
Полная версия:
Портрет девушки в черном цвете
– Мы не организация. Просто сообщество, в котором каждая может ожидать помощи и поддержки. Читала фэнтези? Такой круг женщин. А девушки? Одних мы учим просто не навредить себе. Они слабы, но все равно должны помнить, что их энергия может вырваться из-под контроля. Не хотелось бы, чтобы вокруг них постоянно происходили разные стихийные бедствия.
– Вы имеете в виду таких, как Кейли?
Фреда остановилась и повернулась к Кире. Она смотрела в глаза девушке, словно пытаясь найти подтверждение, что та каким-то образом пытается посмеяться над ней. Затем, видимо, она убедилась, что девушка говорит совершенно искренне и ни в коей степени не пытается иронизировать. Женщина расслабилась, и на ее лице отразилось понимание.
– Ты просто еще ничего не знаешь. Кейли хорошая девочка, сильная. И уже много умеет. Ты же видела, как оно ловко управляет водной стихией.
“Кейли сильная девочка. Интересно. Что же она расплакалась? Или я выглядела, как какой-нибудь монстр? А сама Фредерика, что она сама умеет?” – Кира искоса взглянула на спутницу, которая уже вновь не спеша двинулась вперед и потянула девушку за собой. Из глубин сознания вдруг выплыла шальная мысль: “А может, попросить ее показать что-нибудь прямо сейчас?”
– Сложно определить, кто и насколько силен. Даже само слово «силен» здесь не подходит.
Фреда наклонилась и подобрала с земли довольно крупный круглый камешек. Она секунду подержала его на раскрытой ладони, словно прикидывая вес. На лбу у нее пролегла вертикальная морщинка. Камень вдруг покрылся сетью мелких трещинок, секунда, и в ладони женщины была уже только горсть песка. Она высыпала песок на землю и отряхнула ладони. Во взгляде, который она кинула Кире, был неприкрытый вызов.
– Видишь ли, Кира, иметь доступ к стихии и уметь воспользоваться такой возможностью – не одно и тоже. Но нам пора возвращаться, после обеда продолжим.
За обедом Кира без особого аппетита похлебала журек[4] и запила апельсиновым соком. Фредерика тоже почти ничего не ела. “Да, следить за такой фигурой – дело непростое”. – эта мысль почему-то доставила девушке маленькое, но удовольствие.
– Ты знаешь, дорогая, я на сегодня уже свою норму пешеходных прогулок перевыполнила. Пойдем, просто посидим.
Они поднялись на веранду, которая, как оказалось, находилась прямо на крыше столовой. На веранде стояли плетеные кресла и столики, от солнца закрывал навес, тоже сплетенный из каких-то растений. Легкий ветерок холодил лицо, солнечный летний жар был словно рядом, но не достигая их. Кресла были, на удивление, удобные, с разными мягкими подушечками, располагающими к тому, чтобы расслабиться и наслаждаться летним днем. Через минуту на крышу поднялась девушка и принесла две чашечки черного кофе и два фужера красного вина.
– Извини, что я сделала заказ сама, но, кажется, наши вкусы совпадают? Или вы предпочитаете капучино?
Кира даже улыбнулась. Поддеть ее таким образом вряд ли удастся. Хотя, вспоминать эпизод своего, можно назвать, пленения, было неприятно. Она подняла фужер и попробовала напиток. Букет был необыкновенный. В нем отражались ароматы каких-то трав, пряностей и даже, как ей показалось, некий намек на кофейное послевкусие. Фредерика тоже пригубила вино, наслаждаясь не только его вкусом, но и впечатлением, которое темно-рубиновый напиток произвел на Киру.
– Чилийское. Неплохое, правда?
Девушка могла только согласиться. Вино было потрясающее.
– Итак, на чем мы остановились? Зачем мы приглашаем к себе девушек со способностями? Девушки узнают все, что нужно о себе и о нас. Потом они возвращаются домой и продолжают жить, как жили. Или немного по-другому. Но ты, наверняка, понимаешь, что способность поднимать сильный ветер или заставлять ржаветь металлы не очень помогает в устройстве личной жизни. Легенды – это только легенды, и мы не можем заставить человека полюбить. Да и карьеру ты не сделаешь, поднимая водяные смерчи. Такими вещами можно только отпугнуть человека.
Кира слушала, попивая кофе. Вино можно было оставить на потом. Какая-то во всем этом была недосказанность. Да и слова “мы не можем” были неоднозначные. Они не могут, а кто может? Но спросила девушка совсем другое.
– Неужели за все время вы ни разу не воспользовались магией в своих целях?
В свою очередь, Фредерика отпила вина и довольно улыбнулась.
– Однажды я узнала, что на мое место в фирме претендует один весьма перспективный молодой человек из провинции. Он должен был прилететь на собеседование в дирекцию. Но не прилетел. Мы с подругами закрутили такой ураган, что самолет сел в Питере. Не судьба.
– И это все?
– Ну, еще, помнишь, в прошлом году интересная история была? Везде об этом сообщали: девушка вышла покурить на балкон, а он взял и провалился. Но самое интересное, что порывом ветра ее забросило на дерево во дворе. Так, несколько царапин, порванная одежда и мелкие смешные моменты.
Фредерика продолжала улыбаться и посматривала на Киру поверх фужера. Однако ее глаза оставались серьезными. Она словно изучала реакцию девушки на сказанное.
– Оказалось, строители схалтурили. Именно на этот балкон установили плиту, в которой практически не было цемента. Девочка оказалась очень везучей и очень умненькой. Больше в моей жизни она не появлялась.
Кира решила, что можно поулыбаться в ответ. Действительно, никто же не пострадал. Интересно только, как “девочка” хотела вмешаться в жизнь ведьмы. Тут ее посетила неожиданная мысль: “Интересно, а она замужем?” Кира окинула собеседницу любопытным взглядом. “Надеюсь, она все-таки не умеет читать мысли”. По лицу Фреды словно пробежала тень.
– Ты поняла, что иногда приходится обращаться за помощью к участницам нашего круга. Обычно это бывает редко, и никакая магия при этом не требуется. Сама понимаешь, у женщин случаются разные жизненные ситуации. Но каждая из нас всегда может рассчитывать на помощь, где бы она ни оказалась. И ты тоже можешь на это рассчитывать. Ты особенно, потому что твоя роль в нашем сообществе особенно высока. Но об этом немножко позже.
Кира допила остывший и вновь взяла в руки фужер с вином. “А вот это уже интересно, значит, я не просто “девушка”. Она погладила пальцами острые грани стекла на дорогом фужере. ”Любопытно, здесь всем подают вино в хрустале?” Надо было хотя бы прощупать почву. Вообще же, ей уже начинало нравиться все происходящее. Возможность почувствовать себя необыкновенной, особенной, к этому стремится каждая! А возможности? Нужно узнать от нее побольше. Кира, наконец, решилась:
– Эти цвета…
– Нет-нет. Завтра тебе все объяснят наставницы. А я уже пойду. Увидимся завтра утром!
Фредерика встала.
– Но подождите! Там ведь говорили о трех цветах! А…
Фреда опять опустилась в кресло и, не меняя доброжелательного выражения лица, перебила Киру, не дав ей договорить.
– Конечно, три цвета – это огромная редкость. Впрочем, даже два цвета, как у меня, редкость. Но ты должна понимать, цвета – условность! Кроме зеленого, но об этом – завтра! Я пойду, а ты можешь оставаться здесь. Скоро ужин. А в том здании библиотека и можно видео посмотреть. – женщина указала на виднеющееся неподалеку строение.
Кира осталась сидеть. Она кружила фужер в пальцах. Что-то во всем этом не складывалось. И, наверно, хорошо, что она ничего пока не сказала про черный цвет.
– Эти дуры просто ничего не понимают! И не знают!
Голос, внезапно прозвучавший непонятно где, заставил вздрогнуть. Опять она! Может, это можно прекратить? Кира со страхом ожидала ответ на свои странные мысли. К счастью, никакого продолжения не последовало. Она уняла дрожь в руках, допила вино и пошла в библиотеку.
Глава 6. Настоящий зеленый цвет
1939 г. Белоруссия
– Мама! Вы слышали? Пан Халевский повесился! Ну, тот, что из осадников[5].
Малгожата подняла голову от книги. Дочь, забежавшая в комнату, словно сама была готова разрыдаться. Видно было, что она в ужасе.
– Пан Гжегож?
Честно говоря, она недолюбливала ветерана-легионера[6]. Приехавший из Малопольски офицер получил большой кусок земли и с некоторых пор старался показать себя самым главным во всем повяте[7]. Он все свободное время пытался найти недовольных среди местного населения, требовал изменить программу в школах. Некоторые из местных поляков его сторонились, некоторые горячо поддерживали. И вот теперь такое…
– Мама! Ханя говорит – как только по радио сказали, что большевики перешли границу, так он сразу пошел в амбар и повесился.
Это было намного, намного важнее. Одно дело – война с Германией, от которой она, конечно, не ждала ничего хорошего, но, имея немецкие корни и отдаленных, но все-таки родственников, не очень боялась. Да и бизнес-контакты мужа позволяли чувствовать себя относительно спокойно. А другое дело – большевики, от которых шляхтичам ждать хорошего не стоило[8].
– Илона, ты немедленно поедешь в Вильно, в свой университет.
– Но, мама! Вы же сами говорили, что сейчас ездить опасно! Война! А папа?
– Да, опасно. Но еще опаснее оставаться здесь. Папа все равно в Варшаве, и сюда вернуться не сможет. А мы поедем в Вильно.
– Мама, вы поедете со мной? В Вильно? Прямо сейчас?
– Да, срочно идем собираться. Нас там никто не знает. Расскажи-ка мне еще раз об этом твоем Влодзимеже. Он тоже учится на медицинском? А сам из Гродно?
Через два часа они выехали из имения в сторону железнодорожной станции. Осень уже заявила свои права, и по небу бежали серые тучи. Перед глазами Илоны до сих пор стоял сцена с рыдающей над телом мужа пани Халевской. Она начинала понимать, что такое война.
* * *В эту ночь Кире, к счастью, ничего не снилось. Может быть, сказалось выпитое вино, а может, общая усталость последних дней, но вечером она как провалилась во тьму сна, так и очнулась уже утром. Вчера, после разговора с Фредерикой она хотела посмотреть какое-нибудь кино, но ее внимание привлек огромный выбор исторических книг на польском языке в библиотеке. Она знала, что корни ее семьи происходят из той части Белоруссии, которая когда-то, до войны, входила в состав Польши. И среди ее предков были дворяне. Бабушка когда-то рассказывала ей о них, но все уже почти забылось, кроме красивой фамилии – Княжевичи. И сейчас, глядя на эти книжки в старых переплетах, она испытала необычайное возбуждение. Порывшись на полках, она обнаружила необыкновенную книгу: “История дворянских родов Великого княжества Литовского”. И фамилию Княжевичи она там нашла. Книга была издана в межвоенный период и написана тяжелым языком, но девушке удалось разобрать все, что она хотела. К сожалению, уловить прямую связь с собой ей не удалось. Последняя информация была о начале двадцатых годов двадцатого столетия. Но она нашла другое. Еще более необычное. Практически фантастическое. Запись с середины девятнадцатого века – Эмма-Мария Княжевич (урожденная Шварцберг). Это же название замка, в котором они с Олей были на экскурсии! Там, где была эта необыкновенная картина и барон! Смешно, если все это действительно правда, то девчонки, называвшие ее за спиной – баронессой, были недалеки от истины. Только вот как узнать про Княжевичей поподробнее? Это было так сказочно интересно и необычно! И шляхтянка, и баронесса! Все, словно в романе. Впрочем, все, что с ней происходило, напоминало роман фэнтези. Кира готова была поверить всему.
Девушка встала и пошла умываться. Она только успела подумать, что первый раз ее здесь не будят, как в дверь неуверенно постучали. Затем дверь приоткрылась, и Кира увидела, как в комнату вошла неизвестная девушка. Она неуверенно улыбнулась и обратилась к ней на польском.
– Извините. Меня зовут Уршула. Пани Анна попросила меня проводить Пани на завтрак, а потом к ней.
Она еще раз мило улыбнулась, поправила выбившуюся прядь длинных белокурых волос и переспросила:
– Пани меня понимает? Мне сказали, что пани хорошо говорит по-польски.
Кира оглядела девушку. “Какое милое создание!” Та замечательно выглядела даже без косметики и в этом противном платье. Может, не настолько противном, как просто опротивевшем. Ходить три дня в одном платье! О чем они тут думают? Но Уршула в этом, конечно, не виновата. И приятно будет с ней поговорить по-польски!
– Понимаю! Подожди немного, хорошо?
Девушка присела на краешек кровати и начала вертеть головой, осматривая комнату.
– Я думала, у меня одной так. А у пани тоже! А вещи пани они тоже забрали?
– Все забрали. Ничего не оставили.
– Мне сказали, что все вернут. Только надо подождать.
– А ты давно здесь?
– Нет. Вчера вечером приехала. Но я бывала здесь раньше. А пани? Уже была на проверке?
– Я была. Уже все определили.
– А зачем они там снова хотят Пани видеть? И что, сказали, какой у пани цвет? Какие возможности?
Кира не успевала отвечать на поток вопросов. Девушка интересовалась всем в подробностях, а ей никто не запрещал рассказывать. Даже наоборот, очень хотелось поделиться с кем-то мыслями о происходящем. И вообще, ей Уршула понравилась.
– Знаешь, давай по имени. Меня зовут Кира. А “пани” прибереги для других. Я до пани еще не доросла. Ну, пойдем? Кофе очень хочется!
Болтая, они дошли до столовой. По дороге блондиночка успела рассказать, что сама она из Быдгощи, но учится в Гданьском политехническом. И шепотом призналась, что умеет зажигать огонь. Кира пошутила, что теперь той не нужна будет микроволновка, она сможет подогревать еду прямо в руках. Но в глубине души прониклась уважением к смешливой польке. Если вспомнить о столбах воды, которые она подняла, то страшно представить, на что способна ведьма, управляющая огнем! К счастью, Уршула рассеяла ее опасения, заявив, что максимум, что ей удавалось – это разжечь костер из мокрых веток. Так что вспоминать американские фильмы не стоило. Кира слегка расслабилась, но обратила внимание, что девушка рассказывала об этом, отвернувшись в сторону. И голос у нее был грустный, очень грустный. Затем Уршула как будто вынырнула из потока неприятных воспоминаний и, улыбнувшись словно через силу, продолжила:
– Но я буду усиленно тренироваться после того, как пройду испытание и мне дадут наставницу. А у тебя уже есть наставница?
Ну вот, и она о наставницах говорит. Может, сегодня ей определят кого-нибудь?
Быстренько выпив крепкий кофе, они побежали к главному зданию. Уршула даже не стала заходить в холл, а просто попрощалась, пожелав Кире удачи.
Ее ожидали четыре женщины. И, о чудо, одна из них была совсем не в сером платье, а в прекрасном брючном костюме. Кроме нее в комнате были Фредерика, Анна и одна из женщин, участвовавших позавчера в испытании.
– Наконец-то! – произнесла Фредерика. – Габриэла – очень занятой человек! И она уедет сразу, как Вы с Дженной закончите. Слушай ее внимательно. Это важно для всех.
Фредерика повернулась к женщине в костюме и что-то спросила по-французски. Та на секунду прекратила рассматривать Киру и сделала энергичный жест рукой. Маникюр у нее был классный. И вообще, вся она была настоящая француженка, лучшее определение, которое для нее подходило – стильная и одновременно с этим женственная и сильная. Кира не могла даже примерно определить, сколько женщине лет.
Долго размышлять ей не дали. Женщина, которую Фредерика назвала Дженной, встала и подошла к Кире. В руке она держала два хирургических скальпеля.
– Сосредоточься, зажги огонь так же, как на испытании, и наблюдай за мной. Когда увидишь что-нибудь – кивни. Я буду наблюдать за тобой. Давай-давай, не бойся.
Кире уже даже не пришлось напрягаться, зажигая огонек. Он появился сам собой, заплясал своим разноцветьем, раздвигая окружающую темноту. В голове пульсировала мысль: “Не бояться!” Но как было не бояться, глядя на эти ножики. Дженна явно приготовила их не просто так.
– Не отвлекайся, – холодно сказала женщина. – У тебя все в порядке! Смотри на меня!
Девушка вновь сосредоточилась на образе стоящей перед ней дамы. Она видела! Определенно различала зеленое сияние вокруг Дженны. Это сияние пульсировало, как огонек свечи, разгоралось сильнее и слабело. С каждой секундой она различала его все четче. “Интересно, видит ли она такое же вокруг меня? Наверняка видит. В этом и заключалось испытание!” Тем временем от зеленого сияния отделился легкий усик, словно веточка дерева, он протянулся через разделяющее женщин пространство и коснулся руки Киры.
– Все видишь?
Девушка заворожено кивнула. Дженна сделала шаг вперед, взяла ее за руку и полоснула ножом. Хлынула кровь. Кира вскрикнула. Было очень больно и страшно. Она хотела вырвать руку, но женщина держала крепко.
– Ничего-ничего. Обычное дело – кровь. Теперь смотри!
Киру начало мутить от вида и запаха крови, но то, что она увидела, заставило ее забыть обо всем. Зеленая веточка, тот самый побег обвился вокруг руки и словно погрузился в рану. Она уже не чувствовала боли, по руке словно бегали мурашки. Кира не помнила, сколько прошло времени: часы или секунды – к ним подошла Анна, влажной салфеткой она стерла кровь, и на месте пореза оказалась чистая розовая кожа.
– Все видела? Все поняла? Ну а теперь, как с воробьем.
Дженна полоснула себя по руке, которой крепко держала Киру. Капли крови брызнули ей на платье, но она совершенно не обращала на это внимания. Кира рванулась, пытаясь вырвать руку, на которую тоже попало несколько капель крови. Кровь стекала у Дженны по руке и начала капать на каменный пол, но она продолжала крепко держать девушку.
– Ты что, ждешь пока я истеку кровью у тебя на глазах? Давай, действуй!
Этот крик подстегнул Киру. Она взяла себя в руки. Да! Как с воробушком! Словно подхваченный порывом ветра язычок зеленого пламени наклонился в сторону Дженны, дотянулся и обхватил ее раненую руку. Она попыталась передать ощущения, которые испытывала сама, отправляя волну за волной зеленого пламени. Что-то происходило! Она чувствовала! Даже ощущала биение пульса в руке у стоящей рядом женщины.
– Ну все! Хватит!
Голос Дженны разорвал тишину. Она отпустила руку Киры. Сияние вокруг нее погасло. Погасло и пламя Киры. Хотя темнота где-то на задворках сознания продолжала бурлить в непонятном возбуждении. Анна вновь вытерла протянутую руку. Рука была такая же чистая и нетронутая, как и у Киры после испытания. Обо всем произошедшем напоминали только несколько пятнышек крови на платье Дженны. Она как будто только теперь их заметила. Перехватив взгляд девушки, она только улыбнулась и взмахнула рукой.
– Ерунда, отстирается. Я тебя поздравляю. Это было здорово.
Габриэла тоже встала и подала руку Кире:
– Ma chère fille. Je suis heureux
Анна перевела на ходу:
– Габриэла очень рада.
Кира с удивлением заметила, что Фредерика и Анна выходят из комнаты. Фредерика бросила на прощанье многообещающий взгляд и помахала рукой. Через секунду в комнату вошла девушка и внесла поднос с тремя фужерами красного вина. Габриэла и Дженна взяли свои бокалы. Кире ничего не оставалось, как сделать то же самое.
– Сейчас мы отметим твое посвящение. Это такой формальный обряд.
Габриэла посмотрела в глаза девушки и произнесла:
– Vitae servitium. Ad opera vitae.
Дженна добавила:
– Это латынь. “Служение для жизни. Жизнь для служения”. Наш девиз. Я тебе объясню.
Она подняла бокал и коснулась им двух других. Бокалы зазвенели музыкальным волшебством хрусталя. Вино было совершенно необычным, густым, сладковатым.
Габриэла сделала только глоток и поставила свой фужер.
– Petite amie belle. Je dois aller. A bientôt!
Она тоже помахала рукой и вышла. Дженна проводила ее до дверей и вернулась.
– Садись. Нам надо поговорить. Слушай, давай выпьем! За знакомство. Это вино, кстати, пьют только когда принимают в сообщество новых девушек. Ему уже больше ста лет.
Кира сделала еще глоток. Она чувствовала, что разговор опять будет необычный. Девушка не привыкла быть в центре внимания, а все эти события и странные, магические испытания не оставляли сил. На всякий случай она сделала еще один глоток. Необычайные вкусовые качества вина сейчас ее мало волновали, ей необходимо было обрести спокойствие. Нет, она не готова ни к какому разговору. Ее все еще слегка мутило, и, казалось, она ощущала в воздухе запах крови. Кира набралась наглости:
– Дженна, не могли бы мы пойти попить кофе? Вообще пойти отсюда?
– Кофе я сейчас попрошу. А вот запах, пускай он тебя не тревожит. Это теперь твоя жизнь.
Она позвонила в колокольчик, стоящий на столе. На зов мелодичного звона в комнату вновь заглянула девушка, которая ранее приносила вино.
– Агнешка, пожалуйста, нам с Кирой две чашки настоящего черного кофе. Ну, знаешь, то, что здесь называют “Сатаной”. Нам надо набраться энергии.
Дженна повернулась к Кире.
– Хорошо, пойдем, сядем в холле на диванчике. Я, честно говоря, люблю посидеть на мягком.
Они присели на кожаный диванчик, над головой нависали листья-лопухи какого-то экзотического растения. Через минуту Агнешка завезла столик с малюсеньками чашечками с кофе и горой печенья в вазочке. Кира попробовала, действительно, “Сатана”. Сердце застучало, и в голове прояснилось. Девушка попробовала одно печеньице, а потом взяла еще одно. Однако, она была голодна! Собеседница тоже пила с явным удовольствием. Наконец, она поставила чашечку. Понимая, что пауза закончилась, Кира отложила недоеденное печенье и приготовилась услышать нечто необычное. Но то, что она услышала, поразило даже на фоне всех последних событий.
– Ну что, Кира. Твоя предыдущая жизнь закончилась. Я думаю, ты больше не вернешься в свою никчемную фирму и не будешь заниматься всеми этими бессмысленными делами. Теперь ты будешь помогать людям, и даже спасать их. Ты обладаешь невероятной, редкой способностью. Ты – целительница. Перед твоей силой не устоит ни одна болезнь. Ни одна. Но для того, чтобы узнать, чем болен человек, надо в этом разбираться. Так что прямо отсюда через несколько дней поедешь во Францию учиться в медицинском. Кажется, у вас в роду эта профессия весьма востребована?
Кира молчала. Эти слова были слишком необычны. Нет, она не могла не признать, что в них есть смысл. То, что происходило, невозможно было объяснить какими-либо фокусами. Она сама испытывала боль. Воробей до сих пор сидел в клетке в ее комнате. Но отказаться от всего, что наполняло ее жизнь до сих пор, начать все с нуля, учиться заново, да еще в чужой стране, на языке, которого она не знала. Зачем? Неужели они не могли обойтись без нее? И откуда они все знают про семью? Да, многие женщины в ее семье были медиками: мама, бабушка, сестра бабушки и, кажется, прабабушка. Бабушка что-то про нее рассказывала, про ее таланты. Кире захотелось срочно вернуться в библиотеку, но Дженна совсем не собиралась заканчивать беседу.
– Скажите, Дженна, почему ко мне такое отношение? Почему я так важна?
– Дело не в тебе. Или не так. Не только в тебе. Неправильно. Конечно же, в тебе. Причины две. Первая – это свойство самой силы целительства. Она накапливается только в тебе. Ее больше неоткуда взять. Только в тебе, медленно и постепенно. И расходовать ее надо осторожно. Только тогда, когда нет другого выхода. И только когда точно знаешь, что за болезнь. Конечно, легче с тем, что ты видишь, как сегодня с открытыми ранами. Но ты можешь лечить и те болезни, которые не видны.
Дженна сделала паузу и некоторое время задумчиво смотрела перед собой. Потом взяла девушку за руку и продолжила.
– Вторая. Очень жаль, но мы не в состоянии лечить себя сами. То есть, ты можешь лечить меня, а я тебя, и никак иначе. Не получается. Так что мы должны быть вместе, или знать, где находимся, чтобы помочь.
Женщина отпустила Киру, встала и начала ходить перед ней, сложив на груди руки, как будто разговаривая сама с собой.
– Так надо еще и потому, что нас очень-очень мало. Сейчас во всей Европе около десятка. Очень многие погибли во время войны. И наша сила проявляется все реже. Поэтому все очень обрадованы, очень. Не удивляйся, но к тебе скоро выстроится целая очередь просительниц.
Она, наконец, остановилась и взглянула на Киру. Несколько секунд она внимательно осматривала ее. Потом подошла, протянула руку и подняла девушку с дивана.
– Ты красива. Юная, такая вся настоящая. Конечно, нет предела совершенству, и некоторые, например, Фредерика, постоянно обращаются за поддержкой. Безусловно, они не всегда ее получают, но помни, во многом именно это нас всех объединяет.
Кира просто не знала, что сказать. Еще несколько дней тому назад она была обычной девушкой, простым менеджером, переводчицей со знанием нескольких языков, живущей вместе с мамой в небольшой квартирке, и вдруг… Каждый день что-то новое, ее передают из рук в руки ведьмы, которым не нравится слово «ведьма», для которых превратить камень в труху или вылечить любую болезнь это нормальное, простое дело. Обыденное. И самое главное, она одна из них, тоже ведьма. Она попробовала это слово на ощупь. Ведьма сегодня – это не старая бабка с клюкой. В разных популярных книжках ведьма представлялась идеалом женщины. Должна ли она сейчас радоваться?