Тайна Пустошей

– Так, хватит тут развлекаться, – Виктор взмахнул руками, его ужасно раздражало, когда кому-то было весело в то время, когда у него с самого утра ужасно болела голова. – Мне еще работать нужно. Что у вас тут сломалось?

– Да вон, у Тараса второй процессор накрылся, – Пол махнул рукой в сторону соседа.

– Ага, – подтвердил Тарас, кивая головой. – Одеялом накрылся и не хочет работать.

Компьютерщики хором засмеялись.

– Слушайте, комики, я сейчас уйду, а вы потом не обижайтесь. – начал терять терпение Виктор. Внезапно головная боль поутихла, но он никогда не обольщался на этот счет.

– Ладно, прости, – махнул рукой Пол. – Настроение просто хорошее. А процессор-то действительно не работает.

Виктор медленно подошел к системному блоку компьютера Тараса и разложил рядом с ним на полу инструменты.

– Настроение у них хорошее, – бурчал он себе под нос. – Клоуны…

Через четверть часа компьютер Тараса перестал сопротивляться упорному натиску мастера и начал работать, как ему полагалось.

– Ну все, – торжественно объявил Виктор. – Железка капитулировала. Будет плохо себя вести – зовите.

Тарас с Полом дружно зааплодировали.

– Ну, спасибо тебе, повелитель металлических дров, – нараспев протянул Пол.

Виктор бросил на приятелей суровый взгляд, и они, снисходительно улыбнувшись, прекратили свою клоунаду. Мастер удрученно покачал головой и направился к выходу.

– Сегодня вечером у тебя? – бросил ему вслед Тарас.

– Да, подходите, – махнул рукой Виктор, даже не обернувшись, и покинул кабинет.

Вернувшись к себе, мастер обнаружил небольшую стопку бумаг на столе. Поверх них лежал небольшой листок, на котором аккуратным почерком было выведено: «Заполни, пожалуйста, данные. Я зайду позже. Кристина».

Он вздохнул, грузно опустился в кресло и, закрыв глаза, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. После этого склонился над бумагами и стал вводить в пустые графы значения из небольшого блокнота, куда записывали результаты своих наблюдений младшие инженеры. Калайнис каждый вечер перед своим уходом оставлял этот блокнот на столе Виктора. И показатели в этом блокноте всегда были одинаковыми. Или, во всяком случае, очень схожими. Это смущало мастера, ведь он знал, кто и когда выходит на пенсию, увольняется или, наоборот, устраивается на работу, а значит, показатели должны меняться. Но до этого дня ему казалось, что Калайнис просто старается показать начальству стабильность деятельности инженерного отдела. Теперь же, ввиду того, о чем накануне говорила Кристи, его мысли потекли в совсем другое русло. Нельзя ведь полностью проверить всю отчетность, а если персонал меняется, не меняя общих показателей отдела, то и неясно, сколько человек прекратили свою работу. Другими словами, нельзя быть уверенным, что сотрудника уволили за прогулы, а не сам он изъявил личное желание покинуть место работы. А прогулы могут быть следствием… например, исчезновения этого сотрудника. И невозможно узнать, куда подевались те люди, которые уже уволились, если они не устроились на другую работу. В таком случае…

– Ты уже заполнил данные? – Кристи вошла в кабинет очень тихо, и на этот раз Виктор действительно не слышал ее шагов, поэтому и подпрыгнул на месте, не на шутку испугавшись.

– Кристи, ты… я… это, – от растерянности Виктор не мог подобрать слов, и на какое-то мгновение это даже показалось ему забавным. – Из-за твоих подозрений я уже с ума схожу!

Кристина втянула голову в плечи, словно ожидала получить по шее, хотя видимых посылов к этому, естественно, не было.

– Каких подозрений? – тихо спросила она.

– Ну, то, о чем мы вчера говорили. Теория большого заговора и тому подобное, – Виктор протянул вперед руку со стопкой заполненных бумаг.

– Но ведь это небезосновательные подозрения, – заметила Кристи, взяв протянутые ей бумаги. То, как быстро она сумела возобновить давешний разговор, было удивительным.

– Ты работаешь в отделе статистики, так? – спросил Виктор так серьезно, словно и впрямь ожидал услышать отрицательный ответ.

– Ну да, ты ведь знаешь, – удивленно пожала плечами Кристи.

– А ты эту статистику когда-нибудь проверяла? – Виктор встал с кресла и, подойдя к собеседнице, начал тыкать пальцем в записи. – Каждый день данные одинаковые. Разница в десятых долях. Стабильность! Это, конечно, очень хорошо для показателей колонии, но так не бывает.

Кристи внимательно смотрела на тот участок документа, на который указывал мастер. Затем, сообразив, что он говорит абстрактно, не конкретно об этой бумаге, посмотрела на него.

– А ведь ты прав, – сказала она, сощурив глаза. – Это наводит на размышления. Как я сама до этого не догадалась? Пойду посмотрю статистику других отделов!

Эта мысль, видимо, так сильно повлияла на Кристину, что она весьма поспешно удалилась из кабинета, даже не попрощавшись. Виктор не придал этому особого значения, ведь он и сам понимал, как странно это все. Конечно, бывает, что человеку мерещится то, чего на самом деле нет. Но ведь слишком многое выглядит не так, как должно. Но с другой стороны – а как должно? Может, это просто нервное? Вопрос о том, правильно ли поступает человек, правильно ли понимает ситуацию – самый сложный вопрос. И ответ на него не может быть однозначным. «Я прав?» – «Ну, в общем, да». И хорошо – вот и ответ… хотя… что значит это «ну»? Что значит это «в общем»? Вот и получается, что каждый сам должен решать, верно ли он поступает. А если у человека сразу две точки зрения? Да и непонятно, что делать, когда вопрос подразумевает не подтверждение или отрицание в качестве ответа, а сложное утверждение со множеством нюансов и уточнений.

От философских рассуждений у Виктора снова разболелась голова. Он не был мыслителем, не мог выстроить логическую цепочку. Ему это напоминало экзамены по химии, когда он сидел перед вопросником и никак не мог понять, что вообще он должен ответить. Решив не ломать себе попусту голову, Виктор занялся привычной работой по координированию действий подчиненных и постепенно позабыл о проблемах.

День прошел рутинно, ничего необычного не произошло. Поломок было не больше, чем обычно, техники, как всегда, были недовольны тем, куда их направляли, постоянство казалось отвратительным.

До конца смены оставалось не более получаса, когда в кабинет без стука, без предупреждений и даже без хороших манер ввалился чем-то довольный Натан.

– Ага, вот я тебя и нашел, Виктор, – радостно воскликнул он, разведя руки в стороны, словно собирался обниматься.

Мастер растерянно глянул на незваного гостя.

– Натан? – удивился он. – Что ты здесь делаешь?

– Да Антон с Иланой задерживаются – их почему-то не готовы принять здесь, – сказал Натан, обходя кабинет и рассматривая все, что в нем находится, при этом он не переставал улыбаться, отчего казалось, что этот факт чем-то его радует. – Вот я и решил поискать тебя, чтобы, так сказать, лично предупредить.

– А как ты меня нашел? – Виктор уже начал выключать все приборы и собираться домой.

– Да без проблем, – махнул рукой Натан. – Ты – единственный инженер Виктор на планете. Главный мастер! Подумать только, какой крутой.

Виктор поморщился. Ему было крайне противно осознавать, что все вокруг считают его чуть ли не баловнем судьбы. Он поднялся с кресла, достал из стола ключи. Затем, подумав, убрал их на место – все равно Калайнис заглянет сюда, чтобы оставить отчеты и проверить, все ли выключено. Виктор подошел к двери, открыл ее и окликнул Натана, который собирался, кажется, поковыряться пальцем в приборной панели.

– Ладно, пошли ко мне, – сказал он, приглашая нового знакомого первым покинуть кабинет. – У меня намечаются посиделки.

Тарас и Пол, как и всегда, опаздывали, поэтому они решили начать приготовление ужина без них. Впрочем, и одолеть этот ужин вдвоем они тоже были готовы.

– Знаешь, Виктор, – сказал Натан, помешивая ложкой рагу. – Хорошая это планета. Ну, с точки зрения рабочего человека. Двадцать восемь часов в сутках – это круто!

– Нет, – усмехнулся Виктор, нарезая сыр для салата. – Тебе так только кажется. Да, Титан-2 не независим, поэтому живет по всем законам Земли, в том числе и по трудовому кодексу. Поэтому при работе по восемь часов в день мы имеем двадцать часов свободного времени. Но это и есть главный минус – если лечь спать слишком рано – утром встанешь еще затемно. Это выводит из колеи, очень сложно привыкнуть.

– Квазар-6 независим, – сказал Натан, добавляя каких-то специй в котелок. – Там свои законы, многие мне непонятны, но там весело. А здесь как-то… неуютно. Что-то бесконечно гложет.

– Мне тоже поначалу так казалось, – усмехнулся Виктор, отправляя недорезанный кусок сыра в рот. – Это как с новым домом – сначала нужно обжиться. Попривыкнуть.

– Нет, – покачал головой Натан, подсаливая мясо. – Это что-то другое. Меня вот лично преследует чувство, что за мной кто-то наблюдает, какое-то тревожное настроение. Вдобавок еще и ощущение, что я забыл о чем-то очень важном… Кстати, и Антона это беспокоит. Он говорит, что будет рад покинуть эту планету.

Виктор пожал плечами, постоял, задумавшись, а затем отправил нарезанный сыр в салат.

– Антон у вас главный? – спросил он после некоторой паузы.

– Ну, как – главный, – пожал плечами Натан и отложил в сторону ложку. – Он лидер. Пишет музыку и выбирает направление движения группы. Но «главный» – это не то слово. Он нами не командует.

– А Илана? – спросил Виктор, испытывая от этого вопроса какое-то смущение. – Она всегда такая неразговорчивая?

– Когда я пришел в группу, она уже пела с ними, – Натан начал шинковать зелень. – И вот с первого дня нашего с ней знакомства… да, она всегда такая. Я иногда ее вообще не понимаю. И никто ее не понимает, кроме Антона.

– В каком это смысле? – удивился Виктор.

– Она мало говорит, в основном изъясняется жестами, – Натан снова пожал плечами. – И никто эти жесты не понимает. Кроме Антона. Он как переводчик.

Виктор задумчиво поковырял пальцем в зубах.

– Вообще-то, это Антон показался мне каким-то странным, – признался он.

Натан добавил нарезанную зелень в котелок и прикрыл его крышкой.

– Да, есть немного, – ответил он, вытирая руки о кухонное полотенце. – Антон – единственный человек из всех, кого я знаю, кто кажется мне более странным, чем Илана. А это, знаешь ли, очень…

В этот момент в дверь постучали. Даже не постучали, а заколотили.

– Ну вот, пришли эти двое, я вас сейчас познакомлю, – говорил Виктор, выходя в коридор. – Я их зову «пьяные без вина».

Со звонким смехом и грохотом на кухню ввалились Тарас и Пол. Со стороны могло показаться, что они совершенно пьяны, хотя оба совершенно не употребляли спиртного.

– Виктор, – страшным шепотом воззвал Пол. – У тебя на кухне – викинг!

Тарас залился смехом, и Натан, не расслышав слов Пола, тоже улыбнулся.

– Знакомьтесь, клоуны – это Натан, – Виктор указал на своего гостя и подтолкнул гостей ближе к столу, намереваясь заставить их хотя бы порезать хлеб.

– Клоун Тарас Томченко, – представился первый и поклонился.

– Клоун Пол Уимбли, – добавил второй и козырнул двумя пальцами.

Виктор пихнул Тарасу буханку белого хлеба и нож и сообразил, что нового знакомого нужно представить.

– Натан – гитарист из группы… ммм… – Виктор судорожно начал копаться в своей захламленной голове, пытаясь выловить название.

– «Последний Рубеж», – подсказал Натан, обменявшись рукопожатиями с Полом и Тарасом.

– Гитарист? – Пол сощурился. – Это те, кто против централизованного правительства? Или те, кто взрывают дома?

Натан удивленно потупился.

– Нет, Пол, – ответил за Натана Тарас. – Это анархисты и террористы. Соответственно. А гитаристы это те, которые лазают по горам…

– Не обращай на них внимания, – посоветовал Виктор Натану. – Они действительно считают, что это смешно.

Натан усмехнулся, сообразив, что у ребят просто необычное чувство юмора.

– Нет уж, парни, вы не того брата выбрали, – махнул рукой Натан и снова стал помешивать рагу.

– Да мы за тебя и не голосовали, – признался Пол. Тарас усмехнулся.

– Хватит уже шутить, – предложил Виктор. – Ужин готов.

Стол был сервирован наскоро, без излишеств и особой элегантности, ведь гости были не высокопоставленными личностями, а давними друзьями Виктора. Разговор иногда начинал становиться серьезным, но либо Пол, либо Тарас мгновенно сводили его к балагану.

– А что, на Земле совсем никто не выпивает? – вспомнил вдруг Виктор недавний разговор с Натаном.

– Употребление спиртного и табака на Земле преследуется законом, – ответил Натан.

– А кому хуже от того, что кто-то много выпил? – удивился Тарас. – Он ведь сам себя губит.

– Такой вопрос не ко мне, – усмехнулся Натан. – Пьяница не работает или работает плохо, наверное. А значит, наносит ущерб государству. В этом, видимо, и заключается преступление.

– Ну, Пол ведь тоже не работает – и ничего, – сардонически заметил Тарас.

– Моя лень весьма компенсируется моей неземной красотой, – заметил Пол, наигранным движением поправляя прическу.

– Конечно, неземной, – усмехнулся Виктор. – Ты ведь на Титане-2, забыл?

– …распространение табака и алкоголя на Земле карается смертной казнью, – закончил свою мысль Натан.

Некоторое время сидящие за столом сверлили друг друга взглядами, пытаясь понять, правда ли это, или у музыканта тоже чувство юмора нестандартное.

– Ничего себе, – присвистнул Пол, решив, что Натан не стал бы шутить таким образом. – А что же будет с тем, кто решиться распространять наркотики?

– Боюсь себе представить, – вздохнул Виктор, его даже передернуло. – Даже не знаю.

– А я знаю, – ответил Натан. – Это нововведение совсем недавно было принято земным правительством. Называется «пожизненная парализация».

– Звучит очень зловеще, – заметил Тарас и набрал полный рот салата.

– Мне однажды пришлось видеть это своими глазами, – сказал Натан. – Один довольно знатный человек, который чуть не убил моего брата однажды, был приговорен к этой процедуре. Нас с братом пригласили посмотреть на это. Я пошел, а брат сослался на плохое самочувствие… как знал ведь. Этого человека положили на стол, закрепили руки и ноги ремнями. Затем ввели ему в вену на правой руке иголку и подсоединили капельницу. Через пару минут его ноги и руки освободили от ремней, но он не пошевельнулся. Затем нас поблагодарили и попросили покинуть комнату. Когда я стал выходить из комнаты, я непроизвольно бросил взгляд на этого парня. И ужаснулся. Его зрачки бешено вращались, но голова оставалось на том же месте. И только тогда я понял, что произошло. Ему ввели парализующий препарат. Его жизнь будут поддерживать внутривенным питанием, не будут давать ему умереть. И десятки лет он будет лежать на одном месте и бесконечно созерцать белый потолок…

В комнате воцарилась тишина. Каждому, кто находился в комнате, вдруг стало очень холодно и тревожно. Каждый представил себя на месте этого преступника.

– Такой человек мечтает только об одном, – наконец промолвил Пол.

– Да, – Тарас кивнул. – Он хочет только умереть.

Собравшиеся снова помолчали.

– Каким же надо быть чудовищем, чтобы придумать такое? – прошептал Виктор. Голос его дрогнул.

– О многих вещах, я уверен, говорили такое, – покачал головой Натан. – Но это ничего не изменило.

Внезапно неприятный разговор прервал еще более неприятный звук – нарастающий гул сирены. Все четверо разом вскочили из-за стола и начали судорожно переглядываться, словно ожидая дальнейших разъяснений.

– Что это еще такое? – растерялся Натан.

– Сигнал тревоги, – Виктор не знал, бежать ли ему куда-то или забраться под стол. – Нам говорили, что такое вообще есть, но я его еще ни разу не слышал.

Собравшиеся находились в полном замешательстве. Наверное, нужно было что-то сделать или к кому-то обратиться, но тут сирена прекратилась так же неожиданно, как и началась.

– Что это было? – не понял Пол, пытаясь нащупать стул за собой.

– Может, учебная? – предположил Тарас – он уже сидел за столом как ни в чем не бывало и набивал рот очередной порцией салата. – Чтобы мы помнили, что опасность подстерегает каждую минуту?

– В таком случае наше доблестное руководство желает превратить нас всех в параноиков, – констатировал Виктор, никак не решаясь сесть.

Вечерняя трапеза продолжилась. Произошедшее превратилось в предмет шуток, и дальнейшие разговоры велись уже на другие темы. Виктор про себя отметил, что Натан готовит просто восхитительно, и все хотел выпытать секрет приготовления этого рагу, но никак не подворачивался подходящий момент. Наконец, он решил перебить Пола, который замолкал только тогда, когда помещал в рот очередную порцию еды, шуткой по этому поводу, а там невзначай и спросить о рецепте. Но как только он открыл рот, в гостиной зазвонил телефон.

– Может, подойдешь? – поинтересовался Натан после минутного замешательства Виктора. – Наверное, это тебе звонят.

– Да, конечно, кому же еще? – спохватился Виктор. – Просто не знал, что у кого-то есть мой номер.

– Странные слова, – заметил Тарас. – Что, никто не может знать твоего номера?

– Ну, я-то его и сам не знаю! – воскликнул Виктор, направляясь в гостиную.

Телефон настойчиво издавал неприятный на слух звук вызова. На том конце был очень терпеливый человек.

– Алло, – сказал Виктор.

– Добрый вечер, – донесся из трубки мягкий тенор. – Могу я поговорить с главным инженером?

– Да-да, это я, – Виктора смутило то, что голос был совсем незнакомый.

– Ага, – удовлетворенно ответил собеседник. – Мое имя Уильям Эвансон. Я начальник отдела информации. Мне срочно нужно переговорить с Вами.

– Что, прямо сейчас? – возмутился Виктор.

– Вы ведь слышали сигнал тревоги, не так ли? – спросил Эвансон.

– Да уж не оглох еще, – огрызнулся Виктор.

– Вот и хорошо! Встретимся в моем кабинете через пятнадцать минут, – и Эвансон положил трубку.

– Нет, подождите! – воскликнул Виктор, но было уже поздно. Он недовольно повесил трубку и вернулся на кухню.

– …нет, боксер у нас басист… – Натан хохотал – не иначе, Пол опять был в ударе. – Его, кстати Фридрихом зовут…

В этот момент все трое как-то разом заметили, что Виктор вернулся.

– Что-то случилось? – спросил Натан, увидев опечаленное лицо товарища.

– Пол, где находится кабинет вашего начальника? – вместо ответа спросил Виктор.

– Это долго объяснять, легче показать, – отмахнулся Пол.

Виктор вздохнул.

– Ну, тогда пошли, – сказал он, понимая, что день еще явно не закончился.

* * *

– Итак, капрал, как Вы можете охарактеризовать данную диверсию?

– Я бы это даже диверсией не назвал, сержант. Больше похоже на акт отчаяния.

– Ничего себе! И кто же это совершает подобные вещи от отчаяния?

– Нами это до сих пор не установлено. Подозреваемых уйма – почти любой житель колонии мог сделать это. Если бы он, конечно, поставил перед собой такую цель. Непонятно только, какому здравомыслящему человеку такое придет в голову.

– А что, капрал, по-Вашему на Титане-2 недостаточно было ненормальных? Выяснили, зачем это могло понадобиться?

– Судя по всему, подобное происшествие не несло никакого значимого ущерба, но могло стать причиной более серьезных событий.

– Хотите сказать, что все произошедшее потом стало последствием этого несанкционированного использования системы предупреждения опасности?

– Нет, видимо, я неправильно выразился. Думаю, вследствие того, что диверсия не принесла результата, диверсанту пришлось предпринять более… решительные действия.

– Что-то я не понял, капрал, Вы что, хотите сказать, что все произошедшее – дело рук одного человека?

– О, хороший вопрос! Вот тут-то и начинается самое интересное в моем докладе, сержант.

* * *

Эвансон был высоким, плотным мужчиной лет тридцати пяти. Не по возрасту молодецкой казались его прическа – средней длины черные волосы стояли торчком, а на лице красовалась немного отпущенная бородка. Он вел себя, как заправский руководитель, словно считал данный пост созданным только для него. Это просматривалось в каждом его жесте. Хотя если бы кто-то поставил своей целью следить за ним, он был бы крайне удивлен тем, что этот человек далеко не так прост и прозрачен, как кажется. И что под этой странной маской прирожденного руководителя скрывается нечто зловещее… или, может, какой-нибудь мелкий грешок – мечты извращенного характера или, например, клептомания. А кто-то бы обязательно заметил, что маленьких грехов не бывает…

– Присаживайтесь, – Эвансон указал рукой на кресло напротив себя. – Простите, я не знаю Вашего имени…

Виктор мельком оглядел кабинет – белый, без единого намека на стиль или изящность – и неспешно занял предложенное ему место.

– Меня зовут Виктор, – представился он. Перед ним был не его непосредственный начальник, но казалось, что сейчас этот человек обязательно отчитает мастера. Скорее всего, сказывалось то, что Виктор занял высокую должность совсем недавно и еще не привык, что отчитать его может только кто-то из администрации.

– Швед? – спросил Эвансон, насупившись.

Виктор не понимал и не терпел людей, для которых хоть какое-то значение имело происхождение. Люди были разбросаны по всей галактике, и теперь уже совсем неясно было, с какого материка Земли родом твои далекие предки. Да и национальность передавалась по наследству в имени и фамилии, а не генетически, как пару веков назад.

– Русский, – ответил Виктор и, увидев, как поморщился Эвансон, добавил: – У Вас с этим какие-то проблемы?

– Нет, – махнул рукой Эвансон. – Просто никак не могу понять, к какому краю света относится какое-либо имя. А как Вы проходите по регистрационным записям?

Странный вопрос, подумал Виктор, не проще ли просто спросить, какая у меня фамилия? Да еще и «край света», на Земле мы, что ли?

– Виктор Первый, – ответил он хмуро.

– Первый? – удивился Эвансон. – Как Карл или Петр?

Вот привязался, подумал Виктор. Ну, какое тебе дело? Сказали же тебе. А может, действительно чего-то не понимает?

– Нет-нет, – покачал головой он. Голова эта снова болела, поэтому не хотелось вдаваться в подробности, тем более в беседе с таким любознательным собеседником. – Это такая фамилия. Редкая, но зато ни с кем не спутаешь.

– И верно, – Эвансон улыбнулся. – Такое не забыть.

Не было ясно, где в комнате находились часы, но они очень настойчиво щелкали, напоминая, что время-то идет. Виктор нетерпеливо вздохнул.

– Так зачем же Вы меня пригласили? – спросил он.

Эвансон постучал кончиком карандаша, который неизвестно как оказался в его руке, по столу.

– Вы – второй человек в своем отделе, – сказал Эвансон деловым тоном. – И Вы непосредственно имеете дело с персоналом. Скажите, Вы не замечали ничего странного в поведении своих подчиненных?

Виктору в голову сразу же пришло несколько имен. Затем словно холодом его овеяло при мысли о Кристине. Ну что ж, понятно было, что рано или поздно такой разговор будет. Это лишь подтверждало теорию.

– Нет, ничего прямо-таки странного не было, – медленно протянул Виктор, помолчав.

– «Прямо-таки»? – переспросил Эвансон. – Что это значит?

– Ну, я стараюсь не лезть в душу рабочим, – развел руками Виктор, он тянул время, стараясь врать так, чтобы никто от этого не пострадал. – Иногда кто-то начинает из-за чего-то переживать, кто-то начинает замыкаться в себе, но это их личные проблемы. Со временем это проходит, так или иначе.

– Я понимаю Вас, – ответил Эвансон и положил карандаш на стол, смекнув, видимо, что это постукивание неприятно собеседнику. – Это само собой разумеется. Я говорю об о с о б о странных поступках и словах.

– Нет, – резко ответил Виктор, хотя язык начало покалывать. – О с о б о странных поступков не было.

Эвансон внимательно и долго посмотрел на Виктора, затем кивнул.

– В таком случае можете идти, – сказал он.

Виктор тихо поднялся и покинул кабинет, недоумевая, что это вообще сейчас было. По пути домой он думал над этим разговором и пришел к выводу, что его спокойный уход из кабинета выглядит подозрительно. Нужно было возмутиться, что вызов был беспричинным и неуместным – такие вопросы не обязательно решать так поспешно. Еще больше Виктора смущала уверенность в том, что Эвансон заподозрил его во лжи. Ничего хорошего из этого не следует. Да и вообще, что это за разговор? Короткий, несообразный, словно проверка на вшивость, что ли? Да и ведь вызов Эвансон аргументировал сигналом тревоги, а сам и слова о нем не сказал! Чем дальше, тем страннее и запутаннее.

Коридоры были пусты – в такое время все уже расходились по домам. Случайно Виктор наткнулся на Кристи, но не узнал бы ее, если бы она его не окликнула. На ней были белая майка и защитного цвета свободные брюки.