Ведьма из Советского союза. 2. Родовое проклятье

– Как скажете, Дарья Николаевна, я уже сто раз себя прокляла, что вас не послушала. Да и адрес не собиралась запоминать. Думала не нужно мне к вам в гости. Только и осталось в голове Красного восстания пять, а квартиру, убей не помню. Хорошо хоть это запомнила. А то как скрутило меня позавчера, так хоть на стены лезь. Ни таблетки, ни компрессы не помогают.

– Ты давай пей чай, сейчас станет полегче. А я еще налью. А ты вспоминай, что ты без меня делала. Вспоминай все до капельки. Мне очень это нужно.

– А и вспоминать нечего. Прибежала я с дачи домой. Квартиру проветрила, цветы полила, и бегом к Ларисе извиняться, да оправдываться.

– Вот скажи мне, Ольга Матвеевна, какая сила тебя туда тащит? Очень мне надо это понять.

– А я и сама не знаю. Ведь вы правы, она мне никто, и звать ее никак, и сын мой развелся с ней и видеть ее не хочет! А я что делаю, дура старая? Сыну жизнь усложняю!

– Слава богу, хоть задумалась! Это после того, как тебя скрутило? Вот так вот, нагнуло, и по башке стукнуло? По совету то думать не хотела! Ведь я же тебе не добра хочу!

– Ой, простите, Дарья Николаевна. Боль, она действительно, сильно меняет взгляд на мир.

– Слава богу. Рассказывай дальше. Что там Лариска? Когда и куда вы с ней пошли?

– А никуда не пошли! Лариски то и дома не было!

– Как дома не было? А ты то успокоилась?

– Так ее мать дверь открыла, вся в слезах!

– Ну вот, так уже проясняется все. А Лариса где?

– Скорая ее увезла в гинекологию с кровотечением!

– Вот это новости, так новости! Такого и я не ожидала!

– Это еще не все. Ей кровь льют без остановки, кровотечение остановить не могут, в реанимации лежит. Мать плачет, к смерти готовится.

– Ну смерти то мы не допустим. Но чем дальше, тем интереснее.

Ольга Матвеевна прямо на глазах распрямлялась и превращалась в еще не старую женщину.

– Дарья Николаевна, а где у вас туалет? А то мне действительно полегчало.

– Прямо по коридору. Иди в туалет, а я морс приготовлю, прямо сейчас унеси его в больницу. Пусть на тумбочку поставят, а то умрет девка. И домой иди. Завтра новости про Лариску узнаешь, и придешь ко мне.

Бабушка закрыла за Ольгой Матвеевной дверь и стала раскладывать карты.

Бабуля раскладывала свои карты, и думала, а я наблюдала за ее руками и тоже думала. Только совсем не о том, о чем бабушка. Она то соображала, что дальше делать, а я думала о том, чем все это кончится, очень мне было интересно. Кстати, о картах. Моя же бабуля и научила меня гадать, лет в тринадцать наверное. И я долго этим пользовалась. Пока не поняла того, что карты тебе покажут все, что ты хочешь, или то, чего боишься. На мой взгляд, это всего два варианта. Но это будет только картинка твоих мыслей и страхов, ни больше, не меньше. А дальше все зависит от тебя. Либо ты в мечты пойдешь, либо в страхи. Я в страхи пошла.

И тут неожиданно хлопнула дверь, и скидывая туфли на ходу, в комнату опять забежала Ольга Матвеевна. Времени с ее ухода прошло минут сорок. Наверное, в больницу сходила, а там что-то страшное произошло? Глаза навыпучку и дышит так, как будто по всему городу на бешеной скорости пробежала. У бабушки тоже ее мохнатые брови удивленно поднялись, как будто она Ольге Матвеевне хотела сказать о том, что еще не успела по ней соскучится, и сегодня совсем ее не ждала, потому что у нее самой вопросов больше, чем ответов. А Ольга Матвеевна, наверное, уже бы толкнула речь, но не могла отдышаться, а Дарья то Николаевна говорить могла.

– Что прибежала то? Что то случилось? Или забыла что?

– Конечно забыла! Так с таким событиями все позабудешь!

– Да ты сядь, успокойся, отдохни. Добежала же уже туда куда надо. Я подожду.

– Да, так бежала, что говорить не могу. Задохлась.

– Что так разволновалась то? Умер кто-то?

– Не, все пока живы. Морс передала. Даже издали на нее посмотрела. Совсем скукожилась девочка. Маленькая. Лицо с кулачок стало. Ни кровинки в нем.

– Все наладится. Сейчас я тебе чаю для Ларисы сделаю, завтра утром занесешь ей. Я оказывается совсем не в ту сторону думала.

– Хорошо, занесу. Только я совсем не за этим к вам пришла.

– А зачем?

– Вы же сами сказали, что Лариса, чужой мне человек, а я о ней думаю. А у меня сын есть.

– Ну да, говорила. А что не так с твоим сыном?

– Так потерялся он!

– Как потерялся?

– А так! Я ведь после того, как Лариску дома не застала, к сыну на работу пошла! А его там и нет! И никто не знает где он и когда будет! И друга у него оказывается нет никакого!

– Ольга Матвеевна, успокойся. Я тебе сразу сказала, что не о Лариске думать надо, а о сыне.

– Так где мне его теперь искать? Куда он пропал?

– Да не надо его искать, сам найдется, он же взрослый мужик.

– Да какой он мужик? Жизнь свою устроить не может!

– Ты опять что ли про Ларису трындеть начнешь? Ларисе твоей сейчас не до мужиков! У нее сейчас другая задача, богу душу не отдать.

– Ой, прости, Дарья Николаевна, несет меня не туда, куда надо!

А бабуля изо всех сил держалась, чтобы не показать улыбку. Ай да Андрей, ай да молодец! Все сделал скрытно. Хоть она его и не успела предупредить о том, чтобы не кричал о себе! Вот прямо на руку ей сыграл! Даже мать родная ничего не знает!

– Андрея искать не надо. И не переживай, сам к тебе придет. Ничего с ним плохого не произойдет. Может в командировку уехал.

– Так это еще не все! Говорят он с женщиной живет! Ее вахтерша несколько раз видела!

– Так это же хорошо! Может внуков тебе народят!

– А Лариска как же?

– Ольга Матвеевна, ек макарек, Лариска твоя сдохнет, если я не вмешаюсь. Что она тебе далась то?

– Не знаю, Дарья Николаевна. Вот лезет она ко мне в голову и лезет.

– Сейчас я тебе пакетик с травкой дам, положи его в карман, может и отстанет Лариска твоя. Вот ведь как прилипла. А ведь и сама того не знает.

– Точно, прилипла. Только сейчас об этом задумалась.

– Правильно, подумай. Вот чай, унеси завтра утром в больницу. Вот тебе трава, суй в карман. Завтра придешь, все расскажешь. Прошу тебя, в гости ни к кому не ходи. Иди домой.

– Всё сделаю, как сказали. До свидания.

– Давай, шагай, я тебя провожу.

И они вдвоем пошли во двор. А я побежала на кухню, смотреть, что они там делают. А бабка проводила Ольгу Матвеевну до середины двора, остановилась, дальше не пошла и шептала ей вслед. Ну все по привычному сценарию.

Утром Ольга Матвеевна подзадержалась. Но бабулю это мало волновало. По поведению было видно, что она уверена в том, что женщина придет. Чуть раньше, чуть позже. Так и случилось. Она пришла ближе к обеду, какая-то задумчивая. Разулась, разделась и села к столу, как будто напрашиваясь на чай. Бабка ни слова, ни полслова, пошла ставить чайник. Мне иногда нравилось за ней наблюдать. Было такое ощущение, что ей без слов все понятно. Глянула на человека и диагноз поставила. Глянула на человека, и вся жизнь, как на ладони. Вот и сейчас, как будто знала, что Ольга Матвеевна замерзла. И отогреть ее надо. Чаем с травками.

– С чем чай то будешь, Ольга Матвеевна? С вареньем, с медом, с конфетами ?

– А со спиртом можно?

– Можно и со спиртом! В чай капнуть?

– Я бы сейчас, Дарья Николаевна, прямо стакан неразведеного хлобыстнула!

– Не, так не пойдет. Я потом что с тобой делать то буду? Ты же под стол свалишься.

– А так мне и надо!

– Давай чайную ложечку в чай капну? И изольешь душу.

– Капай конечно, сил моих нет

– А куда делись силы то? Вроде подлечили тебя вчера вечером, или плохо лечили? Давай еще полечим!

– Да нет, Дарья Николаевна! Со мной то все хорошо! Спасибо вам! Вовремя рядом оказались. А то бы сдохла, чувствую!

– С чего бы это?

– Так ведь в больнице сегодня была, у Ларисы преподобной.

– И что там? Что вдруг она преподобной стала, а не Ларисонькой?

– Да как-то подразвернуло меня за ночь. Стою у ее кровати, смотрю на нее и думаю, что не пара она Андрею то моему! Ведь сына то у меня красавец. А она за столько лет даже не разу не понесла! Да она больная! Или гнилая!

– Остановись-ка, роднуля моя. Это ты потом мне расскажешь, а сейчас скажи что в той самой больнице происходит?

– А в больнице все интересно. Я сегодня с утра там как присела, так и уйти не могла.

– Так страшно, или так интересно?

– Слушайте. У Лариски, как вы и говорили, остановилось кровотечение. Но зато мне сказали из-за чего оно!

– Из-за этого ты такая злая?

– Так я то ей верила! Жалела, что деток нет! А у нее опухоль! А она никому не слова! Да еще чуть мирить ее к Андрюхе не повела! Вот дура старая!

– Охолони маленько, Ольга Матвеевна, что разошлась то?

– Так разозлилась! Если бы она сказала, что у нее опухоль, уже бы все давно вылечили. И внуков мне давно бы нарожали! А она молчала, боялась, что Андрей ее бросит! Так он и так ее бросил?

– Оля, давай сначала по делу, а потом будешь орать и злится.

– Ну спрашивайте, Дарья Николаевна

– Просто все по порядку расскажи. Когда пришла, что увидела.

– Рассказываю. Пришли мы с Ларискиной матерью почти одновременно. Врач вышел. Сказал, что состояние стабилизировалось. Но есть опухоль, которую удалять нужно. Это из-за нее кровотечение. Ларискина мать, как услышала про опухоль, так и в обморок упала. Врачи к ней кинулись, а у нее, остановка сердца. Еле откачали и в реанимацию увезли, только в кардиологию. Во как.

– Ну прямо телепередача "Удивительное рядом". А дальше что?

– А дальше мне врач все про эту опухоль и рассказал. Что давно она у Лариски, что надо вырезать пока не поздно, потому что она не рак, а доброкачественная, еще детишек родить успеет? Кому рожать то? Кому нужна такая вруша? А я-,то дура старая. Чуть сына своего в болото не затащила. Спасибо вам.

– Хорошо, что ты это понимаешь. Только мне от тебя услуга нужна.

– Да что угодно!

– Следи за ними в больнице, очень надо. А то я понять не могу, что в мире происходит.

– Ну, Дарья Николаевна, только ради вас!

– Вечером зайдешь, я им обоим морс сделаю, да салатик какой=нибудь. Завтра унесешь. Сможешь?

– Смогу. Только завтра утром зайду? Можно?

– Можно. А теперь иди. Устала я что-то от новостей.

Провожать бабка никого не пошла. Взяла в руки карты, и стала раскладывать пасьянс. Раз, два, три, и до бесконечности

Утром Ольга Матвеевна припозднилась, и бабка начала нервничать. Ну это, наверное, потому что колдовские блюда надо было двум болезным с утра скормить. А если опоздать в часы приема, потом неизвестно когда им эту передачу доставят, и по адресу ли. Вот она и шипела, как змея, поставив все свои вкусняшки в сетку. Хотя вкусняшками, это очень трудно было назвать. Ну ладно, морс или компот, а вот все остальное, вопрос. Но бабке то по фигу было вкусно, или не вкусно. Она исходила из возможности посолить это блюдо, хотя бы чуть-чуть. Поэтому это была свеколка с каплей майонеза, и картошечка с укропчиком. Я бы не стала это есть.

Ольга Матвеевна пришла какая-то поникшая, и тут бабуля о чем то догадалась.

– Да тебе никак сплохело, моя дорогая?

– Ой, да еще как Дарья Николаевна , прямо с самого утра!

– И что же я вчера не догадалась то? Думала, думала, а все не в ту сторону. Садись.

– Ой, дайте стул, сейчас упаду!

– Вот, садись моя дорогая! Подожди чуток.

– Ой, подожду, хоть вечность

– На , вот, пей

– А что это?

– Какая тебе разница? Чай

– Действительно, в таком состоянии разницы никакой.

– Потерпи маленько, сейчас полегчает

– Конечно потерплю, раз доползла сюда.

– Прости меня, ведьму старую, что вчера совсем о другом думала!

– Да я и не а претензии к вам. Я понять не могу, что происходит.

– Да я сама не могу. Вот это нам и надо выяснить.

– А получится?

– А куда оно денется? Пей давай, сейчас еще налью! Вот ведь Матрена, чуть не погубила девку!

– Это я девка, что ли?

– Ты, а кто еще то?

– А что, так все плохо?

– Раз с тобой я, не так уж и плохо. Плохо то, что загадка кругом. А я разгадать ее не могу.

Было видно, как Ольге Матвеевне становится легче. Она распрямилась и попросила еще налить. А бабка бы и ведро своего снадобья в нее влила, лишь бы ей легче стало. Ну и минут через сорок эта синьора пришла в себя, взяла бабкины авоськи и пошла в больницу. В кармашек ей положили бумажку с какими-то каракулями. Это для того, чтобы её в неприемные часы пустили, на запястье завязали красную нитку с какой-то засушенной ягодой, чтобы всякая зараза не цеплялась как всегда. Ольга Матвеевна ушла, а бабка пошла колдовать на завтра, потому что, как она сама и сказала, случай был очень сложный.

Когда вернулась Ольга Матвеевна, уже все было готово на следующий день. И было совершенно не понятно, какую цель преследует бабуля. Ведь вроде на днях хотела всех укатать, и Лариску, и ее мать, а тут вдруг им посылки собирает, а Ольгу Матвеевну просит лучше прислушиваться к новостям в больнице, получше наблюдать за состоянием бывших родственников, и все до последней неважности, сообщать Дарье Николаевне. А Ольга Матвеевна была готова сделать для бабушки, все что угодно, потому что пару раз та ее прямо вырвала из тисков болезни.

– Ну садись, родная, рассказывай, что там происходит , в той больнице.

– Лариску перевели в общее отделение, готовят к операции, завтра дату скажут.

– А сватья твоя бывшая, как себя чувствует? Как ее зовут то? А то говорим о ней, как о собаке уличной, без имени.

– Ирина Олеговна ее зовут. А вот у нее всё плохо. Сердце с ритму сбилось, никак не хочет стучать так, как положено. Какой-то стимулятор хотят ей поставить.

– Чудны дела твои господи! Что же происходит то? Во что же я вляпалась? Ну ничего понять не могу!

– А что-то понять надо?

– Очень надо! А то все втроем богу душу отдадите, и Андрея с собой прихватите!

– Ну не пугайте меня, Дарья Николаевна!

– Да какой там тебя! Я уже сама испугалась, потому что ничего не получается!

– А что получится то должно?

– Да много чего! Слушай, а у этих двоих еще родственники есть?

– Не знаю, не слышала.

– А Лариска то в себе?

– Да. Уже даже в туалет сама ходит. Завтра или послезавтра операция. Плачет, боится.

– Да ничего с ней не будет. Это операция ей на пользу. Ты у нее спроси завтра, есть какие родственники или нет?

– Хорошо, спрошу.

– А сейчас иди. Вот тебе передачи на завтра. Господи помоги.

На следующий день Ольга Матвеевна пришла еще позже, и какая-то замороченная. Нет не больная, а именно задумчивая. Взгляд в себя, как будто задачу какую-то решает. И так она ушла в этот самый другой мир, что и разуться забыла, и прямо бухнулась на сундук у двери. А бабуля прямо слегка взбесилась, по лицу было видно. Как это на ее половики, да грязными ногами? Ведь у некоторых носовые платочки были грязнее, чем эти половики! Но потом, поглядев на женщину, она поняла, что что то тут не так. Поэтому села за стол, облакотила подбородок на ладошку и стала ждать. Ни слова, ни полслова. И та наконец то очнулась.

– Ой, здравствуйте, Дарья Николаевна !

– И вам добрый день! Чего задумалась то?

– Удивилась я сегодня. Вот и хожу с этим удивлением. Никак не могу понять, что это было.

– А ты расскажи, мы вместе и разберемся.

– Ну и расскажу. Это же вы меня попросили о родственниках узнать. Вот я с этой задачей и пошла в больницу. Прихожу значит, а Ларису то вместо операции опять в реанимацию перевели. Во как! А у меня же ваша бумажка в кармане так и лежит. Ну я и пошла к сестрам просить, чтобы меня пропустили.

– Получилось?

– Конечно! Эта бумажка прямо волшебная! Куда хотела, туда и попала!

– Ну давай про Лариску, дальше.

– А что Лариска? Лежит под капельницей. В сознании. Но опять кровотечение началось. А она уже на все готова, лишь бы это кончилось. Держит меня за руку и плачет. Прощенья просит за враньё свое. Жалко мне ее , Дарья Николаевна , это же правильно?

– Да конечно правильно , ты же человек, с душой. Дальше что?

– Ну вот я так с подходом и спрашиваю у Лариски, мол есть у вас еще родственники то? А она мне и говорит. Что всю жизнь думала, что нет у них родственников, а оказывается есть.

– Да ты что? И кто это?

– Оказывается мать ее отца, бабка ее. А матери она свекровка. И представляете, эта свекровка именно сегодня в больницу пришла!

–Вот, вот, вот! Да, да, да! Есть! Теперь все понятно!

Бабку подняло со стула, и она пошла в пляс по комнате. Ну как в пляс? Пару раз крутанулась вокруг себя, ручками поводила. Короче два притопа, три прихлопа, но радость на лице ярко отсвечивала. Почти улыбка. Казалось, что сейчас сорвет платочек белый с головы, и над головой будет им махать. Но нет. Обошлось без выхода за рамки. А потом бросилась к нише с продуктами и давай там что-то искать и выставлять на стол. После ниши очередь дошла до холодильника, тоже пару баночек оттуда достала, да пакетики какие-то. Все выставила перед собой, и задумалась, как будто оценивала. А потом опомнилась.

– Ой, душенька моя! Я что-то разошлась от радости и перебила тебя. Что дальше то было?

– Вот и я подумала, что это Дарья Николаевна, свихнулась что ли? Танцевать пошла! Там люди умирают, а она тут Комаринского наяривает!

– А плясать я кинулась из-за того, что решается вроде задачка, не умрут твои люди. Дальше рассказывай.

– А дальше Лариска рассказала, что эта бабка к ней приходила. Меду ей принесла, картофельного пюре с котлеткой, посидела с ней маленько. Лариска то ее и знать не знает, разговаривать то не о чем. И она пошла к матери. Наверное, сейчас у нее сидит.

– Она хоть не успела ничего из тех гостинцев поесть?

– Мало того, что она их попробовать не успела, я еще их и вам принесла!

–Ух ты умничка ты моя, вот это очень хорошо!

– А к Ирине Олеговне то зашла?

–Зашла, да что толку? То ли спит она, то ли без сознания. А вот навстречу мне, как я понимаю , эта бабка шла. Остановилась, и прошипела, как змея :"Не таскайся сюда, нечего тебе здесь делать! Не услышишь, неприятностей наживешь!"

– А ты что?

– А что я? Я так испугалас-, что как шла, так и мимо прошла. Прямо в палату к сватье.

– Тоже пропустили?

– Пропустили.

– А там что?

– А ничего. Спит она. Я посидела, отдышалась, собрала с тумбочки все гостиницы, которые не наши и к вам пошла. Так в охапке все банки и принесла. Аж руки отсохли! В коридоре на сундуке они стоят.

– Девочка ты моя умненькая! Спасибо тебе! Завтра вместе в больницу пойдем!

Потом бабка рассказала Ольге Матвеевне о своих планах. Сейчас она её проводит до остановки. Значит боится все-таки, что эта чужая старушенция грязи на Ольгу Матвеевну накидала, очистит ее, защитит на время. Дальше она придет домой приготовит того, чего нужно на завтра. А завтра в девять часов утра они встретятся у больницы, и пойдут знакомится с больными. Вернее, бабка пойдет знакомится. Если сильно повезет увидят старуху- свекровку, это бы вообще было замечательно. Потому что бабке очень надо ее увидеть. Время идет, а у нее никаких сдвигов. А перемены нужны, потому что к возвращению Андрея все должно быть замечательно.

Ольге Матвеевне хотелось узнать, что происходит, и она прямо забрасывала бабушку вопросами. О том, об этом. Ну сами понимаете. Даже сейчас со стороны это интересно, а уж как интересно это было участнику этой эпопеи, ни в сказке сказать, ни пером описать. Но бабка ее сразу успокоила, и сказала, что если она хочет об этом узнать, то она конечно ей расскажет, но не раньше, чем увидит свекровь Ирины Олеговны, чтобы уж все точно на места встало. Вот тогда они сядут рядком и поговорят ладком, потому что бабушка тоже считает, что Ольга Матвеевна имеет право знать все, от начала до конца.

Бабуля проводила Ольгу Матвеевну и пошла готовиться к завтрашнему визиту. Я никогда в жизни не видела, чтобы бабка столько готовила. И кисели, и компоты, и картошка тушёная, и бигус, и сырники, и запеканка. Она что, на неделю наготовила? Но спрашивать я ее конечно ни о чем не стала. Себе дороже. Опять же все эти яства она составила не в сетку авоську, а в кожаную сумку- саквояж. Я думаю, что для того, чтобы этого всего никто не видел, и не нарушил программу, которую несли эти вкусняшки после того, как их бабка весь вечер наговаривала. В общем, все было так, как надо, и бабка была уверена в том, что все это сработает.

А утром она отправилась в больницу. И все было так, как она хотела. А ей сильно хотелось посмотреть, как чувствуют себя эти женщины и какие у них перспективы. Опять же, кроме еды она приготовила очень много оберегов и всяких других заморочек, для того, чтобы никто не сломал того, что она сделала. А бабка моя всегда была уверена в том, что если человек в больнице, то это чернота его захлестнула. Но чернота просто так по этой земле не бегает, ей нужен посыл. Значит или сам человек черный и черноту притягивает, или кто то ему зла желает, черноту насылает.

Ну и первая была Лариска конечно. Представлять бабку ей было не надо, они были знакомы. Поэтому Лариса же не удивилась. Да и бабушка моя была такая актриса, что любого расположит к себе в три секунды. Кровотечение у Ларисы закончилось, и после обеда ее должны были перевести в общее отделение, завтра взять анализы и срочно делать операцию. И если несколько дней назад она боялась этой операции, то сегодня ждала ее, как избавления. Бабка, конечно, пока была у Ларисы, не сидела перед кроватью, а ходила вокруг, пытаясь пристроить свои обереги везде, где можно было.

А потом она доставала из своей сумки баночки пакетики с едой, и рассказывала, чем эта еда полезна, и как она поможет ей пережить операцию и быстро поправится. А так как бабка моя во время войны работала медсестрой в госпитале, то она очень хорошо донесла до Ларисы, что съесть надо все, прямо сейчас. И действительно, Лариса прямо при них съела тушеную картошечку, и выпила кисель. Это хороший знак. Значит должны ее укатить на операцию так, как задумали, и операция пройдет успешно, и последствий не будет.

А потом они с Ольгой Матвеевной пошли к хирургу, который будет делать операцию. Надо было поднести ему бутылку марочного портвейна, который бабка уже нашептала и фирменным способом запаяла пластиковую пробку. А еще ему подарили запонки! И наглая бабка, тарахтя без умолку о признании и вере, эти самые запонки прямо сразу продела в отверстия на рукавах рубашки. Винишко он конечно выпьет, но неизвестно когда, а запонки уже в рубашке, и до конца дня там и будут находится. Чего нам и требовалось. Потому что операция нужна хорошая и эффективная. Чтобы Лариса тоже могла малышей состругать и родить.

Как я понимаю после этого бабка устала, и они с Ольгой Матвеевной пошли отдохнуть в холле. Ведь это всем надо было уложиться во-время, а бабку в любое время везде пускали.

Как только моя родная почувствовала готовность, они пошли в гости к Ирине Олеговне, у которой все было серьезно, и у которой сердце сбилось с ритма и куда-то поскакало так как ему хотелось. Чем это было опасно? Врачи сказали, что в любой момент оно может остановится. Поэтому бывшая сватья Ольги Матвеевны и лежала не где нибудь, а в реанимации. Так врачам было проще контролировать ее состояние. А состояние, как сообщили Ольге Матвеевне, было критическим, поэтому на днях женщине собирались вшить в сердце стимулятор, который выровняет ритм и поможет ей дальше жить. Ведь она еще совсем не старая.

Они, бабка и Ольга Матвеевна тихо зашли в палату. Сестра, которая чем-то занималась у дальней кровати, жестом им показала, чтобы они не шумели. Так они и так не собирались. Чего шуметь то? Если та, к кому они пришли, или спит или без сознания. Но бабушке первый раз и не надо было ничего от больной, она просто сказала своей попутчице :"Сестру иди отвлеки на пару минут. Спроси как состояние, какие перспективы. Сделай так, чтобы она не смотрела в мою сторону. Очень надо. И мне, и сватье твоей." Ольга Матвеевна отправилась в сторону медсестры, а бабка сначала слегка сдернула одеяло, чтобы увидеть рубашку, потом подержала больную за руку, а потом стала изучать, что стоит на тумбочке.

А когда Ольга Матвеевна собой загородила сестру, бабка ловко выдвинула судно из под кровати, и все, что было в трех стаканах слила в судно. А в стаканы налила свои напитки. В короткие густые волосы больной вставила частый гребешок. Отодвинула одеяло и на обе ноги повязала красные нитки, на руку одела какой-то браслетик из стекляшек, а приподняв матрас, насыпала под него травы. Потом с чувством выполненного долга села на край и водрузила на тумбочку маленькую иконку. Тем временем вернулась Ольга Матвеевна, и бабка молча показала ей свою работу :"Посмотри внимательно и запомни".

Они посидели у кровати больной ещё минут пять, наблюдая за ее ровным дыханием и серым лицом и пошли. Уходя, бабка прыснула на больную, на тумбочку, на кровать и на пол у кровати святой водой. А потом они вышли и пошли по длинному коридору.