Останусь текстом

Проезжая мимо дома моей бабушки, я зачем-то надел капюшон. Боялся, что меня увидят? Нет, в это время все спят: в окнах не горел свет. Да и смысл мне прятаться? В деревне не так много людей, шастающихся по ночам. В любом случае бабушка бы узнала о моих похождениях. А дальше эта весть дошла бы и до всех остальных членов семьи. Так зачем я надел капюшон? Может, во мне на минуту проснулась совесть? Стало стыдно за то, что ночью я шатаюсь по деревне, обворовывая односельчан, с которыми завтра буду здороваться, как ни в чем не бывало. Они будут жаловаться мне, что ночью кто-то посещал без спросу их огороды и даже что-то украл! Мне это запросто могли рассказать, ведь в деревне у меня была репутация хорошего мальчика: учился в школе на пятерки, побеждал в олимпиадах, поступил на бюджет с высокими баллами по ЕГЭ. Ну разве может этот ангел ночью воровать арбузы? И все-таки мне кажется, что капюшон я надел, чтобы скрыться от бабушки, мол, это не я ночью хулиганю, меня здесь нет. Я в домике.

Ехали мы медленно, оттого казалось, что прошло много времени, хотя мы даже еще не покинули пределы деревни. «Будь у меня сейчас велосипед, я бы их уже обогнал», – подумал я. Но у меня не было велосипеда, а была реальность: я, очень медленный и шумный мотоблок, четверо попутчиков и луна. Отличная команда по опустошению огородов. Можно брать телефон и снимать сельскую версию фильма «Форсаж».

Спустя несколько минут мы подъехали к домам, расположенным на краю села. Собаки здесь не лаяли на нас, видимо, спали. Я начал немного завидовать им. Заглушив мотор, Дима в компании с Дюсом отправились в хату, пока я с Андреем и Колей кормил комаров на улице.

Чтобы хоть как-то скоротать время и разогреться, я начал ходить вокруг да около, то прыгая, как кузнечик, то растирая плечи руками, не забывая периодически прихлопывать присосавшихся тварей. Ничего не спасало. Андрей и Коля все также сидели в тележке. Хотя я скакал больше не от холода, а от скуки. Мне жутко надоело ничего не делать, сидя на доске, словно петух на жердочке. Я даже и не задумывался о том, чтобы спросить, чего мы ждем, ибо это было неважно. Мне нужно было только идти куда-нибудь, именно идти, а не ехать.

Спустя минут десять вернулись Дюс и Дима, причем не с пустыми руками. Оба курили, освещая все вокруг светлячками сигарет. Подойдя ближе, парни посвятили нас в великий план:

– Короче, когда подъезжать будем, надо будет всем, кроме водилы вниз лечь, чтоб палева не было, а то, если толпой, сразу все понятно.

Пункт прибытия я так и не узнал, но зато теперь знал о дальнейших действиях. Картина прояснялась. Расстелив сомнительного вида клеенку, мы вчетвером расположились внизу, и только потом уже тронулись с места. Спустя пару минут мы уже находились за пределами деревни и ехали в сторону соседней деревни – Белоусовки. Дорогу я хорошо знал, уже лет пять езжу по ней каждое лето на велосипеде. Лежали мы на спине, ногами упершись в один борт прицепа, головой – в другой. Я лежал с краю, зажав между собой и стеной канистру с бензином. Судя по тому, как она тряслась во время движения, содержимое канистры было на исходе. Чтобы она не маячила перед глазами, раздражая меня и нарушая гармонию и спокойствие ночи, я отодвинул ее в область своих ног. Слева от меня смотрел в телефон Андрей, за ним лежал Дюс, которого почти не видно было из-за маленького роста, а завершал цепочку тел Коля. Дима снова был за рулем. Дюс решил еще раз закурить, поэтому, повернув голову вправо, я наслаждался свежим и чистым воздухом, повернув влево, вдыхал табачный дым. Ни Андрей, ни Коля, ни я не курили, что Дюсу было только на руку: ему больше достанется. А то в деревне есть традиция делить одну сигарету на всех курящих, даже если их в компании десять штук. В небе подменяла солнце луна, освещая нам дорогу, так что Дима в фонарике больше не нуждался. Ехали мы, в основном молча: каждый думал о своем (хотя кто-то вообще спал). Лишь один раз мы прервали молчание, когда Дима, наехал на кочку. Четыре тела тут же подлетели в тележке и со всей силы рухнули спинами на пол. Нашему водителю прилетело в спину аж четыре матерных слова.

Оставшуюся часть пути мы провели в тишине, если не считать рев двигателя (который за эту ночь стал привычным и почти незаметным для нашего слуха). Не знаю, сколько времени занял у нас путь, но, как только на горизонте появился конкурент луны – фонарь (вестник цивилизации), мы оживились.

– Где это мы? – спросил Андрей.

– Белоусовка, – ответил я.

– Опустите головы, парни, – напомнил Колян.

Опустившись еще ниже, на дно телеги, мы стали ждать остановки. Все тело затекло, хотелось уже на волю. Места было мало, поэтому всю дорогу приходилось лежать в одной и той же позе. На удивление я не слышал лая собак: это радовало и пугало.

– Приехали, – Дима заглушил мотор, – выгружаемся.

Вокруг нас не было домов, они лишь виднелись вдалеке. Видимо, мы свернули с главной дороги. Справа от телеги стояли, хотя нет, скорее полулежали старые, напрочь сгнившие, деревянные ворота. С другой стороны росла высокая трава, за которой виднелся еще один забор.

Спрыгнув на землю, мы для начала развернули мотоблок, чтобы не тратить на это время на обратном пути. Парни взяли из прицепа мешок, и пошли по тропинке, ведущей к воротам. Я же стоял возле телеги и решал: пойти с ними или охранять транспорт? Но мои размышления прервал Дюс:

– Антоша, ты с нами или сторожишь?

– Да пусть с нами идет, – ответил за меня Андрей, – нечего одному оставаться.

Ну, с вами, так с вами. Я побежал догонять свою делегацию и настиг их уже у ворот. Ворота уже несколько лет от старости клонило к матушке земле, поэтому перелезть через них было довольно легко. Дождавшись всех, мы отправились дальше, шагая по высокой и мокрой траве. Я немного отставал, поэтому периодически сменял ходьбу на бег, сокращая дистанцию. Хорошо, что я был в самом конце колонны, парни передо мной уже примяли ногами всю траву. Мы шли прямо, пока не уткнулись в забор, затем свернули налево. Пройдя метров пять, мы остановились возле небольшого куста. Справа нам открывался вид на полный плодами огород: охота удалась. А самое приятно то, что на этот шведский стол вход был бесплатным (и незаконным). Дюс руками начал опускать вниз колючую проволоку на заборе, пока остальные перешагивали на другую сторону. Оказавшись в огороде, мы начали его грабить.

– Стойте, – сказал Колян, когда мы приблизились к кукурузе, – там могут быть капканы.

Логично. За огородами располагался лес, поэтому, помимо подростков, в чужие владения часто вторгались и лесные жители, например, лисы, барсуки и прочие. Больше всего барсуки любили лакомиться кукурузой, о чем не раз мне рассказывала бабушка. Поэтому капканы в огородах – дело обычное.

Кстати, я вспомнил, что буквально сегодня утром, бабушка показывала у себя на огороде большие, вырытые кем-то ямки небольшой глубины.

– Ну, вот кто мог такие ямы вырыть? – спрашивала бабушка. – Определенно зверь какой-то.

К слову, я и сам как-то раз видел барсука. Однажды я ехал на мопеде со своим братом, а тут прямо перед нами барсук дорогу перебегал, небольшой, размером, ну, чуть больше мопса. Лично я всегда представлял барсуков крупнее. Бежал он из соседнего огорода в лес, видимо, пообедать приходил.

Коля, Дюс и Дима отправились выбирать арбузы и дыни. Надо сказать, что тут есть особый ритуал: Дюс подходил к арбузу и сначала рассматривал его со всех сторон, то так повернет, то эдак, потом стучит в нескольких местах короткой дробью, раз-два, словно дятел, при этом во время всего обряда с его лица не сходил серьезный взгляд арбузного эксперта. И только после всего этого делал выбор: достоин ли арбуз наших животов или мы заедем за ним через недельку. Если годен, то Дюс тут же отдавал команду складывать арбуз в мешок. Дима и Коля тоже стучали по арбузам, но менее пафосно и без взгляда арбузного эксперта. Мы же с Андреем уже набивали свои животы: каждый съел по две помидорки. Жить стало веселее.

– Андрей, выключи свой фонарик на телефоне, – сказал Колян, – а то он очень ярко светит.

В метрах ста от нас находился дом, в котором сладко спали хозяева огорода. Утром они, матерясь, будут размахивать руками и подсчитывать убытки. А ведь, если подумать: в этом доме, скорее всего, живут пожилые люди, по возрасту равные нашим бабушкам. Каждый день они с самого раннего утра выходят в огород и работают. Обливаясь по́том, искусанные комарами и мошкой, грязные. И так из года в год. У них маленькая пенсия, а в магазине большие цены, поэтому домашнее хозяйство – основной способ выживания в этом мире. Они трудятся, гнут спины, а ночью приезжают пять каких-то пацанов с мешками и пакуют все то, что они делали своими руками. Может, они выращивали эти арбузы для своих детей, внуков, чтобы потом их накормить и самим поесть. Представляли, как будет рада ребятня покушать вкусный, сочный арбуз. Разве они могли предположить, что вместо любимых внуков их арбузы будут есть ночью грязные, чумазые пацаны с соседней деревни? Вот так спокойно, без разрешения, без какого-либо волнения мы зашли на чужой огород красть чужую собственность. Как к себе домой. Мне кажется, нашей наглости просто не было предела. Мы бы еще через калитку бы зашли, а то через заборы лазаем.

Я начал думать, какой у нас план на тот случай, если хозяин огорода придет. А у нас вообще был такой план? Мне кажется, каждый из нас старался не думать об этом, надеясь на лучший исход. По крайней мере, каждый из нас быстро бегал. Ну, а пока наша банда набивала себе карманы и мешок едой, чтобы потом этой же едой набить себе брюхо.

От нечего делать мы с Андреем присели, чтобы не шуметь и не высовываться, и стали наблюдать за окнами в доме. В случае чего, каждый из нас был готов совершить внеплановую пробежку. Арбузы и дыни – задача Дюса, Коли и Димы. Мы же в это время отсиживались на корточках, хлопая по телу комаров и жуя помидорки.

– Пойдем еще по помидору захаваем, – предложил я Андрею и, встав, начал обходить стороной участок земли, засеянный кукурузой.

– Не, сам иди, там капканы.

– Не тупи, капканы в кукурузе, а не вокруг. Дай мне фонарик.

Освещая путь, я привел друга к заветным помидорам. Две круглых, красных помидорки, размером с теннисный мячик, тут же покатились мне в карман. В это время арбузная троица хозяйничала на огороде, как у себя дома: рвали дыни, топтали стебли картофеля и поедали овощи прямо с грядки, не заботясь об их чистоте и стерильности.

– Тихо стыбзил и пошел, называется «нашел», – сказал я, глядя на парней.

Внезапно, они развернулись и побежали к нам. Мы с Андреем тут же, оторвались от поедания помидоров (овощей-то и огородов много, а жопа одна, и она сейчас в опасности), рванули к забору и, изображая прыгучих антилоп африканских саванн, перескочили через натянутую колючую проволоку. К телеге бежать пока не было смысла: без Коляна мы бы не смогли даже мотоблок завести. По этой причине мы остались стоять по ту сторону забора, пока к нам не перескочил Дюс.

– Что там? – спросил я.

– Да ничего, – ответил Дюс и засмеялся.

Мне было лень задавать вопросы, главное, что тревога была ложной. Мы перелезли обратно. Наш вражеский набег подходил к концу.

– Держи, Антоша, – передал мне арбуз Дюс.

Загрузившись, наша экспедиция пустилась в обратный путь. Помогая друг другу (один опускал колючую проволоку, другой временно держал арбуз), мы все пересекли границу огорода. Неся три арбуза на руках и несколько в мешке (там же лежали и дыни), наша банда вернулась к телеге.

– Ну, что, давайте заценим, – предложил Дюс. Одними помидорами сыт не будешь, поэтому мы решили полакомиться добычей недалеко от места преступления.

– Дима, у тебя нож, ты и режь.

– Пациента на операционный стол, – скомандовал наш водитель.

Арбуз был красный и спелый, но самое главное: он был сладкий. Хотя на халяву любой арбуз сладок. Наевшись перед дорогой, мы погрузились в телегу (снова неудобная поза, о! родная канистра меня все также ждет). Дима завел мотоблок и поддал газу. Мы увозили с собой все награбленное, словно пираты сундуки с сокровищами.

Тише едешь – в поле будешь

Ну и какой же русский не любит быстрой езды?

Николай Васильевич Гоголь

2015 год. Июль.

Я с детства обожал кататься на велосипеде. Прям хлебом не корми меня, дай только на велосипеде за хлебом в магазин сгонять. Когда же я исколесил всю деревню вдоль и поперек, а также по диагонали и в прочих направлениях, я начал искать себе новые локации. Так я стал кататься в соседние деревни. А потом научился ездить на велосипеде без рук. А потом еще овладел навыком читать книгу и ехать, не держась за руль. В общем, я никогда не останавливался на достигнутом, так что прогулки на велосипеде – моя страсть.

Что-то меня привлекало в этом занятии. Наверное, в первую очередь одиночество. Возможность оградиться от всего этого до боли наскучившего мира, где постоянно что-то происходит: кто-то рождается, кто-то умирает, кто-то ссорится, кто-то мирится. А ты словно поставил игру на паузу, чтобы хоть немного передохнуть и восполнить свои силы. Вторая причина – движение. Катаясь по деревне, я постоянно перемещался с места на место. Часто сменяющийся вид вокруг давал почву для самых разных мыслей. Но все вышеперечисленное не имело бы такого эффекта без третьей составляющей моих поездок – уединение с природой.

В тот день уединения с природой нам хватило на много лет вперед.

***

Я притормозил, подъезжая на мопеде ко двору Глеба. За забором носился по двору Матвей – младший брат Глеба. Увидев меня, он побежал открывать калитку. Из хаты тут же вышла бабушка, посмотреть, кто приехал.

– А, Антон, это ты, – затянула она, выглядывая из-за забора, – Он сейчас доест и выйдет.

Привычное дело. У Глеба было три состояния: спит, ест или отсутствует.

Я поставил мопед на подножку и присел на лавочку у забора. Во дворе у Глеба я никогда не был, всегда ждал за забором. Да и что мне во дворе делать? Собаку дразнить?

На мой транспорт тут же вскарабкался Матвей, начал крутить руль во все стороны, представляя себя гонщиком, а потом нажал на гудок. Из-за калитки показался полный мужчина, дед Глеба. Впрочем, называть его дедом или стариком, пенсионером было бы неправильно. Вы представите хлюпкую фигуру с горбом и тростью, а если эта фигура улыбнется, то в вашем воображении не будет ни одного зуба. А это далеко не так. Я бы деда Глеба классифицировал как «Мужчина в отставке». Как бы он-то еще многое может и показал бы вам, где раки зимуют, да только он все, что нужно было ему в жизни, смог и всем, кому надо, раков показал. Теперь ему осталось наслаждаться жизнью.

«Мужчина в отставке» сел рядом со мной на лавочку, пожал руку и начал разговор. Он всегда был приятным собеседником и любил поболтать, причем я не помню, чтобы своими разговорами он кому-то докучал. Что немаловажно, у него было чувство юмора и довольно хорошее, а я таких людей уважал. Я принимал их за коллег по цеху.

– Ну и жара сегодня. Тут хоть на лавочке тенёк, хорошо.

– Дааааа, – согласился я, – с каждым годом все жарче и жарче.

– Баба Тома по грибы ходила?

– Да, она вообще из леса не вылазит. Иногда домой приходит, как в гости, покушает, переночует и снова в лес.

Мой собеседник посмеялся. Матвей сделал вымышленную остановку в своей вымышленной поездке, слез с мопеда и ушел во двор. Мимо нас, крутя педали, проехал усатый мужчина в тельняшке. В корзинке велосипеда болтался из стороны в сторону черный пакет. Дед Глеба махнул ему рукой, я сказал: «Здравствуйте», а сам мужчина просто кивнул головой. Велосипедиста по двору сопровождал лай собак.

– А наш оболтус, – это уже про своего внука сказал он, – каждое утро на рыбалку ходит. Иногда что-то приносит, иногда с пустыми руками возвращается. Я ему: «И что тебе дала твоя рыбалка?», а он мне в ответ, мол, ничего ты, дед, не понимаешь.

Глеб давно среди пацанов славился как заядлый рыбак. Мне кажется, он ротана от корюшки по запаху отличит. Глеб знал все рыбные места, знал, где и в какое время клюет, но почему-то редко возвращался с чем-то стоящим. В основном вся его добыча уходила коту на ужин. Как мне казалось, Глебу больше доставлял удовольствия сам процесс рыбалки, нежели ее результат. А как иначе?

Тут до наших ушей донесся рев мотора, непохожий ни на мопед, ни на мотоцикл. Это было что-то новое для нас, неизведанное. Мы повернули головы туда, откуда шел звук. Даже Матвей выбежал из двора, чтобы посмотреть.

– Это еще что за танкист? – спросил дед.

Из-за угла на квадроцикле в черном, танковом шлеме выехал на дорогу Андрей. По всему его лицу растянулся мост в виде улыбки. Мост соединял правое ухо с левым. Добавляя газу, Андрей подъехал ко двору, остановился и снял шлем.

***

Этот танковый шлем где-то раздобыл мой отец. По внешнему виду шлема я бы сказал, что в нем еще мой прадед воевал. Я примерил его, походил немного, а потом подогнал Андрею, ибо тот постоянно просил в шлеме походить. С того дня Андрей никогда его не снимал. Ему нравилось быть каким-то отбитым и странным. Шлем был вишенкой на его бесбашенном торте. Он носил его даже в самое пекло, когда можно обгореть, сидя дома в темноте под землей в погребе.

Правда, была забавная история с этим шлемом. Как-то раз, я вышел гулять, а на лавочке сидела наша соседка, баба Маша, со своей подругой, бабой Катей.

– Антон, – окликнула она меня, – а что это за девушка такая по деревне ходит? Брюнетка, волос короткий, по плечи где-то.

Меня этот вопрос озадачил. Мне казалось, что я знаю всех в деревне, но под такое описание мало кто подходил. В основном девушки в деревне были длинноволосые.

– О, дак вот она! – продолжила баба Маша, – вон вдалеке маячит. Весь день ее вижу, а кто не пойму.

Я посмотрел вдаль, куда показывала мне соседка. Светило ярко солнце, поэтому пришлось приложить руку к бровям. Приглядевшись, я увидел вдалеке Андрея в шлеме.

Вообще я пообещал ему эту историю никому не рассказывать, но, надеюсь, он забыл об этом обещании.

***

– Уууу, – затянул дед, – Андрюха, ты где такую тарантайку раздобыл? Сам что ли в гараже собрал?

Андрея же распирала гордость: он этот квадроцикл ждал уже неделю, если не две. Тут из-за калитки как раз показалась голова Глеба. Голова вышла к нам, и, оказалось, что у нее есть продолжение в виде целого тела.

Вся банда собралась, теперь можно ехать. Я на мопеде, Андрей на квадроцикле, Глеб на мотоцикле. Сразу вспоминается короткометражка из Ералаша, с этой коронной фразой: «А знаете, почему нас не задавили? Потому что мы банда!».

– Как поедем? Круг по деревне? – спросил я.

Мои спутники, как оказалось, рассчитывали на большее.

– Тю, да ты гонишь, по деревне можно и на велосипеде покататься. Да хоть пешком пройтись, – ответил Андрей, – у нас есть идея получше.

«Идея получше» была не у Андрея, а у Глеба.

– Короче, маршрут такой, – начал он, – едем по дороге на Серышево, не доезжая сворачиваем, потом по полям, по полям и выйдем около Белоусовки.

– Нехило. И сколько мы будем ехать?

– Я думаю, час-полтора максимум, – сказал Андрей.

Позже я понял, что Андрею лучше не думать.

***

Мы выехали из деревни. Сначала все было нормально, мы неслись по трассе, на небе светило солнце, нас обдувал ветер, проблемы остались дома. Всё было на своих местах. Впереди всех несся Глеб, по скорости и мощности мы значительно проигрывали ему. Я терся сбоку от Андрея, хотя мог бы и выжать больше.

Вдруг неожиданно для нас мотор квадроцикла заглох, и Андрей остался позади, теряя скорость, пока полностью не остановился. Оборачиваясь, я остановился тоже, но глушить мопед не стал. В метрах двадцати позади фигура с большой черной головой (а большой и черной она была из-за шлема) возилась и что-то переключала, дергая рычажки. Потом я услышал громкий рык мотора, фигура заняла фиксированное положение и стала заметно расти в размерах. Когда же Андрей подъехал ближе, я дал газу, и мы снова ехали бок о бок.

– Что случилось? – пытался перекричать мотор и ветер я.

Ответа я не получил: как только Андрей открыл рот, мотор снова заглох. Мы остановились, только я по собственному желанию, а Андрею в силу обстоятельств. Глеб был далеко впереди и даже не думал останавливаться.

– Ну, веселая поездочка намечается, – съязвил я.

– Да тут походу ограничитель скорости стоит. Я только до сорока разгоняюсь, а он сбрасывает.

Повозившись еще две минуты, Андрей все же завел свой транспорт.

Вся поездка у моего друга имела три состояния: он заводит квадроцикл, он едет и он останавливается. Такая вот у него вышла квадросансара, из которой никак не выбраться. Глеб же в это время успел уехать далеко и вернулся к нам не с пустыми руками.

– Антоха, положи к себе, – сказал он, протягивая мне маленький букет из ромашек, одуванчиков и прочей травы.

– Ой, спасибо, Глеб, мне так приятно. А на свидание позовешь? – пошутил я. – Нафиг мне эта зелень? Я же не веган.

– Да это я маме нарвал.

Я убрал букет в бардачок. Андрей опять возился со своим «мощным монстром», как он описывал его неделю назад. Глеб рассматривал поля, разлегшиеся по обе стороны от дороги и отражавшие своим зеленым пузом солнечные лучи.

– Что тут у вас такое? – поинтересовался Глеб.

– Да вот, – начал я, – как видишь, гоняем, словно бешеные. С ветерком, так сказать. Можно сельский «Форсаж» снимать, только Доминик сейчас заведет квадроцикл.

***

Наша мото-квадро-мопедовая делегация свернула с трассы и поехала по небольшой тропе, делившей поле надвое. Тут уже ехать было интересней, появился небольшой квест: там объехать ямку, тут подпрыгнуть на кочке. А еще можно по пути ногой пинать одуванчики, чтобы их желтые головы улетали ввысь. Главное, крепко держаться за руль и не свалиться. Андрею на четырехколесном коне такая опасность не угрожала. Но у него была другая проблема.

Мне казалось, что мы ехали вечно. Нет, мне не надоело, мне даже понравилось. Словно я попал в Нарнию, кругом поля, поля, поля, мы все едим, едим и едим, а время остановилось. Глядишь, так и постарею среди этих полей. А когда приеду домой, то мне снова будет семнадцать. Почему бы нет? Кругом так красиво. Больше всего мне в этой красоте нравилась ее простота и минимализм. Поле, небо, солнце. Зеленый, синий, желтый. Флаг моего лета.

– Всё, приехали, – заключил Андрей, проковырявшись в своем транспорте минут пять.

– В смысле? – оторвавшись от здешних пейзажей, удивился я.

– Не заводится. Баста.

Вот так, посреди дня мы застряли в поле.

Первое, что мы сделали, это начали дико смеяться. Если вы вдруг попадете в похожую ситуацию, то поступите именно так. Слезами горю не поможешь, смехом тоже, но смех более приятная эмоция, чем плач. Как по мне, это был панический смех, когда ты ничего не можешь сделать и остается только смеяться, что есть сил. Так мы и поступили. Успокоившись, через несколько минут, мы стали думать, что делать дальше.

– Ну ладно, Андрей, пока, приятно было покататься, – начал шутить я, садясь на свой мопед, – как доберешься до дома, пиши.

Парни не успели оценить мой юмор: у Андрея зазвонил телефон. «Ну, спасибо, что хоть связь ловит», – подумал я.

– Алло, – начал кричать в трубку мой друг, повернувшись к нам спиной, – Вадик, это ты? Ааа, да у нас все нормально. Вот поехали кататься с Глебом и Тохой. Что? Квадроцикл? Вообще от души, несется, как в жопу ужаленный. Не, не глохнет. Да мы тут недалеко, на речку приехали. Не, мы туда не поехали, мы где лодки. Ну давай, на связи. Да передам. Давай, спасибо.

Я думаю, что Андрей не стал говорить о возникшей проблеме, чтобы не тревожить своего молодого дядю. Все-таки мы мальчики взрослые, сами разберемся. Почему Андрей соврал, сказав, что мы на речке, не знаю. Наверное, на тот случай, если мы застряли в поле надолго. Так все будут думать, что мы просто купаемся весь день.

Андрей убрал телефон и развернулся к нам лицом. Я с Глебом катался по земле от смеха.

– Че вы ржете, придурки?! – возмущался квадрациклист-неудачник.

– Алло, Вадим, да мы на речке, – сквозь смех процедил я.

– Купаемся в бездонных полях, – продолжил Глеб.

– Ой, Глеб, а ты не видел, куда лодки делись? Только вчера тут были.

– Не знаю, надо там за одуванчиками посмотреть.

– Да ну вас, – махнул на нас рукой Андрей.

Он подошел к своему железному другу и еще раз попытался его завести. Безуспешно.

– Да у тебя рука несчастливая, – еще не отойдя от приступов смеха, заключил Глеб, – дай я попробую, свали отсюда.

– Ой, да куда ты лезешь, ты давно на себя смотрел? Такой, как ты, только собаку может завести, – ворча, но при этом слезая с квадроцикла, ответил Андрей.

Возможно, рука у Глеба была и вправду несчастливая, но я подозреваю, что дело было не в руке. Лично я во всю это херомагию-хреномантию не верил и миф о счастливой руке считал бредом, поэтому сказал: