скачать книгу бесплатно
На листе было написано:
ПОСЛЕДНЯЯ ВОЛЯ И ЗАВЕЩАНИЕ ГЕНРИ СЕТА ХАББАРДА
Я, Сет Хаббард, 71 года от роду, находясь в здравом уме, но страдая от неизлечимой физической болезни, изъявляю свою последнюю волю.
1. Я являюсь постоянным жителем штата Миссисипи. Мой официальный адрес: 4498 Симпсон-роуд, Пальмира, округ Форд, Миссисипи.
2. Я отменяю все завещания, подписанные мной раньше, особенно то, которое датировано 7 сентября 1987 года и составлено мистером Льюисом Макгвайром из юридической конторы Раша в Тьюпело, Миссисипи, которое, в свою очередь, отменило завещание, которое я подписал в марте 1985 года.
3. Настоящее завещание полностью, до единого слова, написано мной собственноручно, без чьей-либо посторонней помощи. Оно подписано и датировано лично мной. Я составил его сам, в своем кабинете, сегодня, 1 октября 1988 года.
4. Я нахожусь в здравом уме, твердой памяти и состоянии завещательной правоспособности. Никто не оказывал и не пытался оказать на меня никакого давления.
5. Своим душеприказчиком и исполнителем моего завещания я назначаю Рассела Эмбурга, проживающего по адресу: 762, Эмбер-стрит, Темпл, Миссисипи. Мистер Эмбург был вице-президентом моей холдинговой компании и находится в курсе всех моих активов и пассивов. Я приказываю мистеру Эмбургу нанять мистера Джейка Брайгенса, поверенного в суде адвоката, проживающего в городе Клэнтон, Миссисипи, для выполнения всех необходимых юридических действий. Моя воля состоит в том, чтобы ни один другой адвокат округа Форд не имел никакого касательства к моему наследству и не заработал ни единого пенни на его утверждении.
6. У меня есть двое детей – Гершел Хаббард и Рамона Хаббард Дэфо, у них тоже есть дети, но я не знаю сколько, потому что давно не виделся с ними. Я определенно исключаю обоих своих детей и всех своих внуков из завещания по моему наследству. Они не получают ничего. Я не знаю точного юридического термина, означающего «отлучение» лица от наследства, но выражаю свою волю полностью запретить им, моим детям и внукам, получить что-либо из моего состояния. Если они опротестуют это завещание и проиграют процесс, я желаю, чтобы они оплатили гонорар адвоката и все судебные издержки, потому что эти издержки будут следствием их алчности.
7. У меня есть две бывшие жены, имен которых я не буду называть. Поскольку они получили практически все при разводе, больше им ничего не причитается. Я определенно исключаю их из завещания. Да сгинут они в муках, как я.
8. Я отдаю, завещаю, перечисляю, оставляю после себя (как там, черт возьми, это называется) 90 процентов своего имущества моему другу Летти Лэнг в благодарность за ее верную службу и дружеское отношение ко мне на протяжении всех последних лет. Ее полное имя Летиция Делорес Тейбер Лэнг, ее адрес: 1488, Монроуз-роуд, Бокс-Хилл, Миссисипи.
9. Я отдаю в наследство, завещаю и так далее 5 процентов своего имущества моему брату, Энсилу Ф. Хаббарду, если он еще жив. Я ничего не слышал об Энсиле много лет, хотя часто о нем думал. Он был пропащим парнем, но заслуживал лучшей участи. В детстве мы с ним стали свидетелями кое-чего такого, чего не должно видеть ни одно человеческое существо, и Энсил оказался травмирован этим навсегда. Если он уже умер, его доля – 5 процентов – остается частью моего наследства.
10. Я отдаю в наследство, завещаю и так далее 5 процентов своего имущества Ирландской церкви Христианского пути.
11. Согласно моему распоряжению, мой душеприказчик должен продать мой дом, землю, иное недвижимое имущество и лесопильню возле Пальмиры по рыночной стоимости как можно быстрее и выгоднее и прибавить выручку к моему наследству.
Сет Хаббард
1 октября 1988 года.
Абсолютно разборчивая подпись была сделана аккуратным мелким почерком. Джейк снова вытер вспотевшие ладони и перечитал завещание. Оно занимало две страницы – безукоризненно ровные строчки, будто Сет писал, подложив под бумагу трафарет.
Десятки вопросов роились у Джейка в голове, требуя ответов. Прежде всего напрашивался такой: кто такая Летти Лэнг? И другой, тесно связанный с ним: что именно она сделала, чтобы заслужить девяносто процентов наследства? Следующий: насколько велико это наследство? Если оно действительно так существенно, то какую часть из него съедят налоги? Этот вопрос немедленно потянул за собой еще один: какую сумму может составить гонорар адвоката?
Не давая воли алчным фантазиям, Джейк, ощущал легкое головокружение и мощный выброс адреналина, обошел кабинет, пытаясь успокоиться. Какой намечается отменный судебный скандал! Раз на кону большие деньги, можно не сомневаться: семья Сета поставит на ноги всю адвокатуру и яростно бросится на борьбу за наследство.
Хотя Джейку еще не приходилось выступать защитником в полноценном процессе по опротестованию завещания, он знал: подобные дела рассматриваются в Судах справедливости, причем зачастую в присутствии присяжных. В округе Форд было мало прецедентов, когда покойный оставлял большое наследство, но случалось, какой-нибудь состоятельный человек умирал, не оставив четких распоряжений относительно имущества, или когда завещание представлялось по тем или иным причинам сомнительным.
Джейк аккуратно вложил конверт и три листа бумаги в папку и отнес ее вниз, к Рокси. К тому времени она выглядела получше, насколько это возможно, и распечатывала корреспонденцию.
– Прочтите это, – велел Джейк. – Медленно.
Она выполнила его распоряжение и, закончив читать, воскликнула:
– Вот это да! Отличное начало недели.
– Только не для старины Сета, – ответил Джейк. – Пожалуйста, отметьте в книге регистрации, что это пришло с почтой сегодня, третьего октября, утром.
– А зачем такая точность?
– Время получения письма может оказаться в суде решающим. Суббота, воскресенье, понедельник…
– А я буду свидетельницей?
– Может, да, а может, нет, но все надо предусмотреть. Правильно?
– Вам лучше знать, вы адвокат.
Джейк сделал по четыре копии конверта, письма и завещания. Один экземпляр полного набора документов он отдал Рокси, велев завести для него отдельную папку, два, поднявшись к себе в кабинет, положил в ящик стола и запер его.
Дождавшись девяти часов, вышел из конторы, имея при себе оригинал и одну копию. Рокси он сказал, что направляется в суд. После этого зашел в расположенный по соседству Залоговый банк и поместил оригинал в банковскую ячейку, принадлежащую его конторе.
Офис Оззи Уоллса находился в окружной тюрьме, в двух кварталах от площади, в приземистом бетонном здании-бункере, построенном задешево десять лет назад. Впоследствии к нему добавили напоминающую опухоль пристройку, где и работали теперь шериф, его помощники и служащие. Помещение было забито дешевыми столами и складными стульями, пол покрыт потертым ковром, обтрепавшимся вдоль плинтусов.
По понедельникам утром здесь обычно царила суматоха, поскольку приходилось улаживать дела, возникшие в результате игр и развлечений, имевших место в выходные. Разгневанные жены являлись освобождать под поручительство своих страдающих похмельем мужей. Другие жены врывались сюда, чтобы подписать бумаги, необходимые для препровождения их благоверных в тюрьму. Испуганные родители ожидали подробных разъяснений по поводу своих детей, пойманных с наркотиками во время облавы.
Телефоны надрывались больше обычного, и зачастую звонки оставались без ответа. Помощники шерифа шныряли взад-вперед, на ходу поглощая пончики и запивая их крепким кофе. А еще следовало упомянуть ажиотаж, связанный со странным самоубийством таинственного персонажа, чтобы понять, почему битком набитый холл офиса в то понедельничное утро выглядел особенно суматошным.
В глубине пристройки, в конце короткого коридора, находилась массивная дверь, на которой белой краской от руки было выведено:
«ОЗЗИ УОЛЛС, СТАРШИЙ ШЕРИФ, ОКРУГ ФОРД».
Дверь оказалась закрыта. Шериф, как всегда по понедельникам, находился в офисе с самого раннего утра и говорил по телефону со взвинченной дамой из Мемфиса. Ее сына задержали на дороге: он вел небольшой грузовик, в котором обнаружили, помимо прочего, внушительное количество марихуаны. Это случилось в субботу вечером возле озера Чатула, на территории принадлежащего штату парка, где правонарушения, связанные с наркотиками, были нередки. Мать горела желанием немедленно приехать и вырвать свое «невинное» чадо из темницы Оззин.
– Не так быстро, – охладил ее пыл Оззи. Послышался стук в дверь, и он, прикрыв трубку ладонью, крикнул: – Да!
Дверь приоткрылась на несколько дюймов, и в щель просунул голову Джейк Брайгенс. Оззи расплылся в улыбке и сделал ему знак войти. Закрыв за собой дверь, Джейк прошел в кабинет и опустился в кресло. Оззи продолжил объяснять даме на другом конце провода, что, хоть парню только семнадцать лет, его поймали с тремя фунтами марихуаны, поэтому его нельзя выпустить под залог, пока на то не будет санкции судьи. Поскольку мамаша продолжала бушевать, Оззи, поморщившись, отвел трубку от уха, покачал головой и снова улыбнулся посетителю. Обычная рутина. Все это Джейк наблюдал не раз.
Послушав взволнованную женщину еще немного, Оззи пообещал сделать все, что сможет, и, наконец повесив трубку, привстал, пожал Джейку руку:
– Доброе утро, советник.
– И тебе доброго утра, Оззи.
Поболтав о том о сем, они неизбежно, как всегда, скатились к футбольной теме. До того как повредил колено, Оззи недолгое время играл за «Рэмз» и по-прежнему с религиозным рвением следил за игрой этой команды. Джейк болел за «Сейнтс», как и большинство жителей Миссисипи, так что говорить им было особенно не о чем.
Вся стена за спиной Оззи была увешана и уставлена футбольными реликвиями – фотографиями, вымпелами, почетными знаками и призами. В 1970-х Оззи, играя за университет имени Алкорна, даже входил в символическую студенческую команду «Лучшие в Америке» и педантично хранил все свои награды.
Иной раз в иной обстановке – желательно при достаточно многочисленной аудитории, скажем, в суде во время перерыва, когда вокруг собиралось множество адвокатов, – Оззи мог не устоять против искушения рассказать историю о том, как однажды сломал Джейку ногу. Джейк был тогда тощим второкурсником и играл квотербеком за Карауэй – команду гораздо меньшей школы, которая, однако, непостижимым образом из сезона в сезон протаптывала себе дорогу в финал, где сражалась с клэнтонской.
Той игре, решающей в межшкольном турнире, не суждено было закончиться. Оззи, тогда звездный лайнбекер, в течение трех периодов терроризировал защиту карауэйской команды, а к концу четвертого совершил блиц на далекого снеппера. Фуллбек, уже травмированный и напуганный, уклонился от атаки Оззи, и тот всей своей мощью обрушился на Джейка, отчаянно пытавшегося отобрать у него мяч.
Оззи всегда утверждал, что слышал, как хрустнула малая берцовая кость. По версии Джейка, в тот момент не было слышно ничего, кроме рычания Оззи, рвавшегося к воротам. Но независимо от того, чья версия была верна, историю эту Оззи рассказывал снова и снова – по меньшей мере раз в год.
Однако сегодня, в понедельник, трезвонили телефоны, и оба – и Оззи, и Брайгенс – имели кучу дел, поэтому очевидно, что Джейк пришел не просто поболтать.
– Похоже, меня нанял мистер Сет Хаббард, – сказал Джейк.
Прищурившись, Оззи пристально посмотрел на друга:
– Боюсь, Сет Хаббард уже никого нанять не может. Он лежит на столе у Магаргела.
– Вы его срезали с веревки?
– Скажем, опустили его на ней на землю.
Оззи взял со стола папку, открыл, достал три цветные фотографии размером восемь на десять дюймов и подвинул к Джейку. На фотографиях был запечатлен один и тот же объект в трех проекциях: спереди, сзади и справа – Сет, печальный и мертвый, висящий под дождем. Джейк был потрясен, но не подал виду. Вглядевшись в искаженное лицо, он заметил:
– Нет, я никогда с ним не встречался. Кто его нашел?
– Один из его работников. Кажется, мистер Хаббард сам это и устроил.
– Совершенно верно. – Джейк сунул руку в карман пальто, достал копии документов и передал Оззи. – Это я получил с утренней почтой. С пылу с жару. Первая страница – его письмо ко мне. Вторая и третья, судя по всему, – его завещание.
Оззи медленно прочел письмо, потом, сохраняя непроницаемый вид, – завещание. По окончании чтения он опустил бумаги на стол и потер глаза.
– Вот это да, – произнес он. – И это все законно?
– На первый взгляд – да, но я не сомневаюсь, что семья в любом случае оспорит завещание.
– Оспорит? Но как?
– Будут подавать всевозможные апелляции: мол, старик был не в своем уме, или эта женщина злоупотребила своим влиянием на него и уговорила изменить завещание. Поверь мне, если на кону большие деньги, залп дадут из всех орудий.
– Эта женщина… – повторил Оззи, потом его губы растянулись в улыбке, и он медленно покачал головой.
– Ты ее знаешь?
– О да.
– Черная? Белая?
– Черная.
Джек этого ожидал и не был ни удивлен, ни разочарован; скорее, в тот момент он уловил внутри первый, еще отдаленный рокот волнения. Белый мужчина с деньгами, составленное в последнюю минуту завещание, согласно которому он оставлял все черной женщине, очевидно, нравившейся ему… Отчаянная битва за утверждение завещания, разыгрывающаяся перед присяжными, и в самом ее центре – он, Джейк.
– Насколько хорошо ты ее знаешь? – спросил он.
Было широко известно, что Оззи знал всех черных в округе Форд: и зарегистрировавшихся в качестве избирателей, и тех, кто еще медлил; тех, кто владел землей, и тех, кто жил на пособие; тех, кто имел работу, и тех, кто работать не желал; тех, кто копил деньги, и тех, кто вламывался в чужие дома; тех, кто ходил в церковь каждое воскресенье, и тех, кто не вылезал из кабаков.
– Знаю, – ответил он осторожно, как всегда. – Она живет в пригороде Бокс-Хилл, в районе, который называется Маленькая Дельта.
– Я как-то проезжал через него, – кивнул Джейк.
– Дыра. Одни черные. Она замужем за неким Симеоном Лэнгом. Бездельник. Приходит – уходит.
– Никогда не встречал ни одного Лэнга.
– С этим тебе бы и не захотелось встретиться. Когда трезв, он, кажется, водит грузовик и работает на бульдозере. Знаю, что раза два работал за границей. Нестабильный. Четверо или пятеро детей, один парень сидит в тюрьме, одна дочь, если мне не изменяет память, служит в армии. Самой Летти, думаю, лет сорок пять. Ее девичья фамилия Тейбер, их в округе немного. А он – Лэнг, и, к сожалению, окрестные леса кишат Лэнгами. Я и не знал, что она работает на Сета Хаббарда.
– А Хаббарда ты знал?
– Немного. Он неофициально давал мне по двадцать пять тысяч долларов наличными на каждую мою избирательную кампанию и ничего не просил взамен. Более того, даже избегал меня все четыре года моего первого срока. Я увиделся с ним снова лишь прошлым летом, когда начинал кампанию по переизбранию на второй срок: он опять вручил мне конверт.
– Ты взял наличные?
– Мне не нравится твой тон, Джейк, – улыбнулся Оззи. – Да, я взял наличные, потому что хотел победить. К тому же все мои конкуренты брали наличные. Политика в наших краях – дело суровое.
– Да мне все равно. Сколько денег было у старика?
– Ну, он называл свое наследство «весьма существенным». Лично я не знаю – насколько. Это всегда оставалось тайной. Ходили слухи, будто он все потерял при разводе – Гарри Рекс его обчистил. Поэтому в дальнейшем Сет держал свои тайны за семью печатями.
– Очень благоразумно.
– У него есть земля, и он всегда баловался торговлей лесоматериалами. Кроме этого я ничего не знаю.
– А что насчет двух его взрослых детей?
– Вчера около пяти я разговаривал с Гершелом Хаббардом – сообщил ему плохую весть. Он живет в Мемфисе, но больше мне ничего не удалось узнать. Он сказал, что сам позвонит своей сестре Рамоне, и они постараются приехать как можно скорее. Сет оставил письменные распоряжения относительно своих похорон. Завтра в четыре часа состоится отпевание в церкви, потом – погребение. – Оззи замолчал и еще раз перечитал письмо. – Звучит довольно жестоко, ты не находишь? Сет хотел, чтобы члены его семьи оказали ему все посмертные почести, прежде чем узнают, что он продинамил их всех в своем завещании.
– Мне кажется, это очень остроумно. – Джейк хмыкнул. – Ты будешь на похоронах?
– Только если ты пойдешь.
– Договорились.
С минуту, несмотря на то что у обоих было много дел, они посидели молча, прислушиваясь к доносящимся из-за двери голосам и телефонному трезвону. Впереди, очень близко, маячило столько вопросов и столько драм!
– Интересно, что такого увидели эти мальчишки, – задумчиво произнес Джейк, – Сет и его брат?
Оззи покачал головой в знак того, что не имеет понятия.
– Энсил Ф. Хаббард, – заглянув в завещание, произнес он. – Я могу попробовать разыскать его, если хочешь. Посмотрю в нашей базе: вдруг он где-нибудь засветился.
– Да, пожалуйста. Буду благодарен.
– Джейк, – прервал молчание Оззи, – у меня сегодня дел по горло.
– У меня тоже. – Джейк вскочил. – Спасибо. Я тебе позвоню.
4
Дорога из центра Мемфиса в округ Форд занимала всего час, но для Гершела Хаббарда это всегда было одинокое тоскливое путешествие – весь день насмарку. Он воспринимал его как вылазку в прошлое, где его никто не ждал, и по многим причинам совершал такое путешествие лишь в случае крайней необходимости, которая возникала нечасто.
Он покинул родительский дом в восемнадцать лет, стряхнул его прах со своих ног и впоследствии старался обходить стороной. Гершел оказался невинной жертвой войны между родителями и, когда они в конце концов разошлись, остался с матерью, покинув округ Форд и отца. И вот двадцать восемь лет спустя он не мог поверить, что старик все-таки умер.
Попытки примирения предпринимались обычно по инициативе Гершела и Сет, надо отдать ему должное, какое-то время честно пытался терпеть сына и внуков. Но все сильно осложнил второй неудачный брак Сета.
