скачать книгу бесплатно
– Не момент?
– Не момент. – Я соскочила с колен и ухватилась двумя руками за банку. – Давай как-нибудь в другой раз.
Та минуту прошла, и мы оба поняли это.
Я с преувеличенным стараньем стала накладывать варенье на блюдце и громко спрашивать: какой ему заварить чай – простой или с бергамотом. Он, сердито мотнув головой и сказал, что простой. Но этот вопрос я могла и не задавать. Я прекрасно знала, что Денис не признает чаи с добавками. Но мне надо было чем-то заполнить неловкую паузу, которая возникла после…
Я подумала, что своими хозяйственными хлопотами, танцами около плиты, соленьями-вареньями многие женщины компенсируют нехватку в семейной жизни секса и страсти. Своего рода сублимация. Только у творческих людей энергия уходит в искусство, а у простых – в кухню и дом…
А потом женщины удивляются, что муж находит на стороне любовницу и как-то разом забывает про домашний очаг, который ему возводили в течение многих лет. Очаг рушится как карточный хлипкий домик и раздаются горестные вопли и жалобы на стервеца-подлеца, связавшегося с другой…
– Эвы нет, – сказала я, наливая себе чай с мятой. – Где она?
– Объявится. А не объявится, так и не надо.
– Интересно, – сказала я, подцепляя листик мяты ложкой, – а каким макаром этого француза занесло в наш город?
– Ты же говорила, что он – турист.
– Предполагала, – уточнила я, отправляя мяту в рот.
– Как корова, – сказала Денис, отбирая у меня половину листика.
– Обожаю мяту.
Скривив рот, он съел отобранный листик.
– Ты же не любишь мяту, – удивилась я.
– Полюблю, – мрачно пообещал Денис.
И тут я поняла: ему хочется как-то приобщиться ко мне, пусть даже с помощью этого дурацкого листочка, вроде мы едим одну пищу, сидим за одним столом…
Бесчувственная ты, Александра! – пожурила я себя. – Человек к тебе тянется, а ты…
Если говорить честно, то я не понимала, почему я не влюблена в Дениса – он симпатичный, заботливый, надежный. А между тем, секс с ним больше похож на скучную обязаловку, и я никак не могу относиться к Денису иначе, чем к брату. Похоже, что я страдаю элементарной фригидностью, решила я. В женских журналах много пишут на эту тему. Сейчас это не такое уж редкое явление.
– А ты помнишь, как мы познакомились? – хриплым голосом спросил Денис.
Я вскинула на него глаза.
– Помню.
Это было два года назад. В мае. Тогда еще только-только прошли весенние холода – и первые теплые деньки застали население города врасплох. Все разом бросили свои домашне-будничные дела и бросились на природу: жарить шашлыки, рыбачить, тусить и вообще расслабляться по полной.
Я не собиралась никуда уезжать – я навещала свою школьную учительницу, которая позвонила мне и попросила купить ей в аптеке лекарство и привезти домой. Ее дети уехали в другой город к отцу, а она внезапно слегла, и поэтому обратилась ко мне.
Визит к Марье Петровне затянулся – просто приехать и отдать лекарство не получилось. Она стала расспрашивать меня о моей жизни – я вертелась как на иголках, так как хвастаться особо было нечем, и тогда я предприняла весьма рискованный шаг: спросила ее о детях. И здесь на меня обрушились мегатонны информации – как я выбралась из-под этих завалов, сама не знаю…
Когда я стала собираться домой, то было уже начало двенадцатого. От предложения заночевать я категорически отказалась.
Дорога к моему дому проходила через небольшой сквер. Было уже совсем темно, и фонари горели только по бокам буйно разросшихся кустов. А посередине – черная пустота-дырка, идти через которую было особенно боязно и страшно. Но выхода не было и я почти бегом направилась через сквер, словно у меня за спиной внезапно прорезались крылья. Перед самым выходом из сквера, обозначенным неработающим фонтанчиком и двумя покосившимися скамейками, мне попалась пьяная компания, с которой я собиралась быстренько разминуться. Но у компании в отношении меня были совсем другие планы. Трое подвыпивших юнцов настойчиво пытались выяснить, как мое имя и «почему я ломаюсь, отказываясь с ними выпить». Я уже прикидывала маневры к отступлению, собираясь повернуться к ним спиной и дать стрекача, как вдруг услышала, что рядом прогудело спокойное:
– А вот к девушке приставать нехорошо. Тем более, без всякого на то ее согласия.
Я повернула голову. Справа от меня высился здоровый парень: его силуэт четко вырисовывался в свете фонарей, и я остановилась как вкопанная, не зная, как реагировать на обретенного спасителя – то ли кинуться к нему, то ли оставаться на месте.
Наконец я шагнула к нему, и тут юнцы загалдели высокими голосами, выкрикивая нам разные оскорбления.
На мое плечо легла крепкая рука.
– Отойди. В сторону.
Я послушно отступила, и тут новоявленный спаситель решительно шагнул к моим обидчикам. Это было последнее, что я помнила. Все дальнейшее происходило, как в классических фильмах-боевиках. Четкие удары со свистом рассекали воздух – истошные вопли юнцов свидетельствовали, что весь их запал был сплошным заскоком и бравадой. Они бежали, как персы от армии Александра Македонского – бежали так, что только пятки сверкали.
– Вот и все, – услышала я рядом спокойно-насмешливое. – Путь, барышня, свободен. Можете идти.
– Спасибо, – я повернулась к нему. Мой спаситель пристально уставился на меня, а потом выдавил:
– Я вас провожу. Вдруг еще кто-нибудь пристанет.
Позже Денис уверял, что влюбился в меня с первого взгляда. Я отшучивалась, но похоже, так оно и было…
… По крыше монотонно молотило, как будто бы кто-то отплясывал чечетку и не собирался бросать это занятие.
– Гроза будет всю ночь, – утвердительно сказал Денис.
– Точно! Похоже, ты прав и она никогда не кончится. Просто какие-то хляби небесные разверзлись. Еще чая?
– Не хочу.
– Слушай! Я как-то совсем не подумала: может, ты хочешь есть?
– Не хочу.
– Хочешь, но боишься в этом признаться. Знаю тебя: все скромничаешь и жмешься.
Но когда я полезла в холодильник, то сразу вспомнила, что у меня ничего нет. Кроме остатков сыра, сливок и «свежайшего молока», купленного для Эвы. Ну и еще булочки. Хорошая еда для здорового двадцатисемилетнего мужика.
– У меня… это… ничего нет, – жалобно сказала я.
– А мне ничего и не надо. Пошли спать.
В этот момент громыхнуло как-то особенно сильно – протяжно, с завыванием.
– Жуть какая. Ты калитку хорошо закрыл?
– По-моему, да. Точно не помню. Я торопился к тебе и ни на что не обращал внимания.
– Если она не закрыта, то ее разнесет в щепки. Я выйду на крыльцо и посмотрю: если она не болтается, то все в порядке.
Я вышла на крыльцо. Дождь шлепался крупными каплями в траву; шлеп-шлеп; ослепительно сверкнула молния, на краткий миг озарив все своим бело-безжизненным светом. И тут я увидела, что у березы стоит скуластая женщина лет пятидесяти в черном и смотрит на мой дом, скрестив на груди руки – как застывшее изваяние.
Я сразу вспомнила Эву и ее рассказы о женщине, преследовавшей ее.
– Денис! – закричала я. – Денис! – Он прибежал на веранду. – Смотри! – Я вытянула вперед руку.
И тут напряжение, усталость, нервы, переживание за Эву подкосили меня, и я потеряла сознание.
Очнулась я от того, что прохладная рука легла мне на пылающий лоб. Все вокруг проплывало, как в тумане. То ли во сне, то ли наяву я стояла на веранде и хохотала, удар молнии расщеплял надвое березу, которая тянулась ко мне длинными ветвями. Я застонала и открыла глаза.
Денис отнял свою руку и внимательно посмотрел на меня.
– Как ты себя чувствуешь?
– А что? – я приподнялась на локте. – Что случилось?
– Ты потеряла сознание, – нахмурившись, сказал он, – Причем внезапно. На крыльце. Ни с того, ни с сего истошно закричала, я прибежал, а ты уже лежишь. Судя по всему, у тебя настоящий жар.
– Чепуха! – я попыталась принять полусидячее положение, но голова резко закружилась, и я упала обратно на подушку. – Который час?
– Половина двенадцатого утра.
– Это я лежу со вчерашней ночи без сознания?
– Нет. Я тебя подхватил на руки. Ты очнулась. Начала бредить: якобы ты видела какую-то женщину в черном у калитки. Она тебя преследует. И уже давно. Я пытался тебя успокоить, но через пару минут ты уже отрубилась и спала. Тогда я перенес тебя сюда, наверх. Я что-то сделал не так?
– Пока все так. Но Денис… насчет женщины – это не бред. Это – чистая правда. Она действительно преследует… но не меня. А Эву. Она мне сама рассказывала об этом. Я не поверила ей, но сейчас мне об этом даже стыдно вспоминать. Получается, она права. А я как свинья даже не вникла в проблемы сестры, просто отмахнулась от них. И все.
– Какая она тебе сестра! – резко сказал Денис. – Пожила девочка в свое удовольствие, а теперь свалилась на твою голову: ах, меня преследуют, ах, я несчастненькая!
– Прекрати! – я недовольно засопела и уткнулась в подушку. Я лежала на той же самой кровати и под тем же самым одеялом, под которым вчера лежала Эва. Старым одеялом с пододеяльником в ромашках.
– Никто не звонил?
– Если ты беспокоишься о своей ненаглядной сестренке, то могу доложить, что она не звонила, – поддел меня Денис.
– Дань! Она беременна!
Как-то раз я назвала Дениса – Дэн, и он поморщился. «Не надо. Дэн – как кличка пуделя. Зови меня лучше Данькой. Так приятней».
– У нее есть муж! Где ее драгоценный французский хахаль, ради которого она бросила все и удрала за ним? Почему он не здесь?
– Я почем знаю. У них семейные проблемы. Он к тому же безработный.
– Вот пусть она и разбирается со своими проблемами. А ты лежи. А то я тебя в больницу упеку с такой температурой.
– Где-то был градусник, поищи. На кухне, в шкафу.
После недолгих поисков градусник нашелся. Температура у меня была тридцать семь и пять. Значит, к вечеру она подпрыгнет еще больше.
В голове стреляло и мысли путались. В том, что я не бредила и видела женщину у калитки, я была железно уверена. В отличие от Дениса. Но, возможно, я бы и сама не поверила, если бы мне кто-то сказал, что видел в грозу при свете молнии незнакомую женщину, которая стояла и зачем-то смотрела на мой дом.
Больше всего на свете мне сейчас хотелось увидеть Эву. Я бы не стала отмахиваться от нее, а поговорила бы по-нормальному. Может, вместе, мы бы до чего-то и додумались. Я бы успокоила ее и сказала, что вдвоем мы справимся с любыми проблемами и страхами.
В ее положении нервничать вредно. А она вообще ходит непонятно где. Да еще этот труп неизвестного француза. Как ни крути, а факт подозрительный. Наш город не побратим Парижа и не место для проведения фестиваля «Россия – Франция», и появление иностранцев здесь – довольно редкое явление.
– Я ненадолго отъеду, – сказал Денис. – Надо продукты закупить.
– У тебя есть деньги?
– Есть! А почему ты об этом спрашиваешь?
– Ты же безработный и я не могу сидеть на твоей шее.
– Тоже мне игра в благородство! – фыркнул Денис. – А сама-то ты кто?
– У меня есть еще денежный запас. Когда меня увольняли, точнее, я сама увольнялась, мои работодатели уважили Трудовой кодекс и выплатили мне все, что причитается по такому случаю.
– А у меня есть рядовые подработки.
– Ладно! Иди! – махнула я рукой. – Только недолго. А то мне одной плохо.
– Правда? – расплылся в улыбке Денис. – Девочка моя! Не скучай! – он наклонился и влепил мне звонкий поцелуй в лоб. Потом подоткнул одеяло со всех сторон и спросил:
– Так удобно?
– Ага! – я закрыла глаза. Мне хотелось поскорее остаться одной.
Денис ушел, а я встала и спустилась вниз, держась за стенку. Меня то и дело пошатывало, и я прислонялась к стене, борясь с искушением плюнуть на все, подняться обратно и лечь в постель.
Дойдя до конца лестницы, я перевела дух и тут едва не упала, успев вовремя уцепиться за перила.
Я поставила чайник на плиту и села на табуретку. Пока кипел чайник, я решила пойти к калитке и посмотреть на то место, где стояла женщина. Мне почему-то казалось, что я как в хороших детективных романах обязательно найду там «следы присутствия» чужого человека, вроде примятой травы или брошенного окурка. Или, на худой конец, клочка ткани на ветках кустов…
Выйдя на крыльцо, я ахнула. Крепкая береза была разломана пополам, и обезглавленное дерево валялось за калиткой.
Трава была не просто влажной, а мокрой, и я рисковала промочить ноги, поэтому вернулась в дом и надела старые резиновые сапоги с небольшой дыркой сбоку: в этом месте отклеилась подошва.
Несколько метров до калитки стали для меня настоящей голгофой. Когда же я вышла за ограду, то, естественно, ничего не обнаружила: ни окурков, ни следов, ни клочков ткани.
Хотя я была уверена, что женщина была.
И стояла здесь, смотря на мой дом.
Вернувшись в дом, я выключила чайник и заварила чай с мятой. Затем набрала телефон Милочки.
– Алло! – откликнулась она.
