Рондо на тему любви. Ради счастья, ради нашего, если мы хотим его… Любовь стоит того, чтобы ждать

Маша потопталась на сцене, где будет проходить съёмка, чтобы поймать её волну и попросить отнестись к ней благосклонно (она так всегда поступала, даже когда выступала на пятачке в ресторане) и уже развернулась в сторону своей раздевалки, когда её окликнули:

– Маша, как я рад тебя видеть! Ты уже поправилась?

Маша обернулась на голос и с удивлением увидела приближающегося к ней с радостной улыбкой Петра Пахомова. Не только потому, что его улыбка была так заразительна, но и потому, что ей, действительно, было приятно его видеть, Маша тоже расплылась в улыбке и ответила:

– Ой, здравствуйте! А Вы тоже будете на съёмках?

– Да вот, так удачно образовался свободный день в репетициях, что с удовольствием рванул в Москву. Захотелось всё увидеть своими глазами, а то всё в записи, да в записи. Как же жалко, что ты выбыла! Я за тебя болел. Ты какой-то свой номер будешь показывать?

– Нет, номера участники будут танцевать, а я только в батле участвую.

– А с концертами по стране поедешь потом? Я знаю, Игорь говорил, что зрители прямо-таки требуют твой номер на пилонах. Да и тот, на отборе, просто – шедевр!

– Спасибо! – смущённая воодушевлением Петра ответила Маша, – у меня сессия, так что, видите как, не судьба мне с шоу…

– Постой, ты же в Питере учишься. И когда сессия?

– В мае…

– А у нас как раз в мае премьера под занавес сезона – «Корсар»15. Хочешь посмотреть?

– Конечно, хочу! А Вы танцуете?

– Да, Конрада. Давай мне твой адрес в интернете и телефон. Состыкуемся по датам ближе к делу. И прекрати называть меня на «Вы», не такой уж я и старый.

Маша покраснела как маков цвет. Пётр Пахомов, как талантливейший артист балета с мировым именем, был для неё почти небожителем, и называть его на «ты» у неё язык ну никак не поворачивался, так что возраст тут был не причём. И, кстати, возведение на пьедестал было Машиным способом избавиться от любви к мужчине. Ведь смешно же изнывать от чувств к какому-нибудь красавцу-артисту? Например, к Даниилу Страхову. Где он? И где я? Она и со своей несчастной любовью к Виктору так поступила. А тут Петр Пахомов, звезда мирового балета, так запросто с ней общается, да и ещё на «ты» требует перейти, совсем по-панибратски.

– Машенька, ты прелесть! – рассмеялся на её реакцию Пётр…

Только Маша сделала пару шагов после расставания с Петром, как на неё, как вихрь, налетел из-за угла Глеб, обнял, подхватил на руки и закружил.

– Машка, как же я рад, что ты вернулась! Не смей убегать после съёмок. Пойдём в ресторан праздновать Витькину победу.

– А что, уже результаты известны?

– Ещё нет, но разве они могут быть другими? – заносчиво, вопросом на вопрос ответил Глеб. – Вот, если бы ты не слетела, я бы ещё за Витька поволновался.

Чмокнул Машу в щёку и побежал дальше. А Маша задумалась. Она не придала значения теме её конкуренции Виктору, которая муссировалась в одной из передач, подумав, что организаторам уж совсем не из чего было высосать конфликт, раз они это придумали. А оказывается, и Глеб так считает. Маша уже научилась различать за его шутливым тоном – говорит он серьёзно или всё-таки шутит.

– Всё равно я бы тебя обыграл, – раздался голос, выведший Машу из задумчивости.

Она подняла глаза и увидела Виктора, стоящего неподалеку, скрестив руки на груди, и опиравшегося на стену.

– Это я батл предложил. Вот там и посмотрим, кто кого, – продолжил он.

Маша не нашлась что ответить. Во-первых, встреча с ним была неожиданной, а во-вторых, суровый тон слов совершенно не соответствовал его смеющимся глазам. А Виктор уже развернулся и пошёл в сторону мужской раздевалки (Маша невольно залюбовалась его высокой стройной накачанной фигурой), а потом повернулся, расплылся в улыбке и сказал:

– Я ужасно рад тебя видеть!

Тут Маша вообще остолбенела. Что сегодня за день такой? Какие-то звезды сошлись в небе над её головой. Такие разные мужчины – и все рады видеть её (и ведь не врали, она чувствовала враньё за версту всеми фибрами своей тонкокожей души)…

– Машка! Ну, где тебя носит! – налетела на неё Ольга, – Уже съемка пошла! У нас же ещё стилист и парикмахер! А ты ещё не одета…

Но ещё больше Маша была удивлена во время батла – Виктор не спускал с неё глаз, как будто танцевал только для неё и никого вокруг не существовало. Сначала Маша приняла его взгляд за вызов и дерзко ему ответила (танцем, конечно). Но чем дальше, тем больше в его глазах разгорался какой-то огонь, совершенно не похожий на огонь азарта…

А вот поздравить Виктора с победой и попраздновать с их командой в ресторане Маше не удалось. Сразу после съёмок её отловил Игорь и утащил на переговоры по поводу её участия в его новом проекте – 3D-шоу-мюзикле (господи, и не выговоришь сразу), поскольку уже на следующее утро обе команды вместе с наставниками уезжали в двухмесячный тур по городам и весям нашей необъятной родины, а Маша оставалась в Москве – готовиться к сессии…

15 – красочный балет на приключенческую тему из жизни корсаров, на музыку композиторов Адольфа Адана, Лео Делиба, Рикардо Дриго, Цезаря Пуни и хореографией Жюля Перро и Мариуса Петипа. Главные действующие лица: Конрад (корсар), Бирбанто (его друг), Исаак Ланкедем (купец), Медора (его воспитанница) (из Википедии)

Санкт-Петербург

1

Маша мчалась на Сапсане в Питер и совсем не волновалась об экзаменах, как обычно, а думала о Пете. Мало того, что он звонил несколько раз за эти две недели, всё вроде по делу, но, в общем-то, и ни о чём, так он ещё и встречать её вознамерился на вокзале. Маша очень смущена была таким вниманием, волновалась и не знала как себя с ним вести.

В Питере стояла совсем не характерная для северной столицы погода – теплынь и солнце. Пётр был одет в обыкновенные джинсы, а не в строгий черный костюм с бабочкой, как на съёмках, и держал в руке очаровательный букет ландышей.

– Боже мой, звезда балета, а вокруг ни одной восторженной поклонницы, – неуклюже пошутила смущённая Маша.

– Завтра в театре увидишь, – ответил Пётр и перевёл разговор на другую тему, – Ты как, сильно устала в дороге? Погуляем или тебя сразу в общежитие проводить?

– Ни капельки не устала. Такая погода чудесная, давай прогуляемся. А тебе на репетицию разве не надо идти?

– Перед спектаклем день отдыха, так что я в полном твоём распоряжении. Командуй, куда пойдём!

– Да мне всё равно! Я Питер уже весь облазила, только в Юсуповский дворец никак не попаду. Так что ты веди.

– Тогда план такой: закидываем вещи в общагу, потом идём обедать, а потом поедем на Александровский остров в парк. Годится?

– Ещё как!

– Зря ты только не согласилась в гостинице жить. Завтра после спектакля далеко добираться.

– Да ладно, доберусь, не маленькая девочка.

– Я тебя завтра на машине отвезу, только придётся кружным путём ехать из-за разведённых мостов.

– Ты ещё и за руль машины садишься после спектакля?! Я думала – пластом лежишь… Или это из-за меня? Так я и сама доеду, не в первый раз.

– Это не обсуждается. Расслабься, ты у меня в гостях. Давай твою сумку, и двинули в общагу, посмотрю хоть, где это находится…

И весь остаток дня они провели вместе. Гуляли по паркам, грелись на лавочках под непривычно жарким весенним солнцем, прокатились на катере по каналам (Маша, наконец, увидела Чижика-Пыжика. И то – Петя показал, сама бы ни за что не заметила), кушали в красивых дорогих ресторанах (Маше и столовых, коих полно появилось в Питере в последнее время, было бы достаточно, тем более что кормили там вполне прилично и не дорого, но она решила не сопротивляться, а то какая-то капризуля-наоборот получалась).

2

На следующий день Маша, как нечего делать, сдала два экзамена, и пошла гулять по Питеру сама – Петя предупредил, что у него в день спектакля строгое расписание, и увидятся они только после его окончания. А вот весь следующий день он в её распоряжении.

Сегодня Маше сказочно везло: и капризная Питерская погода к ней благоволила – день был такой же солнечный и теплый, как и вчера, и во дворец Юсуповых, наконец, попала. Несмотря на майские каникулы, очереди во дворец почему-то не было. Увидев это издалека, Маша уже была готова прочитать очередное объявление о каких-нибудь причинах его закрытия, но объявления не было, а нерешительно потянутая ею дверь открылась, и Маша попала в великолепный светлый холл. Взяла аудиогид и почти в одиночестве бродила по роскошным залам, богато до вычурности украшенным росписями, лепниной, позолотой. Тем контрастнее выглядел мрачный подвал, где заговорщики обдумывали план убийства Распутина.

До вечера время пролетело незаметно, хотя последние пару часов перед спектаклем тянулись, если честно, слишком медленно. Интерьеры холла и зрительного зала Михайловского театра проигрывали, конечно, великолепию Домового театра Юсуповых, но зато действие на сцене блистало многоцветьем декораций и костюмов. А от танцовщиков у Маши просто дух захватило. Все были великолепны, но особенно выделялся Пётр. Он буквально парил над сценой, как будто перескакивая с гребешка одной волны на другую. Кажется, что для него не существовало земного притяжения.

– Ты был великолепен, – сказала ему Маша со слезами на глазах, когда он вышел к ней со служебного входа, где они договорились встретиться, – Я просто не знаю, как мне это словами описать…

– И не надо. Пойдём лучше куда-нибудь в ресторан завалимся. Жрать охота – сил нет, – нарочито грубовато-просто ответил Петя, пытаясь снять пафосность момента.

Ему совсем не хотелось, чтобы девушка опять погружалась в отношение к нему с пиететом, как к звезде, а разглядела в нём, наконец, самого обыкновенного мужчину…

3

Маша возвращалась домой в Москву со смешанными чувствами. Время в Питере она провела великолепно, всё сошлось: и погода, и успешно выдержанные экзамены, и красоты Санкт-Петербурга, и внимательный и заботливый Петр, но… Но что-то как будто мешало почувствовать себя абсолютно счастливой и свободной. Какая-то недосказанность и недоделанность окружила её стеклянной стеной – вроде всё видно, а рукой не дотронешься…

Петя ухаживал за ней по всем законам романтического жанра, и это было для Маши странно волнительно, но и пугающе одновременно. А вдруг ей это всё только показалось? Может, он просто был гостеприимным хозяином – и не более того? Ведь никаких решительных действий он не предпринимал. Даже поцеловать не пытался. Да Маша и себя не могла понять – хочется ли ей этого? Всё-таки никак не могла представить Петра без пьедестала звезды на одном уровне с ней, обыкновенной девушкой, уличной танцовщицей, ещё пока не определившейся со своей дорогой в жизни.

Пётр тоже ничего не понимал. Маша казалась ему такой хрупкой, ранимой. Хотелось обнять её, вобрать всю в себя, защитить от всего мира, но так, чтобы она не растаяла, как Снегурочка в руках Мизгиря, не улетела лёгким весенним ветерком. А она с ним как будто была всё время настороже, не видел он в её прекрасных голубых глазах отклика, женского призыва. Ну, ничего, не стал бы он в 23 года премьером Михайловского театра и приглашенным солистом Большого и ведущих зарубежных театров, если бы отступал перед первыми же трудностями!

Москва

Вот с кем Маше было легко и просто, так это с Глебом. Он нашёл её сразу, как только она вернулась в Москву с сессии, обругал последними словами, что не пришла после финала в ресторан, а на её оправдания огорошил известием, что шоу Игоря пока откладывается из-за проблем со спонсорами. Понял по её расстроенному тону, что она сильно рассчитывала на эту работу (Антона взяли на телевидение на постоянной основе, и он пока не мог вырваться для подработки по ресторанам и дискотекам, а одна Маша не решалась туда идти – слишком опасно), и сходу предложил ей кучу своих вариантов.

Глеб был рад, что не стал торопиться и бросаться в новые отношения с Машей. Всё-таки восхищение ею, как танцовщицей, превалировало над интересом к ней, как к девушке. Представить с Машей лёгкие краткосрочные отношения было не возможно. То ли дело Юлиана, с которой он сблизился во время гастрольной поездки с финалистами шоу – простенько, без заморочек по поводу будущего, необременительно. Оба знают, чего хотят и на что могут рассчитывать…

А с работой в итоге Маше помог Игорь, к которому по поводу неё обратился Антон (сама постеснялась), устроив её на работу в кордебалет мюзиклов, идущих в театре Оперетты, что Машу очень обрадовало: хореография современная, работа постоянная и на стационаре, в отличие от того, что мог предложить Глеб, где всё было на чемоданах и зависело от спонсоров. Было единственное «но» – в театре предстоял сезон отпусков, потом гастроли и начало театрального сезона откладывалось до октября, а за окном стоял конец мая, и жить было на что-то нужно сейчас, а не через 4 месяца. И Маша поддалась на уговоры Глеба присоединиться на оставшийся от гастролей месяц к ребятам.

Дрезден

1

Маша ехала в Дрезден с детским предвкушением волшебства. Весь сегодняшний день был сплошной импровизацией, когда события цепляются между собой, как меленькие шестерёнки часового механизма, а в результате стрелки приближаются к полночи, и вот, ещё миг, и начинают бить куранты на Спасской башне, наступает Новый год, и все люди, в какой бы стране они не жили, какой бы веры не придерживались, счастливо улыбаются и отчаянно начинают верить, что уж в этом-то году точно, обязательно, всенепременно случатся перемены к лучшему…

Вообще-то шестерёнки закрутились ещё вчера вечером, когда Маша с ребятами выступили со своим групповым номером вне программы на Red Bull BC One16 в Берлине. Red Bull BC One отличается от других соревнований методом организации. Круглая сцена с зеркальным отражением, и множество камер, снимающих соревнование, придают этому событию уникальный стиль. Соревнование проводится в разных городах и странах каждый год. И в этом году настала очередь Берлина. А у Антона на одной из программ образовался знакомый из наших бывших русских, Михаил, который уже много лет живёт в Германии, превратившись там в Микеля, и который оказался бывшим би-боем. Антоха затащил его на тусовку брейкдансеров, тот пришёл в дикий восторг и организовал их приглашение в качестве гостей на это международное соревнование. Так получается, что шестерёнки закрутились ещё раньше? Два месяца назад, а не вчера…

А вчера в зале их группу увидел хозяин самого модного клуба брейк-данса «Tape» герр Борк и воспылал желанием, чтобы они выступили у него в заведении. Так что сегодня, вместо того, чтобы собираться в аэропорт, они бродили по Берлину в ожидании – получится ли у энергичного герра Борка поменять их билеты на более позднее число, благо, что визы им всем выдали на целый месяц, а хозяин клуба, вопреки скупердяйству немцев, вошедших в поговорку, пообещал разницу в стоимости билетов взять на себя.

Маша почему-то сразу была уверена, что всё получится. Она откололась от ребят и гуляла одна, хотя языка не знала, и в своём теперешнем состоянии вообще-то могла забрести куда угодно, поскольку, когда не танцевала, тут же погружалась в себя, в свою взбаламученную душу. Скорей бы уже октябрь, совсем немножко осталось, буквально пара недель, начнётся работа в театре Оперетты, будет не до переживаний… Так что Маша брела куда несли её ноги, пока её взгляд не натолкнулся на огромную афишу, на которой в каком-то фантастическом прыжке парил над сценой Пётр Пахомов. Маша остолбенела и долго не могла сообразить: какое сегодня число? Афиша этого года или прошлогодняя? И где показывают «Спартак», в котором главную партию танцует премьер из России?

Афиша, как оказалось, висела на одной из боковых сторон театральной кассы, и Маша кинулась к окошку выяснять про балет. Ей повезло (такой уж сегодня выдался день!), даже её скудного английского хватило, чтобы понять, что Спартак будет сегодня на сцене Оперного театра Земпера в Дрездене. Ехать в Дрезден всего-то 2 часа на поезде, а вот билеты, фройлян17, увы, были раскуплены сразу же, ещё полгода назад.

Но Машу это не остановило. Она рванула на вокзал и вскочила в ближайший поезд. В пути её и застал звонок от Микеля, который сказал, что у герра Борка всё получилось, и у них два выступления в его клубе: завтра и послезавтра. А Маша ему сообщила, что едет в Дрезден и ночевать, скорей всего, в Берлин не вернётся – переночует на вокзале. И теперь каждый перестук колёс приближал её к Дрездену и к свободному, почти счастливому состоянию души, от которого она отвыкла за последние четыре месяца…

У театра Маша оказалась за полчаса до начала балета. В здание заходили празднично одетые люди (вот тебе и демократичная Европа – в наших театрах в основном все женщины в брюках и редкое мелькание мужчин, а здесь – в основном пары, мужчины при галстуках, а женщины на каблуках и в вечерних платьях), и Маша металась между ними, спрашивая лишнего билетика, чем привлекла внимание двух полицейских, которые пока не вмешивались, но явно были готовы сделать это в любой момент. Положение спас служитель театра в униформе, который обратился к Маше на русском языке с жутким акцентом:

– Фройлян русская?

– Да-да! – обрадовалась Маша.

– Вы вряд ли найдёте лишний билет. У нас это не принято. Все билеты сдаются в кассу, но на сегодня билетов нет.

– Что же мне делать? – расстроилась Маша. – Я специально приехала из Берлина. Понимаете, я Петина знакомая, Петра Пахомова, который сегодня танцует. Хотела сделать ему сюрприз…

Мужчина заколебался: он давно уже жил в Германии и отвык от импульсивности русских, но не мог не помочь соотечественнице. Пусть и не любимая бывшая Родина даже за давностью лет всё равно оставалась в его душе маленькой занозой, которая колола его в сердце вот в такие моменты, как сейчас. Он завёл Машу за входные двери, чтобы, не дай бог, к ней не привязались полицейские, усадил на стул и велел ждать, а сам пошёл искать старшего администратора, своего начальника, ведь сам он был всего лишь обыкновенным контролёром и входить в артистические комнаты артистов, тем более, зарубежных звёзд, не имел права. Даже то, что он ввязался в ситуацию, которая совершенно не касалась его прямых служебных обязанностей, грозило вылиться ему в неприятности. Хорошо, что хоть сегодня дежурит фрау Лоренц, которая относится к нему лояльно, почти по дружески, а не герр Шульц, который не преминул бы воспользоваться ситуацией и подвёл бы его под увольнение…

Фрау Лоренц была одинокой женщиной, далеко перешагнувшей за «бальзаковский возраст», и в действительности относилась к этому бывшему русскому даже с большей теплотой, чем просто по дружески, а потому, хоть и поколебавшись, робко постучалась в гримёрку российской звезды…

Когда Пётр услышал, что на его спектакль хочет попасть Маша Васильева, он, даже не дослушав извинения старшего администратора, «если она потревожила его зря», вскочил с места, порывисто обнял ошалевшую фрау Лоренц, пообещал быть ей пожизненным должником, если она сможет провести Машу на спектакль, а когда она пообещала это сделать, да ещё и согласилась передать девушке записку от него, опустился на одно колено и расцеловал ей руки. Фрау Лоренц вышла к своему подчинённому пунцовой от смущения (у того ёкнуло сердце от страха), передала записку для девушки и велела провести её в служебную ложу (уф, пронесло!).

Так Маша попала на спектакль и увидела в исполнении Пети молодого Спартака, который ещё не предается философским раздумьям, а привлекает единомышленников к борьбе, как привлек бы товарищей на свободе к безрассудным играм и опасным затеям – от избытка молодых сил, азарта и любви. Любви, которая не терпит оков рабства, а стремится на волю. Но, не смотря на молодость, танец его был мастерски отточен, могуч и ликующ, а прыжки фантастически высоки, с зависанием в воздухе, как тот, на афише…

В антракте Маша, как сомнамбула, бродила по фойе театра, больше похожего на сказочный дворец, и еле сдерживала себя от счастья, которое не умещалось в теле, а так и рвалось переплавиться в танец. Увиденное и услышанное не отпускало, и ей казалось, что она сейчас тоже сможет также высоко прыгать, как Петр, почти летать…

После спектакля Маша встала у ближайшего ко входу в театр фонаря и приготовилась терпеливо ждать Петра, как он её попросил в записке. Поток людей постепенно растаял, и, когда наш бывший соотечественник, а ныне гражданин Германии, герр Петроф, вышел из дверей здания, его взгляд сразу же наткнулся на тоненькую фигурку девушки, одиноко стоящую в круге света фонаря. Он уж совсем было собрался подойти к ней (вдруг ей ночевать негде?), но тут увидел, как из служебного входа торопливым шагом, почти бегом, к ней кинулась высокая мужская фигура, в которой герр Петроф узнал Петра Трофимова. «Эх, молодость! Любовь!», – тепло подумал пожилой мужчина, завистливо вздохнул и пошёл своей дорогой, а потому не увидел, как молодой человек порывисто, как пушинку, поднял девушку и припал к её губам в страстном поцелуе, тогда бы он позавидовал им ещё больше.

Пётр решил, что примчаться к нему на спектакль в такую даль от Москвы, невозможно только из чувства благодарности за его гостеприимство в Питере. Да и те чувства, которые накопились в нём за то время, пока они не виделись, а только изредка перезванивались, требовали немедленного выхода, из которого поцелуй казался самым естественным. Он только немного удивился, что Маша не сразу ему ответила, но, когда её губы дрогнули, размягчились и загорелись, Пете стало уже не до анализа – отчего и почему…

16 – ежегодное международное соревнование среди 16-ти лучшихбибоев мира, организованное компанией энергетических напитков Red Bull. Соревнования проводятся по системе «1 на 1», победителя выбирают 5 судей, сидящих в зале (из Википедии)

17 – обращение к незамужней девушке у немцев

2

Петя проснулся первым, осторожно повернулся на бок и стал с умилением рассматривать девушку. Во сне у неё было совершенно детское выражение лица и в тоже время Маша кого-то ему напоминала. Но эта «кто-то» не была из его прошлой жизни, не какая-то его знакомая или одноклассница, а откуда-то не отсюда… «Мистика какая-то, – подумал Пётр, – вчера мы вполне

по-земному любили друг друга, а она мне кажется существом с другой планеты…» При воспоминании о сегодняшней ночи в Петре опять зазвенело желание и почти одновременно с этим он вспомнил, где видел Машино лицо…

Маша открыла свои небесно-голубые глаза, счастливо заулыбалась и сказала:

– Привет!

– С добрым утром, красавица! – ответил Петя и нежно поцеловал девушку, а потом отклонился и с тревогой спросил, – А я смогу пожелать тебе «Спокойной ночи!»? Или ты исчезнешь также неожиданно, как появилась?

Маша ласково провела рукой по уже слегка заросшей щетиной щеке Петра:

– Сегодня вечером мне надо вернуться в Берлин.

– Берлин? Почему в Берлин?

– У нас сегодня и завтра выступления в клубе, – и увидев непонимание в глазах мужчины, пояснила, – Я буду со своими ребятами выступать с брейком в клубе «Таре» в Берлине. Хозяин клуба увидел нас на соревнованиях и пригласил к себе. Представляешь, даже наши билеты ради этого сам обменял!

– Ничего себе! А у меня следующий спектакль только завтра и сегодня я совершенно свободен… Слушай, а во сколько тебе надо быть в клубе?

– Часам к десяти вечера, не раньше.

– Так у нас с тобой весь день впереди! И я знаю, куда мы пойдём в первую очередь…

– И куда?

– А это пока секрет. Сама увидишь!

– Секрет для маленькой такой компании, – пропела Маша

– Огромный такой секрет! – закончил Петя, – Только для нас двоих!

Ах, как сладко это было слышать Маше…

3

А через 2 часа Петя разрешил Маше открыть глаза (они пошли в Дрезденскую картинную галерею и там он осторожно вёл её по залам, а она честно выполняла данное ему обещание не открывать глаза, пока он не разрешит), встал за её спиной, прижал к себе и они так и застыли в этой позе, оба потрясённые величием и простотой, спокойствием и тревогой, одухотворённостью и приземлённостью, земной красотой и одновременно нездешностью лица Сикстинской Мадонны Рафаэля.