скачать книгу бесплатно
– Спокойной ночи, Мел, – шепотом произношу вместо такого желанного признания. В ответ слышу неразборчивое бормотание. Сестра поворачивается на другой бок и оказывается ко мне спиной, одеяло скрывает ее с головой. Закрываю глаза, и перед ними невольно предстает увиденная в подвале картина брата и Джеффа перед столом. На сегодня хватит впечатлений, следует посвятить завтрашний день разгадке скрываемой от меня истины.
Глава 3. Скарлатина
Не зная, во сколько брат собирается идти сегодня на работу, пришлось встать вместе с сестрой и занять почетное место за столом на кухне. Необходимо перехватить Мина и расспросить обо всем. Вчера вечером пересечься с ним не удалось, нельзя допустить такой ошибки снова. Наблюдая за тем, как мама только и успевает переворачивать блины на двух сковородках, никак не могу понять, что они нашли в готовке, раз так ее любят? Меланома после школы сразу пошла работать в главную столовую города, и вот два года приготовление пищи приносит ей основной доход. Именно оттуда к нам в школу приносят специальные порционные обеды для детей, на вкус просто ужасные, но по составу полностью сбалансированные. Содержать свою столовую школа не может. Отец время от времени говорит, что скоро придется отказаться и от уборщицы, а за ней моя очередь.
Перевернув очередной блин, мама оборачивается и обводит нас с сестрой взглядом. Я заранее предчувствую тему, которую она хочет поднять, но вместо этого отворачивается и возвращает все внимание остаткам теста и шипящим в масле произведениям кулинарного искусства. С этим не поспоришь, у нее любая еда получалась исключительной в плане вкуса, как и у Меланомы. Между собой они решили, что раз сестра и так целыми днями стоит у плиты, то хоть дома должна отдыхать и должность семейного повара легла на плечи мамы. Остальные дела по хозяйству разделены между нами, тремя взрослыми детьми, и если убрать дом я еще как-то более-менее в состоянии, то когда приходит очередь стирки, трачу часть отложенных денег и отношу все к знакомой прачке.
Такими темпами я никогда не накоплю нужной суммы, это одновременно печалит, а со вчерашнего вечера, еще и радует. Ведь предстоящая свадьба отодвигается на неопределенный срок. Переводя взгляд с сестры на мать, представляю реакцию каждой, когда узнают нашу с Джеффом тайну и невольно улыбаюсь сама себе.
– Скер, ты слышишь? – когда локоть Меланомы врезается в бок, возвращаюсь к реальности и сразу слышу, как собака скребется в дверь. Нагулявшись, она вернулась за порцией завтрака, прекрасно зная, во сколько обычно я встаю, чтобы покормить любимицу. Остальные члены семьи с ней не возятся. Наградив сестру злым взглядом, собираюсь впустить Волчицу, но на лестнице раздаются шаги. Спустившись с чердака, Мин распахивает входную дверь и чуть ли не наперегонки с собакой показывается на пороге кухни. Поздоровавшись, брат принялся наливать чай, пока мама заканчивала последнюю партию и складывала ненужную посуду в раковину.
– Твоя собака просилась внутрь минут десять. Спишь и видишь сны прямо не выходя из-за стола? – устроившись напротив, брат решил, что удачно и весело пошутил, но мне так не показалось. Сделав глоток остывшего чая, ощущаю, как Волчица положила морду на колено. Ее очаровательные глаза уставились на меня так, словно она самое несчастное и голодное существо на свете и сделает все ради кусочка блинчика. Устоять перед ней в такие минуты невозможно и я поставила свою тарелку с почти нетронутой едой на пол.
– Очень надеюсь, что твоя сестра видит сны о том, что выходит замуж за принца. Ведь только так можно объяснить ее нежелание учиться необходимым женщине вещам. То, как ты убралась в доме, просто ужасно, мне пришлось перемыть весь пол, – вечное недовольство мамы какое-то время печалило, помню даже переживала, что не могу угодить ей, но не настолько, чтобы начать интересоваться всей этой домашней ерундой. Сейчас же, спустя годы, привыкла к подобным речам каждое утро.
– Да, мама, ты права, и это не просто сны. Именно поэтому я коплю деньги на билет в столицу, чтобы выйти замуж за принца, с которым мы тайно помолвлены со времени его последнего визита в наш город, – не знаю, как такая глупость пришла мне в голову, но ее завершение показалось поистине гениальным, – и не важно, что мне тогда было только два года и я даже не осознавала значимости события, – недовольно покачав головой, мама вытерла руки и стремительно вышла. Может и следует рассказать про Джефферсона, успокоить и дать понять, что будущее ее дочери не так безнадежно, как кажется?
– Зря ты так, она ведь искренне переживает о твоем будущем. Что будет, когда отца не станет или если его уволят? Мы лишимся дома, тебе некуда будет пойти, а без знаний и умений тебя никто не возьмет на работу. За чтение книжек денег не платят, – все вокруг меня говорили здравые вещи, а самое главное, правильные, и я это понимала. Оттого и старалась держать нынешнего жениха рядом не смотря ни на что. Так, на всякий случай. Закончив с едой, говорившая это сестра, вытерла губы и последовала примеру матери, оставив нас с братом. Только когда она ушла, замечаю облизавшую тарелку собаку, она поднимает на меня огромные глаза в ожидании добавки.
– Я не люблю это говорить, но они правы. Я то к Джеффу или Диме перееду и папу с мамой возьму, а вот тебя, – сделав многозначительную паузу, брат причмокнул и покачал головой, – даже не знаю, нужен ли нам лишний груз, – теперь они окончательно вывели меня из себя, но этим следует воспользоваться и обернуть в свою сторону. Сдвинув брови к переносице, хмурю лоб, придавая еще не разукрашенному лицу устрашающее выражение, каким оно по определению быть не может.
– Значит встретимся с вами у Джефферсона, и это я еще буду думать, пускать вас или нет, – назад ходу не было, и я заранее знала, что брат мне не поверит. А если и поверит, его друг должен, наоборот, быть счастлив: значит, я воспринимаю все всерьез, раз рассказала о помолвке, – Джефферсон сделал мне предложение, и я его приняла, – прикусив язык, морщусь от дикой острой боли, но поспешно добавляю, – и он рассказал мне для чего вы встречались вчера в подвале гостиницы, так что, я все знаю, – скрестив руки на груди, откидываюсь на спинку стула в ожидании реакции, которая последовала незамедлительно. Рассмеявшись, Минингит чуть не пролил чай на стол. Осторожно поставив чашку, вытер губы рукавом, продолжая усмехаться и качать головой, словно осуждая меня.
– Да, сестренка, тебе надо не читать книжки, а писать их. Джефф не мог сделать тебе предложение, мало того, его здесь вчера даже не было, я спросил у мамы. Твои фантазии до добра точно не доведут. Вот бы он это услышал, – придвинув оставленную отцом газету к себе, брат углубился в чтение, словно забыв о разговоре. Отодвигаю давно остывший чайник и кладу руки локтями на стол, нависая над ним.
– Конечно, его здесь не было, потому что мы встречались у столов за школой. Он велел тебе, если я спрошу, конечно, сказать, что хочет снести гостиницу и построить дом, но стоило мне принять предложение, как выложил правду. Ведь семейную жизнь не стоит начинать с вранья, не так ли? – выражение лица брата переменилось, веселость улетучилась в миг. Оно даже как-то напряглось, а взгляд уставился на меня с пугающей злостью. Отложив газету, Мин принял точно такую же позу, и мы оказались чуть ли не лицом к лицу.
– Скер, я не знаю, откуда ты все это взяла, но если бы он правда тебе все рассказал, ты бы сейчас со мной по-другому разговаривала. Если ты хотела узнать, что мы там делали, тебе нужно было просто спросить, а не придумывать небылицы. Я бы сказал правду, – встав из-за стола, брат поспешил выйти из кухни и убежать от преследовавших меня вопросов. Стоило последовать его примеру и подняться, лежавшая у ног собака встрепенулась и вскочила, а я случайно наступила на тарелку, и та треснула. Выругавшись, сажусь на корточки и собираю осколки, – А если ты не шутила, и Джефф правда сделал тебе вчера предложение, откажи ему, – голос брата из-за спины заставляет вздрогнуть и выронить все обратно. Обернувшись, успеваю заметить только рукав, парень стремительно покинул дом, не дав и шанса на попытку выведать объяснения. Вопросов стало еще больше, чем было вначале. За это хотелось придушить Минингита или хотя бы стукнуть по голове сковородкой.
Волчица мешалась, пытаясь ткнуться носом то в пол рядом с осколками, то мне в руку или живот. Съев весь завтрак, она должна быть сыта, но запах от оставшихся блинов сводил собаку с ума и заставлял выпрашивать их еще больше. Окинув кухонный хаос, я поняла, что осталась дома одна и убирать со стола и мыть посуду придется самой. Голову не покидали размышления о произошедшем разговоре и царившая вокруг неизвестность раздражала до ужаса. Что такого происходило вчера в том подвале, узнав о чем, я бы по-другому разговаривала с братом, и почему, по его мнению, я должна отказать Джеффу?
Размышляя обо всем этом, я дошла до такой нелепости, что начала подозревать парня в наличии жены, но подобная мысль казалась невероятной. В нашем городе Джефферсон считался завидным женихом, и слухи о нем ходили по всей округе. Потеряв обоих родителей и жену, он унаследовал все, что они имели. Один участок земли в центре города, на котором стоит бывшая гостиница, оценивался в приличную сумму. Стоит продать его, и безбедное существование на какое-то время обеспечено, а если грамотно распорядиться деньгами, может и вовсе на всю жизнь. Заговори он с девушкой на улице, и через несколько часов об этом знала половина знакомых, а к концу дня и вторая половина. Не будь я сестрой Минингита, лучшего друга Джеффа, о наших своеобразных отношениях перешептывались бы повсюду.
Закончив с уборкой кухни и убедившись, что все идеально, поднимаюсь к себе и принимаюсь за нанесение узоров на лицо. Настроения совершенно не оказалось, и рисунки получились простыми, неброскими. Если не всматриваться, особо не бросались в глаза. Обычно я уделяю больше внимания деталям и орнаментам, но сегодня фантазия отказывалась работать. Все мыслительные процессы зациклились на разгадывании насущных вопросов, но я и близко не подошла к истине и знала это. Решив, во что бы то ни стало, проследить за братом после работы, собрала волосы в пучок и повязала платок поверх них.
В школе царили тишина и покой, во время уроков коридоры выглядели пустынными и одинокими. Создавалось впечатление, словно по ним можно бродить часами и никого не встретить. Правда, на самом деле, это совсем не так, стоит кончиться уроку, и их наполнит гам детских голосов, топот ног и шелест тетрадей. Всего у нас училось около ста учеников разных возрастов со всего города, но, учитывая статистику прошлых лет, это число значительно уменьшилось. Забрав ребенка из школы, родители лишали его шанса на попытку добиться высоких заработков, обрекая на физический низкооплачиваемый труд. Зато освобождались от уплаты образовательного налога и получали лишний доход. Выгода сегодня прельщала многих сильнее, чем надежды на большее через несколько долгих лет. К тому же еще не известно, получится ли из ребенка толк после просиживания штанов за школьной партой в течение нескольких лет.
Оставив собаку на территории, предоставив ей полную свободу на весь день, иду по одному из коридоров, прислушиваясь к едва слышимым из-за дверей классов голосам. Надо найти учителя, желающего подменить меня сегодня, иначе план по слежке за братом провалится, особенно, если задержусь, как вчера до половины восьмого. Обычно таких бывает много, от денег мало кто отказывается. Остановившись возле приоткрытой двери кабинета, стараюсь незаметно заглянуть внутрь.
– Подведем итоги: кто назовет результаты победы в третьей мировой войне? – перевернув книгу обложкой вверх, низенькая полненькая старушка далеко за шестьдесят поправила очки, обмотанные клеящейся лентой, и откинулась на спинку стула. Магда Семен, урожденная Мария Семенова, но вынужденная сменить имя из-за вышедшего закона, работала в школе дольше папы, но была патриоткой преподавания и предмета. Ее единственный сын уехал работать в более крупный город десять лет назад, и с тех пор о нем нет ни весточки. Отец предполагает, что на самом деле его казнили там за воровство, замеченное за ним еще здесь, но женщина просто не хочет рассказывать об этом.
– Территория нашей страны увеличилась. Единственным нашим конкурентом по размерам стал Китай, поглотивший Индию. Соединенные штаты Америки перестали существовать, как государство, на их территории образовались отдельные поселения, с собственными органами управления по округам, – судя по голосу, отвечал мальчик не старше двенадцати. С моего места не удавалось рассмотреть детей и определить, к какому классу они относятся. Окинув кого-то суровым взглядом, Магда покачала головой.
– Это ты назвал положительные последствия, как написано в учебнике, а другие результаты может кто озвучить? – в свое время и я училась у этой женщины, и до сих пор помню, как часто она осматривала класс поверх стекол очков. От этого взгляда бросало в дрожь всех, особенно сидящих на первых партах. За столько лет вопросы и желаемые ответы на них так и не изменились. В классе царила гробовая тишина, ничего удивительного, ведь в учебниках не пишут о том, что обычно она рассказывала на уроке, затрагивая тему войны. Наверно Магде пока крупно везло, раз никто еще не рассказал службе безопасности, о ее отступлениях от программы.
– Война помогла объединить Европу, решить проблемы расового неравенства, искоренила институты религии, запретив религиозные учреждения, сборы. Изменила образ жизни общества, в странах участницах, изменила границы территорий и расклад в экономической сфере, – повторил попытку тот же самый голос, вероятно один из всезнаек. В каждом классе всегда находились дети, считавшие себя знатоками в области предмета, особенно это касалось как раз-таки истории.
– Территория бывшей Москвы и Московской области стали непригодны для жизни из-за высокого радиационного фона. Многие архитектурные наследия, памятники искусства предыдущих тысячелетий разрушены или утеряны безвозвратно. Электромагнитным импульсом вывело из строя всю технику, стерло информацию о банковских счетах. Все, что не имело бумажного подтверждения, пропало безвозвратно, включая средства девяноста процентов населения. Экологическая катастрофа, финансовый кризис, человеческие потери превысили суммарно жертвы за две предыдущие мировые войны. По технологическому прогрессу мы вернулись чуть ли не на век назад и сейчас постепенно выползаем обратно. Российская Федерация стала Российской Империей, полностью изменив законодательство. Конвенция по правам человека утратила силу, перестали существовать все международные организации. Большая часть страны пребывает на грани нищеты, и это считается нормальным. Зарплат хватает на счета и самое необходимое, а Император считает, что больше ничего нам и не нужно. Хотя бы эти результаты знать стоит, – будильник у нее на столе зазвонил, это ознаменовало конец урока, и дети радостно зашуршали тетрадями и сумками. Рановато им еще слушать подобные речи, да и говорит старушка опасные слова. Считает, что ей терять нечего и перед смертью хочет наполнить головы учеников хоть какими-то правильными мыслями.
Постучав костяшкой пальца по косяку, открываю дверь и протискиваюсь в кабинет. Из соседних классов начали выходить дети, с каждой минутой голосов становилось все больше. Заметив мое присутствие, Магда улыбнулась, сняла очки, протерла глаза тыльной стороной ладони. Наблюдая за покинувшими помещение учениками, медленно подхожу, и здороваюсь с каждым в ответ. Когда поток детей закончился, переключаю внимание на старушку.
– Здравствуйте, вижу, вы не теряете хватки, – серые глаза собеседницы поднялись на меня, уголки бледных губ приподнялись в подобии улыбки, – Вы не подмените меня сегодня после уроков? С оплатой, как обычно, – с ней не стоило церемониться, вести светских бесед и делать вид, словно зашла просто поздороваться и спросить о здоровье. За это Магда мне и нравилась, и я пошла к ней, выбрав из всех остальных исключительно по этой же причине.
– Конечно, дорогая моя, ты знаешь, я всегда рада лишней работе здесь, это куда лучше, чем идти в пустой дом, – раньше у нее была кошка, но когда та умерла, старушка не хотела заводить нового питомца и решила остаться в гордом одиночестве. Улыбнувшись, благодарю от всего сердца и прощаюсь. С отцом проблем не возникнет, в последнее время он с головой ушел в работу и не отвлекается ни на что постороннее, своих детей в том числе. С этой минуты слежка за братом объявляется открытой.
Телеграф, где работает Минингит, располагается недалеко от гостиницы Джефферсона, и я выбрала отличным наблюдательным пунктом окно второго этажа. Мало кто осмелился бы войти в покосившееся здание со скрипящими полами, треснувшими стенами и рухнувшей крышей, но мы с женихом часто встречались именно здесь, и он заверял меня в надежности оставшейся части постройки. Только основываясь на этих заверениях, набираюсь храбрости и поднимаюсь наверх. Перекрытия местами рухнули, пыль летает в воздухе до сих пор, доски опасно трещат от каждого шага. Добравшись до нужной комнаты, заглядываю внутрь и вспоминаю, как мы сидели здесь при свечах и читали друг другу по очереди Евгения Онегина. Джефф тогда читал его впервые и поражался глупости героев.
Преодолев разделяющее меня и окно пространство, всматриваюсь в грязное стекло, но выход из телеграфа вижу прекрасно. Стоит брату покинуть место работы, и я непременно замечу, а ему и в голову не придет посмотреть сюда. День пролетел быстро, за чтением порой совершенно не замечаешь течения времени. Не имею понятия, который был час, когда фигура брата показалась в дверях, и он поспешно двинулся в сторону дома. Захлопнув книгу, на бегу засовываю ее обратно в сумку, перепрыгивая через две ступеньки, выскакиваю на улицу. Спина Мина мелькает в толпе, но с легкостью узнаю ее и всячески стараюсь не упускать из виду. Как велико оказалось разочарование, когда брат вошел в ворота территории школы, где его, радостно виляя хвостом, встретила Волчица.
День потерян, а никакой информации так и не получено. Будет не смешно, если Мин встретит меня возле дома и посмеется над глупостью младшей сестры. Вполне в его духе все подстроить, включая вчерашнюю встречу в подвале. Может, на самом деле я ищу загадки там, где их нет? Вероятно, именно так и есть. Проклиная собственное любопытство, пинаю ногой камень и направляюсь навстречу радостно бегущей ко мне собаке. Пора заканчивать со своей паранойей и браться за ум, особенно учитывая принятое предложение.
Дома царила обычная суета, которую мне чаще всего удавалось избежать, благодаря работе и встречам с Джеффом. Мама с сестрой спорили, сколько и какой приправы лучше добавить в соус к макаронам, папа устало пытался читать газету под их голоса. Встретив меня как полагается, собака резво побежала на кухню, надеясь выклянчить что-нибудь, но находившиеся там женщины всегда были непреклонны. Их не удавалось разжалобить очаровательным глазкам на милейшей мордашке. Убедившись, что волчице ничего не грозит, поднимаюсь к себе и бросаю гневный взгляд на выглянувшего с чердака Мина.
– Ты же обычно еще работаешь в это время, – с подозрением в голосе поинтересовался он, отбив желание отвечать. Прикусив язык и проглотив обиду, ведь по сути сама виновата, нечего винить в своей глупости других, пожимаю плечами.
– Магда попросила, ей очень нужна небольшая прибавка к зарплате, – не знаю в кого я такая патологическая врушка, но спрашивать у старушки брат точно не будет. Кивнув в знак понимания, он скрылся в люке, а я спокойно устроилась за столиком в комнате. Часы показывали семь пятнадцать, для ужина пока рановато, да и мне не хотелось есть. Мысль о том, что я могла следить вовсе не за тем, кем надо, пришла в голову, словно озарение. Распахнув широко глаза, вскакиваю из-за стола и стремительно несусь к выходу. Проигнорировав вопрос матери, даже не услышала его целиком. Только оказавшись у гостиницы, замечаю, что Волчица приняла мое бегство за игру и побежала следом, и сейчас задорно прыгает вокруг, не понимая, почему мы остановились.
Заглянув в нижние окна, ничего не могу там рассмотреть, в подвале стоит кромешная темнота. Если здесь его нет, то следующим местом, где следует искать Джефферсона, стала квартира на окраине города. Путь пешком займет не больше часа. Выругавшись, не хочу возвращаться домой за велосипедом, а денег на трамвай в карманах не завалялось. Бросив взгляд на собаку у своих ног, вздыхаю и решаюсь идти. В крайнем случае, часов в девять- десять вернусь домой, если не смогу его найти. Благодаря работе, жениха трудно поймать где-то, кроме гостиницы и дома, и я очень надеялась застать его там.
Эту часть города заполонили многоподъездные дома в три этажа. Здесь жили работники завода и ближайших фабрик. Промышленная часть располагалась в нескольких километрах за границей города, отсюда добираться им быстрее всего. Выглядели строения не лучшим образом, облупившаяся краска говорила о длительном отсутствии ремонта, кое-где нет дверей. Сами дома, словно выстроенные наспех, танцевали друг с другом в только им понятном ритме. Пусть они внешне совпадали, но размеры могли отличаться на несколько метров. Три этажа одного возвышались над такими же тремя этажами соседнего. Дворов, площадок для детей не предусмотрено, исключительно дорога, тротуар и здания.
Квартира принадлежала матери Джефферсона. Досталась ей в наследство от бабушки, почетного работника завода. Официально, когда та вышла на пенсию, выделенное имущество отбиралось, но директор был хорошим другом семьи и забыл внести их адрес в списки отозванного имущества. За что впоследствии лишился головы, но это никак не затронуло прав на собственность, полученных благодаря подобным махинациям. Я бывала здесь несколько раз, но исключительно в компании брата, совсем маленькой.
На протяжении всего пути от входа в район, граница которого четко просматривалась по линии выстроенных домов, я увидела только пять человек. Достигнув нужного подъезда, осматриваюсь по сторонам, но не вижу признаков жизни вокруг. Волчица стоит рядом с высунутым языком, нетерпеливо перебирает лапами. Подъездная дверь отсутствует, и я спокойно вхожу внутрь. Лестница крепкая, ровная, ступеньки целые, гладкие. Поднимаюсь на третий этаж и по памяти нахожу квартиру.
Цифры номера вырезаны из дерева и добротно прибиты, в отличие от соседней, где висят каждая на одном гвозде. Не видя логичных объяснений своего визита, не могу просто так взять и постучать. Осторожно взявшись за ручку, аккуратно поворачиваю и с замиранием сердца дергаю на себя. Дверь поддается и открывается. Сжав зубы, стараюсь не произвести лишних звуков, и не выдать своего присутствия, но Волчица делает все сама. Издав привычное для нее завывание, собака тычется головой в ногу и с нетерпением смотрит на меня. В квартире раздался шорох, затем громкие шаги.
– Скер, это ты? – интересуется голос Джефферсона, и буквально через несколько секунд дверь полностью отворяется. Парень стоит с недоумением на лице, рубашка расстегнута, рукава закатаны, словно он собирался ее снять, но передумал, – Что ты здесь делаешь? – с нескрываемым удивлением спрашивает он, осматривая пустой коридор. Отойдя с дороги, делает приглашающий жест внутрь, но мне становится жутко некомфортно от одной мысли остаться с ним в запертой квартире. Покачав головой, делаю шаг назад, сцепив руки в кулак за спиной. Хочется куда-то их деть. Раз жених здесь, и по первым признакам никуда не собирается, собственная паранойя начинает казаться раздутой сильнее некуда.
– Я все рассказала брату, и он посоветовал мне тебе отказать. Если ты не объяснишь почему, то я так и сделаю, заберу согласие назад, – если это не сработает, я не знаю, что еще может помочь узнать правду. Закатив глаза, Джефф делает шаг вперед, намереваясь меня обнять, но вспоминает, где мы и секретность отношений. Выйдя из квартиры и закрыв дверь, парень достает из кармана связку ключей и запирает ее.
– Идем. Провожу до дома, скоро стемнеет, – говорит он, направляясь к выходу, застегивая пуговицы на ходу. Мы с Волчицей замешкались, но почти одновременно сорвались с места и нагнали его у лестницы, – здесь не следует разговаривать, стены слишком тонкие, а госпожа Сонсенс и ее дочь очень хорошо слышат. Добрый вечер, дамы, – последнюю фразу он произнес не сильно повысив голос, куда-то в пустоту, но не смотря на отсутствие в коридорах и на лестнице людей, ответ все равно получил.
– Добрый вечер, Джефферсон, у нас снова украли входную дверь, сделай что-нибудь, пожалуйста, – звонкий женский голос огласил подъезд, и непонятно, откуда именно он исходил, словно говорившая дама находилась повсюду. Улыбнувшись, парень пожал плечами, и мы вышли на улицу. Волчица послушно плелась следом, она не знала эту часть города, прежде никогда здесь не была, и особо не лезла вперед, как делала обычно. Время от времени отбегала к стенам домов, обнюхивала их, некоторые помечала. Отойдя на достаточное расстояние, Джефферсон покосился на меня и, поймав ответный взгляд, придал лицу серьезное выражение, так свойственное ему.
– А теперь рассказывай, что случилось, зная тебя, я уверен: здесь просто какая-то ошибка или недопонимание, – и, наверное, в любой другой ситуации это действительно было бы так, но не сейчас. Вспоминая события сегодняшнего утра, пытаюсь перефразировать их для упрощения. Все ему в любом случае знать не следует.
– Если коротко, то мы повздорили, и я взорвалась, сказала, что ты сделал мне предложение. Не хочу нагружать тебя подробностями, это пока исключительно мои проблемы. Просто ответь, и я сама смогу дойти до дома, еще светло и со мной Волчица, – остановившись, наблюдаю за тем, как парень нехотя замирает вполоборота. Мы успели приблизиться почти к границе района, осталось пройти пару домов. Собака почуяла знакомую местность и вырвалась вперед, но заметив остановку, вернулась и обошла соседние стены и углы.
– Хорошо, у меня нет ни малейшего представления, почему он мог такое посоветовать. А ты не думала сперва спросить его самого? – засунув руки в карманы, Джефферсон рассматривал рисунки на моем лице с нескрываемым любопытством. Сглотнув ком в горле, протягиваю руку и провожу ладонью, по шерсти подошедшей на зов собаки.
– Не успела, утром он сразу убежал на работу, а вечером еще не успела поймать. Да и я решила дать тебе шанс самому все рассказать. Джефф, я знаю, что вы обсуждали вовсе не снос гостиницы и постройку дома, я хочу знать правду, – наверное, последняя фраза прозвучала из моих уст настолько отчаянно, что собака издала любимый вой и потерлась шеей о ногу. Подойдя на шаг вперед, парень, осмотрелся по сторонам и снова вернул взгляд обратно. В его глазах отражалось заходящее солнце, и оттого создавалось впечатление, словно они горят.
– А я хочу тебя поцеловать на улице на глазах у всего города, – улыбка заиграла на его лице, и я не успела ничего сделать или как-то помешать поцелую. Когда губы коснулись моих, жуткое желание отпрыгнуть на пару метров назад пришлось подавить в себе. Радовало только то, что в этом районе сейчас мало народу могли наблюдать это. Завтра весь город начнет говорить про нас, не сомневаюсь. Оторвавшись, он вздохнул и медленно пошел дальше в сторону центра. – Пойдем. Я все тебе расскажу и покажу, раз ты так этого хочешь.
Глава 4. Скарлатина
В одном брат оказался абсолютно прав, знай я правду сразу, наорала бы на него прямо там, на кухне за столом. И точно избила бы сковородкой, но сейчас его нет. Джефферсону повезло меньше, подзатыльник ладонью он получил сразу, от второго увернулся и перехватил руку, пытаясь меня успокоить. Как этим двум, с виду нормальным людям, могла прийти мысль проникнуть в императорский поезд и порыться в нем с целью найти компромат на главу государства? Да где они видели, чтобы действительно важные улики, которые могли бы покончить с правительством перевозили в настолько доступном виде, что двое парней вот так запросто их найдут? Гневу не было предела, пальцы сжимали и разжимали край стола в подвале гостиницы, где жених показал карту и рассказал план сегодняшней операции.
Высказав все, что я об этом думаю, искренне полагалась на здравый смысл Джеффа. Он же никак не отреагировал, просто пожал плечами, продолжая настаивать на эффективности плана. В голове не укладывалось, как два довольно близких мне человека могли подумать о таком. Не понимаю, чего они намерены добиться, кроме своей казни за измену, а именно так расценят подобные действия. Изменить образ жизни и курс развития экономики им точно не по силам, на что бы не наткнулись в этом поезде. Следовало как можно скорее придумать план и сорвать самоубийственную операцию.
– У вас нет схемы поезда, вы не знаете в каких вагонах искать. Вы не подумали, что можете просто открыть дверь и столкнуться нос к носу с перевозимыми солдатами? Кроме высокопоставленных гостей, чьи вагоны, я не сомневаюсь, определить легко, там может быть все, что угодно. Надо отговорить его, запереть дома, рассказать родителям, я не знаю, сделать что-нибудь, – поток слов лился из меня не переставая, чаще всего в нем встречались ругательства в отношении брата. Теперь стало ясно, почему Мин советовал отказать Джеффу на предложение. Одно дело быть сестрой казненного за измену, это никак не бросает на тебя тени подозрений, и совсем другое – значиться его невестой. Особенно в глазах общества и людей. С женами и невестами предателей Империи не разговаривает никто, их не берут на работу, им не сдают комнаты. Теперь мне вдвойне стало страшно, – О чем ты думал, когда целовал меня на улице? Смерти моей хочешь? Если кто это видел, а вас поймают и …
– Скер, успокойся, Скер, все будет хорошо, не нервничай. Нас точно никто не видел, а если и видел, это будут только слухи. О чем я думал? Как раз о том, что могу попасться и умереть, так никогда этого и не сделав, – я с трудом держала себя в руках и не набросилась на парня с кулаками. Они так и чесались встретиться с его очаровательной физиономией.
– Вы просто пара психов, – непроизвольно сунув палец в рот, сама не поняла, как начала грызть ноготь. Дурные привычки из детства трудно искоренить, и когда нервничаю, перестаю контролировать себя, – Отлично, раз вы собрались умереть, я с вами. Или так, или я все равно пойду за вами и приму участие, – заявляя это, я предполагала, что меня никто не захочет подвергать опасности, и в таком случае затея сорвется. На самом деле, от одной мысли и правда принять участие в обыске императорского поезда, становилось дурно. Реакция Джеффа оказалась совершенно противоположной ожидаемой, его глаза загорелись от радости, словно он всегда мечтал совершить противоправные действия на пару с невестой.
– Пусть так, у нас будет больше шансов. Думаю Дон сможет подобрать тебе наряд служанки, – хитро улыбнулся он, а я очень надеялась, что у Минингита хватит ума отменить задуманное из-за моего вмешательства. Возразить сейчас больше нечего, ведь в суть дела и подробный план действий Джефферсон меня посвятил. Наблюдая за собирающим вещи женихом, мысленно понимаю, что не хочу ради него отдавать свою жизнь, если что-то пойдет не так. Как, впрочем, и за брата, несмотря на сестринскую любовь к нему. Значит, лезть в самое пекло определенно не стоит.
Мы завели Волчицу на территорию школы, до дома отводить не стали. Увидь кто из родных нас вместе, без брата, могли бы возникнуть лишние вопросы. Попрощавшись с собакой, позволила ей облизать руки и прикрыла ворота так, чтобы она сама не смогла выбраться и побежать следом за нами. Судя по горевшем огонькам в окнах, все родственники на кухне, второй этаж и чердак оставались без света. Если Мин с ними, то скоро сам направится к администрации, в противном случае, он уже на месте встречи. Со слов Джеффа, брат полон энтузиазма, и от него вполне можно такого ожидать.
Часы на здании телеграфа пробили одиннадцать раз, когда мы подошли к месту встречи и замерли там в ожидании остальных. Опасаясь посторонних глаз и стражей, Джефф завел меня в переулок между забором администрации и соседним ничем не примечательным домом. Представив выражение лица брата, когда тот увидит меня, невольно улыбнулась. Все это время мы с женихом молчали, он мерил шагами ширину проулка, а я прислонилась к стене и искала безболезненные выходы из ситуации. Минингит появился почти бесшумно. Только на подходе к повороту его шаги донеслись до наших ушей и заставили обратить все внимание туда. Показавшись из-за угла, брат замер при виде нас. Наблюдать ход его мыслей, отражаемый на освещенном фонарем лице – настоящее удовольствие. Нахмурив лоб так, что он покрылся глубокими морщинами, брат приблизился к нам в полумраке.
– Скерли, иди домой, тебе здесь делать нечего, – резко и сурово проговорил Мин, стараясь не смотреть на Джефферсона, словно тот оказался предателем и он не желает его видеть. Наверное, больше всего меня удивил внешний вид брата: он надел самые новые и чистые вещи, словно специально готовился к предстоящей роли.
– Нет уж, либо я с вами, либо никто никуда не пойдет, – стараясь придать голосу больше уверенности, заламываю руки за спину и сцепляю в кулак. Так хоть не будет соблазна избить брата за возникшую идею и безумные планы. Окинув меня злым, пронзающим взглядом, он выругался в сторону и покачал головой.
– Вот почему тебе никто ничего не сказал и мы пытались держать все в тайне. Это наш единственный шанс подобраться к Императору и хоть что-то о нем разнюхать. Может в поезде везут запрещенные материалы или товары. Другого такого случая не предвидится еще очень долго. Я не собираюсь его упускать из-за твоего упрямства, а участие посторонних может тем более все сорвать, – помолчав какое-то время, Мин перевел дыхание и посмотрел на друга, застывшего на одном месте, словно статуя, – а о твоей помолвке с моей сестрой мы поговорим, когда все закончится, если ты выживешь. Как ты мог вообще, она же на черте сколько лет тебя младше? – покачав головой, брат снова вернул все внимание ко мне, – иди домой, Скерли, тебе здесь нечего делать, увидимся утром.
Я не успела ответить, недалеко от нас раздался громкий хлопок дверью, затем шаги, и под фонарем у поворота возникла фигура высокого мускулистого мужика. От одного его вида бросало в дрожь, а учитывая наше положение, захотелось убежать, пока он не понял, кто мы.
– Вы уже здесь, отлично. График выезда поменяли, у нас примерно пять минут на погрузку чемоданов. Повозка с той стороны дома, наденьте вот это, – стремительно подойдя к нам, он всучил парням по куртке и уставился на меня, не ожидая увидеть еще и девушку. Да и я сама не ожидала, что буду здесь, так что мы оказались в одинаковом положении.
– Видишь, ты в план не вписываешься. Ну как можно быть настолько упрямой? Скерли, ты подвергаешь нас всех опасности. Ради нашей семьи, иди домой, – Мин был не на шутку зол на меня. Натягивая куртку поверх рубашки, он рассматривал пришитый к плечу флаг и аккуратно вышитое под ним слово «рабочий». Мускулатурой брат не вышел и она висела, как мешок. В отличие от него, Джеффу очень даже шла.
– Если кто спросит, вас нанял я, дал возможность подработать. Идем, чемоданы собраны, решайте свои проблемы побыстрее, – покосившись с подозрением в мою сторону, мужчина переминался с ноги на ногу в нетерпении. Вероятно, времени на споры на самом деле нет, и оттого чувствую себя как-то средне между виноватой и рассерженной. Вроде, должна на них злиться, но вместо этого совестно, что задерживаю.
– Скер, ты же умная, должна понять всю опасность, мы к ней готовы, и в нашем плане тебе места нет. Прости, я знал, что так и будет, но иначе тебя было не успокоить, хоть и на время, – пожал плечами Джефферсон, сделав шаг в мою сторону, но ладонь сама по себе выставилась вперед, не позволяя ему приблизиться.
– Мы расстаемся. Никакой свадьбы, никакой помолвки. Это конец, безвозвратно и окончательно. Если ты сейчас уйдешь, так и будет, Джефф, – хоть это должно было на него подействовать. Помолчав какое-то время, парень тяжело вздохнул и стянул с себя куртку.
– Мин, возьмешь ее с собой вместо меня. Я доберусь к поезду по лесу и осмотрю снаружи, может там будут подозрительные обозначения на вагонах, я не знаю. Дотащить пару чемоданов и она сможет, – последнюю фразу он произнес как раз перед тем, как брат попытался возразить, отрицательно мотая головой из стороны в сторону. Поспешно натянув куртку и представив, как забавно смотрюсь в ней, с трудом держала себя в руках, чтобы не показать Минингиту язык, – сотри краску с лица, так тебя любой в городе узнает, а без нее сойдешь за симпатичного мальчика, в таком то наряде, – добавил жених, уставившись на меня и явно не собираясь уходить первым. Положительно кивнув, достаю из кармана брюк носовой платок, слюнявлю его и принимаюсь пытаться оттереть лицо. На самом деле никакого желания идти обыскивать поезд не было, зато было – утереть брату нос и дело сейчас касалось исключительно принципа. Вопрос решили, когда я избавилась от рисунков и трое мужчин уставились на меня так, словно видели впервые в жизни.
Здесь мы и расстались, в переулке за главным зданием администрации города. Джефф на прощание пожал мне руку, потому что не рискнул при брате поцеловать, и незнакомый мужик увел нас в сторону главного входа. Обойдя строение, он провел нас через дверь для прислуги, кухню и кучу темных коридоров, пока мы не оказались в просторной прихожей. От прежнего величия чьей-то загородной усадьбы восемнадцатого века осталась одна хрустальная люстра, свисающая с потолка. Краска на стенах облупилась, половицы заменили на новые лишь частично, красный ковер на лестнице стал бордовым. Позолота с двухстворчатых дверей облезла, и теперь они выглядели скромно.
– Интересно, если бы Император знал, насколько ужасно все даже в здании администрации, то позвал бы Майерса на праздник или просто забыл бы о нем? – шепотом проговорил брат, усмехнувшись и покосившись на мужчину. Тот пожал плечами и указал на сложенные у подножия лестницы чемоданы. Их следовало отнести в повозку раньше, чем спустится сам глава округа и натолкнется здесь на нас. Прислушиваясь к звукам по ту сторону дверей, со всей уверенностью могу сказать, что транспорт пока не прибыл, а значит зря торопились. Попробовав на вес один из чемоданов и чуть не надорвавшись, порадовалась за наличие у них колесиков.
– Сидела бы себе дома, читала книжки, и не лезла во взрослые дела, – продолжил брат бурчать себе под нос, не смотря на шикнувшего мужчину. Лицо Мина так и перекосилось от злости, ноздри раздулись и мышцы вокруг приподнялись, делая внешность отталкивающей. Ничего не собираясь отвечать, подхожу к дверям на улицу и распахиваю их. Стук копыт и грохот колес раздавался на всю улицу. На повозках с лошадьми ездили исключительно члены правительства, и раз это секретная операция, он явно выдаст Майерса с потрохами. Однако в ближайших домах свет так и не загорелся, возможно, это исключительно рабочие здания, офисы, магазины, а не квартиры. Ожидая что-то вроде телеги, я была приятно удивлена при виде настоящей кареты. Прилагалась к бывшей усадьбе, не иначе. Огромные колеса чуть изменили, теперь они больше походили на велосипедные, но шире. Сама конструкция украшена завитками в форме листьев и цветов с позолотой. Транспорт выглядел, как новый. Следом за ней остановилась телега, которую я и ожидала увидеть, обычная деревянная. В нее мы и начали таскать чемоданы.
На вожжах сидел старик со смуглой, морщинистой кожей, борода и усы полностью покрывали подбородок и верхнюю губу так, что самих губ за ними оказалось не видно. Его хитрые, сощуренные глазки следили за каждым нашим шагом, хоть мы и двигались один за другим. Сжимая поводья тонкими, словно тростинки, пальцами, он время от времени ерзал на сиденье. От одного его вида бросало в дрожь, и я начала таскать чемоданы в обход него, лишние пара метров избавляли от приближения на опасное расстояние. Стараясь спрятать лицо в накинутом на голову платке, после каждой ходки приходилось поправлять прическу. Стоит хоть одному локону высунуться, и это непременно заметят. На улице стояла глубокая ночь, но света из здания и прилегающих фонарей вполне достаточно.
Закончив работу, я запрыгнула в телегу и устроилась на ее краю, свесив ноги. Задрав голову, всматриваясь в звездное небо, в очередной раз поражаюсь его красоте. Брат стоит рядом, но все его внимание поглощено главным входом в администрацию. Он ждет появления Майерса и отправления к поезду. Мне же, помимо прочего, хочется закрыть глаза и уснуть. Ночную тишину наконец нарушили мужские голоса. Они звучали так громко и сурово, что доносились до нас, несмотря на нахождение их источников в здании. Только спустя несколько минут фигуры появились на пороге, торопливо преодолевая расстояние от дверей до кареты. Трое мужчин пронеслись так быстро, что я даже не успела рассмотреть их. Одеты были исключительно в черные строгие костюмы классического покроя, это все, что смогла увидеть за долю секунды их пребывания на дороге. Кто-то взмахнул рукой из окна кареты, и та со свистом от хлыста и звуком удара тронулась первой. Старик последовал их примеру, взмахнул поводьями и неспешно поехал по дороге.
Минингит успел запрыгнуть в телегу на ходу, она чуть накренилась в его сторону, но выровнялась, не замедлившись. Недовольно что-то пробормотав, старик не смотрел в нашу сторону. Когда выехали из центра, контраст стал сразу заметен, здесь фонари работали исключительно по одному на улицу. И горел он слабо, где-то в ее центре. Карета неслась вперед буквально вслепую, но в такое время на дороге точно никого быть не должно.
Сразу за чертой города начинался лес. С этой стороны он был почти вплотную к последним строениям, задние стены домов чуть ли не прижимались к деревьями, игравшим роль опоры. Стоило выехать, и наш старик на вожжах, как и кучер кареты, включили стоящие рядом с собой лампы. Свет больно ударил по глазам, пришлось заново привыкать к нему, но вскоре я смогла разглядывать стволы деревьев, листву и обочину дороги. Поезда, отправляющиеся с нашего главного вокзала с другой стороны города выглядели всегда одинаково. Ровные прямоугольные вагоны, выкрашены в однотонный красный, синий, оранжевый или зеленый цвет, в зависимости от направления следования. Вероятно, от одного вида показавшегося из-за поворота локомотива глаза непроизвольно расширились, пытаясь рассмотреть его во всей красе. Состав стоял в свете множества фонарей, но он оказался длиннее старой станции и терялся в темноте за ее пределами. Вагоны выкрашены в цвета флага с изображениями герба в центре. Первый обрамлен позолоченными символами округов. Именно они определяли, кто из глав где должен расположиться.
Карета остановилась так, что пассажиры могли не терять времени, и сразу из нее начать подниматься по ступенькам станции. Платформа представляла собой возвышающуюся примерно на метр над землей бетонную плоскость на подпорках. Простояла здесь еще до войны и ничего с ней не случилось. Рассматривая местность, я упустила из виду вышедших из кареты и скрывшихся в вагоне мужчин, да и они особо не представляли сейчас интереса. Брат оторвал спину от дня телеги и протер глаза впервые за всю дорогу. Наш старик дернул за поводья и остановился подальше от платформы, осматривая суетящихся вокруг поезда людей. Проследив его взгляд, я заметила огромные ящики, что стояли почти в самом конце, несколько человек с трудом поднимали один и переносили в открытый вагон, без отличительных знаков округов.
– Эй вы, багаж тащите туда дальше, пятнадцатый вагон. Считать умеете? – раздался сухой голос и я обернулась. Примерно в шаге от нас стоял мужчина в классическом черном костюме и широкополой шляпе, закрывающей лицо, когда голова наклонена. Он держал черную пластинку и водил по ней пальцем и даже не смотрел на нас.
– Как скажете, – отозвался старик, взмахнул поводьями и аккуратно повел лошадей вдоль вагонов, вслух отсчитывая номера. Пока я рассматривала интересный предмет в руках незнакомца, вытянув шею, брат крутил головой, словно лопастями мельницы. Когда мы выехали за пределы станции и дорога стала уже, старик сбавил скорость, пустив лошадей трусцой и приподнялся на сидении, рассматривая землю впереди. Телега остановилась у пятнадцатого, где нас ждал другой парень, на вид не старше меня.
– У вас чемоданы подписаны? – интересуется он, схватившись за бортик телеги и подпрыгнув, пытаясь рассмотреть ее содержимое. Отрицательно покачав головой, Минингит спрыгивает на землю и начинает сдвигать чемоданы к краю.
– Видимо, нет, я как-то не проверял, – честно отозвался брат, подняв ближайший и осмотрев со всех сторон. Недовольно нахмурившись, парень кивает и отойдя, распахивает перед нами дверь вагона. Оттуда льется теплый, окутывающий свет, так и манящий к себе. Я даже не поняла, как оказалась ногами на земле. Почувствовала это только когда наступила в лужу и ботинок промок насквозь.
– Тащите в первое купе, на верхнюю полку, – достав из кармана блокнот и ручку, он начал что-то записывать, пока мы с братом кое-как таскали чемоданы. За то время, что у меня уходило на один, Мин успевал дотащить и закинуть два, а то и три. Внутри вагон представлял собой длинный коридор с отъезжающими дверями с одной стороны. За каждой из них скрывалось купе, и наше оказалось просто заставлено вещами, свертками, такими же чемоданами. Исключение представляла полка, которую и велел занять парень. Когда мы закончили, у меня болело все, от промокшей ноги, до ноющей шеи. Про руки, плечи и спину и говорить не стоит. Пальцы не сгибались, настолько им оказалось непривычно заниматься физическим трудом. Проверив, что все правильно, парень попрощался и захлопнул дверь прямо перед носом, оставшись внутри вагона.
– Забирайтесь, довезу до дома, – заявил старик на вожжах, заставив тем самым сердце биться быстрее. Если брат хочет обыскать поезд, ему явно не нужно сейчас ехать домой. Как он тогда собирается избавляться от посторонних глаз? В мыслях представали разные картины развития событий, и я очень надеялась, что убивать его Мин не будет. До сегодняшнего дня предполагала, что он не способен на такое, но кто знает, ведь и про столь самоубийственный план считала так же.
– Не, спасибо, мы пойдем спросим, не нужно ли что погрузить, может доплатят, – брат оказался куда умнее, просто отмахнулся от старика и сделал вид, что направился в сторону платформы, попрощавшись с ним таким образом. Кивнув в подтверждение его слов, я поспешила последовать примеру. Взмахнув поводьями, старик погнал лошадей дальше по тропинке, намереваясь обогнуть поезд и вернуться в город другой дорогой. Здесь развернуть телегу практически невозможно. Деревья подступали к рельсам слишком близко. Когда он скрылся в темноте, Мин остановился и посмотрел на меня, – А теперь мы пойдем делать свое дело, – недовольно проговорил он, осматриваясь по сторонам и изучая ближайшие вагоны.
– И что ты намереваешься делать? Дергать за ручки, надеясь, что двери откроются и на тебя вывалятся скелеты в шкафу Императора? – закатив глаза, стараюсь не отставать от него, но тот шагает так, словно опаздывает, да и ноги у брата куда длиннее. Один его шаг равен примерно трем моим.
– Думать головой, Скерли, думать головой. Первые вагоны, они отмечены символами, для важных пассажиров. Следом за ними грузовые, в них сейчас грузят ящики, как ты могла заметить. Предположим, что этот и пара следующих предназначены для багажа важных персон, оттого они выглядят, как пассажирские, пусть таковыми и не являются. Надо искать начиная с шестнадцатого хотя бы, – с этими словами он запрыгнул на подножку следующего вагона и дернул за дверь. Стоило ей распахнуться, и из тамбура, полного света, на нас уставились карие глаза женщины, далеко за сорок. Она много моргала, словно только что проснулась.
– Вы еще кто? – сурово поинтересовалась она, а у меня все мысли были лишь о том, что в этот раз точно попались и никак не сможем выпутаться. Брат же оказался совершенно спокоен, он мило улыбнулся и отступил на шаг назад, сойдя с подножки.
– Мы рабочие главы Майерса, нам сказали здесь есть места для персонала, – нагло соврал он, оставляя меня лишь поражаться тому, чего еще я не знаю о собственном брате. Широкие, густые брови женщины приподнялись, и голова сразу отрицательно замоталась.
– Нет, у меня все забито, – выпалила она, потянувшись за дверью с намерением захлопнуть перед нашим носом.
– А не скажите, где свободно-то? Скоро отправление, а мы еще место не нашли. Нам сказали в восемнадцатом есть, а у вас оказывается забито все, – принялся судорожно задавать вопросы Мин, намереваясь выудить побольше информации. Я могла только стоять и поражаться ему, ведь у самой пропал голос и слова не хотели срываться с языка.
– Так это шестнадцатый, тебя где считать учили, дурень? – отпихнув его, женщина наконец захлопнула дверь, лишив нас света из своего вагона. Перед глазами на пару секунд все стало темно из-за таких перепадов, но постепенно снова привыкла и видела очертания вагонов и леса. Отряхнув руки, брат покосился на меня и стремительно направился вперед.
– Шестнадцатый, семнадцатый, восемнадцатый для персонала и вероятно все забито. Идем до двадцатого, там посмотрим, – всматриваясь в темноту, я слышала, как он шепотом продолжает считать общее количество вагонов, но хвост поезда терялся где-то в темноте среди деревьев. Мы прошли достаточно далеко, прежде, чем Минингит остановился и начал всматриваться в дверь. Внешне они ничем не отличались друг от друга, за исключением появившегося металлического засова. Осмотревшись по сторонам и убедившись, что мы отошли на приличное расстояние от станции и поблизости никого нет, брат запрыгнул на подножку и со всей силы дернул засов. Сдвинувшись на пару сантиметров, тот явно не собирался так просто поддаваться и парню пришлось попотеть, прежде, чем сумел открыть дверь. Я прям видела, какие усилия ему пришлось приложить для этого, руки и лицо брата покраснели от напряжения. Дернув на себя с огромной силой, Мин уперся ногой в стену вагона, а когда дверь поддалась, аж отлетел назад, но быстро вернулся на подножку. Стоило ей распахнуться, он мгновенно проник в вагон. Последовав за ним, я остановилась и как следует рассмотрела механизм при свете. Оказалось засов запирался с помощью магнитного замка, но брату удалось оторвать дверь благодаря физической силе.
Осторожно переступая с ноги на ногу, дабы не издавать лишних звуков, плетусь по почти точной копии предыдущего вагона. Длинный узкий коридор и несколько дверей на его протяжении. На каждой из них наклеена табличка с цифрами. Поднеся палец к губам, брат аккуратно обхватывает ручку и открывает ближайшее к себе купе с обозначением 1144-1147, что бы оно не обозначало, мне становилось все более неуютно с каждой минутой. Дверь на удивление легко открывается и с грохотом откатывается в сторону. Поморщившись от раздавшегося звука, непроизвольно оборачиваюсь назад и надеюсь не столкнуться там с представителями гвардии Императора. Ведь если нас застукают здесь, никакие надуманные оправдания не спасут. Вернув взгляд на содержимое купе, я поняла, почему брат застыл на месте с приподнятыми в удивлении бровями.
Две нижние и две верхние полки занимают четыре девушки. Они мирно лежат, сцепив руки на животе, глаза закрыты, лица выглядят расслабленными и умиротворенными. Над каждой висит капельница, провод от которой заканчивается на внутренней стороне их рук. Прозрачной жидкости во всех пакетах осталось примерно половина, и они также обозначены номерами, но уже по отдельности. Место над столом в центре, где должно быть окно, закрыто металлической створкой. Переступив через порог купе, брат склонился над одной девушкой с темной кожей и пухлыми красными губами. Ее волосы заплетены в косу, спускающуюся от затылка по плечу к груди и мирно покоящуюся там, словно уснувшая змея. Аккуратно дотронувшись до запястья, Мин заметно расслабился.
– Ну они хотя бы живы, – сделал он вывод, заставив меня усмехнуться. А чего еще он ожидал? Что Император перевозит контрабанду в мертвых девушках? Покачав головой, я время от времени прислушивалась к звукам за пределами помещения и оборачивалась на вход. Никаких признаков приближения охраны не наблюдалось, но спокойней не становится. Встав на ноги, Минингит осматривает остальных. Одну верхнюю полку заняла вторая темнокожая девушка, но не с такими пухлыми губами и короткими волосами. Ее соседка оказалась удивительной красоты с яркими рыжими волосами и светлым цветом кожи, но не таким белым, как у девушки под ней. Последняя в купе, лежавшая под капельницей с номером 1147 по всем параметрам очень похожа на меня. Волосы чуть более желтые, чем мои, раскидались по подушке, словно она сопротивлялась, когда ее клали сюда. Светлые брови и ресницы, полное отсутствие загара. Только сейчас, внимательно рассматривая незнакомку, вытянув шею насколько можно, не переступая порога, замечаю прикрепленные к полкам широкие кожаные ремни в области рук, ног и пояса. Но они не использованы, девушек успели усыпить прежде, чем возникла необходимость приковывать их. Брат нашел, что искал, признак явного компромата на Императора. У меня же по спине бегали мурашки от осознания находки, да и ситуации в целом. Жутко хотелось развернуться и убежать. Оставаться все опасней, поезд мог тронуться в любую минуту, о чем и поспешила предупредить сообщника. Какое-то время брат просто стоял в центре купе и смотрел на девушку со светлыми волосами. Очнувшись, он присел возле нее и осторожно вытащил иглу из руки.
– Какого черта ты делаешь? – наверное, слишком громко и с явным возмущением в голосе спрашиваю я, делая шаг назад и врезаясь в стену коридора. Аккуратно подняв незнакомку с полки, брат выносит ее из купе и укладывает на пол. Она одета в обычные хлопковые брюки и рубашку.
– Дай свою куртку, надо накрыть ее голову и укутать. Светлые волосы бросятся в глаза, если нас кто увидит, – проигнорировав мой вопрос, заявляет Мин, но не получив результата, встает на ноги и разворачивается так, что нам становится тесно в коридоре и мне пришлось обойти их стороной и втиснуться спиной в купе, – она ключ ко всему. Когда придет в себя, то сможет рассказать куда и для чего их везли, и я уверен: здесь что-то неладное. Будь они просто пассажирами, их бы не стали усыплять, будь они больны, одних ни за что не оставили бы. Я просто пытаюсь мыслить логично, – объяснял он свою точку зрения, пока я стягивала куртку рабочего и нехотя отдавала брату.
– Ее отсутствие заметят, и подумав так же логически, вычислят, где именно она могла пропасть и придут к нам в город. Что будет дальше, ты и сам можешь представить. Мы не знаем, что за раствор им вводили и когда именно она придет в себя. Может даже не успеть до этого, и ты ничего не узнаешь, – пожалев, что не прихватила с собой что-нибудь тяжелое в качестве оружия, подавляю желание ударить Минингита по голове. Задумавшись, он потер подбородок с начинающей за день отрастать щетиной и уставился прямо на меня. В этом взгляде не читалось ничего хорошего, и я невольно попятилась назад.
– А они ее и не хватятся, потому что ты займешь ее место, – на мой резонный выкрик «Что?», брат лишь хитро улыбнулся и закрыл собой выход из тесного помещения, – Скер, ты даже не представляешь какой это шанс для нас обоих. Я получу доказательства виновности Императора в черт знает чем еще, и люди не смогут это опровергнуть и закрыть глаза, а ты, наконец, получишь шанс посетить столицу. Ты ведь так мечтала путешествовать, вот тебе и поездка твоей мечты, – меня начало тошнить. Ринувшись вперед, пытаюсь протиснуться мимо брата и вырваться из купе, но он с силой отпихивает меня назад.
– Ты псих, мы даже не знаем, для чего они здесь, куда их везут и что с ними будет. Это могут оказаться испытания опасных препаратов, и мне останется жить считанные дни. Я не собираюсь подставлять себя опасности из-за твоих бзиков, – вторая попытка вырваться снова закончилась провалом. Замахнувшись для удара, неловко промахиваюсь, Минингиту стоит сделать шаг в сторону, и рука поражает воздух в том месте, где он только что был. Схватив за предплечья, брат со всей силы тянет меня вниз и укладывает на нижнюю полку, где до этого лежала девушка. Пальцы безрезультатно пытаются задеть любую часть тела и поцарапать, но вместо этого просто сотрясают воздух. Хватка брата сильна, места, где сжимаются руки болят, и как бы я не пыталась вырваться из нее или выкрутиться, ничего не выходит. Кричать нельзя, это приведет к идентичному концу, и казнят уже нас обоих.
– Скер, я уверен, ты справишься. Это императорский поезд, ты окажешься так близко к нему, как никто из нашего окружения за всю историю. Что бы ни делали с этими девушками, не думаю, что они провезли их по всей стране только для того, чтобы убить в столице, – не знаю, кого он пытался убедить этими речами больше, меня или себя, но когда один ремень стиснул запястье и капитально прижал руку к полке, шансов освободиться не осталось.
– Я – твоя сестра, Мин, а ты обрекаешь меня на верную смерть. Если я сейчас закричу и созову сюда всю охрану, мы умрем вместе, – пока брат застегивал второй ремень, откидываю затылок на подушку и чуть ли не вою от ужаса. Будь здесь Джефф, он ни за что не позволил бы так со мной обойтись, но его здесь нет.
