Останусь текстом

Дабы привлечь внимание, поэт ловко запрыгнул на стул, словно кузнечик, убегающий от рук ребенка. Оглядев с высоты своего роста комнату, Пушкин оттянул правый борт пиджака и демонстративно достал из грудного кармана свернутые листы бумаги. Развернув один из них, он прокашлялся в кулак и громко прочитал:

– Дорогой наш человек!

Проживи достойно век,

Пусть тебя повсюду знают,

В каждом крае почитают.

Мы пришли к тебе сейчас

В самый главный в жизни час,

Ибо знай: нам всем не лень

Посетить рождения день!

***

Вечеринка шла в самом разгаре. Кар Карыч впервые был в списке приглашенных на День рождения, оттого поначалу запутался и, выйдя из спальни, пошел в другую сторону. Оказавшись на кухне и осознав свою ошибку, мудрый старый ворон вернулся. Сев за стол, он начал рассказывать Эрнесту Хемингуэю про свои путешествия в Африке и о племенах, с которыми довелось познакомиться. Но, как оказалось, Эрнест был не пальцем деланный и сам не раз бывал в тех краях. А учитывая то, что знаменитый писатель уже добрался до алкоголя, переговорить его было невозможно. Тогда Кар Карыч стал искать собеседника в лице Алисы, но в первые же пять минут диалога он узнал от нее такое о Стране Чудес, что даже не стояло в одном ряду с африканскими приключениями. Тогда ворон решил попытать удачу в третий раз. Теперь же в его поле общения попал Остап Бендер, но чем закончилась эта история, думаю, вы понимаете.

Тогда, расстроившись и почувствовав свою ненадобность, Кар Карыч тихонько попрощался с именинником и вернулся в спальню.

***

Сняв костюм ворона, я аккуратно повесил его на плечики. Что ж, одним гостем стало меньше. Я поднял с кровати костюм Шрека, чтобы достать из-под него костюм богатыря. Переодевшись (эту процедуру я сегодня делал так часто, что с каждым разом тратил все меньше времени на перевоплощение), я вышел к гостям.

***

Алеша Попович как-то уже приходил на День рождения, но это было лет пять назад, когда такие вечеринки только-только начинались. Просто костюм богатыря был одним из самых доступных в городе. Но, после первого раза, его больше не приглашали. Однако он не огорчался. Единственное, что его расстраивало – отсутствие на празднике его друзей: Ильи Муромца и Добрыни Никитича. Но они были в прошлых годах, без Алеши. Говорят, ничего, им понравилось. Собеседников себе Алеша за столом не нашел, да и болтать он особо не любил, поэтому решил привнести изюминку в вечеринку.

– Ну что, стихи-то мы послушать, послушали, а под музыку еще не танцевали. Ай-да, танцы устроим!

Взяв со стола пульт, Алеша Попович переключил на канал MTV, на котором показывали новый клип Сергея Лазарева и стал прибавлять громкость, пока не дошел до максимума. В комнате стало так громко, что гости даже не могли слышать самих себя. Поэтому всем болтунам пришлось выйти из-за стола и немного размяться. Первыми подключились Шрек с Фионой, следом за ними пошли уже знатно подвыпившие Эрнест Хемингуэй, Джек Воробей, невнятно требующие называть себя капитаном, и Остап Бендер. Из всей компании отказался танцевать только Винни Пух, видимо, стесняющийся своей полноты.

***

Музыка играла так громко, что уже через полчаса стала раздражать. Но выключить или сделать тише Алеша Попович не мог. Богатырь давно не видывал таких бурных плясок, а как услышал Нейромонаха Феофана, так остановить его было невозможно. Я стал думать, у кого из гостей раньше других должно закончиться терпение. Так как Кар Карыч уже ушел домой, а Винни Пух слишком скромен для этого, тогда на ум мне пришел Скрудж МакДак. О, да, самый богатый селезень в мире должно быть вдоволь натанцевался и желает отдохнуть. Я отправился в комнату переодеваться. Сняв с себя доспехи богатыря, я начал надевать синий костюм. Однако в один миг, словно от удара тока, я остановился и вспомнил про Бэтмена. Я так увлекся празднованием Дня рождения, что напрочь забыл про Брюса, хотя он был первым в списке приглашенных. Отложив костюм утки-миллиардера, я снова открыл шкаф. Куда я в последний раз убирал костюм Бэтмена?

Мои размышления прервал резкий и отчетливый стук в дверь, словно нечто своим кулаком-дубиной забивал в мою дверь свои гвозди недовольства. Меня аж передернуло. Скорее всего, стучали уже не в первый раз, но я не слышал из-за музыки.

Я со скоростью гепарда, выпущенного из пушки, полетел ко входу, по дороге думая, как же хорошо, что не успел надеть костюм. Музыка продолжала играть. Открыв дверь, я вышел навстречу закипевшему, как чайник, соседу с верхнего этажа. Оказавшись на площадке, я закрыл за собой дверь и прижал ее спиной. Не успела моя голова повернуться к собеседнику, как в лицо уже прилетали оскорбления:

– Какого фига вообще? Тебе что, уши бетоном залило? У меня ребенок спит!

– Мы сейчас выключим… – начал было я.

–Прямо сейчас развернулся и выключил! Я жду!

Но я же не мог выключить музыку. Я люблю танцевать. А вот Скруджу МакДаку музыка уже надоела, и он как раз собирался ее выключить. Этот тупой амбал не мог что ли потерпеть пяти минут?!

– Я. Сейчас. Пойду. И. Выключу, – медленно и по слогам проговаривал я, глядя ему в глаза. Я старался сохранять свой голос хладнокровным, но волнение так бурлило во мне, что моя речь стала подскакивать, как колесо на кочках.

– Ты че, тупой? – сосед одним рывком своей волосатой руки оторвал меня от двери. По инерции я чуть было не врезался животом в перила лестницы.

Сосед довольно бесцеремонно проник в мою квартиру и сразу же повернул в сторону зала. Я побежал за ним, крича в спину, что там сидят гости, туда нельзя, я сейчас сам выключу. Но меня никто не слушал, может, из собственного желания, может, из-за шума. Сосед в моей квартире чувствовал себя как рыба в воде, видимо он живет прямо надо мной, и у него один в один совпадает расположение комнат. Мои щеки залились кровью, я представил, как неловко буду выглядеть перед гостями.

***

Сосед Вася с пятого этажа, зашел в зал с недовольным и озлобленным лицом, стараясь скривить как можно страшную рожу, чтобы с порога запугать. Он был морально готов к любому развитию событий: пьяной тусовке каких-нибудь дембелей или даже свадьбе квартирного масштаба. Но попав внутрь, Вася несказанно удивился. Там не было ровным счетом никого.

Хотя посреди зала и стоял стол с расставленными тарелками, в каждой из которых был недоеденный салат или картошка, по бокалам были разлиты напитки разного цвета, и все вокруг указывало на присутствие здесь компании. Выключив телевизор, Вася даже испугался воцарившейся тишины, пока в комнату не зашел сам хозяин квартиры. Так обычно и бывает: когда готовишься к самому страшному, то начинаешь бояться всего безобидного. Вбежавший хозяин заметно покраснел в лице, казалось, что вся кровь, циркулирующая в его организме, поднялась к лицу, чтобы посмотреть на наглого соседа. Делая размашистые вдохи и выдохи, хозяин выдавил из себя шепотом:

– Вон.

– А где все? – удивленно спросил Вася, заглядывая через окно на балкон. Там никого не было.

– ПОШЕЛ ВОН! – срывая голос, орал хозяин.

Довольно резко и неожиданно для обоих участников этой сцены случилось нечто странное: они поменялись ролями. Теперь хозяин закипал от злости, а сосед чувствовал себя не в своей тарелке. Не понимая, что же тут происходит, сосед Вася, выполнив свою миссию, пожал плечами и капитулировал в свою квартиру.

***

Я закрыл дверь, вышел на кухню, чувствуя то мерзкое ощущение, когда в горле застревает ком обиды, мешая тебе дышать и разговаривать. По щекам спускались от глаз две маленькие предательски мокрые змеи. Взяв графин и стакан, я выпил воды. Успокоился. Надо идти к гостям, а то они ждут. Неприлично оставлять их одних.

Я вернулся в зал, глядя на недоумевавших друзей. Прочитав в их глазах главный вопрос последних пяти минут, я ответил:

– Друзья, не обращайте внимания на хамство моего соседа. Он натура вспыльчивая и нервная, как вы уже заметили. Не переживайте, больше он нас не побеспокоит! Давайте же откроем торт!

По дороге на кухню мне пришла в голову великолепная идея.

***

Эрнест Хемингуэй, слегка пошатываясь, вышел из спальни и вернулся на свое место. Наполнив уже в который раз за вечер рюмку, он, недолго думая, вылил алкоголь внутрь и закусил куском картошки. Помотав из стороны в сторону головой, он повернулся к имениннику, наклонился и спросил шепотом:

– Слухай, дружище, а вот этот вот бугай, что только что тут был, где живет? На пятом? А дверь? Также прямо? И это получается, что в квартире у него все также? Да нет, я просто из интереса спрашиваю. А как его зовут, знаешь? Нет? Ну ладно. Что? Да я в туалет сейчас схожу и вернусь.

Поглаживая свою бороду, Эрнест вышел незаметно из квартиры и прикрыл за собой дверь. Здесь, в полной тишине, он достал из кармана пачку сигарет. Наработанным движением руки он откинул крышку и достал одну сигарету. Закурил. В перерывах между затяжками по его лицу пробегали молнии раздумий. Закончив курить, он хотел было сначала вернуться и опрокинуть еще одну рюмку для смелости, но не стал. Во-первых, это могло бы сорвать его план, во-вторых, он считал себя достаточно храбрым (или пьяным).

Поднявшись на пятый этаж, писатель уже было занес руку и собрался нажать на звонок, но решил проявить твердость характера. В полете (прям как в песне Цоя) ладонь Хемингуэя превратилась в кулак и грузно ударилась о дверь. Следом за этим стуком последовали три таких же, только быстрее.

***

Сосед Вася к тому моменту еще не выкинул из головы случай, произошедший этажом ниже, но и ни на шаг не приблизился к решению загадки: где были все гости? Он только что собрался позвонить своей жене, пропадавшей на излюбленном женском конкурсе «Потрать деньги мужа на ненужные тебе вещи». Но звонку не дал свершиться внезапный стук в дверь.

Открыв дверь, Вася увидел перед собой того же хозяина квартиры, правда в довольно странном виде. Одет он был в большую серую рубашку, которая неэстетично свисала внизу, широкие затертые штаны с заплатками в районе колен. Вишенкой на торте во всем этом образе играл седой парик и налепленная на лицо борода. Всем своим видом хозяин квартиры напоминал старика из пушкинских сказок. Не успев даже открыть рот, Вася услышал от старика:

– Получи, урод!

И тут же получил. Сначала в лицо Васи прилетел плевок, а следом за ним кулак. Через секунду по макушке прилетел еще один кулак, слегка задев соседа. Удары получились больше неожиданными, нежели болевыми, но Вася долго себя в обиду не давал: после второго пропущенного удара, он своей волосатой лапищей сгреб за шкирку нападающего, а второй рукой стал активно наносить один за другим удары. Хозяину квартиры пришлось несладко, ведь после первых же ответных ударов стали шататься зубы и вытекать из носа кровь. Вася планировал колотить хлипкого соперника полминуты, но плевок в лицо лишь подлил масла в огонь. Нанося удар за ударом по всему телу, сосед мутузил хозяина в два раза дольше планируемого. Завершением столь скучного поединка стал толчок в грудь, от которого потерявшего инициативу нападения хозяина потянуло назад. Васе же осталось наблюдать неудачное падение соперника с лестницы и стук головой о всевозможные стены и ступени. Оказавшись на несколько ступенек ниже, поверженный так и остался в горизонтальном положении. Вася же закрыл за собой дверь.

***

Эрнест Хемингуэй очнулся примерно через полчаса и тут же почувствовал на себе всю боль поражения, причем настолько сильно, что смог бы самостоятельно проводить экскурсии по своему телу (обратите внимание, сюда было нанесено пять прямых ударов правой рукой, а здесь вы можете наблюдать следы от удара о ступени). Поднявшись на ноги, причем не с первой попытки, писатель плавно, словно улитка в замедленном видео, дополз до квартиры и вернулся в нее. Зайдя в зал, Хемингуэй сел, налил себе рюмку водки. В этот раз алкоголь заливался медленно, без резких телодвижений. Каждый сгиб сустава, каждое напряжение мышцы отзывалось эхом в организме, доходя до мозга. Выпив подряд две рюмки, Эрнест поднял глаза на именинника:

– А где все? Уже ушли? Так скоро. Что ж, и я, пожалуй, пойду. Где был? Да не важно. Не обращай внимание, это так, человеческие неувязочки. Просто давно боксом не занимался, потерял хватку. Ладно, чего уж там, я тоже пойду, домой пора. Спасибо тебе, что вот так собрал нас всех вместе, а то я редко куда выбираюсь в последнее время. С Днем рождения тебя, еще раз. Ну и это, заходи в гости.

Эрнест Хемингуэй, выпил еще одну рюмку, чувствуя облегчение в теле, словно игрок, нашедший аптечку на поле боя перед смертью. Затем писатель встал со стола, задвинул за собой стул и, медленно хромая, ретировался в спальню.

***

Сняв с себя парик, бороду и прочие одеяния, я побросал все на пол. Следом на пол полетели все костюмы, лежавшие до этого на кровати. Их место занял я, удобно расположившись и укрывшись одеялом. Все тело еще ныло, но это была больше жалобная боль, нежели кричащая. Я настолько вымотался за сегодняшний день, что только закрыл глаза и начал засыпать, погружаясь все глубже и глубже. А завтра еще нужно будет убрать костюмы в шкаф, разобрать стол, помыть посуду. Зато свой юбилей я точно надолго запомню, через год будем вспоминать с Эрнестом. Надо бы его каждый год теперь приглашать. Кстати, Бэтмен так и не пришел, зараза…

Двё точкй

Он открывал дверь тихо, словно вор. Чувствовал себя агентом на спецзадании, шпионом в голливудском фильме. Правда, дверь, которую он открывал, была от его квартиры.

– Есть кто дома? – спросил он, зайдя внутрь.

Никто не ответил.

Как он и предполагал, дома никого не оказалось. Тем легче: не придётся рассказывать, почему сегодня так рано вернулся с работы. А к вечеру будет уже всё равно.

Жена на работе, дети в школе, но вот-вот должны вернуться с уроков. Это значило лишь одно: пора валить. Но для начала нужно было сделать лишь один звонок. Он прошёл в зал, бросил сумку на пол, лёг на диван и достал телефон. Нашёл контакт, подписанный как «Й» и набрал. Его ожидание длилось всего лишь шесть гудков.

– Алло…

– Алло. Слышишь меня? Здорова.

– Алло, извините, это кто?

– Й, ты чего это? Это же я – Ё.

– А, Ё, дружище, это ты. У меня просто телефон новый, тот полетел. Вот не все контакты ещё записал.

– Понятно, – пробормотал Ё, – слушай, такое дело, ты не против сегодня встретиться, выпить? Разговор просто есть.

– Ну, это можно. Во сколько? После работы?

Последний вопрос поставил Ё в ступор. Даже обычная тема посиделок с приятелем и та – упиралась в работу. Сразу сказать? Но не по телефону же…

– Знаешь, я готов хоть сейчас. У меня сегодня день свободный.

– Что-то случилось? Это важное?

– Да нет, но чем быстрее, тем лучше.

– Понял. Дай подумать. – Тишина длилась секунд десять, после чего Й продолжил, – давай тогда через час у «Курсива»?

***

Ё пришел почти на двадцать минут раньше назначенного времени. Но в сам бар не зашёл: у них с Й считалось плохой приметой ждать друга в баре. Поэтому они встречались у входа и заходили вместе. Связана эта примета с тем случаем, когда Ё ждал Й в баре, дабы посмотреть финал футбольного чемпионата. Но Й задержался на работе, а затем не мог долгое время заказать такси, так как сел телефон. За это время Ё неоднократно выпил, обрадовался победе своей команды, нашёл себе собутыльников и уехал с ними, решив, что Й просто кинул его или забыл про встречу. Когда же Й удалось добраться до «Курсива», друга там не оказалось. Решив, что Ё просто досмотрел матч и уехал один домой, Й отправился спать. Пока посреди ночи его не разбудил звонок А – жены Ё. Мужа не было дома. Что было дальше, где и с кем Й нашёл Ё – неизвестно. Друзья дали слово не говорить о том вечере. И никогда не ждать другого внутри бара.

По обедам в баре «Курсив» было пусто. В основном вся масса приходила вечером: особенно, когда объявлялась ночь-караоке или же во время просмотров футбольных матчей. Сейчас же все столики, кроме одного, были пусты. Персонал большей частью прохлаждался у стойки, убивая время болтовней. Единственные на тот момент постояльцы – буквы В и Ф – сидели в углу и о чём-то спорили, прихлебывая пиво из бокалов. Заказывать еды к пиву они не планировали.

– Давай сядем здесь, – предложил Й, показывая на место у окна.

Ё молча сел и бросил взгляд в окно. С той стороны на стекле осела грязь, оттого казалось, что на улице не солнечно. Через дорогу буква З выгуливала на поводке небольшую запятую.

– Что пить будешь? – спросил товарищ, глядя в меню, – как обычно «ЖиШи»?

– Нет, сегодня я хочу крепкого «Тся».

– Ого, размах. Я тогда возьму мягкого «Ться».

Когда же юный официант по имени П записал заказ, Ё спросил:

– Ты сегодня ничем не занят?

– Нет, я приболел вчера, отпросился на два дня, подлечиться.

– Понятно.

В воздухе повисла тишина. Под звуки этой тишины вернулся официант и поставил бокалы на стол. Й отхлебнул немного и продолжил:

– Ладно, давай уже не томи. Говори, что случилось.

Ё оторвал взгляд от окна и посмотрел в синие глаза собеседника. В отражении зрачков Й он увидел две большие круглые точки, повисшие над своей головой. Эти две точки были его даром и его же проклятием.

– Да что тут рассказывать. Меня уволили…

Глаза Й заметно расширились, а чёрточка над его головой выгнулась в удивлённую дугу.

– Как? За что?

– Как они мне сказали, что дело в финансовых трудностях типографии, в связи с чем идёт сокращение кадров. Но тут же и дураку понятно, что это ложь. Дело-то в другом.

Й поднял глаза и посмотрел на две точки над головой собеседника.

– В них?

Ё отхлебнул пива.

– Ну конечно! Эти твари просто зажали типографскую краску! На букву Е же уходит куда меньше краски, чем на меня. Подумаешь, каких-то двух капель жалко! Проще же меня уволить!

Персонал у стойки, услышав крики Ё, притих и теперь смотрел в сторону их столика. Й заметил это и сделал замечание:

– Ш-ш-ш, приятель, давай не буянь.

– Сколько можно это терпеть. – Спокойно добавил собеседник. – Я думал, что это в детстве закончится дразнилками. «Ёшки-блошки», «Ёшки-поварешки», а стоило хоть кому-то сказать вслух «Ё моё», так все начинали тыкать пальцами и смеяться.

В бар зашли посетители. Ё даже не обернулся посмотреть. Лишь краем глаза он видел, как двое молодых букв сели за столик напротив. Выдохнув, он продолжил:

– А эта игра дуратская, помнишь? «Ёшкины коты» называлась. Там еще присказка такая была: «Вчера Ёшкины коты облевали все дворы. Я не кот, и ты не кот, пусть ведущим будет он!».

– Да ладно тебе, это же всё ерунда.

– Какая ещё ерунда! Эта ерунда у меня уже давно в горле стоит! Ну, сколько можно! Я думал, ну вырастут ребята, поумнеют, поймут, что буквы Ё не становятся такими, они такими рождаются. Но нет, даже здесь нас унижают и ущемляют. Уж ты-то должен меня понять.

Й нахмурился:

– Это ещё почему? – Он кивнул головой на черту над головой. – Потому что я тоже с чертой над головой?

– Да не совсем, ты не понял. – Ё махнул рукой. – Ты сам вспомни, когда таких, как нас официально признали? Когда наши предки стали числиться в алфавите? А? Ну вот то-то же. А раньше мы долгое время были не бе ни ме. Ни буквы, ни знаки препинания, вообще никто. Считали: Е или Ё, И или Й, да какая разница! И даже спустя столько лет, когда мы уже стали официальными буквами алфавита, как к нам относятся? Где мы сейчас? В азбуке Морзе до сих пор нет буквы Ё! Столько ребят могли бы получить там работу, но нет. Вот и типографии сейчас стали увольнять Ё, дабы краски сэкономить!

Ё говорил импульсивно, жестикулируя так сильно, что Й периодически поглядывал на бокалы. Свой он специально отодвинул подальше от друга. В какой-то момент своей речи Ё отвлёкся на двух парней за соседним столиком.

– Ты глянь на них, – сказал Ё тихо, чтобы они не услышали, – что за чудаки? Какие-то жесты друг другу показывают, руками машут и ни слова не произносят.

– А, это же Твёрдый и Мягкий знаки. Не обращай внимания, они немые.

– Аааа, да, где-то слышал о таких. Но они ещё реже меня встречаются в жизни. Ладно, о чём я там говорил? Да ты взгляни на клавиатуру! Ё там даже рядом не стоит со всеми буквами! Ты и сам там в углу жмёшься. Глядишь, скоро и всех Й из типографий поувольняют, все им, гадам, краски жалко.

– Ну, мне кажется, что ближайшие лет десять, нашим это не грозит.

– Не грозит… Я тоже думал, что это всё болтовня и слухи, пока сегодня утром вещи не собрал с работы. Восемь лет в этой типографии работал! Да я там считай, как заново родился. Времени там проводил больше, чем дома. И что получил я за свои старания?

– Да не парься ты так из-за работы. Сейчас власти активно поддерживают буквы-меньшинства. В их программу и Ё попадает. Найдут тебе новую работу.

– Да какие к черту программы! Правительству этому вообще на нас плевать! Главное, что сами в тепле живут, какое им до нас дело? Знаю я их программы, видел много раз. В Ульяновске памятник букве Ё поставили, так по всем каналам тогда показывали! Такое достижение! Даже сделали 29 ноября, день буквы Ё, национальным праздником! Такая честь! И пошли всякие Ё-мобили и Ё-альбомы! Вот и вся их программа. А то, что нас скоро можно будет в Красную книгу заносить, всем плевать! Сколько Ё вешается от безработицы и долгов каждый год? Скольким говорят на собеседовании: «Извините, наша компания в вас не заинтересована»? И всё! Приехали!

Ё поднёс ко рту бокал, глотками допил пиво и вытер рот рукавом. В баре «Курсив» стало так тихо, словно не только Й задумался над всей этой речью, но и остальные посетители с персоналом. Лишь машины гудели с улицы.

– Ну, вот и что ты будешь делать? Всю жизнь ворчать и жаловаться на несправедливость? Ты же понимаешь, что это не выход из ситуации. Нужно начать жить заново, найти себе место под солнцем. А там глядишь, может, через года и сам будешь рад, что тебя уволили. Ты ж не знаешь, как сейчас твоя жизнь сложится…

– А я тебе расскажу, – перебил Ё, – как сейчас моя жизнь сложится. Моя жена будет зарабатывать деньги, дети будут учиться, а я сидеть дома в поисках работы и постепенно превращусь в домохозяйку. Буду сидеть у жены на шее.

– А ты сказал уже ей?

– Нет. Ты первый, кто знает.

– Слушай, можно пойти в детскую типографию. Печататься в букварях, детских книжках, там-то точно букву Ё ставят.

– Да кого там, сейчас на каждую вакансию буквы Ё такой спрос, такие очереди выстраиваются. Думаешь, я один такой, уволенный? Все мы униженные и оскорблённые. А что там у тебя? Вы же там над словарями работаете? Может, замолвишь словечко да пробьёшь?

– Даже не знаю, – задумался Й, – мы страницы со словами на Ё отпечатали ещё в прошлом месяце, вряд ли у них сейчас спрос в вас. У нас есть один Ё, мне кажется, им не понадобится еще один. Но я спрошу.

– Когда?

– Ну, постараюсь завтра, а то мы скоро начнём печатать страницы, где слова начинаются на Й, так там вообще работы выше крыши будет. Но я тебе маякну.

– Спасибо. Знаешь, так вот выговорился, и даже на душе легче стало.

– Не парься, – улыбнулся Й, – всё будет хорошо.

***

После встречи с Ё Й прокатился по своим делам: нужно было забрать с ремонта ноутбук, купить билеты в театр на выходные и проведать сестру. Домой он вернулся уже к вечеру, когда стемнело.

– Иди сразу есть, а то стынет! – встретила его с порога любимая жена.

Й разулся, снял пальто и ушел в ванную.

– Где сегодня был? – спросила жена У за ужином.

– Да так по мелочи. Повидался с Ч, встретился с Ё. Ноутбук забрал.

– Что рассказывают?

– Да ничего особенного. Ё уволили. Он очень расстроен. Я бы даже сказал зол.

– Из-за точек?

– Видимо.

– А я говорила, что скоро так и будет. Тебя там не собираются увольнять из-за …?

– Нет, – оборвал супруг.

– Прости, я не хотела.

– Да ничего. Я понимаю. Знаешь, у меня ведь тоже были проблемы из-за черты над головой.

– На работе?

– Нет. Подай мне соус. Спасибо. – Й продолжил, – это с самого детства было. Когда я родился, то бабка, мама мамы, кричала, что я проклятый, что я нездоровый, и от меня надо избавиться. Не смотря на все уговоры и ссоры с моими родителями, она никогда ко мне не прикасалась и почти не разговаривала. Не называла по имени, только «Ты принеси, ты подай, ты уйди». Теперь понимаю, почему дед рано помер, не выдержал жизни с этой ведьмой.

– Ну, эй! Нельзя так! Она же всё равно твоя бабушка.

– Да, но она никогда не любила меня. И я понимаю, что многие мои комплексы в детстве были связаны с тем, что она внушила мне, что это со мной что-то не так, я урод.

– Но это же не так.

– Да, но ребёнком трудно это понять. У нас в деревне дети обычно ели за отдельным столом, чтобы не мешали. И когда мы с Ч подросли, нам разрешили сесть за один стол со всеми. Но бабушка закатила истерику, что «юродивый должен есть отдельно». Родители были против. Поднялась сильная ругань, а мы с сестрой просто стояли и смотрели на это. Слушали, как она поливает меня грязью. В конце концов, бабка не выдержала, встала и ушла. На следующий день мы уехали и больше никогда к ней не приезжали. Только на похороны.