скачать книгу бесплатно
– В моём названии ничего интересного, XJ – 018 – ZP, но ты можешь сам выбрать, как меня называть, как удобно тебе.
– О, вот это прекрасно! Я как тебя разглядел, сразу подумал, что ты из племени предков нашего поэта Пушкина. Пусть ты будешь для нас двоих Ганнибал. Так звали прадеда поэта.
– Идет! Так меня еще ни кто не звал. Теперь будем с тобой работать. Не часто, без нагрузки, чтобы не было искажений в прошлом времени, чтобы они потом не накладывались на твоё будущее бытие. А пока плыви. Возвращайся в прошлое, но не только наблюдай и вспоминай. Старайся мысленно ставить себе иногда плюсики, или минусы. Как то оценивай, участвуй. Но только, если сам захочешь. Увидимся!
Зажужжало облачко под сидящим на нем по-турецки Ганнибалом. Опять пошло вращение вокруг него, но с удалением и уменьшением. И намного быстрее. Минута! И опять он один, на Реке. Скользит во времени. Но уже не бездумно. Образ и голос Ганнибала еще звучит в его воображении, Он еще раздумывает над его словами, загадывает, что же принесет ему встреча?
*****
– Девочка в платье из ситца,
Что тебе ночью не спится?
Не разрешает мама твоя
Мне на тебе жениться.
Это он поет? Да. А вокруг поле, лето. Это же каникулы после второго курса! Ах, какое чудесное время, чувствовать себя молодым, когда жизнь представляется бесконечным праздником.
Спортивный лагерь его института – Одесского политеха. Расположен на самом берегу моря, над крутым обрывом. Полтора десятка сборных деревянных домиков на 10-15 спальных мест. Корпус столовой, спортплощадки. Рядом проходит железная дорога и шоссе. От Одессы 40 километров. Недалеко полустанок с красивым названием «Каролина – Бугаз».
Смеркается. В чистом летнем небе висит лунный серп и первые, самые яркие звезды. По тропинке, что ведет из лагеря до ближайшего села, петляя по овсяному полю, движется отряд. Их человек двенадцать. Дневная программа закончилась. Наплавались в море. Наигрались в спортивные игры. Поужинали. Теперь идут к бабе Дусе. У нее лучшее вино в деревне. Чистый виноградный сок прошлогоднего урожая. Пробовали. Ни каких примесей и добавок. Большинство в компании бессарабские жители, запросто определяющие в вине добавки сахара с водой (для количества) или извести, а то и куриного помета с табаком (для крепости). После тети – Дусиного спишь как младенец и наутро голова ясная.
Впереди Он с гитарой. Поют студенческие незамысловатые песни. Идти веселей, и дорога кажется короче. Полчаса неспешного хода и отряд на окраине села. Вот и Дусина хата.
Она уже всё поняла. Смахнула с длинного стола под разросшимся явором крошки, нарвала в миску на огороде зеленого луку и редиски. В блюдце насыпала крупной серой соли. Закуска. А через минуту уже несла из погреба зеленое эмалированное ведро полное вина. От холодного вина стенки ведра запотели. Появляются крупные капли, скользят по стенке. Молодежь провожает капли глазами, чувствуюя прохладу напитка. Берут в руки «бокалы и фужеры», а попросту литровые стеклянные банки для парней и граненые стаканы для девушек, черпают из ведра черноморскую прохладу. Пьют не спеша и хрустят луком с редиской.
Баскетболист Валера Семерджи, Грек из Поти, затягивает красивым тенором по-грузински песню о Тбилиси. Дождавшись припева, кто знает, вступает на русском:
« Расцветай под солнцем Грузия моя. Ты судьбу вновь обрела. Где найти в других краях таких красот!? Без тебя и жизнь мне не мила».
Потом гимнастка Таня Куницкая, чемпионка Молдавии, просит спеть про ее края. Заводят песню о Кишиневе
«Мой белый город, ты цветок из камня…».
Поют украинские «Нiчь така мiсячна» и «Роспрягайте хлопцы коней». Тетя Дуся слушает в сторонке, подперев повязанную белым платочком голову. Забирает пустое ведро. Приносит новое.
И продолжаются песни. Идут студенческие, веселые:
«В гареме нежится султан, ему прекрасный жребий дан.
Он может многих жен любить.
Хотел бы я султаном быть!
Но нет! Он жалкий человек! Вина не знает весь свой век.
Пить запретил ему Коран.
Теперь я больше не султан»
Припев знают все. Получается громко, задорно, со смехом.
«Так наливай студент студентке, студентка тоже пьет вино. Непьющие студентки редки. Они повымерли давно!»
Потом с Валерой поют Кавказские, шуточные, вроде,
« На Кавказе есть гора, высокая, крутая.
Под горой течет Кура – мутная такая.
А если на гору ту влезть и с нее бросаться,
очень много шансов есть с жизнем расставаться».
Припев уже выучили все. Дружно орут: «Джян, джян, гулимджян, а там наша лавка. Мы торгуем бакладжян и различным травка. Джян, джян гулм джян Гулим – сулим джян. Гулим – сулим дашкарбулим, гулим – сулим джян!»
Валера продолжает:
– Когда ехал на Тифлис, колесо порвался.
Стал его я починять, брюким поломался.
И так, куплетов двадцать.
Потом молодежные
«А ты, улетающий вдаль самолет, в сердце своём сбереги… Под крылом самолета о чем – то поёт зеленое море тайги».
Или – «А я еду за туманом, за туманом. За туманом и за запахом тайги».
Застолье идет неспешно. Вспоминают веселые эпизоды студенческой жизни, школу, детство. Смех – непрерывный, молодой, беззаботный…
Через пару часов, расплатившись с тетей Дусей (80 копеек за литр), уже по темному полю, под луной шагают в лагерь. Вино расслабило, сняло условности. Поются частушки на грани приличия.
Забыв про вражескую рать,
Три мушкетера сели…
кушать.
И приготовились послушать,
Что Д’Артаньян им будет врать.
Девушки притворно обижаются, но прыскают после удачного куплета.
Пошел в аптеку сэр Гордон,
Чтобы купить себе…
таблетку.
Но дома он забыл монетку,
Чем был ужасно огорчен!
Или:
Барон вступил с графиней в сделку.
Сломал ее он дочке…
брошку!
И, чтобы не обидеть крошку,
Купил ей новую безделку.
И так далее, до самого лагеря и с другими, не такими уж невинными, рифмами.
Спать не хочется. Все на пляж. Разводят небольшой костерок. Поют уже лирику. Грустное.
"Когда море играет волной, опасайся шального поступка. У нее голубые глаза и дорожная серая юбка".
Потом свежие хиты Магомаева.
"Колесо", "Море", « Не спеши».
Кто – то предлагает купаться голышом. Девочки налево, мальчики направо. А в море парни подплывают поближе. Провоцируют визг, притворные протесты. Все хохочут.
Появляется наряд, двое пограничников. После наступления темноты пляж – погранзона. Просят погасить костер и спеть для них. Кладут на песок в центр круга фонарик. Он поет им только появившегося на пленках Высоцкого. Молоденькие погранцы благодарят.
– У нашего ефрейтора есть маленький магнитофон. Хотели Высоцкого в городе записать. Да замполит не разрешает. Молодой, звездочки зарабатывает.
Ребят приглашают на завтрашние танцы в лагерь. Расстаются друзьями. Пора по домикам. Над головой черное южное небо. Огромные звезды. Стрекочут кузнечики. А впереди еще долгие – долгие три года учебы. А дальше – бесконечная жизнь!
*****
Он скользит в струях Реки, а внутри еще звучит перебор гитары. И перед внутренним взором медленно гаснут яркие звезды. И в душе еще держится тогдашнее счастье – такое не понятное, и такое огромное…
…Счастье…разве дано было ему знать, что оно всё время рядом, что его мгновения идут по жизни, вкрапляясь светлыми искорками даже в неприметные будни. Не научил Бог людей отмечать эти мгновения, задумываться над ними. Запоминать.
Впервые в его уже не молодую, уже за шестьдесят, голову эта мысль пришла совершенно неожиданно. Но он запомнил.
– Дедушка, а что ты хочешь покушать? Его четырехлетняя внучка Лиза разложила на земле игрушечную посуду и, сидя на корточках, вопрошающе смотрит своими голубыми глазищами из – под панамки. Он сидит на скамейке в сквере, с раскрытой книгой на коленях.
–Давай сначала салатик, Лизуня. Есть продукты?
–Конечно, сейчас сделаю.
Она собирает травинки, щепочки, какие-то цветочки на маленькую тарелочку. Кушай, дедушка. Дает ему малюсенькую вилку. Он с удовольствием «ест», а внучка смотрит за трапезой с выраженьем хозяйки, кормящей семью.
Потом идет суп, второе, лимонад с пирожным.
И в голове всплывает:
– Запомни, может быть это и есть счастье!?
Мысль неожиданная. Но опровергнуть ее он не смог. Так и носил в душе, с годами убеждаясь в ее бесспорности…
…Счастье…
Они с братиком Маратом построили самолет. Он уже школьник. Брату четыре. Выходной. Осень. Дождь. Сидят дома. Коммуналка в Ломоносове, под Ленинградом.
Кабина – 2 стула, на фюзеляж пошли боковушки от детской кроватки в хвосте перевернутая табуретка. Всё накрыто покрывалами. Штурвал – руль от детского велосипеда. На головах у пилотов вместо шлемов вывернутые зимние шапки. Лыжные очки.
Полетели.
Маратик – штурман. Он листает атлас мира с картами стран и континентов. Прокладывает пальцем трассу полета. Влад считывает названия стран и городов, над которыми они летят, старательно, на два голоса, изображая гудение моторов. Детское воображение совершенно игнорирует реальность, перед глазами при взгляде вниз проносятся моря, леса, степи и джунгли.
…Счастье…
Каникулы после шестого класса. Он стоит в старом песчаном карьере. Метрах в двадцати от него в песок воткнута мишень. На ней поясной силуэт человека с расчерченными кругами и цифрами. Десятка в районе лба и до единицы в районе плеч.
Накануне он выступал в городских соревнованиях по плаванию за общество «Динамо». А сегодня в знак благодарности его привез на Газике старший товарищ из «Динамо» для поощрения.
Он сунул в руки Владу пистолет ТТ и коробку с 75 патронами.
– Вот тебе награда за медаль на соревнованиях. Стреляй, а я буду магазины набивать.
Какое это было удовольствие палить по мишени, воображать в ней фашиста, радоваться каждому попаданию!
Счастье…
-Владик! У тебя сын родился! Мы звонили в роддом.
Это Ванда из отдела труда и зарплаты, сияя улыбкой во всё полненькое личико, ворвалась в их технический отдел с ожидаемой новостью.
Он звонил 20 минут назад. Еще не было результата. А вот и случилось. Мальчик! Сколько они гадали, кто родится. Теперь ясно. Он схватил авоську и побежал в ближайший гастроном.
В Роддом он отвел ее вчера. Пешком. Утром приходил участковый врач. Сказал, что сроки уже прошли. Пора рожать. Если не явитесь к обеду, грозил прислать скорую. Государство следило за тем, чтобы роженицы не слишком долго получали «декретные». Положено два месяца до родов, два после. Будьте – нате.
Вот он и отец. Неведомое, сладкое, тревожное и еще всякое-всякое новое чувство. Как будто крылья несут его. Не заметил, как вернулся с полной сеткой в отдел. Там женщины уже нанесли закусок – многие не ходили в столовую, брали еду из дому. Ну а через пять дней он уже принимал на пороге роддома маленький, легкий, драгоценный сверток. Откинул угол одеяльца и ощутил внутри жаркую волну нежности.
А через три года принимал уже дочку. И так же щемило сердце от нежности, и улыбка не хотела сползать с лица.
…Счастье…
