Быть может. Роман в стихах

«Так значит, секс зависит от мужчины?..

И только от желания его?..» —

«Не чувствуем порой мы ничего,

Но похоть в нас, как огонёк лучины,

Невидимо мерцает… До тех пор,

Когда мужчина нежными руками

Ласкает – и тебе наперекор

Вдруг ярко вспыхнет от лучинки пламя!

Когда решил знакомиться с тобой,

Уже Виталий знал, что ты красива,

И для него настал этап второй:

Влечёт его к тебе другая сила.

Виталий видит женщину в тебе,

Он хочет обладать тобой, Алина.

Ведь это так естественно, поверь,

Когда встречает Женщину Мужчина!

Как важно дать ему тебя вкусить!

Он должен ощутить себя в Эдеме.

Чтоб на других не смел глаза косить —

Свяжи мужчину… органами всеми!» —

«Хоть я совет твой, Нина, и ценю,

Мне нравится красиво одеваться,

И превращаться не хочу в квашню,

Которой лень собою заниматься!» —

«Виталия могла ты отпугнуть

Нарядами своими дорогими:

Он беден, и ему не потянуть

Погони за вещами щегольскими.

Мужчины нас привыкли раздевать

Глазами, удовольствия желая,

Им платье – это то, что надо снять,

Чтобы открылась взору плоть живая». —

«Считая, что в одежде вкуса нет,

Его учила я, ждала отдачу…» —

«Мужчине дать непрошеный совет —

Скорей обречь себя на неудачу!

Наделали ошибок – ты и он…

Но шансы есть у вас для продолженья:

Накал эмоций очень уж силён!

Эмоции – свидетельство сближенья

И душ родства… Не каждому дано

Испытывать такие потрясенья.

Влиять вам друг на друга суждено,

И это знак взаимного влеченья.

Хоть ваших судеб сблизились пути,

Но вы пока стоите на пороге:

Как сами не решаетесь войти,

Так и на вход другого слишком строги.

Как краски вы торопитесь сгущать!

Вы оба одинаково ревнивы,

А научиться надо бы прощать.

Вы слишком недоверчивы, пугливы». —

«Мне очень неприятно сознавать,

Что мой мужчина многим интересен…» —

«Виталия ты будешь ревновать,

Но этот опыт для тебя полезен.

Опасно гнев и ревность подавлять:

Любовь при этом тоже пострадает,

Когда перестаёшь ты ревновать,

И тихо, незаметно умирает.

Эмоции для нас важней всего.

О, как приятно после ссор мириться!

И нету в этом мире ничего,

Что может с этой радостью сравниться!

Пускай он вредный, но такой родной,

И на него похожи наши дети.

Пусть нравится другим, зато он – мой!

И не сравнится с ним никто на свете!» —

«Казалось беспросветным всё вчера…

А нынче ночь сменяется рассветом…» —

«А может быть, ты выбрала, сестра, —

Уже давно?.. Себе признайся в этом.

Власть над мужчиной женщине нужна.

Не сомневаюсь в этом я… Однако,

Когда мужчины нету, то она

Жалка, как без хозяина собака».

Глава 25. Весы любви

Мы выбираем, нас выбирают,

Как это часто не совпадает!

Я за тобою следую тенью,

Я привыкаю к несовпаденью.

М. Танич. Чёрное и белое

Виталий верно двигался вперёд,

Он не спешил и ждал, что боль утихнет.

Известно, что спешит к финалу тот,

Кто не уверен, что его достигнет.

В тот год настала ранняя весна,

В начале марта дождь сменил метели,

Сугробов почернела белизна,

Которые за зиму надоели.

Ещё хранит земля природы дар,

Ещё лежит, набухшая от влаги,

Но под лучами солнца первый пар

Уж заполняет бурые овраги.

Частенько невесёлым приезжал

Виталий в институт для консультаций

И в туалете надписи читал —

Образчики «заборных публикаций»:

«И вот уже приходит к нам весна,

И солнышко нас радует по-прежнему…

Спасибо же любимому ЦК

И персонально – Леониду Брежневу!»

Там были и другие письмена,

Всё больше из разряда нецензурных…

Легко лишь тем в любые времена,

Кто видит мир в тонах карикатурных.

И отступала от него хандра,

Мгновенно настроенье улучшалось…

Мы наливаем слёз на полведра,

Когда от счастья отделяет малость!

***

В субботу, посвящая службе день,

Виталий проходил по коридору,

По этажам в повязке ДНД,

Всё подвергая строгому надзору.

Услышав голосов нетрезвый гул

И звон бутылки, что была разбита,

В ту комнату Виталий заглянул,

Коль дверь была немного приоткрыта.

Компанию парней он увидал

(Таких, как Вася Маркин и Могильщик) —

Примерно то, что он и ожидал,

Таких Беда всегда сама разыщет.

Но буйства нет, и он решил уйти…

И вдруг из комнаты выходит Света!

Её лицо успело отцвести,

Она всё так же простенько одета.

«Глядит спокойно, даже свысока…

Так смотрит только женщина… со стажем!

Добилась своего наверняка…

А как же мама?… Маме мы не скажем!

Нашёлся тот, кто жалости не знал,

Кто не услышал слова о пощаде,

Чей скуден был духовный арсенал —

И это привело его к награде!

Да, глупости моей пределов нет:

Со мной пила и в гости напросилась…

Пора запомнить: к чёрту этикет,

Коль женщина раздеться согласилась!

О, этот шаг о многом говорит!

Не замечай протест её безвольный,

И действуй, как Природа Мать велит,

И ты уходишь – сытый и довольный!

У женщин свой, таинственный язык,

И не понять, что хорошо, что плохо.

А я в язык загадочный не вник,

Словам поверил, что скрывают похоть.

Она была обязана сказать

Слова, что нынче кажутся мне шуткой:

Насилие верша, я должен знать

О том, что спать ложусь не с проституткой.

Но каждый выбирает свой удел…

И взгляд, что был ко мне когда-то нежен,

Теперь уже спокоен, безмятежен,

Как лёгкий бриз, скользящий по воде».

Её не стал он беспокоить всуе:

У Светы направление своё,

И он её нисколько не ревнует

К тому, кто сделал женщиной её.

***

«Компания, в которой я нашёл

Светлану, мою бывшую подругу,

Мне говорит: как выбор ни тяжёл,

Стремимся мы к привычному нам кругу.

Светлана б и хотела быть со мной,

Чтоб близостью совместно наслаждаться…

Но поняла, что слишком я простой:

Стал совершеннолетья дожидаться.

Чувствительность моя – не для неё,

Ей нужен был мужчина погрубее,

И получила девочка своё,

Неважно, кто умнее, кто глупее.

Любовь предполагает, что должны

Достойными друг друга быть партнёры,

Чтоб чувства не испытывать вины

И не дарить чужим любимым взоры.

Татьяна (с танцев) сразу поняла,

Что до меня ей век не дотянуться,

Закрылась и себя уберегла

От чувств, что в ней могли бы вдруг проснуться.

Что думала Алина обо мне,

Смотря на наше теннисное братство:

Что беден я, зато других умней,

А красота заменит мне богатство?

Возможно, что вначале было так,

Когда друг друга мерили мы взглядом,

Боясь: эх, не попасть бы мне впросак! —

И мысленно другого ставя рядом.

Мы взвешиваем, словно на весах,

Ум, красоту, одежду и богатство…

Неравенство, уж коли мы в плюсах,

Рождает в наших душах панибратство.

Я тоже был похож на торгаша,

Когда глазел на Алины одежды,

Я только лишь вздохнул: «Да-а, хороша!» —

И понял: на знакомство нет надежды,

Различия меж нами всем видны.

Когда ж Алина одарила взглядом,

Она дала понять, что мы равны,

И для меня есть место с нею рядом.

Я познакомился – уж в этом я мастак!

Потом она назначила свиданье,

Но что-то с этих пор пошло не так…

Для равенства исчезло основанье?

***

Я сам себя возвёл на пьедестал,

Расхваливая мнимые таланты,

Но я ещё пока никем не стал,

И это всё – без выигрыша фанты.

Я научиться обольщать хочу,

На это я могу потратить годы,

А в результате что я получу?

Талант весьма сомнительной природы.

Любя к себе вниманье привлекать,

Как маленький ребёнок, я резвился

И научился пыль в глаза пускать:

Ведь ни один талант мой не развился.

Зато Алину сильно напугал —

Подумала, что мне она не ровня.

Я девушек других не избегал,

И стала наша связь весьма условна.

В любом, коль с ним такое вытворять,

Откуда здесь уверенности взяться?

Похоже, чтоб лицо не потерять,

Решила Аля «спрятаться» за братца.

Когда я понял, что ей чужд разврат,

Мы с ней вокруг да около ходили…

Вот, наконец, ко мне приехал брат —

И тут Алину словно подменили!

Как только я ошибку совершал,

Малейшую, заметную едва ли —

Алину на измену искушал.

Со мной так никогда не поступали!

Я всякий раз пытался с ней порвать,

Но вдруг, увидев тусклый луч надежды,

Себя переставая узнавать,

Мирился с нею… Не было так прежде!

Она была загадкой для меня,

Я ревности пил горькую отраву,

И, странно, до сегодняшнего дня

Я не решил, кто больше ей по нраву.

Мой ум не в состоянии понять,

Как вместе уживается такое:

Меня настырно в гости приглашать —

И вскоре с братом оказаться в койке!

А может, мне ответ в себе искать?

Не торопился я в любви признаться.

Что девушке осталось? С братом спать,

Мужчинами другими восхищаться.

Я с самого начала дал понять,

Что женщины доступной мне довольно…

И девушка нежданно для меня

Ведёт себя раскованно и вольно —

Но только не со мною! Мой удел —

Лишь наблюдать, как выглядит распутство,

Но будто бы я на себя глядел,

Как в зеркало – такое было чувство.

Но зеркалу такому я не рад,

Казалось мне, что зеркало кривое,

Коль отражаюсь в нём не я, а брат.

Оно меня задело за живое.

И я решил: ей нравится мой брат! —

И в тот же день, почти демонстративно

Алину «сдав» ему, был очень рад…

Сейчас, как вспомню, самому противно.

Но дни идут – Алины рядом нет,

И нет попыток что-либо исправить…

И сам собой рождается ответ:

Семён по нраву ей, что ж тут лукавить!

Но что поделать: женский практицизм!

И замыслы Алины шли далече —

Ведь ими управлял её вещизм,

Он бросился в глаза при первой встрече.

А что? Семён – достойный человек:

Он аспирант, он человек науки,

Играет на гитаре, любит смех —

Сама Удача просится ей в руки.

Да, счастлива Алина будет с ним,

И это мне доподлинно известно,

Поскольку деликатен он, учтив,

И мне всегда с ним было интересно.

Алина, видно, сразу поняла,

Что мы почти как близнецы похожи,

Игру двойную сразу повела,

Всё выбирала, кто же ей дороже.

Все женщины гадают: как им быть?

У них соблазнов к выбору немало:

Стремится в конкуренцию вступить

С великою душой огромный фаллос.

Хоть я могу её подозревать,

Что трудно меж двух братьев выбирала,

Алину я не смею осуждать,

Что так сильно в ней женское начало.

С моральной точки зренья если взять —

Такое поведенье аморально…

Для женщины ж, что призвана рожать

И сохранять потомство – идеально.

Не мне её винить в расчёте злом —

Мы просто «не совпали», как нарочно:

Мне очень нужно получить диплом,

А ей, как видно, замуж нужно срочно.

Глава 26. Раскаяние

Не знаючи любви, «люблю» сказать не смеет.

А. Сумароков. Дориза

Виталий в институт поехал вновь,

Вошёл и сел в полупустой автобус.

Диплом в своей основе был готов,

Виталий сохранял высокий тонус,

Учёба для него – не кабала,

Диплом уже не представлялся адом.

На остановке девушка вошла,

Остановилась, обвела всех взглядом.

На девушку Виталий посмотрел,

Быть может, дольше, чем велят приличья…

Да, с ней он познакомиться б хотел —

Она была довольно симпатична.

В автобусе полно свободных мест,

Но девушка (на вид довольно скромна!)

Вдруг делает красноречивый жест —

К нему садится… Видно, так удобно.

Пока в себя Виталий приходил,

Открыла, сохраняя молчаливость,

Журнал «Кино», что очень он любил, —

Прямой намёк на интересов близость.

Он мог бы бесконечно обсуждать

Кино, артистов, разные сюжеты,

Работу режиссёров, их талант,

Свой личный взгляд на все вопросы эти.

И девушка (он был уверен в том!)

Охотно бы беседу поддержала,

Он с ней бы познакомился… Потом…

Потом, как Света, от него б сбежала,

Не объясняя толком ничего?

Или, как Катя, будет молчалива,

Тогда уже возникнет у него

Реальная для бегства перспектива?

Виталий видел: девушка ждала,

Что он произнесёт хотя бы слово…

Но вдруг утратил свойство помела

Его язык… И это было ново.

Он так и просидел, глаза скосив

На тот журнал, что девушка листала,

А девушка, не видя перспектив,

На остановке вышла – и пропала.

***

«Как странно… Я себя не узнаю!

Со мною невозможное случилось…

Я растерял уверенность свою,

И солнце моей славы закатилось?

На разум мой сейчас опоры нет,

И подсознанье вновь взялось за дело:

Меня ведёт, но не даёт ответ,

И повинуется безвольно тело.

Я внешность слишком высоко ценю,

Какое платье девушка наденет —

И угодил в глухую западню…

Моя ж душа совсем другое ценит!

Мне надоело быть на кураже:

Завязывая вновь и вновь знакомства

И отвергая то, что есть уже,

Я совершаю вроде вероломства.

До той поры, как с Алей я порвал,

Куда-то я отчаянно стремился,

Чего-то добивался… Вдруг – провал,

И мир вокруг меня остановился.

Вот девушку сейчас я упустил…

Как и со Светой, всё я знал заране,

И стало жалко времени и сил

На то, что превратится в расставанье.

Пройти ты можешь очень длинный путь,

Когда ориентиром станут лица,

Но женщины ты не познаешь суть,

И не узнаешь, где остановиться.

Мужчины носят славу простецов,

Что сладость по обёртке выбирают:

Нас привлекает в женщине лицо,

Но только лишь характер покоряет.

Я лица, как журнал «Кино», листал,

Казалось мне, что я найду получше,

Об этом постоянно я мечтал…

Но, чтоб узнать характер, нужен Случай.

И этот Случай нас с Алиной свёл.

Период наблюдения был долгий,

Хоть сразу впечатленье произвёл

Её прекрасный вид на вкус мой строгий.

Общение друг с другом помогло

Узнать характер, вкусы, предпочтенья,

А в душах обозначилось тепло,

И мы друг к другу начали движенье.

Казалось, нет препятствий на пути:

Нас многое могло друг с другом сблизить,

А там, глядишь, и к свадьбе привести…

О, если бы не Алины капризы!

Её капризам не было конца,

И ей, казалось, до меня нет дела…

Так разделил я участь беглеца,

Достигшего последнего предела.

Я так привык – ведь я почти плейбой,

Ну, а поскольку я такой красивый, —

Наказывал разлукою с собой

Тех, у кого характер был спесивый.

Стараясь от капризов убежать,

С тех пор я с очень многими встречался,

Но никого не смог я удержать…

И вот я наконец-то догадался:

Капризы – это женская черта,

Им женская подвержена натура

(И им мужчины в этом не чета),

И ни при чём здесь ум или культура.

Эмоциями женщина живёт,

Они её судьбою управляют:

Куда её желание ведёт,

Она порой сама не понимает.

Мужчине сложно женщину понять,

Что представляет тонкую систему:

Попробуй только ласки недодать —

Получишь ты огромную проблему!

И девушка в автобусе, и та,

Которую я, может, завтра встречу, —

Никто из них спокойно жить не даст!

Ища покой – судьбе противоречу.

***

Бросая девушек, не горевал:

Капризы – это женское искусство…

Хотя уже давно подозревал,

Что выдают они серьёзность чувства:

Всем хочется, чтоб я любезней был,

Чтоб проявлял сочувствие и жалость…

Но я с Алиной это всё забыл —

Так яростно она сопротивлялась.

Не узнавал я девушку свою:

Характер независимый и гордый,

Она самоуверенность мою,

Как крепость, превратила в камня груды.

Не мог понять, красив я или нет,

Борясь с её характером спесивым,

И на вопрос крамольный ждал ответ:

А должен ли мужчина быть красивым?

И ум меня – коварный! – подводил:

Казалось, любит! Вот он, путь к спасенью!..

Но новый день на смену приходил —

Боялся, что Алина любит Сеню.

Но вот что странно: каждый наш разлад

Мне позволял другим себя увидеть.

Я делал вывод: сам же виноват,

И не за что Алину ненавидеть.

Явленье непонятное ценя,

В нём надо нам искать благополучье:

Капризами, что бесят так меня,

Даёт мне знать, что я могу быть лучше.

Утрачивая собственное «я»

После очередной подобной встряски,

Трезвел я, словно пьяный от битья,

И жизнь являла мне иные краски.

Всё то, чему я противостоял,

Теперь во мне рождает ностальгию:

Эффект утраты собственного «я»

Не вызывали девушки другие.

Алина рядом, мог бы я пойти

И объясниться с ней, хоть это сложно.

Но я ведь сам отрезал к ней пути,

И примиренье наше невозможно.

Как грубо к Сене я её толкнул!

Так отношения не прекращают.

Я мнимым бескорыстием блеснул…

Подобные обиды не прощают.

Я знаю точно: ждёт меня отказ,

Когда я с извиненьями прибуду

(Я это проходил уже не раз!),

И помирить нас может только чудо.

Кто обижал любовь хоть раз – от тех

Она уйдёт и больше не вернётся.

Вот так красивый, но апрельский, снег

Нам новогодних не вернёт эмоций».

***

О новых же знакомствах он решил:

«Нельзя серьёзным делом заниматься,

Не тратя на него в достатке сил,

Поэтому – от женщин отказаться!

До лета мне придётся потерпеть,

А стану полноправным инженером —

Зарплату увеличат мне на треть,

И буду вновь желанным кавалером.

Ошибок прежних буду избегать,

Не буду сам себе чинить препоны,

И не спеша я буду постигать

Любви, пока неведомой, законы.

Чтоб не платить ценою дорогой,

Придётся начинать мне всё сначала —

С другим настроем, с девушкой другой,

Чтобы любовь тот путь мой увенчала.

Я буду с ней учтив, как никогда,

Вести себя не буду эпатажно,

Я знаю: красота – моя беда,

Характер человека – вот что важно!

Я буду – настоящий ангелок,

Не дать чтоб повод девушке стесняться,

И между нами может диалог

В ключе – таком примерно – состояться:

«Скажи, Виталий, как твои дела?

Чем в выходные будешь заниматься?» —

«Придётся не вставать из-за стола:

Пора мне за английский приниматься». —

«Но ведь суббота – это выходной!

Ты будешь вместо отдыха учиться?» —

«Уж очень напряжён мой ритм дневной,

Лишь в выходной могу уединиться». —

«Но можно отдохнуть, сходить в кино,

Ведь интересней будет с кем-то вместе». —

«Да, можно и в кино… Но всё равно

Мне не удастся: ведь идти мне не с кем». —

«Не может быть!» – «Мне нет резона врать…

Но если бы со мной ты согласилась

Субботу провести, тогда тетрадь

Я б с радостью забыл: что б с ней случилось?»

Мы б осторожно двигались вперёд,

И я купил бы ей духи «Быть может…»,

Хотя, признаться честно, страх берёт:

Практически купить их невозможно».

Духи те стали вроде божества:

Он обожал их запах и названье,

Но их в продаже нет, и лишь молва

Поддерживает их существованье.

Глава 27. Примирение

И если женщина приходит,

Чтоб оторвать тебя от дел,

Она тебя к тебе приводит.

О, как ты этого хотел!

Р. Казакова. Быть женщиной – что это значит?

Разложены дипломные листы,

Далёкий от любви и вожделенья,

Виталий погрузился в вычисленья,

На время отодвинув все мечты…

И вдруг заходит брат… Совсем нежданно:

«Я с девушкой… Мы с нею мимо шли —

И вдруг она сказала мне… спонтанно:

«Как я хочу послушать «10сс»!»

Виталий вниз спустился попросить

Вахтёршу, чтоб Алину пропустила.

Алины взгляд успел его пронзить,

Потом глаза смущённо опустила.

«К Вам девушку пустить? Да нет проблем!» —

И услужить вахтёрша даже рада

(Хоть привёдет с собою он гарем!),

Поскольку он наводит здесь порядок.

На коменданта даже повлиял

Виталия авторитет огромный,

Он доверял ему, поскольку знал:

Гарем не приведёт – он парень скромный.

Оставив пропуск (он ведь сам – закон!),

Он в комнату с Алиною поднялся

(Сам – вежливость, как требовал бонтон),

Где их смиренно Сеня дожидался.

Алина села на его кровать.

На ней костюмчик был обыкновенный,

Но даже в этом (надо здесь признать!),

Прослеживался вкус её отменный.

Пока Виталий музыку включал,

Скрестила руки и прижалась к стенке.

Виталий всё невольно примечал,

В особенности – голые коленки.

Её лицо – загадочней всех лиц,

В нём грех искать хоть маленький изъянец:

Украсил бы любую из девиц

На смуглой коже розовый румянец.

«Зачем она пришла ко мне, сюда,

Мою печаль красой преумножая?..

А рад ли я её увидеть?.. Да!…

Хотя она теперь уже чужая.

Я честно сам признал свою вину,

И если бы мы встретились случайно,

То, у досады будучи в плену,

Прошёл бы мимо – гордо и печально!

Алина же сама ко мне пришла…

Неужто хочет исключить случайность?..

А может быть, она настолько зла,

Что жаждет увидать мою печальность?..»

***

Но просьба есть, и он без лишних слов

Поставил «10сс» – «I'm Not in Love».

Она под эту музыку когда-то

Здесь танцевала – с ним ещё, не с братом.

Но стоило лишь музыки волнам

Начать из двух динамиков сочиться —

Семён сказал, что должен по делам

Каким-то ненадолго отлучиться.

Виталий удивился, глядя вслед:

«Что это вдруг с Семёном приключилось?

Вдруг появился от меня секрет…»

Алина же совсем не удивилась.

И это странно: случай ведь сугубый,

И он в её лице ответ искал…

О, как знакомы были эти губы,

Которые во сне он целовал!

И тут он наконец-то ощутил,

Что – нет, не пахнет, а благоухает! —

Она духами – теми, что любил,

Что у него блаженство вызывают!

Духи «Быть может…» нравились ему,

Как ни одни духи на целом свете:

В них власть была, неясная уму,

И просыпалась жизнь в былом аскете.

Родным стал холостяцкий сей приют,

Помимо воли чувствовал Виталий,

Что вместе с нею в дом пришёл уют,

Которого здесь сроду не видали.

Казалось, что Алина весь флакон,

Духов продлить стараясь эфемерность,

Разбрызгала… Виталий удивлён:

Не для неё подобная чрезмерность!

Вкус никогда её не подводил,

В духах, в одежде точно знала меру,

Всегда тончайший запах исходил

Её духов – в пример и парфюмеру!

Из головы не шёл Хемингуэй…

Он вспомнил, как несчастный Джейк в «Фиесте»,

Сведя Ромеро с девушкой своей,

Уходит сам, их оставляя вместе:

«И брат ушёл… А девушку «забыл»…

Он будто мою глупость повторяет,

Когда ему я Алю «уступил»…

Но дважды только глупые теряют!

Казалось мне, что я довольно смелый…

Но вот ты посмотрела мне в глаза…

Ты больше так, пожалуйста, не делай,

Мне жить теперь без глаз твоих нельзя!

Они неумолимо возникают,

Лишь стоит мне свои глаза закрыть —

Твои глаза прекрасные сияют,