скачать книгу бесплатно
… В культурную столицу Глеб Серов прибыл на следующий день, около 9 часов утра. Он рассчитывал, быстренько обернуться и уже вечеров отбыть в Тамбов. Но таксист, которого он остановил, расстроил майора.
– Куда вам? В Вуоксу? Садитесь, через пару часов, возможно, будем на месте…
– Через пару часов?.. – удивился следователь. Я думал добраться быстрее…
– Не получиться, шестьдесят "км" от Питера, да и пробки еще… – пояснил водитель. Так и получилось. Часа примерно через два с лишним Глеб стоял возле огромных кованных ворот солидного трехэтажного особняка.
– Здравствуйте, я следователь следственного управления майор Седов, – нажав кнопку домофона, представился он.
– Встаньте, под камеру и предъявите удостоверение, – попросил его охранник, сидевший за пультом. Я сейчас доложу хозяину.
Прошло около десяти минут, пока следователя, наконец, впустили во двор дома Никитина.
Владелец особняка встретил Серова в холле.
Тот сразу же обратил внимание на абсолютно белые волосы Никитина, резко контрастировавшие с его красным лицом.
– Чему обязан? – вместо приветствия спросил отец потерпевшей.
Представившись, следователь попытался объяснить цель своего визита. Поначалу Никитин наотрез отказывался дать хоть какие-нибудь показания. Тогда Серов вынужден был надавить на него.
– Поймите, это формальность, не я, так другой следователь приедет. Вы ведь хотите, чтобы мы до конца разобрались в этой страшной трагедии, – сказал Глеб.
– Вы разберетесь, как же … – криво усмехнулся хозяин дома. Толку от вас, как от козла молока. Ну ладно, пойдем ко мне в кабинет, там и поговорим. Васька! – крикнул вдруг Никитин. Не пускай ко мне никого, понял?
– Да шеф! – отозвался охранник в черном костюме.
Кабинет Георгия Степановича располагался на втором этаже и являл собою образчик английского стиля. Посреди комнаты стоял большой письменный стол из резного мореного дуба. Его украшал малахитовый письменный прибор и пара подсвечников. "Кажется, серебряные…" – подумал Серов. Позади стола и вдоль стен из книжных шкафов хвастливо выпячивали кожаные корешки дорогие издания. "Надо же, судя по физиономии, – обычный бандит, а так любит литературу" – пронеслось в голове у следователя. "Впрочем, вряд ли он прочел хотя бы одну книжку".
Пройдя к ближайшей полке, хозяин отодвинул книги и достал из-за них початую бутылку виски. Налив два стакана до половины, он предложил один из них гостю.
– Я на службе, – попытался отказаться Серов, но Георгий Степанович жестом руки попросил его замолчать.
– За упокой души моей доченьки, – произнес Никитин и голос его предательски дрогнул.
В такой ситуации следователь лишь мог последовать примеру хозяину дома.
– За упокой души ее, – с этими словами Серов опрокинул стакан.
– Ну что, будешь писать? – Никитин сел за стол и предложил гостю начинать допрос. Ответив на все обычные в таких случаях вопросы, Георгий Степанович вдруг сказал:" Я не верю, что вы, менты, сможете найти того, кто это сделал. Поэтому, я сам начну расследование."
– Но это незаконно, – ответил Серов.
– Плевать я хотел на закон! – рявкнул хозяин дома. У меня дочь погибла страшной смертью, а ты мне тут про закон чешешь!
– Так я здесь для того, чтобы расследовать эту трагедию, – напомнил ему майор. И попрошу обращаться ко мне на "вы"!
– Ладно, извините, – пробормотал Никитин. Но не верю я ментам. То-есть, полицейским!
– Лучше скажите, могли организовать нападение ваши враги? Ведь их у вас предостаточно?
– Да, врагов хватает, – кивнул Никитин. Но они постарались бы убить меня, а не мою Светланку!
И убивали бы не так. Стреляли или взрывали бы.
А здесь, черт знает, что такое! Вот вы можете, сказать, кто ее убил? Кто?!
– Я пока не знаю, – ответил следователь.
– Вот то-то же, не знаю… торжествующе передразнил его Никитин. А то, расследование…
– Я направил на экспертизу клочок шерсти, который нашли в руке у погибшего охранника. И еще кое-что обнаружил…– пояснил Серов.
– Хочешь сказать, не человек убил? – Никитин взглянул собеседнику прямо в глаза.
– Возможно, – уклончиво ответил тот. Но за всеми преступлениями, обычно стоят люди. Надо копать.
– Ну и копай, и я тоже копать буду, – хозяин кабинета налил себе еще один стакан. До краев. – Вам не предлагаю, говорите же, служба!
Проглотив граммов двести и, даже не поморщившись, Никитин продолжал:" Найду того, кто дочь мою… Сам, своими руками … Медленно кончу…"
– Что-то необычное вы в тот вечер не заметили? – напоследок спросил следователь.
– Артемьев рассказывал про жуть какую-то, которая рядом с его домом вроде бы обитает… – подумав, ответил Никитин и спросил: "Свету когда из морга вашего забрать можно?"
– Когда экспертиза готова будет, – ответил Серов. – С супругой вашей можно побеседовать?
– Она в клинике сейчас лежит, – взглянув на Серова мутными глазами, ответил Георгий Степанович. В Питере она, – с этими словами, он на клочке бумаги нацарапал "паркером" адрес частной психиатрической клиники.
– Спасибо, – попрощавшись с хозяином, следователь сказал, что сейчас заедет и переговорит с супругой Никитина.
– Постой! – остановил его хозяин дома. Васька! Скажи Игорю, чтобы машину подал. Человека в клинику пусть отвезет, потом билет возьмет до Тамбова и отправит!
Поблагодарив Георгия Степановича, Серов сел в "БМВ" и отправился к его жене, Ксении Владимировне. Если бы не охранник Игорь, который заверил врача, что визит согласован с Георгием Степановичем, к его жене следователя бы не пустили.
К сожалению, толку от беседы с ней оказалось немного. Женщина была в состоянии сильнейшего нервного потрясения. Поэтому, выяснить у нее что-то полезное для следствия не представлялось возможным…
Глава 12
…– Направо! – скомандовал мужик в кожанке. Махнув рукой, он указал жестом, куда именно следует отвести есаула. Двое матросов, схватив Константина Евгеньевича, отвели его к левому борту. Где уже стояли человек двадцать.
– Ну что, знаете вы его? – спросил мужик в кожанке у Арнольда Карловича. Хирург замялся. – Да что ты, скотина, к нему пристал! – заорал есаул, не желая, чтобы молчание врача было расценено членами комиссии, как попытка скрыть врага революции. Сказано, же было, знает он меня! После ранения я в том госпитале лежал, где он служил! Лечил он меня!
– Заткнись, гнида! – заорал в ответ мужик в кожанке. Ты, хоть, понимаешь, что через полчаса тебе конец?
– Ну и что! – в запале крикнул Константин Евгеньевич. Зато умру, как честный человек!
Однако, несмотря на всю свою браваду, есаул почувствовал, как враз ослабли его колени. Ощутив, охватившую все его существо подлую слабость, он выпрямился и решил умереть с достоинством, не посрамив чести русского офицера и дворянина.
– Смотрите, не каждый бы так смог! – прошептал Григорию Беляеву, стоявший рядом с ним мужчина средних лет. По выправке видно было, что он тоже из офицеров.
– Лучше бы заткнулся … – с досадой ответил Григорий. Теперь его уж точно шлепнут.
– А они и так никого не помилуют, – ответил его собеседник. И оказался прав. Всех, кого привезли на старом судне, после короткого разбирательства, отвели к правому борту. Но матросы – не конвоиры и потому сделали одну, но очень большую ошибку – не связали своим пленникам руки.
– Эй, ты! – обратился председательствующий на судилище к молодому человеку – тому, что указал на есаула. Говоришь, жизнь за народ отдашь? Не нужна нам пока твоя жизнь. На! – с этими словами мужик в кожанке протянул тому заряженный револьвер.
– Ну что встал, как столб? – заорал на него "кожаный". Пристрели кровососа!
Понимая, что теперь его собственная жизнь висит на волоске, молодой человек повернулся и направился к спокойно стоявшему рядом с другими приговоренными Константину Евгеньевичу.
– На тебе, контра! – вдруг тоненько и хрипло вскрикнул свеженазначенный палач. И направил ствол нагана на есаула. Но тот вместо того, чтобы взмолится о пощаде или хотя бы молча принять неизбежное, вдруг резко нагнулся и, как пантера, прыгнул на молодого человека. Выхватив из его руки револьвер, Константин Евгеньевич врезал своему несостоявшемуся убийце по носу и навел наган на заседавшую за столом комиссию. Мужик в кожанке и двое его подручных враз побледнели. Их глуповатые лица приняли одинаковое выражение тоскливого ужаса. Матрос, что стоял слева от приговоренных, передернул затвор и вскинул карабин. Но выстрелить не успел. Пуля, выпущенная из нагана угодила ему прямо в лоб. – Хватай оружие! – крикнул Константин Евгеньевич товарищам по несчастью. Но остальные матросы, которых к слову на судне было человек двадцать, уже пришли в себя. Загрохотали выстрелы, начали падать убитые и раненные люди…
Увидев, как упал насмерть сраженный пулей Григорий Беляев, есаул дважды выстрелил в окаменевших за столом членов комиссии и, сунув наган за пояс, кинулся за борт. Следом за ним прыгнули еще несколько человек. Черная ледяная вода возле судна вся закипела от выпущенных в беглецов пуль.
Барахтаясь в киселе из полузамерзшей воды и льда, чувствуя как все тело сковывает адский холод, Константин Евгеньевич пытался сообразить, где причал? Справа? Слева?
Одновременно в его голове, словно серебряный колокольчик, звенело одно и то же: "татарка на Екатерининской!", "татарка на Екатерининской!". Тут он вдруг ударился головой обо что-то твердое и, по всей видимости, железное. Это оказалось бортом судна, на котором матросики растрелилвали пленных. Осторожно высунул голову на поверхность и осмотрелся. Затем несколько раз глубоко вдохнув, есаул вновь нырнул под воду и поплыл по направлению к причалу. Понимая, что на берегу тьма-тьмущая матросов, которые с превеликим удовольствием сразу же его пристрелят, вылезать на сушу офицер не стал. Сколько времени он провел в ледяной воде, Константин Евгеньевич не помнил. И как очутился в шаланде, под тулупом, тоже. В себя он пришел от сильных ударов по щекам шершавой ладонью.
– Глядь-ко, дед Панас, живой кажись! – прозвучало у есаула над ухом. Отогнув тулуп и приподняв голову, Константин Евгеньевич увидел мужика с седой бородой.
– Ну, шо, будем жить, али нет? – спросил тот.
– Даст Бог, будем, – ответил есаул.
– Ну, вот и ладно, – седобородый закурил трубку и, откинувшись назад, привалился к скамье.
– Диду! – обратился к нему паренек лет пятнадцати, шо теперь с ним делать будемо?
– Идти есть куда? – поинтересовался тот, кого звали дедом Панасом.
– Да, – ответил их чудом спасенный собеседник.
– В Севастополь.
– Не близко… – дед Панас выбил трубку и медленно произнес:" Иди Михайло, взгляни, нет ли матросиков поблизости." Услышав эти слова, есаул протянул руку к поясу.Туда, где у него должен был быть наган. Но револьвера там не было!
– Шо, шпалер потерял? – усмехнулся дед Панас. Не треба он тебе сейчас! Да ты не бойся, мы тебя не выдадим, – продолжал бородатый. Как стемнеет, так на хату отведем. Там и отсидишься, а потом – иди себе с Богом!
Как про себя заключил офицер, дед Панас и его внук Мишка были контрабандистами. Поэтому ни со старой, ни с новой властью общаться им было не с руки.
– Как я к вам то попал? – спросил их Константин Евгеньевич. Выплыл, что ли?
– Ха! Выплыл он! – засмеялся Мишка. Когда мы в своей шаланде с дедом сидели, глядим, кто-то о борт башкой бьется! Оказалось, ты самый и был.
– От берега далеко меня выловили? – поинтересовался офицер.
– Ой, далеко! – уже откровенно заржал Мишка. Шагах в пяти!
– Аккурат возле причала ты нам в борт и начал долбиться! – пояснил бородатый.
–Так, вы, что, не в море были? – удивился Константин Евгеньевич.
– Нет, – замотал головой дед Панас. Мы, как возле причала пришвартовались, так там и стояли. Это тебя к нам прибило.
– Значит, правильно плыл, – сам себе сказал есаул и тихо спросил: "Больше никого не видели?"
– Зачем, не видели? С десяток мертвяков мимо пронесло, – ответил дед Панас. Мы то сразу поняли, что ты из этих.
– Не из каких я, не из этих! – возмущенно ответил офицер.
– Ну, тогда, значит, из тех, – примирительно махнув рукой, заключил дед Панас. И повернулся к Михайле:" Чисто ли на причале?"
– Никого уже там нет, – ответил паренек.
– Тогда пошли, – распорядился старый контрабандист.
Они привели спасенного в хату к какой-то пожилой женщине. Звали ее теткой Клавой и приходилась она деду Панасу родной сестрой. Хозяйка всех накормила, напоила водкой и уложила спать. Ночью у Константина Евгеньевича начался сильный жар и пару дней он провалялся с температурой. Потом, однако, разнообразные настойки и притирания, коими потчевала больного хозяйка, взяли верх над болезнью.
– Что это ты, милок, в бреду какую-то татарку с Екатерининской поминал? – спросила тетка Клава. Она, часом не в Севастополе живет?
– Я не знаю … – стараясь не выдать местонахождение своей Наташеньки, соврал есаул.
– Да ладно тебе!.. – тетка Клава махнула рукой и, глядя офицеру прямо в глаза, произнесла: "Ее звать Вазиха, она моя подруга! Я с ней с детства знакома. Но она, конечно, годков на двадцать постарше меня будет. Вместе жили здесь, в Евпатории. Так, зачем она тебе понадобилась? Говори или сдам тебя матросам!"
– У нее живет моя девушка, – ответил Константин Евгеньевич. И мне, как можно скорее, надо попасть в Севастополь.
Внимательно глядя ему в глаза, будто пытаясь найти там ответ на свой вопрос, тетка Клава медленно кивнула.
– Тогда ясно. Но смотри, если что худое с Вазихой сделаешь, я тебя прокляну и весь род твой!
– Да мы и без тебя, тетка, уже прокляты! – ответил есаул. Посмотри, что с Россией-матушкой сотворили!
– Я тебе помогу, – пропустив мимо ушей замечание собеседника, сказала тетка Клава. Но помни, Вазиха вовсе не такая ясная и открытая, как ее имя. Она знает много такого, о чем простые люди даже и не догадываются. В Севастополь отправишься завтра, перед рассветом. В провожатые возьмешь Михайлу. Вот, держи, отдашь Вазихе, скажешь – от меня! – с этими словами она передала Константину Евгеньевичу золотой браслет с зеленым камешком. – "По виду, явно старинной работы" – отметил про себя есаул.
В четыре часа утра, тетка Клава, разбудив офицера и своего внучатого племянника, снабдила их провизией и отправила восвояси. Добираться решили пешком, так им было легче прятаться от красных патрулей.
– Пойдем вдоль берега, – пояснил Михайло. Торопиться не станем, а то помрем от усталости. Ведь до Севастополя-то верст около сотни будет!
Добирались почти неделю. И, наконец, вот он – город русской морской славы! Промокшие, грязные и голодные как волки, они подошли к маленькому одноэтажному домику, что притулился неподалеку от площади Суворова…
Глава 13
… Вернувшись через три дня в райотдел, Серов столкнулся в коридоре с оперативником Овчаровым. Войдя в кабинет, тот положил на стол Серова бумаги.
– Заключения экспертиз по черепушке принесли, – лаконично пояснил оперативник. Я перехватил.
– Спасибо, Женя, – поблагодарил его следователь. А с учеными-зоологами ты встречался?
