скачать книгу бесплатно
Все проходческие задачи были решены, и Штефен ожидал, что со дня на день поступит команда вернуться на Землю. Работать во Внеземелье он никогда не стремился. Пока было время, инженер обдумывал свой план снятия двигателя с планетолёта, чтобы в машинном отделении оборудовать конференц-зал. Пока все идеи «спотыкались» о зеркало отражателя фотонного привода, которое было несъёмным элементом конструкции корабля. Сидя на брёвнышке, инженер задумчиво сосал колпачок сенсорного пера, которым рисовал очередной эскиз на планшетке.
Дегов пришёл и принёс новости. По его словам, в Загорном надо было срочно снимать купол с башен Меера. Он разрушал энергетический баланс и вызвал стихийный рост биомассы. Там назревал природный катаклизм. Выяснилось, что дом Вебсика не мог обеспечить сохранность разделённых разумов – ему не хватало энергии. Чтобы снятие купола не добило дом, Вебсик просил разместить в фокусе пирамидок Мемориала количество минерала в размере кубического корня от объёма биомассы. Олег предположил, что Вебсик хочет повторить попытку копирования разумов, которая не удалась с Ростиславом Петровичем.
– Олег, это там, где Томас ставил свои приборы?
– Я не знаю, где это. Томас был до меня. Спрошу Мигеля.
– Объём биомассы Земля сообщила?
– В том то и дело, что одни не знают. У них там приборы показывают, что глубина ванны уже десять километров. Чушь, конечно. Но у меня есть свои идеи. У тебя есть герметичное иглу для наружных работ метров двадцать пять в диаметре?
Штефен задумался. С собой они такие палатки не брали. Но недалеко от мемориала остались несколько палаток, развёрнутых во время эвакуации базы. Вроде, они большие.
– Попроси кого-нибудь добраться и уточнить, – сказал Дегов. – А нам с тобой, друже, пора таскать камешки и складывать пирамиду.
– Хоть примерный объём скажи, – попросил Штефен. – Резать ханнерит – сам знаешь, он покрепче алмаза будет…
Когда Олег назвал цифру, Штефен только присвистнул.
Ханнерит можно было только дробить. В нескольких местах к глыбе подводились излучатели гравитационных разрушителей, давался синхронный импульс, и в образовавшуюся сеть трещин вставлялись клинья, которые откалывали неровные куски. Помогали все члены экспедиции. Виктор Панов и братья Сенна с Оле Луком отправились на грузовом транспортёре за брошенной палаткой. Вскоре они её установили и соединили гермовход со штреком, пробитом в самом начале. Куски и кусочки минерала передавали на поверхность по цепочке – времени на настройку роботов не было. Да и нужного количества роботов тоже. Дегов нарисовал на полу палатки контур гексагона и вместе с Брандтом и Лориным плотно укладывал поступающие снизу куски минерала.
– Ну, остаётся только уповать на то, что всё сделали правильно, – сказал через десять часов тяжёлого труда Дегов, осматривая получившееся сооружение. Верхние куски уже укладывали манипулятором, чтобы не обрушить сооружение. Мигель, ты готов? – вызвал он планетолёт.
– Готов, – отозвался Мигель. – Все три точки под наблюдением. Отходите!
Люди очень устали, но отдыхать никто не шёл. Мигель поставил под наблюдение три точки, ранее связанные с уничтоженным супермозгом «форточки» – Мемориал, развалины лунной базы и горную область с разбитым объектом, который когда-то нашли наши стажёры. Но энергетический канал возник только над мемориалом. На экране ходовой рубки люди увидели, как от Земли в палатку с пирамидой «воткнулся» и ввинтился спиральный конус. Потом, по записи, восстановили его структуру более детально. Всё длилось какие-то мгновения.
– И всё? – огорчённо сказал Виктор.
– Всё, Витя, – ответил ему сидевший рядом Брандт и похлопал паренька по колену. – Исторический момент закончен, можно идти спать.
– Именно – момент, – широко улыбнулся Мигель. – Возможно, что это была первая телепортация макрообъектов на космические расстояния.
Когда Дегов снова попал в палатку с пирамидой, то он присвистнул от удивления. Сложенная из кусков камня конструкция сплавилась в один полупрозрачный шестиугольный кристалл, увенчанный трёхгранной пирамидой, внутри которого смутно проглядывались очертания десяти дисков…
Глава 27. Дневник лейтенанта Шеддарда
Мой отчёт Ростиславу Петровичу не понравился. Но внуки сделали нашего деда более покладистым. Смотря на меня своим «знаменитым» взглядом, он только сказал, что Союз Континентов «такое не воспримет» и надо «переделать». Я и сам уже это понимал.
– Посмотри, тебе будет интересно, – вдруг сказал Ростислав Петрович, пододвигая ко мне пластиковый конверт.
– Что там? – поинтересовался я.
– Дневник лейтенанта Шеддарда, – ответил дед.
Фамилия мне ничего не говорила. Я кротко кивнул, взял конверт и вытащил из него несколько видеостраниц. Наугад взглянул на первую. Почерк разборчивый. Начал читать.
«3 июля.
Ну вот, я получил свой серебряный прямоугольник Первого лейтенанта – First Lieutenant. Выпускали нас из училища ускоренно, но за два года, проведённые там, я не раз думал о том, какой чёрт дёрнул меня после разрыва с Мэгги прийти на вербовочный пункт в Чикаго. Моё дело попало к седовласому капитану, он вызвал меня к своему столу и спокойно меня разглядывал, давая мне власть полюбоваться на его мундир с эмблемой Космических сил и два серебряных ромбика на плечах.
– Вы компьютерщик, Шеддард? – наконец спросил он.
Я вежливо пояснил, что к компьютерам отношение имею, конечно, но я не «железячник», я закончил колледж по робототехническим системам, и мне…
– Шеддард, – остановил меня капитан, – Космические силы могут вам предложить работу по созданию лунной базы. Я не сомневаюсь, что у вас хорошая подготовка, но работа во Внеземелье потребует специального обучения. Вы согласны стать военным инженером-строителем?
– Сэр, прошу разрешения подумать, – неожиданно для него ответил я.
– Я думал, что услышу: «Ай-ай, сэр!» – усмехнулся он. – Впрочем, хорошо. Думать – сутки. Жду вас.
Через сутки я, к ужасу моей мамы и всех моих тёток, которые хором его поддержали, стал рекрутом. Первые сутки в армии запомнились буквально по минутам. Начались они с команды сержанта в аэропорту Сан-Диего:
– У вас минута, чтобы залезть в мой автобус, время!
Я быстро усвоил, что рекруту нельзя говорить, пока к нему не обратятся, нельзя чесаться, как обезьяна, нельзя глазеть по сторонам. После каждой команды надо кричать: «Ай-ай, сэр!» («Так точно, сэр»). Месяц муштры привёл к тому, что я мог пробежать 5 километров за 28 минут, прокачать пресс 55 раз за две минуты, и подтянуться не менее трёх раз за минуту. Что кругом были пальмы, зелёные газончики, огни небоскрёбов Сан-Диего, и каждые 25 минут всё заглушали старты расположенного неподалёку военного космопорта, мы не видели и не слышали – в нашей жизни были только минуты.
Вчера приснилось, что марширую со своим взводом, отбивая, как робот, ровную дробь замшевыми ботинками под заклинания инструктора: «Лееевой… Правооой… Взвод! Стой! Налево!». Бррр…»
– Ай-ай, сэр! – ответил я Ростиславу Петровичу. – Прочту.
– Прочти, прочти, – усмехнулся он. – Потом Олегу Дегову дай почитать обязательно. Он же его нашёл.
Я похлопал глазами.
– Дегов на Луне нашёл захоронение этого Шеддарда, – пояснил дед. – А его дневник мне передала его пра-правнучка, которая уверяет, что он дожил до преклонных лет и почил на Земле. Вот такая история. Забавная. Но тут не только с ним забавно. Почитай, словом.
С этими словами Ростислав Петрович поднялся и ушёл «к внучатам», а потом сразу улетел.
В один из тех дней Ханни с Марианной, «мушкетёрами» и Джекой на подхвате по горячим следам прочесали окрестности башен, но от героического кота ничего не удалось найти. Вебсик тоже мало чем мог помочь, он нам сообщил, что «башни не мешали» и повторил, что диски с разумами выведены в наше измерение. Дед ждал Олега Дегова с его «Паравижном», может, с его помощью удастся что прояснить. А я знал, что мне и Владе надо попасть в наше «закартинное» море, там нам сразу всё «втолкуется», но она пока не была готова.
Вика и Ника сразу улетели в Загорный к своим супругам, как только коптер СБ их вывез от башен к нашему старому дому. Мы с Володей остались со своими семействами. Володя по работе опять стал исчезать в своей лаборатории, я же был на виду, поэтому именно мне и было озвучено пожелание девушек заиметь в доме нормальный бассейн для восстановления «утраченной формы». Образцом предлагалось считать бассейн в старом доме. До прилёта Олега Дегова с Луны у меня было время, и я согласился.
Я уже рассказывал, что наш новый дом в Соловье внизу имел большой центральный холл с лифтами и лестницей, от которой по стенам поднимались наверх «медленные» эскалаторы на наши жилые этажи. По бокам холла находились гостиная и столовая со стеклянными стенами-окнами, через которые «входил лес». Громадные размеры столовой нам явно были не нужны. Столовой теперь надлежало выполнять совмещённые с гостиной функции, тут девушки мне помогли придумать план расстановки. Получалось даже уютнее, чем было, «столовую» зону от «гостиной» отделила полупрозрачная перегородка, которую, при необходимости, можно было сдвинуть и получить общее пространство. А бассейн должен быть занять бывшую гостиную.
На обожаемом мною Космоскладе нашлась чаша бассейна подходящих размеров, от которой лет сто не знали, как избавиться, и отдали за символическую цену. Там же я нашёл и комплект оснащения фитнес-отсека, невостребованного станцией на Плутоне. Компактные и хорошо продуманные тренажёры отлично дополняли бассейн. Следующим утром бригада робомонтажников под надзором весёлой Гульнары – студентки Института архитектуры уже вырезала под гостиной технический этаж для оборудования бассейна. Там же были дополнительные крепления – вес воды почти 500 тонн. К вечеру прибыла сама чаша. Увидев её в собранном виде, Володя начал было облизываться и выяснять, нет ли там ещё пары таких для драгоценной биомассы, которую он опекал не хуже, чем своих малюток. Нашлись поменьше и вдвое глубже, что Володе даже лучше подходило.
Стройка тихой не бывает, и нам с малышами пришлось бы туго, если бы не Вебсик. Он очень быстро снова обозначил своё присутствие «в яслях», и для молодых мам это было большим облегчением, потому что у него наше младое племя вело себя просто замечательно. Каким-то образом он убирал все посторонние шумы. Но всё закончилось гораздо быстрее, чем я думал. Уже к вечеру следующего дня Влада появилась с мокрыми волосами и показала мне большой палец.
Отвлекаться на бытовые проблемы так же полезно, как на прогулки с Пусем. Пёс быстро уяснил, что мы строим очередное «мокрое место», и потерял к нему всякий интерес, но вытаскивать меня на прогулки по дорожкам он не забывал. Робоколяску нам с ним ещё не доверяли, так что мы гуляли сами по себе и с белками, которых в Соловье развелось великое множество. От леса тянуло свежестью близкой осени, хвоей, травой и грибами. В прошлую прогулку мы набрели на забытый со времён зоны указатель «Осторожно! Гравитационная аномалия!», который Пусь старательно обнюхал, а я заглянул за указатель в круглую яму от аномалии. Вода в ней странным образом располагалась на двух уровнях, словно ступенькой. Или кажется? Взяв камешек, я кинул его в воду. Он без всякого всплеска упал в «нижнюю» воду. Потом я несколько раз кидал, стараясь попасть в «верхнюю» воду, но это мне не удалось. Пусь смирно сидел рядом, снисходительно наблюдая за моими глупостями. Во всех официальных отчётах Институт Времени писал, что аномалии исчезли, а тут – нате вам! Оптическая иллюзия или что?
Я тогда взял ещё один камешек, но бросать не стал, положил обратно. Пусь его сразу обнюхал и вопросительно посмотрел мне в глаза: «Пойдём, что ли?». Я засёк на регистраторе координаты и снял «воду» в яме. Интересно, подумал я, Володя об этом знает? Мы отошли совсем немного, как моё внимание привлёк странный звук. Что-то упало. Пусть понёсся в кусты, я – за ним. Выскочили на маленькую полянку с трухлявым пеньком посередине. Опять что-то упало. Помог Пусь – он быстро нашёл в траве причину звука – маленький камешек. Присмотревшись, я узнал в нём один из тех камней, которые только что бросал в воду. Вот это да! Я подозрительно посмотрел на пенёк. Когда я сделал попытку подойти к нему, Пусь предостерегающе заворчал и закрыл мне дорогу. Я нахлобучил на себя обруч.
«Плохое место, – сообщил пёс. – Фу».
Сообщили обо всём этом в Институт Времени, к вечеру уже «научники» тут копошились. Мне сказали, что открыл новый феномен, и предложили его назвать в мою честь. Феномен Кивина. Суть феномена – настолько многоэтажный и учёный термин, что не произнести, извините, уж. Теперь мы в другую сторону гулять ходили, пока ничего феноменального не попадалось. Выходили на пригорок, с которого был вид на домик обходчика, и поворачивали обратно. Чуть левее я заметил уютную скамейку-качалку и на сей раз взял с собой листки с дневником лейтенанта, чтобы, наконец, прочесть их. Стал читать с самого начала.
– Из дневника лейтенанта Ирвина Шеддарда, Космические силы США, – прочёл я Пусе, устраиваясь поудобнее и вынимая из конверта первый листок. Пёс внимательно меня выслушал и положил голову на лапы. Я стал читать.
«3 июля.
Ну вот, я получил свой серебряный прямоугольник Первого лейтенанта – First Lieutenant. Выпускали нас из училища ускоренно, но за два года, проведённые там, я не раз думал о том, какой чёрт дёрнул меня после разрыва с Мэгги прийти на вербовочный пункт в Чикаго. Моё дело попало к седовласому капитану, он вызвал меня к своему столу и спокойно меня разглядывал, давая мне власть полюбоваться на его мундир с эмблемой Космических сил и два серебряных ромбика на плечах.
– Вы компьютерщик, Шеддард? – наконец спросил он.
Я вежливо пояснил, что к компьютерам отношение имею, конечно, но я не «железячник», я закончил колледж по робототехническим системам, и мне…
– Шеддард, – остановил меня капитан, – Космические силы могут вам предложить работу по созданию лунной базы. Я не сомневаюсь, что у вас хорошая подготовка, но работа во Внеземелье потребует специального обучения. Вы согласны стать военным инженером-строителем?
– Сэр, прошу разрешения подумать, – неожиданно для него ответил я.
– Я думал, что услышу: «Ай-ай, сэр!» – усмехнулся он. – Впрочем, хорошо. Думать – сутки. Жду вас.
Через сутки я, к ужасу моей мамы и всех моих тёток, которые хором его поддержали, стал рекрутом. Первые сутки в армии запомнились буквально по минутам. Начались они с команды сержанта в аэропорту Сан-Диего:
– У вас минута, чтобы залезть в мой автобус, время!
Я быстро усвоил, что рекруту нельзя говорить, пока к нему не обратятся, нельзя чесаться, как обезьяна, нельзя глазеть по сторонам. После каждой команды надо кричать: «Ай-ай, сэр!» («Так точно, сэр»). Месяц муштры привёл к тому, что я мог пробежать 5 километров за 28 минут, прокачать пресс 55 раз за две минуты, и подтянуться не менее трёх раз за минуту. Что кругом были пальмы, зелёные газончики, огни небоскрёбов Сан-Диего, и каждые 25 минут всё заглушали старты расположенного неподалёку военного космопорта, мы не видели и не слышали – в нашей жизни были только минуты.
Вчера приснилось, что марширую со своим взводом, отбивая, как робот, ровную дробь замшевыми ботинками под заклинания инструктора: «Лееевой… Правооой… Взвод! Стой! Налево!». Бррр…
Потом было веселее. Курс боевой подготовки. Две недели – основы рукопашного боя, две недели – стрельба из носимого и стационарного оружия, две недели тренировок на выживание… И вечное – «Ай-ай, сэр!». После всего этого полтора года аудиторных занятий долго казались чем-то нереальным. Зачем нам, строителям, боевая подготовка, я так и не понял. Анахронизм. На самой Земле уже никто не воевал, извне никто нападать не собирался. Завоёвывать соседние галактики земляне явно не спешили, по сути, только начали Внеземелье осваивать. А нам: «Взвооод! Враг захватил! Освободить!»
Потом были скафандры и имитаторы в иорданской пустыне Вади Рам – Лунной долине. Здесь почти всё – красное или рыжее: пещеры, горы, дюны, каньоны и причудливые «неземные» природные арки, образовавшиеся за многие тысячи земных лет – Марс, да и только. Тут на полигоне мы «строили» базу, живя в обитаемом модуле и полностью имитируя пребывание на Марсе. Впрочем, «мы» – громко сказано. Строил я один и полсотни автоматов, которые под моим мудрым руководством умудрились в срок соорудить нечто, удовлетворившее начальство. Земля уже тряслась, и суша уступала океану, вся бывшая армия США разделилась на Космические и Земные силы. Силами армии проводились масштабные спасательные операции и строились базы-убежища в местах, где, по расчётам учёных, сушу не разламывало и не затапливало. Месяц – база на пару тысяч человек. Условия жизни в ней, конечно, суровые, но уже не до роскоши. За этот месяц мне досталось крепко. Модуль мой то и дело создавал аварийные ситуации, роботы один за другим выходили из строя, к концу дня с меня пот градом лил. И полным издевательством казались советы «с Земли» почитать хорошую книжку перед сном.
…Последний день перед вылетом с полигона в пустыне, мы стоим на плацу, орёт бравурная музыка, ко мне подходит наш старший инструктор, вручает значок и пожимает руку. Ну, вот я и военный инженер-строитель, лейтенант Космических сил. Из 60 человек, с которыми я начинал этот «марафон», до финиша дошли 15.
29 июля.
Сегодня был разговор с полковником. Мне дали проект для размещения автономного компьютера. Задача интересная – на лунной базе хотят сделать станцию слежения за пси-фоном на Земле. Катастрофы повредили многие глобальные коммуникации, следить надо из космоса. Перед землетрясениями за 10—12 дней до них биосфера планеты начинает их «предчувствовать» и надо быстро организовывать эвакуацию. Получил весточку из дома. Самого дома уже нет – затоплен, мама в убежище в Кордильерах.
1 сентября.
Вчера была успешная защита проекта. На ней ко мне подошли двое, название их фирмы я не запомнил, они суперкомпьютеры делают. Задавали в основном технические вопросы, потом один из них вдруг спросил меня, кем мне приходится Генри Шеддард. У нас в семье его имя произносилось крайне редко, я почти ничего о нём не знал. Вечером полез в информаторий, выяснил, что Генри (мой двоюродный дядя по отцу) был успешным учёным-физиком, жил в придунайском городке с длинным названием Дробета-Турну-Северин, преподавал в Университете Фрайбурга, но в середине двадцать первого века исчез при загадочных обстоятельствах. Сюжет его исчезновения лёг в основу нескольких детективов, его искали через Интерпол, но через двадцать лет бесплодных поисков сочли погибшим. Один из тех двоих сунул мне свою визитную карточку – только имя и телефон. Он предложил мне самому позвонить, если проект будут тормозить.
Порыл про городок – речной порт на левом берегу Дуная. Неподалёку от него некогда существовал один из крупнейших мостов античности – мост Траяна, соединявший древнюю Дробету (Северин) и местность близ нынешнего Кладова, ныне уцелевшие опоры моста – важная достопримечательность. У меня есть две недели отпуска, поехать туда?
5 сентября.
Где жил дядя Генри в Северине я уже не нашёл – маленький одноэтажный домик уже снесли, на улице всё перестроено. В городском информатории нашёл вид этого дома – одноэтажный, с застеклённой террасой, покрашенный весёлой зелёной краской, утопающий в цветах и зелени. Познакомился в информатории с симпатичной девушкой – Миленой. Она мне так много рассказывала, куда пойти и что посмотреть, что я осмелился предложить ей погулять вместе. Она мне порекомендовала, где остановиться. Уютный и очень чистый кибер-отель. Кормили нас в армии, если не считать периода на полигоне, проведённого на космопайках, очень хорошо, но в ресторане отеля я вспомнил вкус именно домашней еды. Дорого, конечно, но оно того стоит.
Вещей у меня – одна сумка, забросил в номер, освежился под душем и пошёл в город.
Гулял до вечера. Когда вернулся, меня окликнул робот-администратор:
– Сэр, для вас оставлено сообщение.
Оно было от Милены: «Жду завтра в три у моста Траяна. Милена».
9 сентября.
Мост Траяна – несколько выступающих из травы кладок из хорошо пригнанных друг к другу валунов стального цвета. Милена мне что-то рассказывала, но я уже заводился от красивого вида Дуная и ещё более красивой девушки. Странно, сколько меня ребята в лагере к девчонкам звали, но мне после Мэгги ни одна не «лезла», а тут вдруг… Я совсем рухнул, когда она предложила искупаться и доплыть до затопленной опоры. Ну и…
Вечер мы встретили вместе и бурно. Дядя Генри был забыт. Проснулся я в своём отеле один, вместо Милены лежала записка: «Повторим. Жди». Посмотрел в зеркало на свою рожу и сам себе гаркнул: «Ай-ай, сэр!». Мой сержант был бы доволен, но из соседних номеров высунулись разномастные головы очень культурного вида и спросили: «Вам плохо?». Нет, мне было хорошо, в чём я поспешил их заверить.
Пошёл в информаторий, но Милены там не было. Зато была подборка про дядю Генри, заказанная накануне. В папке с подборкой лежала знакомая мне визитка. Я повертел её в руках, сопоставил с той, которую уже имел. Кто-то усиленно хотел меня слышать и напоминал об этом. Позвонил. Пригласили встретиться в ресторане отеля через пару часов.
Меня ждал тот самый Рудольф Хаустов, который на защите подходил.
13 сентября.
Несколько дней уже думаю. Предложили сотрудничать. Зачем я им? У меня армейский контракт. Милена не появлялась. Послонялся по Северину, собираюсь домой. У меня теперь дом – на Луне, назначение пришло. За это время несколько раз перечитал досье по дяде Генри. Ничего такого, кроме того, что у него была молодая жена и её звали Милена. Про неё я ничего не нашёл. Она пропала вместе с дядей Генри, но её никто не искал так, как его.
14 сентября.
Милена сообщила, что записалась в КС – космические силы и будет ждать меня в космопорте Аризона, летим вместе. Я такого не ожидал. Внутри всё бушует и сверкает. Лечу в Аризону».
Листок кончился. Я положил его на колени. Ростислав Петрович не случайно заинтересовался этим дневником – он явно связан с нашей Миленой Кисс. А вот Хаустов… Где-то мне эта фамилия попадалась. Я напряг память. Ага, вот – один из активистов и идеологов создания Марсианской Автономии был некий Хаустов. Не он ли? И в Армагеддоне в Антарктиде был завскладом Хаустов, подвижный маленький человечек. Нет, завскладом – вряд ли.
Покрапал дождь, и Пусь сразу перебрался с открытой скамейки под ёлку, приглашая меня последовать за ним. Скамейка обиженно пискнула, когда я решительно снял с неё мягкую накидку и расстелил под еловыми лапами. Скамейка обойдётся, а мне удобнее будет лежать. От земли пахло мокрой прелью, дождь заходил в лес осторожно, будто островерхие ели цепляли сизое облако и не давали ему быстро пролететь. Растянувшись на подстилке и пристроив сбоку Пуся, я стал читать дальше.
«12 декабря.
Выдалась неделя почти полного безделья. Запишу, хоть, три месяца не писал ничего. Любовь с первого взгляда – бывает. Могу подтвердить. Мы с Миленой ещё в Аризоне оформили союз и послали моей маме запись торжественной церемонии его оформления в Администрации Космопорта. Потом пару месяцев я занимался подготовкой плацдарма для новой базы – засылал туда роботов, металлоконструкции и блоки. Всё это комплектовалось и собиралось на орбите Луны, мы обосновались на монтажном секторе спутника. Днём я слышал голос любимой по диспетчерской связи, а в свободное время любовь плескалась и выплёскивалась. А теперь я один – на Луне собрали обитаемую автономку, куда меня поселили перед началом основных работ. Привыкаю к Милене на экране.
17 декабря.
Сейчас дело пойдёт веселее – роботы закончили бронирование шахтного купола. А я получил секретные рекомендации, сижу, думаю… Что они хотят туда засунуть? Три супермозга в одном? Моя автономка – маленькая башенка на три этажа, стоящая на раздвинутых, как у паука-водомерки, ногах-опорах. Верхний этаж – операторская с круговым экраном и креслом, которое может «перенести» меня на место работ любого из двухсот роботов. Они работают «пятёрками» круглосуточно, управляет ими мини-супер, вон его панель торчит над консолью. Второй этаж – всё в одном флаконе: спальня, кабинет, столовая, тренажёрный комплекс. И я посередине всего этого «великолепия», продуманного до мелочей, но жутко тесно. В ней мне сидеть несколько месяцев, пока все работы не закончу. На нижнем этаже – шлюзы, скафандры и прочая матчасть. Слава, что пушки нет, в Вади Рам она была, вообще не повернуться.
29 декабря.
Придумал, как сделать, – пробью снаружи шахты спиральный тоннель вниз. Начал менять планировку горизонтов. Вчера досрочно получил второго лейтенанта и сам с собой отметил. Милена улетела на Землю – какая-то переподготовка у неё.
30 января
Была авария. Второй день расхлёбываю последствия. Причин понять не могу. После выборки грунта стены шахты покрываются несколькими слоями каменного полимера с металлом. Это особый полимер, который роботы наносят на стены в инертной среде, специально созданной под куполом шахты, и «печатают» тюбинги, как принтеры. Потом на полимер распыляется кремнийорганический отвердитель, который делает его «каменным». В завершение распыляется слой металла. И так десять слоёв в каждом ряду. Всего занято тридцать машин, всё шло прекрасно, но вдруг одна из машин полила полимером предыдущую, её покрыла отвердителем следующая, и – началось! Случилось это ночью, пока я добежал до пульта, автоматы уже всё остановили, но зрелище было печальное.
25 февраля.
Проводил очередную комиссию с надутым чином из Пентагона, который пытался всё валить на меня. Снимут – пускай снимают! На гражданке тоже жить можно, жаль, что грант на учёбу пропадёт только. Я ради него в эту армию и пошёл. Свяжусь с Хаустовым и приму его предложение, если оно ещё в силе. Надоело.
28 февраля.
Закончил расчистку ствола, срезал испорченные слои. Милена…»
Моё чтение прервал вызов по коммуникатору.
– Ты где? – сразу спросил меня Ростислав Петрович.
