Исповедь Обреченной

А это натолкнуло меня на мысль, что мне нужно начать зарабатывать.

Кир не звонил.

С того дня, как мы поссорились за этим столом в этой кухне, он ни эсемесочки не сбросил мне даже. В основном, потому, что родители приучили его к христианскому воспитанию, что пагубно отразилось на его и без того чудной психике. Садишься за стол – помолись, а то на тебя свалится вся кара небесная. Выходишь из туалета – помолись, а то на тебя свалится вся кара небесная. Ложишься спать – помолись, а то на тебя свалится вся кара небесная.

Ужас!

Вот поэтому он и решил, что прощение первым ему просить необязательно, иначе на него свалится вся кара небесная.

Я посчитала примерное время его молитв, если учесть, что молится он всегда и везде, и пришла к выводу, что молится он уже добрых шесть лет, десять месяцев, три недели, четыре дня, двадцать один час, тридцать шесть минут и девять секунд. Без перерыва. Поэтому, когда мои руки потянулись к телефону, я решила, что пусть идет он лесом, я и сама справлюсь – больно же мне надо занимать у него денег. И вообще, больно мне надо с ним дружить, с этим садистом.

Хотя нет – дружить-то надо, ведь тогда я а) либо умру из-за недостатка денег на лекарства, либо б) окончательно поеду кукушкой из-за недостатка друзей.

Короче, после пятнадцатиминутных колебаний, я решила позвонить ему…

В трубке долго шли гудки, а когда сигнал наконец появился, я услышала очень, очень омерзительное чавканье. Я еле удержалась, чтобы не фыркнуть.

– Привет.

– Привет, – ответил мне совсем недружелюбный голос. – Что-то случилось?

– Нет…

– Отлично. Тогда пока?

Было видно, что эта старая кривляка все еще дуется на меня из-за произошедшего. Эй! Он сам виноват! Как бы там ни было, я впервые за все свои восемнадцать лет решила не заходить с тыла, а поэтому проблеяла:

– Прости меня.

Долгое молчание.

– Ты прощена.

И все!

Я так рассвирепела, клянусь, что готова была плеваться! Я тут распинаюсь ему и прощу искреннее прощение, а взамен что – спрашивается, – получаю? – ничего!

– Мне нужно найти работу, Кир, – наконец не выдержав, взвыла я. – У меня осталось всего лишь двадцать тысяч, а я только за одни услуги плачу больше в два раза! Мне нужно срочно устроиться работать!

– Не беда, мои родители дадут тебе деньги, – спокойно оповестил меня мой «светило».

Вот еще! Надо ему думать про то, что я совсем беспомощная карга!

– Нет, – настаивала я, – мне нужно найти работу!

– Луиза, – вздохнул Кир, – мы дадим тебе денег. Сто тысяч хватит?

Я была так в тот момент зла, что снова проявила свою натуру и, наговорив много «приятностей», отключила звонок, решив, что я и сама смогу найти себе подработку. Пусть теперь официально идет он лесом, мне он не нужен, я и сама справлюсь!

Потом я сходила в магазин и купила коньяк за три тысячи (остаток, между прочим, составил уже не двадцать, а семнадцать с небольшим тысяч). Уселась у камина и налила себе половину бокала. Хлебнула. Гадость – какую свет не видывал!

Но я заставляла себя пить эту штуку до тех пор, пока мой желудок не понял, что сопротивляться бесполезно, и открыл свои врата – вот тогда-то я и стала уже хлебать из горла.

А потом настала черная пелена, и я поняла, что мне так хорошо, что я бы осталась в этом третьем измерении навечно…

10 марта

20:03

Ох… Моя голова…

Я помню только, как вчера попробовала коньяк. Сначала он показался мне до ужаса перчёным и горьким, так что пить его я не стала. А потом меня пробрала какая-то грусть, и я глотнула всю рюмку залпом… Странно, теперь он показался мне не таким гадким. И я налила себе ещё, и ещё, а потом, судя по разбитому стакану, который я нашла сегодня на полу, окончательно осмелела, и стала пить из горла. Потом я решила сделать селфи на старый телефон, который нашла в одном из ящиков (на кнопочный, со времён первой мировой, кажется), поскользнулась и разбила стакан… Меня прорвало на плач и я, чтобы окончательно не заморачиваться, взяла бутылку и выпила её залпом…

Я проснулась ночью под кроватью. Меня жутко тошнило, и бок болел ужасно просто – паркет, оказывается, у нас очень жёсткий и не пригодный для спанья. И тут, до меня, кажется, дошло, что же вчера творилось…

Помню, я отыскала нокиа и позвонила Киру. И пригласила его «сделать меня женщиной, потому что мне уже пора, но я не проститутка какая-то, чтобы трахаться с кем-то из друзей». Он, поняв, что я нетрезвая, «вежливо» отказал и бросил трубку. И тогда я разревелась, как полная идиотка, стала изображать из себя раненого мотылька. Дело дошло до того, что я нечаянно задела стеклянный графин, и он, покачнувшись, упал и разбился, окатив меня апельсиновым соком.

И тогда я решила склеить его своими волосами, выдрала клок и усердно пыталась соединить осколки…

Потом, судя по всему, ничего такого я не натворила больше, только кое-как забралась на второй этаж и улеглась спать под кровать, из-за апельсинового сока, разлитого на мне, превратившись в человека-пыль… А теперь мне так стыдно перед Киром… Надо будет ему объясниться обязательно, хотя я все еще сержусь на него.

Ой… Как-то мне нехорошо… Кажется, мне надо основательно проблеваться…

13 марта

13:15

Кир меня не простил, ну и ладно, вредина. Обозвал меня «пьянюгой» (это христианское воспитание!). Эй, мне уже восемнадцать, а не двенадцать, и я учусь в университете (условно – вроде я туда зачислена, а вроде ни разу и не была), а не в первом классе! Я, что, недостаточно имею проблем, чтобы выпить?!

Ладно, признаюсь, с коньяком я сильно перебрала, и всю ночь и утро блевала без остановки. Но горя у меня поубавилось, так же, как и памяти – надо будет в следующий раз повторить, вот только не так бурно, как это было пару дней назад. Я даже настолько перебрала, что теперь мое сердце ведет себя как бешенное, хотя я уже закинулась разноцветными таблеточками и вместе с коньяком выблевала остатки завтрака.

Двадцать третьего марта у меня назначена проверка с моим лечащим кардиологом. И хотя я знаю, что он ничего путного не сделает, мне все равно приходится тащиться туда – как корова на бойню. А это значит, что деньги мне нужны позарез – обычно после всех его визитов и проверок из кошелька тетушки уходило не меньше десяти тысяч рублей. Каждые три недели!!!

Ой тетушка, ой родненькая, спасибо тебе, что терпела меня и не выкинула в окно!

15:21

Прогулялась по Петербургу.

Заметила, что когда иду по лестницам – начинаю задыхаться, как будто только что марафон пробежала. Плохой знак.

Зашла в магазин по пути домой и купила себе пиццу. Не знаю, зачем опять нарушила диету – хотелось поесть, а все остальное не волновало, в том числе и последствия, которые могут пойти далее. В итоге, немного перекусив, решила погулять снова – по тем местам, где мы гуляли с тетушкой…

23:08

Домой я вернулась далеко за десять.

Разогрела остатки яичницы, посмотрела телевизор, почитала книгу. Потом, поняв, что в холодильнике кроме тараканьих какашек у меня ни черта нету, решила подтянуть к себе на побитые жизнью коленки старый компьютер и поискать вакансии для работы.

Итак. Первое, несомненно, вакансия уборщицы – но мне она не по душе.

Когда я была маленькая, тетушка ушла на собеседование и наказала мне, чтобы я помыла всю посуду. Но мне был настолько омерзителен тот факт, что я, в принципе, буду ее брать в руки и смывать остатки гадкой-гадкой еды в раковину, что я… решила их съесть.

То есть тогда мой бедный мозг еще не знал, какое фиаско мне придется испытать. И я подносила ко рту тарелку, и все это ее содержимое заливалось мне прямиком в желудок… Бе… А потом на худой конец облизывала ее и ставила на место.

А когда пришла тетя и спросила, почему в посудном ящике воняет слюнями и расчлененными недельной давности котятами, я ответила, что помыла посуду… языком. Думаю, не стоит вдаваться в подробности и рассказывать, какой нагоняй я получила и как меня рвало – не только из-за просроченных остатков еды, покоившихся на посуде, но также и из-за понимания того, что все эти просроченные остатки еды, оставшиеся на посуде, оказались у меня в животе. Ей-богу, – понятия не имею, о чем я думала, когда затеяла все это!

Короче, сделав для себя пару новых открытий (и ощутив пару новых рвотных позывов), я решила, что, в общем-то, уборщица – не мой конек.

Дальше следовала вакансия кассирши в супермаркете. Легче легкого! Но и тут меня ждала непредвиденная беда – во-первых, зарплата выдавалась только через месяц, а во-вторых, на эту зарплату мне просто нельзя выжить.

Я листала ленту, наверное, до полуночи, пока глаза мои в трубочку не свернулись и не сказали, что с них достаточно. Но только я хотела закрыть компьютер, как в мое поле зрения попалась совершенно интересная вакансия…

А сейчас, если я начну рассказывать, я, наверное, засн

14 марта

12:07

Я так вымоталась после прогулки, что уснула вчера прямо перед компьютером, хотя до этого не таскала ни тяжестей, ни нагружалась – только ходила пешим шагом, и ничего более. Очевидно, я знаю, что все это так называемые побочные эффекты от порока (чувствовать себя в восемнадцать на шестьдесят восемь – тоже побочный эффект), но мне все равно сделалось так грустно, прямо хоть кричи.

Я сходила на кухню и заварила себе крепкий кофе, прочно игнорируя запреты на диету, а потом снова уселась в кресло с ноутбуком и открыла вкладку Гугла.

Вакансия, которая меня заинтересовала, называлась очень лаконично – «требуются аквагримеры в центральный парк». И преимуществ там была целая масса.

Во-первых, они высчитывали зарплату из заработанных денег и отдавали сразу, и мне не пришлось бы ждать месяц, за который я успею три раза коньки отбросить.

Во-вторых, все, что им требовалось – умение считать и умение рисовать, а с этим у меня никогда проблем не было.

В-третьих, я могла бы работать сколько захочу – хоть семь дней в неделю, хоть два. Только тогда и разница в зарплате будет существенная, к сожалению.

В-четвертых, до центрального парка от моего дома было всего лишь каких-то пятнадцать минут езды на общественном транспорте.

Красотища!

Короче, посчитав все плюсы и минусы, я решительно набрала номер, заботливо оставленный в конце объявления. На другом конце мне ответил приятный преклонного возраста дяденька.

Сначала, наверное, минут пятнадцать, он компостировал мне нервы общими вопросами вроде «кто ты», «что ты из себя представляешь», а потом стал рассказывать непосредственно про подработку. Выяснилось, что какое-то время мне нужно покупать свои материалы – вплоть до того дня, как их умы озарит мысль, что эта восемнадцатилетняя дурочка все-таки умеет рисовать, и только тогда они станут покупать мне материалы и краски за свои деньги. Стажировку проходить не нужно – как сказал заведующий, приходить я могу уже завтра к двум часам в парк, чтобы «показать им свои умения».

Потом, в самом конце разговора, он спросил, нету ли у меня какой инвалидности или что-то вроде того. И я ответила, что нет.

Почему-то впервые в жизни мне захотелось почувствовать себя здоровой.

15 марта

16:55

Я только что пришла домой. Чувствую себя поганей некуда – сердце колотится так, что хоть кричи. И болит. От этого еще хуже. Как же меня все это достало…

Я пришла ровно к двум часам. Я не знала, как мне стоит выглядеть, поэтому одела черные обтягивающие брюки и телесного цвета пальто.

В парке было много народу, взрослые и подростки, но большую часть, конечно, составляли дети. У входа меня ждал молодой человек лет двадцати, или, может, двадцати одного, в синей легкой майке и с приятной загорелой кожей – ну чистой воды иностранец! – и рядом с ним стоял пожилой дядька, который как раз и отвечал мне на звонок.

В ходе разговора выяснилось, что этого симпатичного юношу зовут Марк, ему девятнадцать, он племянник моего работодателя (вот ведь сюрприз!), и именно он будет руководить мной (а я и не против!), потому что его дядя слишком стар для того, чтобы бегать за преступниками, если кто вдруг стащит палитру. Мне, с измученным донельзя операциями сердцем, это показалось наглым хвастовством.

Потом на холсте я показывала свои «умения», и уже где-то через полчаса к нам подбежала миленькая девчушка лет пяти. Я почему-то вспомнила себя в ее возрасте… Короче, так как я взяла с собой только акварель, Марк предложил мне свои краски, специально предназначенные для аквагрима, и я стала рисовать. Мне было впервые рисовать на чьем-то лице, но я так увлеклась этим занятием, что уже через пятнадцать минут девочка превратилась в звездное небо, одинокого лодочника, плывущего посередине океана, и огромную, кроваво-красную луну. И ей, похоже, это понравилось.

Марк рассчитал мне сумму – пятьсот рублей авансом, – а потом, когда я собралась уходить, сказал:

– Глубокие рисунки.

Я пожала плечами:

– Обычные.

– Не-а, совсем необычные, – он улыбнулся. Флиртует? – очень насыщенные смыслом. Все-таки, когда захочешь нарисовать израненное голое тело, не забывай, что ты рисуешь на детях.

Ей-богу, мы так смеялись, что у меня живот заболел!

А потом случилось то, от чего я чуть ли не растаяла – он предложил проводить меня до остановки! Как мило! Да вот только чертов организм решил иначе – на половине пути я снова стала хрипеть и задыхаться, как ненормальная, и сказала, что мне нужно идти в магазин и пусть он идет своей дорогой.

На том мы и расстались.

21 марта

20:20

Продолжаю ходить на свою «работу».

Мне она нравится, так как совсем не затратная и приносит удовольствие.

К двум часам я прихожу в парк и работаю около двух-трех часов, потом иду на остановку и еду домой. Иногда, когда я чувствую себя особенно хорошо, я гуляю по парку или беру дополнительный час работы.

А еще мне нравится быть с Марком – он такой забавный! Они, иностранцы, все забавные, как ты ни крути. Постоянно улыбается, смеется, рассказывает анекдоты, шутит. Словом, скрашивает все мое пребывание там.

Но вчера его не было. Я просидела в парке сколько позволило мое сердце, рисуя на лицах детишек забавных черепашек и бабочек, но в конечном итоге он так и не объявился. И мне было так грустно и одиноко сидеть там, одной… А сегодня я взяла выходной и решила не ходить туда, поэтому шанса узнать, где он был вчера, у меня не было.

Я подсознательно ловлю себя на мысли, что начинаю привязываться к нему. Да и он тоже. Эй, а вдруг он какой-нибудь сердцеед и клеит каждую девушку своей улыбкой!

Как же это все смешно, прямо до одури…

Ничего, завтра пойду в парк и все узнаю.

22 марта

17:00

Сегодня его не было тоже, что очень странно.

А завтра у меня поход к кардиологу, но я, вообще-то, не волнуюсь – наверное, уже знаю, что он повторит все ту же мантру про «соблюдение диеты, ведение максимально неподвижного образа жизни, дабы не навредить сердцу, и прием препаратов», назначит рентген, чтобы посмотреть, все ли в порядке, и отпустит на все четыре стороны.

Наверное, я говорила это уже раз двести, но, ее же налево, как я устала!

25 марта

19:40

Поверить не могу, что это со мной происходит! Да я просто живая мишень для болезней!

После всех обследований, врач поставил неутешительный диагноз – артериальная легочная гипертензия. Причина, по которой у меня все время была отдышка, головные боли и состояние овоща. Успокоив, что это только первая стадия, он посоветовал найти мне кислородный баллон и «соблюдать диету, вести максимально неподвижный уровень жизни, дабы не навредить сердцу, и принимать препараты».

Естественно, на его наставления я забила опять, и баллон покупать не спешу: все еще могу передвигаться, а перед посетителями не хочется сидеть с трубочками в носу. Тем более перед Марком – что тут сказать.

Завтра снова выхожу на работу.

Единственное место, где чувствую себя здоровой.

28 марта

08:48

Вчера мы с Марком гуляли по парку. Я узнала от него много нового: как минимум то, что он бельгиец, а родителей его уже давно нет в живых, поэтому он приехал в Россию, помогать своему престарелому дядечке. «Схожие судьбы» – подумалось мне.

Потом мы просто ходили, трещали на различные темы и смеялись, как умалишенные, пока эта самая моя новая легочная гипертензия не дала знать, и я стала чувствовать себя плохо. Мы присели на лавочку. Я схватилась руками за голову, всеми силами пытаясь внушить своему сердцу и легким, что, собственно, воздуха тут хватит еще на восемь миллиардов людей. Все это время Марк был со мной – я прямо чувствовала, как этот садист глазеет на меня!

В конце концов, когда я очухалась, он перешел на новый уровень пыток и стал буквально сверлить меня взглядом. Спустя пару минут юноша произнес:

– Плохо?

– Небольшие проблемы, – я заставила себя выдавить широкую улыбку.

Я встала и зашагала прочь.

На обратном пути домой я зашла и купила себе канюлю и пару кислородных баллонов.

30 марта

12:13

Не хожу в парк уже два дня. Марк звонит чуть ли не каждый час, волнуется, но я не беру трубку. Всего у меня насчитано уже сто пятнадцать пропущенных.

Интересно, что он думает? Что я решила вот просто так слинять? Сердится? Или переживает? Или и то, и другое вместе? А я просто не хочу, чтобы он видел меня такой – бледной, с синяками под глазами и трубочками в носу. Ей-богу, как каторжник с привязанной к ноге гирей!

Я полностью разобралась, как менять баллон и как управлять канюлей. Одного баллона на пятнадцать литров хватает примерно на шесть-семь часов, но я стараюсь расходовать его экономно, и надеваю только тогда, когда дышать становится невмоготу.

А еще сегодня в первый раз за все это время позвонил Кир. Попросил извинений и сказал, что приедет ко мне через пару дней навестить. Вот уж кого я не стесняюсь – так это его. Кир, он такой… домашний, что ли. Он не стесняется моей болезни, не стесняется того, что я неизлечимо больна. С ним я могу хоть канюлю носить, хоть на голове стоять – ему все равно фиолетово будет. А Марк… Кто его знает, как он поведет себя, когда узнает, что мне осталось жить от силы несколько лет?

С криками убежит прочь? Эй, мы даже не встречаемся, мы просто друзья, но все же…

17:13

Наконец поборола себя и ответила на его звонок. Разговаривала холодно и грубо – сама так и не поняла, почему.

Я думала, он кинется и начнет лепетать что-нибудь про то, как он соскучился и как меня не хватает, но на самом деле он звонил только для того, чтобы сказать, что его не будет послезавтра и всю следующую неделю. Я хотела спросить, что случилось, но он повесил трубку.

Так больно мне не было еще никогда в жизни…

31 марта

16:59

Я оставила дома свой баллон, рискуя задохнуться в парке, потому что с каждым днем мне становится все хуже и с каждым днем мое сердце и легкие отказывают, но этого не произошло.

Я пришла к двум. Марк, как обычно, ждал меня у входа. Но теперь на его лице не было очаровательной улыбки и вместо глаз улыбающихся щелочек-месяцев не было тоже. Он был угрюмый, злой, закрытый от всего мира…

Мы молча прошли и уселись на свои места. В Петербурге заметно потеплело, поэтому я одела легкий плащ и джинсы. Все время, пока мы разрисовывали лица деткам, я пыталась расшевелить его, но он был словно грозовая туча. Это показалось мне странным, потому что всегда все было обычно наоборот. Ну и ладно, вредина…

Каюсь, у меня были намерения искренне расспросить, что случилось. И если сначала я хотела поинтересоваться, почему его не будет до восьмого числа, то после, когда он повернулся ко мне спиной, мое желание разом отпало.

Ну и пожалуйста! Ябеда. Прямо как Кир!

Когда пришло время уходить, мы даже не попрощались… И мне стало так обидно, так больно, и я поняла, что хорошо, что не купилась на его ангельскую улыбку! Трус! Зачем же ты меня так предал?!

4 апреля

10:25

Его нету уже четыре дня.

Все такое серое…

Сегодня я снова была у кардиолога.

Он не знал, почему ухудшение пошло так резко, ведь обычно пациенты с таким диагнозом живут годами и даже десятилетиями. А я всего лишь за несколько недель уже почти не могу обходиться без дополнительного воздуха – ну русская рулетка, никак иначе!

Я спросила у него, лечится ли это.

И седой дяденька в полменя ростом ответил, что да – пересадкой легких, но сказал, что в моем случае это невозможно, и привел биллион причин почему. Потому что сердце мое слабое, потому что сейчас острая нехватка донорских органов и так далее – короче, как можно мягче заметил, что я просто инкурабельна, и тратить легкие на такое подобие жизни, как я, себе дороже обойдется, ведь я все равно «ну это, того, того самое, и, возможно, очень скоро».

Он стал успокаивать меня, что как-нибудь мы найдем выход из этой ситуации, и что пока что мне нужно держаться на этом свете, но я-то знаю, что это обозначает: скоро я умру. При такой прогрессии заболевания обычно долго не живут, не больше одного-два года.

Он дал мне свой номер, по которому я могу позвонить, если вдруг кислородный баллон не поможет. Если вдруг сердце снова начнет отказывать… Каждый раз я вытаскивала счастливый билет, но вытащу ли еще раз в этот…

Потом я позвонил Киру и все ему рассказала. Не умолчала и про диагноз, и даже про то, что нашла работу в парке. Он приехал ко мне часа через полтора, и мы сразу кинулись друг другу в объятия и разревелись… Ревели долго – пока слезы не кончились… Он сказал, что теперь будет сам отвозить и привозить меня туда, если я захочу. И это было обидней всего, потому что он сказал: «Луиза, я буду делать это», а не «Луиза, хватит ныть». Даже он стал относиться ко мне, как к больной…

Кажется, только сейчас я начала понимать, что этот титул будет таскаться за мной постоянно, даже тогда, когда я иду в парк к Марку…

6 апреля

15:35

Я звонила ему вчера и оставила голосовое сообщение, но он так и не ответил.

В парке я не была с тех пор, как мы расстались.

Снег уже почти растаял, что большая редкость здесь… Обычно он начинает таять в начале мая, а тут… Почти на месяц раньше…

За окном такая весенняя погода, птички поют, солнце светит. Я кое-как вытащила себя на улицу и погуляла. Не долго – а с канюлей все равно долго не пробудешь, но достаточно, чтобы почувствовать себя снова живой, а не гниющим покойником.

Потом пришла домой и уселась перед зеркалом, вынув канюлю. Решила посчитать, сколько смогу обойтись без дополнительного воздуха. Результат убил – всего лишь десять минут и тридцать секунд, а потом мне становится все труднее и труднее дышать, пока я не понимаю, что дышать уже невозможно…

Всего десять гребаных минут счастливой жизни…

7 апреля

17:49

Сегодня я была в парке.

Вообще-то, хотела оставить это до завтра, но очень соскучилась по запаху красок и милым мордашкам детишек.

Марка не было, но зато вместо него меня встретил его дяденька. Увидев, какое приспособление тянется за мной, как хвост, он не на шутку перепугался и потребовал доложить все, что случилось. И я рассказала, что у меня есть небольшие (очень небольшие, вы что) проблемы с легкими, и мне становится лучше, и скоро я буду исправно посещать работу – и это, конечно, была чушь собачья, потому что каждый день мне становилось только хуже и хуже. Да кто знает, чем бы обернулась вся эта сцена, если бы я ему прямо в лоб заехала: «извините, я скоро сдохну»! Кто знает его, это старческое сердце! Он инфаркт подхватит, а я виновата буду!

Вообще-то, он дядька классный. Шутит, как и Марк, постоянно, и имеет свои ослепительно-белые зубы. В свои-то года! И мне прямо жалко его так стало, когда он взял меня за руку и привел к себе в охранную будку.

Пока я возилась с баллоном, он успел поставить чай. С мятой и смородиной – мой любимый…

Мы пили чай в абсолютной тишине, и я сидела и пыталась забыть о тупой боли в груди, как будто на самом деле я и не больна вообще. Мало-помалу, но мы стали разговаривать. Сначала на нейтральные темы, а потом дело дошло и до Марка…

Все то, что он сказал мне дальше, ввело меня в такой ступор, что я поперхнулась чаем и он у меня полился из ноздрей – вот уж неловкость так неловкость.

Ну так вот. У него долго болела спина, он сделал обследования – и врачи выявили у него саркому, пожалуй, самую агрессивную опухоль из всех существующих. Кажется, я стала понимать, почему в последний день нашей встречи он был таким агрессивным и замкнутым…

Саркому нашли на второй стадии и сразу предложили делать химиотерапию, и он согласился. А это причина, по которой он отсутствует всю неделю…

Я почему-то сразу вспомнила тетушку, ее лучезарную улыбку в момент, когда к ней накатывала волна адской боли. Она стискивала своими кулачками простыню так, что костяшки ее белели, но она все равно продолжала улыбаться…