Край маков

– Да. И для Вас звезда – это прекрасное, но далёкое создание Творца.

На молодого человека откуда-то с небес сошла любовь.

Он потянулся к сумке. Расстегнул её, достал косметичку, убрал её в сторону.

Чаргин гневно сказала:

– Положи косметичку возле меня.

– В камеру не положено брать лишние вещи,– огрызнулся Леон.

– Где это написано? Покажи, я читать умею. Покажи такой закон, где сказано, что арестант не должен пользоваться румянами и помадой! Даже узурпаторше королеве Антуанетте разрешили пользоваться пудрой в тюрьме! И цветы даже приносили! Все аристократы шли на гильотину с красными гвоздиками!

Керюэль, улыбаясь, подвинул косметичку поближе к девушке. Та схватила свою вещь и положила на колени. Леон ловил себя на мысли, что хотел бы, как плохие жандармы допросить эту красавицу с особым пристрастием…или просто страстно.

– Мадемуазель Бард, раньше я Вас не видел в городе. Недавно приехали?

– Пришла. С сестрой.

– Итак, Вы не знаете, что лежит в этой сумке.

– Не знаю, господин комиссар.

Леон встал, открыл сумку. Вытряхнул содержимое на стол.

Он изрёк:

– Полагаю, в этих бумажных пакетах привезённые из Африки контрабандные зелья… А, может, что ещё хуже…опий…Хотя от многих пакетиков разит яркими тонами экзотических запахов…Мадемуазель, полагаю, Вам больше нечего возразить? Вы признаётесь в правонарушении?

– Не надо искажать моих слов! Я не знала, что сюда положили!

– Оцените, как деликатно и обходительно я веду расследование. Я Вас не бью, не грублю Вам. Я просто спрашиваю: как давно Вы в этом бизнесе?

– Я смотрю: Вы склонны к преувеличению. Я сегодня только появилась в Арле!

Он встал перед ней и жёстко выговаривал:

– За контрабанду по закону Вам полагается высылка из страны или тюремный срок лет эдак в 25, а то и смертную казнь судьи могут присудить. За распространение опия без лицензии тоже самое…

– Как говорили древние римляне: «Раньше были обременены пороками, теперь законами». Не зря ныне министр полиции и жандармерии бывший палач Фуше.

– Не лестную характеристику Вы себе даёте. И от каких же пороков Вы страдали?

– Я – честная девушка, даже замужем не была. Ранее: гаданием на жизнь зарабатывала. А привела цитату, так, к слову…

– А Вы могли бы сказать что-нибудь более вразумительное в своё оправдание?

Чаргин грустно, со вздохом отвечала:

– Тёмные силы не дремлют, они плетут сети интриг, и после злопыхают над неудачами, радуясь нашим слезам.

Леон сел на стол возле девушки. Он пристально наблюдал за ней.

Говорил:

– Какая интересная интерпретация событий! А, если содержимое сумки принадлежит только Вам?

Цыганка зло высказала мысль:

– Никогда не спорь с идиотом, он опустит тебя до своего уровня, а потом выиграет, так как в этом деле имеет опыт.

– Ах, так?! А мне кажется, когда человек говорит: «Моя совесть чиста», значит – он ею не пользуется!– затем помягче он спросил,– Мадемуазель, Бард…Чисто формально можно узнать: у Вас есть жених?

– Похоже, что есть. Некто Марко Фажон предложил мне руку и сердце с утра.

– Вы его полюбили?

– Пока нет. Я его видела лишь мельком…

– Я забыл представиться. Меня зовут комиссар Леон Керюэль.

– Очень своеобразное место для знакомства…Простите, Вы сказали: Керюэль?

– Да.

– А Вы родом из Парижа?

– Да. А Вы тоже оттуда?

– Да…А Ваш отец тоже жандарм?

– Да. Он всю жизнь стоял на страже правопорядка. Сначала служил королю Людовику Шестнадцатому полицейским, затем вступил в жандармерию к Директории Французской Республики, теперь вот служит императору Наполеону Бонапарту. Встречали моего отца в Париже?

Чаргин закусила нижнюю губу и лгала:

– Ваш отец такой добрый…

– В нашем учреждении вообще право добра узаконено.

– Узаконенное право добра? Тогда сделайте мне доброе дело – отпустите меня.

– Отпущу. Если Вы меня поцелуете.

– Смеётесь надо мной?

– Нет.

– Я ни на секунду не поверю в непритворность Ваших слов.

Он встал со стола, подал ей руки. Она нерешительно взялась за его ладони, сначала положив косметичку на стол, встала. Взгляд молодого человека молил о поцелуе, он восторженно смотрел ей в глаза. Девушка потянулась к его губам.

Леон прошептал:

– Меня искренне удивляет Ваша готовность подчиняться.

Она на мгновенье задумалась, но он сам впился в её губы поцелуем. Что для Чаргин этот поцелуй? Слабая надежда на спасение? Нельзя не признать, что молодой человек симпатичен, но он сын убийцы её матери. Девушка попыталась слабо оттолкнуть Леона, но он тогда крепко сжал её в объятиях, и всё целовал и целовал, упиваясь этим действом. И вдруг Чаргин забыла, что целует врага. Забыла, что находится в полицейском участке, забыла, что ей грозит тюремный срок. Её целовали первый раз, и она удивилась, что неожиданно пошла кругом голова. Её руки поднялись и обняли спину мужчины. Ей хотелось и дальше парить в этом сладостном потоке блаженства. Но Леон опомнился, отстранился. Чаргин даже не пыталась ругать себя за этот поцелуй. Это же всего лишь поцелуй, она же не собирается выходить замуж за врага.

Комиссар порвал бумагу с показаниями мадемуазель Бард со словами:

– Надо внести коррективы в это дело.

Но цыганка всё ещё недоверчиво смотрит на жандарма.

Леон поясняет:

– Я считаю: правосудие должно давать шанс исправиться. Я Вас отпускаю. Не занимайтесь более таким неблаговидным делом. Лучше дарите людям надежду на лучшее будущее своим гаданием.

– Как скажите, комиссар.

– Вы свободны.

Дверь открылась. Вошли Эрнест Керюэль и Вандрегар Ронд.

Старший по званию поощрял сына:

– Ваши активные действия по поимке преступника похвальны. Молодец, сын.

Чаргин вздрогнула, словно её ударили кнутом, она узнала убийцу своей матери. Леон не однофамилец этому подлецу, он его кровный родственник.

Леон быстро проговорил:

– Патрон, Вас неправильно проинформировали. Эта девушка обратилась ко мне на улице, потому, что нашла эту сумку у дверей парфюмерного магазина.

– Цыганка отдала тебе чужую вещь?! Сын, ты сознательно исказил факты?

Но лейтенант Керюэль ретиво защищал интересы Чаргин:

– Нет, шеф, всё так и было. Мы просто удостоверились здесь, что лежит в этой сумке. Сделали опись.

– И кто же подкинул сумку, дорогой деверь?– допытывался Вандрегар.

Леон докладывал:

– Думаю, что это цыган Пали. Он убегал с места происшествия. Надо установить слежку за хозяевами парфюмерной лавки. Может, эти чудики-братья химичат в своей лаборатории по-серьёзному?

Полковник не отставал:

– Сдаётся мне, что эта цыганка тоже замешана в этом деле…

– Что за клеветнические намёки на мадемуазель Бард? Она проявила бдительность, а Вы хотите повесить на неё всех собак!

Эрнест зло процедил:

– Работай дальше.

Полковник вышел из кабинета.

Леон заметил, что Чаргин старалась не смотреть на его отца. Руки её задрожали, на глаза набежали слёзы.

Когда за Эрнестом закрылась дверь, цыганка взяла со стола свою обожаемую косметичку и выронила потому, что руки дрожали. Чаргин и Леон оба присели за бархатным мешочком. Молодой человек накрыл руки девушки, вцепившиеся в косметичку, своими руками.

Спрашивал:

– Испугалась?

– Я могу идти?– шёпотом узнавала цыганка.

– Вы свободны,– подтвердил комиссар.

Он неохотно выпустил её руки. Оба поднялись.

Чаргин быстро выбежала из кабинета Керюэля-младшего.

Вандрегар хмыкнул:

– Зачем ты помог этой цыганке?

Деверь молчал.

Родственник подзуживал:

– Ты её можешь уже никогда не увидеть…

– Почему-то я уверен, что встречу её, причём очень скоро.

Вандрегар подшучивал, говоря на латинском:

– Amantes-amentes, влюблённые-безумные.

Нежный разлив розового цвета робко обрисовал горизонт, солнце готовило небо к закату.

Фажон-старший навис над Чаргин, которая жалась к сестре.

Пожилой фермер отчитывал девушку:

– Баваль – молодец, она соответствует имени – «ветерок». Она быстра и неуловима. Тогда, как ты, Чаргин, растяпа. Чем отдавать будешь? Телом?

– Попридержи язык, старик!– закричала Бард-младшая,– Я тебе во внучки гожусь!

– Я заплачу за Чаргин.

Все многочисленные цыгане оглянусь на голос. У ворот стоял красивый цыган в годах.

– Папа!– бросились к незнакомцу Баваль и её младшая сестра.

Лачо, обнимая дочерей, говорил им:

– Наши в Париже передали мне, что вы уехали в Прованс, хотели помолиться Чёрной Саре, посмотреть на коронацию короля цыган.

Лачо закашлялся.

– Отец, ты болен?– обеспокоенно спросила Чаргин.

– Сначала я сидел в Оперном театре, его революционеры переделали в тюрьму, надышался там испарениями от подземного озера…

– Мы поселимся в Санта-Мари-де-ля-Мер, там климат хороший, ты поправишься,– успокаивала родителя Баваль.

– Как мы скучали без тебя, отец,– заплакала Чаргин.

– Сколько ты хочешь за свой товар?– узнавал Лачо у Фажона-старшего.

– Не надо никаких денег,– подал голос Марко,– Пусть это будет калымом за невесту. Я возьму замуж Чаргин.

Его отец показал на дерево, где сидела маленькая птичка, со словами:

– Жаворонок принёс в клюве вести жениху и невесте!

Цыгане загалдели:

– Хорошая примета! Дело с места сдвинется!

Лачо узнавал у младшей дочери:

– Если тебе не нравится этот молодой человек, то я не позволю ему назвать тебя своей женой.

Та мялась и отвечала:

– Я знаю этого сына фермера всего один день. Мне надо присмотреться к нему, подумать.

– Он богат и тебе давно пора замуж,– всё же попробовал надавить на дочь Бард.

Чаргин замолчала, опустив голову.

Её отец обратился к местному барону Фажону:

– Дайте моей дочери неделю, чтобы приглядеться к жениху. Мы не убегаем.

Фажон-старший кивнул:

– Цыгане – свободный народ, но мы тесно связаны со всеми таборами. Преступник не скроется от правосудия ни в одной стране. Мы подождём решения Чаргин. Но как ей может не понравиться мой красавец-сын? Проходите, путник, мы накроем для Вас стол.

На столе жареная говядина, цыганский пирог сивияка с творогом и изюмом, тушёные овощи с курицей, лепёшки, зелень, вино.

– Понте стемос,– желал приятного аппетита по-цыгански хозяин дома.

За трапезой Баваль сообщила отцу:

– Чаргин видела семейку Керюэль в полицейском участке, когда её арестовали. Там работает тот Эрнест, его сын и зять.

– Леон Керюэль помог мне выйти на свободу, хоть и отобрал товар,– быстро проговорила Чаргин.

– С чего это?– настороженно переспросил Лачо.

– Не знаю,– пожала плечами его младшая дочь.

– Зато я знаю: он имеет на тебя виды,– подытожил отец,– У меня опыт в таких вещах.

– Да не может быть,– усомнилась младшая Бард.

Баваль приняла её сторону:

– Захотел бы Керюэль-младший её изнасиловать, то сделал бы это в тюремной камере. А раз отпустил, значит – не такой уж он и плохой.

– Забыли, что его отец – гнусный убийца?! Надо не просто убить Эрнеста, надо на его глазах убить того, кто ему бесконечно дорог.

Чаргин поведала:

– Я видела Вайолку. Она – жена парфюмера. Богата и счастлива.

Лачо вынес вердикт:

– Её надо тоже наказать.

– Она просто хотела счастья для себя…– пробормотала Бард-младшая.

– Ты ищешь ей оправдания, а оправданий нет: она бросила вас в детстве, когда вы более всего нуждались в ней.

– У неё дочь, так похожая на неё…– сообщила Чаргин.

Бард-старший ухмыльнулся:

– Значит, я стал дедом…

Чаргин смотрела в тарелку и осторожно спрашивала у отца:

– Папа, ты был готов заплатить за меня…Откуда у тебя деньги? Когда я смотрю на тебя, мне кажется, что в твоих глазах какая-то боль и раскаянье…

– Да, я ограбил одного предпринимателя-фабриканта…Но тот сам умер, от разрыва сердца, наверное, я нашёл его уже мёртвым…Так что я не вор, а мародер.

Лачо вошёл в парфюмерный магазин. Вайолка выронила флакон с духами перед покупательницей, та хмыкнула, зажала нос платком и покинула магазин.

Отец спрашивал у старшей дочери:

– И со мной родство ты отвергнешь?

– Папа, прости меня,– заплакала Вайолка,– Мне нужно было наладить личную жизнь, а девочки мне мешали.

– Никогда цыгане не бросали своих родичей. Ты – первая, кто сделал это преступленье. И ты не просто бросила сестёр, ты ещё и продала их за деньги! Позорная твоя душа достойна только презрения.

– Баваль тоже жива?

– Хвала богам, да. А вот тебе я зря дал жизнь…

– Не убивай меня, папа,– взмолилась продавщица парфюмерии, отступая от прилавка вглубь.

Она отходила к двери, ведущей в лабораторию.

Вошла с улицы Баваль.

Она обвела вокруг взглядом и сказала:

– О, Вайолка, ты пристроилась к нуворишам! Так ведь теперь модно называть буржуазных богачей.

– Ради моей дочери, не забирайте мою жизнь,– лепетала богачка.

Баваль достала нож из полы сапога и подходила ближе к предательнице, говоря:

– Когда мы с Чаргин мёрзли на улице, прося подаяние, ты укрывалась шубами и пледами. Когда мы голодали, ты ела торты и ветчину. Когда Чаргин жестоко простыла и заболела, я отдала честь аптекарю за лекарства, я не знала, что мужчины знают о женском бесчестии, и была после замужества бита мужем чуть ли не каждый день, он бил меня кнутом…

Вайолка заплакала и говорила:

– Прости меня, сестра…Я дам денег.

– Деньги на домик нам понадобятся, вдруг придётся отдать долг Чаргин за потерю товара. Чаргин, видать не нравится этот Марко, как-то без радости она за покупками пошла…

Баваль убрала нож и по-доброму заговорила со старшей сестрой:

– Не смогла бы я тебя убить…Всё же родная кровь…На свадьбу Чаргин придёшь?

– Приду. И перед ней извинюсь за то, что не сразу признала…

Баваль заплакала и рассказала старшей сестре:

– От моей руки умер мой муж…Чаргин даже не догадалась, что это я его убила…

Вайолка положила на прилавок приличную сумму.

Отец забрал подношение и кивнул Баваль:

– Пойдём в магазин тканей, найдём Чаргин.

1 мая. Когда первые лучи солнца нежно расползаются по небу, и нехотя, лениво выходит светило из-за горизонта, птицы поют песнь о весне. Ведь с её теплом в их гнездо приходит счастье. Земля расцветает, покрываемая зеленью и цветами. Их аромат, как дополнение к прелести мира.

На белых и пегих лошадях мужчины города Арль съезжаются с утра к церкви святого Георгия, усадив позади себя свою «королеву» – жену или дочь. Женщины, невзирая на моду в других городах, одевались по своей традиции. На головах дам был белый чепчик, на ногах – белые колготы с туфлями с завязочками, а также у всех пёстрые юбки и кофты с длинными рукавами, шали или платки, называемые здесь «гиаль» накинуты на плечи треугольником, а концы заправлены под пояс. А вокруг цветут абрикосы и дерево Иуды такое нарядное…

Кто-то шёл в Античный театр, кто-то на ипподром, а кто-то на бой быков на Античной арене.

На базаре ходили на ходулях, обсыпались конфетти. То тут, то там устраивались соревнования по бегу, прыжкам, перетягиванию каната и борьбе. Циркачи натянули шатёр и катали детей на пони.

Цыгане играли на гитарах, скрипках и свирели. Провансальцы стучали в барабаны.

Торговцы продавали сладости, жареное мясо, устрицы, мелкие фиолетовые артишоки поливали соусом айоли, продают пирожки, молодую спаржу, раннюю клубнику, весенние сморчки, марокканские дыни.

Чаргин в голубой кофте и красной юбке заметила в толпе Леона в праздничном мундире. Он шёл под руку с очень красивой девушкой со светлыми глазами. Почему-то это обстоятельство разозлило цыганку: целует одну, а ходит на праздник с другой!

Цыганка недоумевала:

– Но где я видела лицо этой девушки? В этом городе я же впервые.

Леон ворчит:

– Какой-то день вакханалий.

Спутница комиссара одета по моде Парижа, как и ещё несколько богатых девушек Арля, тогда, как большинство одеты в юбки и кофты.

Бард-младшая ищет в толпе цыган с фермы Фажонов. Заприметила в толпе Марко. Приблизилась. Тот тащил за собой какую-то юную брюнетку в бежевой юбке с белыми цветами и тёмно-серой кофточке.

Марко говорил брюнетке вполголоса:

– Неосмотрительно было приходить сюда одной.

– Показательная ситуация. Теперь я вижу, с кем имею дело,– дёрнула за рукав жениха Чаргин и скрылась в толпе.

Она пробралась за спину Леона и слушала его разговоры.

Керюэль-младший узнавал у знакомого:

– А что это Вы, мсье Купей, такой злой? Из цензурных слов у Вас одни предлоги. А вокруг дамы…

– Мою корову так и не нашли! Ясно, цыгане съели!

– Да что на них-то всё время спирать! Мало что ли в округе бандитов?!

– Конечно, жандармы-то не ищут пропажу, по праздникам, вон, гуляют…

Спутница комиссара рассмеялась.

– Сестрой называешься! Нет, чтоб защитить брата! Я, что, без выходных должен работать?– упрекал ту Леон.

У Чаргин камень с души свалился. Конечно же эта девушка – сестра! У неё глаза отца…

– На ярмарке у людей так явственно виден характер! Всё занудство так и лезет из них!– поддержала Нантильда брата.

Какая-то толстуха жаловалась комиссару:

– На рынке такая давка…О, Боже, а где кошелёк?

– Спокойно, мадам. Где Вы были?

– Вон там в толкотне у лотков с выпечкой.

Леон отметил, как двое подозрительных мужчин озираются по сторонам.

Он бросился к ним с криком:

– Именем закона!

Воры оказали сопротивление, но крепкий комиссар увернулся от их ударов и без деликатности расправился с бандитами, повалив обоих на землю чёткими ударами в подбородок и нос. Леон вывернул карманы пойманных.

– Который из этой кучи кошельков Ваш?

Спасённая дама возопила:

– Да Вы – герой!

– Я просто делаю своё дело, мадам.

Молодые девушки обступили Чаргин.

Белёсая хвалила гадалку:

– Вот эта красивая цыганка нагадала мне жениха-матроса. Я ещё подумала: «Ну где я в нашем краю найду моряка?». А матрос появился в моей жизни! Замуж зовёт. Он к своей матери в отпуск приехал.

Остальные наперебой загалдели, прося погадать.

Леон подошёл к этой небольшой толпе и с интересом прислушался, наблюдая за красавицей-цыганкой.

Одна рыжая девушка требовала:

– Дай мне счастья.

Чаргин рассмеялась и переспросила:

– Не нагадать, а прямо-таки дать? Но разве я – Бог?

– Ты лучше. Ты нагадала Урсольде богатого жениха с моря, он тут же появился. Я тоже хочу того же,– напирала нахальная рыжуха.

– Не я раздаю богатых женихов. У всех своя судьба.

– Давай мне лучшую судьбу, ведьма, не то побью!

– Потише, гражданки!– осадил наседавших на цыганку жаждущих лучшей доли девиц комиссар.

Девушки притихли и оглянулись на жандарма.

Чародейка схватила руку нахальной особы и предрекла:

– Бойся ездить на повозке с волами. Если ты не заплатишь хорошие деньги гадалке, то не доживёшь до осени.

Рыжая сунула деньги Чаргин в руки и убежала, не дослушав предсказания. Сумятица была и на лицах остальных. Поглядывая на комиссара, девушки ушли.

Леон говорил цыганке:

– Никогда не думал, что слушать Ваше враньё будет так увлекательно.

– Привлечёте за гадание?

– Нет. Я же сам просил Вас давать надежду людям. Но к вам, гадалкам, идут, как к волшебницам, хотят изменить жизнь в нужную сторону, а ты испугала девиц…

Он любовался её гипнотическими огромными чёрными глазами, смотря в них, казалось, будто тебя засасывают глубины космоса.

– Они грубили,– оправдывалась Чаргин.

Жандарм узнавал:

– Скажи, тебе нравится ломать комедию перед простачками?

– Даже Папы Римские всегда пользуются услугами гадалок! Пифагор в своё время был знаменит не как математик, а как хиромант. Он говорил: «Бог в утробе матери рисует человеку судьбу на ладони». Вспомни, в Кассандру-оракула был влюблён бог красоты Аполлон, это он дал ей способность видеть будущее.

– Не забудь упомянуть, что просто так боги ничего не дают. Кассандра видела будущее в ужасных, кровавых видениях.

– Но вся человеческая история и так – сплошная резня и война,– пожала плечами девушка.

– А откуда Вы так много знаете? Умеете читать?

– Да, в детстве как-то украла букварь…А затем и другие книжки…

– Не зря в библиотеках книги на цепи привязывают. Вы, мадемуазель, антипод законопослушному гражданину страны.

– Каюсь…Но должна же я была узнать о мире больше? Не арестуете?

Комиссар дружелюбно улыбался.

– Ну, моя прорицательница, погадайте мне, я Вам заплачу.

Девушка недоверчиво на него поглядывала.

– Мой мундир Вас смущает?

Чаргин хмыкнула и взяла руку Леона, говорила ему:

– На холме Сатурна звезда превращается в Солнце, это значит, что Вы нашли свой путь, Вы поведёте людей за собой и озарите им путь своими знаниями.

Мужчина стоял совсем близко и вдыхал с вожделением запахи трав и лаванды, перемешавшиеся в завлекающих паутинках её чёрных волос.

Он перебил её просьбой:

– Благослови Господь такое доброе сердце, как у Вас, но не надо про работу, расскажи, что у меня на душе.

Цыганка водит пальчиком по его правой ладони и сообщает:

– У Вас распускается цветок любви.

– А, может, у меня любовь к распущенной особе, красивой, как цветок?

– Предмет Ваших мечтаний со сложным характером и принесёт много волнений.

– Однако, Ваша проницательность выше всяких похвал.

– Какое ёмкое слово…Проницательность…Тот, кто пронизывает пространство интуицией и находит ответ у Создателей мира.

– Да Вам самой надо книги писать. Ты точно что-то можешь предвидеть?

– Однажды я подумала, что жизнь сера и убога…и ко мне пришёл дар читать судьбы других людей! И жизнь превратилась в сказку! Я могу видеть чужие жизни, чужие ошибки и роковые фаталии.

– И бед нельзя избежать?

– Можно. Я даю советы. Но, чем слабее воля, тем серьёзнее влияние звёзд и Провидения.

– Выразить не могу, как это меня радует. У меня-то воля закалённая.

– Смеётесь? Не верите? А, что, если Ваш цветок любви весь покрыт колючками и Вам с ней не быть вместе?

– Я вырву её у судьбы.

Чаргин с удивлением глянула на комиссара.

– Скажите имя моей возлюбленной?– с усмешкой спрашивал Леон.

– Тут не написано.

– У неё чёрные волосы?

– Похоже на то…

– Ничего нового Вы мне не сказали…

– Если будите преследовать свой цветок любви, то могут быть проблемы и беды…

– Я обязательно буду преследовать этот цветок. Что-то я не верю в Ваши плохие прогнозы. Ведьмой, по-моему, Вас зря обозвали те девицы…

– Вам непременно надо, чтобы я на метле полетела? Тогда только поверите в мои сверхспособности?

– Сверхчеловек, почему ты тогда не предотвратила свой арест мною?

Девушка скуксилась, отпустила его руку, пошла прочь.

Мимо проходила цветочница с корзинкой букетиков. Леон взял букет с ромашками, заплатил и догнал цыганку, протянул цветы.

– Вы мне денег обещали,– напомнила та.

Комиссар дал ей несколько бумажных купюр, рассказывая значение языка цветов:

– Ромашка – инициатива и изобретательность.

– Да!– обиженно заявляла Чаргин,– Но ещё и презрение! И что же Вы презираете? Моё воровство или…мою нацию?

– Я не хочу выслушивать очередную резкость от тебя! Наговорила пугающих обстоятельств, если я буду за тобой ухаживать…

– За мной?!

– Не делай удивлённые глаза! Ты сразу поняла, что я спрашивал о тебе!

– Ничего я не знала!

Он схватил её за руку и повёл за собой.

– Куда Вы меня тащите?– испуганно вопрошала девушка.

Она пробовала бить его букетом с ромашками по руке.

Не обращая внимания на её протесты, он доложил:

– Вон карета дежурит нашей жандармерии.

– Где предписания арестовывать меня?

– Сейчас предъявлю,– горячо заверил комиссар.

Нантильда с удивлением наблюдала, как её брат долго стоял с цыганкой, гадал, а после арестовал бедняжку.

Леон кивнул жандарму за козлами и попросил:

– Не впускай в карету никого.

– Как скажешь, начальник,– отозвался подчинённый.

– Это противозаконно!– возмутилась Чаргин и со злостью запульнула злополучный букет подальше.

Леон по-пижонски отозвался:

– Всю жизнь стоял на страже правопорядка и нравственности.

Он затащил её в карету и принялся целовать жадно и ненасытно. Девушка упорно отбивается одной рукой, хотя искушение сразу охватило её. Искушение уступить, раствориться в его объятиях.

Мужчина убрал свои губы от её губ и страстно шептал:

– Я хочу прикоснуться губами к изгибу твоих бровей, к твоим трепещущим векам. Мне кажется, если я прикоснусь до них, то ты не посмеешь мне отказать в любви, все эти прелести будут моими по праву любви.

– Если Вы не отстанете, я Вас укушу,– угрожала цыганка,– Эти все мои прелести должны принадлежать будущему мужу!