – добавила Леля, улыбнувшись.

– Ой, не могу, меня так накормили в местном кафе, что я еле дышу, – простонал главный герой из–под одеяла.

– Было так вкусно? – спросила Марина нежным голосом.

– Было абсолютно бесплатно, – пояснила Леля. – Поднимайся, прогуляешься – полегчает.

– У меня сегодня еще так мышцы болят! Вчера лопатой накидался, еле живой.

– Не пытайся нас разжалобить! Не пешком пойдем, а на машине поедем, – проговорил Славка, стягивая с него одеяло.

– Это меняет дело, тогда я с вами, – Сережа легко поднялся и взяв куртку в вытянутую вперед руку театрально произнес:

– Ни шагу назад, ни шагу на месте, только вперед, все вместе! Правда, есть условие – автомобиль.

Веселой гурьбой они скатились вниз и погрузились в машины. Под приветственные улыбки местных граждан, кортеж героя отбыл в сторону горы Маура.

– А зачем на Мауру? – удивилась Леля, сидя рядом с Мариной, – там же нельзя костры жечь, наверное.

– Конечно, нельзя. Но я решила тебя пригласить именно туда, потому что вспомнила одно очень интересное место. Мы пойдем там прогуляемся, а потом ближе к стоянке поставим мангал и сделаем себе праздничный обед. Там сейчас никого народу, рабочий день.

– Какое интересное место? – Леля почувствовала острейший интерес. – Расскажи мне сейчас, я ждать не могу, умру от любопытства.

Они ехали в Славкиной машине вдвоем, Сережа поехал с Николаем, и по дороге они решили заехать на рынок за зеленью.

– Я почему-то думаю, что тебя клад меньше интересует, чем ваше предание про гору Мауру. А что там написано?

– Там ничего такого не написано, кроме того, что прилетела эта гора издалека и что это место, отмеченное Богом. Ангельский знак – ступня на камне, и еще должно быть основание горы со смарагдом, жемчугом и прочими камнями.

– Вы ищите основание горы? Зачем?

– Да просто так, неужели не интересно?! Там ведь Богородица являлась, ангелы! Там специально святые наши молились. Для меня это место гораздо интереснее, чем эти клады. Какой в них толк? Попробуй, продай что-нибудь. А сколько риска? Сама убедилась, что обычным людям лучше на Бога уповать, чем с бесом в кладоискательство играть.

– Нет, Лелечка, я-то как раз понимаю. И спросила я тебя об этом, чтобы еще раз убедиться, что для тебя христианские святыни не пустые слова.

– Ну, конечно! Мы вообще за этим кладом не полезли бы никогда, если бы они нам ультиматум не выставили.

– Поняла. – Марина замолчала и молчала довольно долго. Наконец, решившись, произнесла:

– Мы со Славкой вчера посоветовались и решились тебе рассказать. Ты ничего не пожалела, чтобы меня спасти, и я хочу тебе поведать о нашей тайне.

Леля хотела вначале отмахнуться от благодарности, но услышав про тайну, замерла в ожидании.

– Когда мы только поженились, – начала она осторожно, – мы любили обследовать наши окрестности и устраивали разные прогулки. Так вот. Однажды мы гуляли по этому заповеднику и был прекрасный день. Ничего не предвещало дождя. И вдруг резко стало темно, и молнии засверкали, озаряя все с ужасающим громом. Мы особо не испугались, но памятуя, что около больших деревьев прятаться нельзя и идти тоже не стоит, решили залезть в густой невысокий ельник. Все мокрые, мы, смеясь и обнимая друг друга, сидели и пережидали самый пик этой грозы. А она сверкала ровно над Маурой. Такое ощущение было, что мы в эпицентре взрыва. И тут молния ударила почти рядом с нами, и мы увидели, как небольшой склон осветился как будто изнутри. Из-под земли засверкали драгоценные камни, выложенные дивным узором, и тут я увидела лик Богородицы с младенцем на руках. Огромная икона, выложенная изумрудами, рубинами, сапфирами. Красота необыкновенная. Мы со Славкой смотрели на нее и плакали от счастья. Восторг души, про который мы только слышали, ощущался реально. Это чудо длилось совсем недолго, но настолько ясно! И мы оба видели это. Ты веришь?

– Конечно, – прошептала Леля, – конечно, я верю. А потом?

– Потом гроза кончилась, и мы стали обследовать то место, но все выглядело как обычно, только простые камни и ничего больше. Мы никому не рассказали. Да и кто бы поверил? Или, не дай Бог, стали бы драгоценности откапывать. Мы сразу покрестились, стали ходить в церковь. Однажды я на исповеди рассказала эту историю старцу в Псково-Печерской лавре. И он мне сказал, что мне не случайно дали увидеть это чудо. У Бога случайностей не бывает. Значит, встретится мне на пути человек, которому надо будет показать это место. Я спросила, как я узнаю, а он мне сказал, что это будет обычная девушка. И мне сердце подскажет. Вот оно мне и подсказало. Мы покажем тебе это место. А теперь скажи, ведь ты его ищешь?

– Да, – выдохнула Леля, – я не могу тебе всего рассказать…

– Не надо, я понимаю, что в этих вопросах любопытства быть не может. Хотя, – улыбнулась она, – если можно, то расскажешь потом, ладно?

– Потом – да, сейчас не могу.

– Договорились. Вот, кстати, и наша святая гора Маура.

Они припарковались на стоянке и вышли из машины.

– Мы будем ждать машину Николая? – спросила Леля, вся дрожа от нетерпения, или пойдем?

– Конечно, пойдем. Про Сережу старец ничего мне не говорил. Ты уж сама решай. Я попросила Николая, чтобы они с ним съездили на рынок, поболтали и приезжали через часик. А мы пока прогуляемся. Он не любит пеших прогулок, рыбак! В общем, он быстро согласился.

Слава закрыл машину.

– Ну что, девчонки, пошли?

Леля шла следом за Славой и старалась запомнить дорогу.

Но понимала, что ее топографический опыт крайне скуден, чтобы найти дорогу в лесу. Хоть бы ангелы помогли, мысленно взмолилась она.

И тут услышала:

– Не волнуйся, мы рядом с тобой.

Марина вдруг обернулась и сказала:

– Я потом нарисую тебе точный план, ты сможешь сама найти. Видишь вон ту елку, у нее пик самый высокий. Надо идти на нее, мы сами сначала так ориентировались. Это теперь можем дойти с любой точки. А само место ты потом не пропустишь, мы его отметили.

Очень скоро они вышли на небольшую полянку, окруженную невысоким ельником. Пришлось продираться сквозь густые лапы, зажмурив глаза. Ветки хлестались и царапались не очень приветливо.

– Они всегда такие и почему-то не растут, – Марина улыбнулась, – чувствуешь место?

Леля вдруг ощутила, как сердце у нее забилось от волнения, и уже знакомое ощущение неземной любви заполнило душу.

– Да, как тут хорошо.

Они остановились рядом с пологим склоном, на котором лежали еловые лапы. Слава убрал их в сторону, и она увидела прямоугольник размером два на три метра, не больше. Он был обозначен гранитными камнями, аккуратно выложенными, по всей видимости, самими ребятами.

– Это вы отметили?

– Да, практически в первый же вечер. Мы, чтобы не забыть, точно по тем размерам положили камни. Мы закрываем все ельником, чтобы никто не обратил внимания. Но здесь гулять запрещено… Хотя, конечно, народ наш везде ходит.

Все замолчали. Постояв немного, ребята сообщили, что они сходят к ручью, прогуляются, а Леля может побыть здесь одна. Они нырнули в заросли ельника и исчезли из виду. Через пару мгновений их шаги стали не слышны.

Леля благодарно посмотрела им вслед и, встав напротив воображаемой иконы, попыталась сосредоточиться на событиях тысячелетней давности.

Четыре монаха тихо идут по склону почти черной горы. Солнца не видно, рассвет только начинает светиться на горизонте. Вчетвером они еле несут что-то тяжелое, завернутое в покрывало. Они подходят к небольшой поляне диких орхидей, растущих на склоне, которые плотным узором теснятся только в этом месте.

– Здесь,– говорит один из них.

– Пора, – отвечает другой.

Они встают на колени с четырех сторон и начинают молиться. В руках они держат кресты. Постепенно кресты начинают светиться все сильнее и сильнее. И вот лучи их соединяются, и вся полянка озаряется ярким золотым светом. И под действием этого света все становится прозрачным. Они смотрят в склон горы и видят огромный город, который неизмеримо больше, чем гора, которая его скрывает. Это целый мир, который живет и существует в другом пространстве.

– О, Пресвятая Богородица, Дверь Небесная, указующая нам путь в Царство Славы, стань Дверью и града сего сокровенного, – произносит старец.

– Пусть не ведает о нем никто до поры, – отвечает второй.

– Господи, Дух Святой! Стань Печатью этой Двери.

– Пусть откроется эта Дверь только избранным Тобой, людям и ангелам. А кресты чудотворные станут ключами, которые засияют в их руках.

Они поднимают огромную икону, которую принесли с собой, и опускают ее по ту сторону прозрачного мира. Потом соединяют кресты в единый центр. Их общий луч озаряет ее ярким светом и заставляет играть камни на драгоценном окладе. Но постепенно изображение тускнеет, прозрачность уходит. Вся картина другого мира медленно исчезает, унося с собой и икону. И, наконец, все. Первый луч солнца залил уже простую полянку с цветами, на которой, склонив головы, стоят в круг четверо мужчин в монашеских одеяниях. Кресты, соединенные в центре, перестают светиться, и монахи произносят:

– Да будет так до скончания времени. Аминь.

Леля медленно открыла глаза, услышав, как ее зовут. Слезы текли у нее из глаз, и она прошептала:

– Какая красивая…

– Ты ее увидела, да? – стала тормошить ее Марина, – Увидела?

–А? – Леля не могла сообразить, кто ее дергает.

–Да это я – Марина. Ты что?

– А что?

– Не отвечай вопросом на вопрос, я себя глупо чувствую. Ты меня узнаешь? Только не спрашивай – ты кто?

Леля, которая уже окончательно вернулась в настоящее, грустно и ласково прошептала:

– Тише, не волнуйся. Все хорошо.

– Ну и слава Богу, – успокоилась Маринка. – А то мы вернулись, а ты стоишь, как неживая и плачешь. Ты увидела икону?

– Да, я видела ее, – она с сочувствием посмотрела на ребят, – только она по ту сторону нашего мира.

– В каком смысле?

– К сожалению, в прямом. Она в Божьем мире, в сокровенном городе, а здесь мы можем ее только ощущать, ну и иногда видеть.

– Я так и думала. Только очень хочется ее еще раз увидеть. Ощутить эту радость…

Леля обняла Марину и прошептала ей прямо в ухо:

– Спасибо, ты мне очень помогла. И не только мне. И ты обязательно ее еще раз увидишь. Чудеса случаются, правда?

Марина кивнула и шмыгнула носом. Они постояли, обнявшись, и медленно стали закидывать все снова еловыми ветками. Спрятав место, как обычно, они потихоньку пошли в сторону стоянки.

Глава 39

Красоту солнечного утра очень сложно описать словами. Но мы все это видели и чувствовали, поэтому никто не удивляется этой фразе и все сразу соглашаются: да, действительно, солнечное утро – это здорово!

Но как описать Китеж-град, кусочек которого увидела Леля, она не представляла. Поэтому на все Сережины вопросы только отвечала:

– Я не могу. Я просто счастлива, что этот мир существует.

– Ну хоть что-нибудь расскажи? – допытывался Виноградов. – Там что? Дома старинные, церкви?

– Нет, ничего там такого нет.

– А что есть?

– Клянусь тебе! Я не знаю. Там все не так, как в обычной жизни. – Леля смущенно оправдывалась. Ей вовсе не хотелось, чтобы Сережа решил, что она что-то скрывает. Но при этом ничего более вразумительного не получалось.

Они сидели в своем номере после пикника, проведенного, в результате, на даче у Славиной мамы. Весь вечер Сережа терпел и не приставал к Лельке с расспросами, хотя догадался – что-то произошло в его отсутствие. И теперь обиженно хмурился, считая несправедливым ее отговорки.

– Я не верю, что ты не можешь сказать – есть какие-нибудь дома или нет? Ты просто не хочешь или не веришь, что я смогу понять.

– Да не там домов! А если и есть, то где-нибудь в другом месте. – Леля начала сердиться. – Понимаешь, я заглянула только в небольшое окошко. Как можно понять что-нибудь конкретно, взглянув в окно? Сам посуди. Да и не важно все это, пойми! Важно, что этот мир существует и это само по себе огромное счастье.

– Ага. А это ты как успела понять? – Сережка демонстративно улегся на кровать, сложив руки за голову. – Посмотрела в окно… И вот оно – счастье!

Леля вздохнула:

– Виноградов, ты невозможный тип! Ладно, не обижайся. Я попробую тебе объяснить. Только ты серьезно отнесись!

– Ну, наконец-то… Уговорил! Давай, я буду серьезен и ответственен. Можно лежа? – Он поудобнее устроился на кровати, подоткнул подушечку и сделал проникновенное лицо.

– Даже лучше, – отмахнулась Леля. Потом присела на край стола и закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться.

– Вот, представь – ты лежишь на берегу, шумит вода, греет солнышко, и так хорошо, что шевелиться не хочется.

– Ну, представил. Что-то вроде острова Баунти?

– Ну, вроде такого. Хотя как-то не по-русски, ведь в реальности ты там не был, поэтому представить все ощущения до мелочей не можешь.

– Могу. Я на море был, поэтому смогу, – заупрямился Сережа.

– Ну ладно, представляй, что хочешь. – Она вздохнула и решила не спорить.

– Вот тебе хорошо, – продолжила она терпеливым голосом, – и ты видишь рядом меня, к примеру.

– Еще лучше стало!

– Серьезнее, Виноградов, а то я объяснять не буду.

– Ну, я честно сказал, если ты будешь рядом, мне будет еще лучше.

– Ладно, – улыбнулась Леля, – не отвлекайся.

И стала говорить тихим, медленным голосом, зависая на каждой фразе, пытаясь передать свои эмоции и ощущения.

– Сосредоточься… Закрой глаза… почувствуй солнечное тепло… ветерок, шум воды… нежное пение птиц… и бесконечное небо. Вспомни эти ощущения на коже, услышь эти звуки. Смотри… Ты видишь, как красиво шевелятся листья… как бежит рябь по воде… и солнечные блики переливаются, как бриллианты. Так хорошо и так чудесно вокруг! И тут появляется радость внутри тебя, она разливается, и тебе хочется, чтобы я и все, кто рядом, почувствовали эту красоту, так же, как и ты, оставили все мысли и наслаждались.

Я читаю книгу, и ты смотришь и удивляешься, как я могу читать в такой момент! И тебе жалко, что я этого не замечаю. Тебе хочется поделиться своим состоянием, и ты говоришь мне – посмотри, как красиво вокруг, как хорошо! Но вдруг ты неосторожно отвлекся – и все… Только воспоминание и внутренняя тоска по таким минутам.

Она замолчала, не зная, что еще добавить. От эмоционального напряжения в горле появился комок, и захотелось заплакать. Леля смотрела на своего друга и изо всех сил пыталась передать свои чувства ему. Страшно было подумать, что он может посмеяться над ней.

Виноградов лежал не шевелясь, сосредоточенно работая над своими ощущениями. Наконец, он открыл глаза и сел на кровати.

– Я понял, – тихо проговорил он.

Его тоже переполняли чувства и, чтобы с ними справиться, он поднялся и подошел к окну. За окном садилось солнце, и небо было розовым. И тут он вспомнил, как был счастлив, когда они с рано ушедшим из жизни отцом любовались необычными красками заката. Как они делились своими восторгами и даже решили запечатлеть этот миг для себя. Он горько ухмыльнулся своим воспоминаниям и вслух произнес:

– Конечно, я знаю такие переживания. И воспоминания из детства всегда связаны с похожими картинками. Я помню закат, который мы фотографировали с отцом. Помню, как шелестит береза у бабушкиного крыльца, помню, как стою под летним дождем со своим приятелем, и мы хохочем от счастья.

– Вот-вот, – взволнованно продолжила Леля. – Самое важное в этом состоянии то, что тебе непременно хочется с кем-нибудь разделить эту радость. Этот момент душевного восторга, ощущения счастья и желание им поделиться – и есть истинная любовь. Это прикосновение к божественному миру, который мы смогли разглядеть в нашем мире. Только пойми – это сотая часть того счастья, которое я испытала в тот момент, когда просто заглянула туда, в Китеж, причем даже не в реальности. В реальности я бы не вынесла, и мое сердце лопнуло бы, переполненное эмоциями.

Леля встревожено посмотрела на Сережу. Понял ли он ее столь сумбурное объяснение? Не станет ли смеяться? Но она встретила взгляд удивления и восхищения. Леля вздохнула, и слезы навернулись на ее глаза.

– Ну, вот и все, – она улыбнулась и протянула ему руку. – Я не могу описать, что я увидела. Я могу описать только свои чувства. Это ощущение бесконечной любви ко всему миру.

– Даже ко Льву Доберманычу? – пошутил Сережа, беря ее руку в свою.

– Даже к нему… его сразу становится жалко. Он не понимает, бедный, чего может лишиться ради какой-то ерунды.

– Согласен, – он потянул ее к себе и нежно обнял.

Они постояли обнявшись, испытывая удивительную радость единения сердец.

– Какой ты хороший! Почему я тебя не замечала? – сказала Леля.

– А ты вообще – сокровище, – ответил Сережа, – Как я-то раньше жил без тебя? Тоже не пойму.

Леля подняла на него сияющие глаза. Сережка не выдержал и чмокнул ее в нос. Леля рассмеялась:

– Спасибо! Я так Машку целую, когда она прощения просит и жалобно глядит. Но я тоже извиняюсь, что не хотела с тобой эту тему обсуждать.

– Да, ладно. Я сам балбес. Чего обижаться начал? Как-то глупо.

Они смущенно улыбались, смотрели друг на друга и не могли расцепить руки, потом Леля тихонько высвободила пальцы и поправила волосы.

– Ну, все в порядке? Мы помирились?

– Конечно, – вздохнул Сережка и наклонился за рюкзаком, который валялся посреди комнаты.

– Надо вещи все сложить. А то эти варвары тогда все раскидали, толком еще не разобрался. Так побросал внутрь и все. И что меня больше всего удивило: кресты ведь в шкафу просто так лежали, а они их не увидели. Не иначе, как наши ангелы им глаза закрыли.

Сережа стал разбирать свой уникальный рюкзак, раскладывая его содержимое на одеяле.

– Так…– деловито проговорил он, спустя пару минут. – Какие у нас теперь планы? Что мы ищем дальше?

– Абсолютно ничего. Мы все уже знаем, – спокойно констатировала Леля.

Виноградов положил рюкзак и потрясенно посмотрел на подругу.

– Ты серьезно?!

– Более чем. Мы знаем – где, мы знаем – как. И мы даже знаем – когда.

– Действительно. Где и как, я понял. А вот когда – тоже имеет значение?

– Без сомнения. Когда – это очень важно. Я, кстати, пыталась сообщить это тебе сегодня утром, но некоторые не стали слушать, а стали острить.

– Некоторые потом извинились, но кое-кто заперся в ванной и отказался разговаривать. Но сама обещала все рассказать после завтрака…

– Конечно, я не возражаю. Может, сам догадаешься?

Леля снова пришла в обычное расположение духа. Глаза засверкали, и она загорелась новой идеей.

– Итак, я проснулась и сообщила тебе, что времени больше не будет.

– Точно, после конца света времени нет, – Сережка задумался. – Монахи закрыли вход до конца времен. Его смогут открыть два человека и два ангела с помощью крестов. Все равно когда, так как времени больше нет. Ангелы – есть, люди – тоже. Кресты имеются, место известно. Но время-то не отменить? Что ты предлагаешь?

– Я предлагаю в момент, когда время меняется. Например, в полночь.

– Нет, все не так просто. Тем более, что часы переносят, и оно вообще менялось много раз. Надо в момент природного времени. Что, если на рассвете?

– Точно, вспомнила! Ангелы мне говорили, что пересечение нашего линейного времени и вечности проявляется в цикличном времени… В смене дня и ночи, например?!

Леля подпрыгнула на кровати.

– Сережка – это точно рассвет, до первых лучей солнца! В межвременье!

– Отличное слово придумала, – Сережка, как обычно, уже попал под ее настрой и вскочил с кровати.

– Я сейчас, быстренько смотаюсь к портье. У них там интернет ловит. Посмотрю календарь.

– Ага! Лунный, – Леля радостно кивнула головой.

Секунда… и Виноградов уже хлопнул дверью.

Леля сидела в радостном возбуждении, загадка, которой они жили эти дни, наконец, решена! Она не выдержала и позвала:

– Феодорит, Мокий! Мы все знаем!!!

Но вместо любимых друзей появился тот, кого Леля совсем не ожидала увидеть. Величественный Карл Иванович шагнул к ней и поклонился.

– Здравствуйте, Елена! Я искренне рад, что Вы в конце пути. Я пришел поблагодарить Вас.

– Карл Иванович! – прошептала Леля, вставая. – Спасибо, я тоже рада. Мне кажется, что мы разрешили эту задачу. И если все получится, то мы сможем открыть вход в Китеж уже сегодня на рассвете.

Но… Неужели вы все уйдете туда навсегда?!!!

Седовласый ангел ласково улыбнулся и неторопливо ответил:

– Нет, конечно. Ангелы – это Божественное войско и, как все солдаты, мы должны быть там, где наше служение. А наше служение на земле, с людьми. Мы должны помогать вам сражаться с бесами, сражаться за свою душу. Китеж нужен людям.

– Ничего не поняла… Я думала, что мне надо открыть вход в сокровенный город для ангелов.

– Мы не могли тебе сразу объяснить всю сложность этой задачи, но сейчас ты готова нас не только слушать, но и услышать. Истина в том, что древние старцы не закрыли вход в город, а создали его, чтобы при необходимости можно было его открыть. И сейчас эта необходимость появилась. Ведь это неиссякаемый источник благодати, которая льется оттуда потоком и оживляет самые черствые души. По их молитвам, ради потомков, Господь запечатал вход до исполнения всех условий. И одним из условий было присутствие чистых сердцем людей.

– И после того, как мы его откроем, он будет всегда открыт?! – радостно подпрыгнула Леля.

– Конечно, только ангелы будут стоять на страже, чтобы никто из людей не пострадал. Человек может войти в горний мир только через смерть.

– А как же ангелы города? Они теперь никуда не уйдут? Все хорошо? Правда? – с надеждой в голосе перебила его Леля, сложив руки на груди.

– Ангелы города, – терпеливо продолжил Карл Иванович, – будут ждать там до возобновления служения. И как только в них будет нужда, они сразу появятся.

– Я не готова попрощаться с вами так надолго…– у нее на глаза навернулись слезы.

– Почему надолго? Ведь мы откроем источник благодати, и любовь на земле умножится. Нас позовут. Мы верим в разум людей.

– Я тоже… что еще остается…– вздохнула девушка.

Карл Иванович улыбнулся и попрощался, лучась добротой и любовью:

– До свидания, милая наша помощница. Мы будем ждать тебя на рассвете. Обещанное Господом должно свершиться. И Спаси Бог!!!

Глава 40

Серая северная ночь окутывала Мауру плотным предрассветным туманом, делая гору еще более загадочной и необычной. Темные ели выделялись своими макушками на серебристом небосклоне.

– Вон нужная елка, – прошептала Леля, указывая фонариком на высокий кончик, четко видный издалека.

Лесная тропинка, по которой они шли, еле просматривалась в темноте.

– И куда только наши ангелы подевались? Посветили бы немножко, а то мы ноги переломаем, – в сердцах прошептала Леля, споткнувшись в очередной раз.

– Спокойно, – также шепотом ответил Сережа, – До рассвета еще тридцать минут. Подождем.

– Да ладно, это я так. Просто нервничаю.

Разговор почему-то не получался. Шутить и смеяться не хотелось. Они очень сильно волновались, хотя каждый скрывал это от другого. Тишина, которая стояла вокруг, делала любую фразу очень громкой. Говорить казалось почти неприличным.

Они бодрились и делали вид, что все идет как обычно, хотя внутри все горело от ответственности. Весь вечер они провели в церкви. Ночью спать не ложились, Феодорит и Мокий появились ненадолго и попрощались со своими друзьями. Они благодарили и ласково уговаривали Лельку не плакать и быть мужественной. Но все напрасно, девушка очень переживала предстоящую разлуку. А теперь ей еще надо было завершить их труды, ничего не напутав. Леля в сотый раз вспоминала, как стояли монахи, и кто и что произнес. И, хотя она все подробно объяснила друзьям, ее не оставляли сомнения, что она что-нибудь забудет и все испортит.