скачать книгу бесплатно
тут воистину Божий дар…
Я и впрямь, как ни глянь, отшельница:
разучилась держать удар.
От житейской раскисла сласти я
и не сдюжила общий гуж…
Не любовь ли – ее пристрастие?
Только очень большая уж!
Я молитвою ночь эту удлинню
Сгинут прочь пузыри земли.
Джон уж встал на свою заутреню
и по требам – до новой зари…
Малый комментарий
Зимний промозглый земной неуют,
в доме, в душе ль неполадки…
Дверь отворяешь – там дети поют
Рождественские колядки.
Нет ни морозов, ни снежных порош,
лишь хрусталь ритуального пенья.
А маленький самый, как ангел хорош,
и сияет его оперенье…
Звезды бумажные, шапки волхвов,
сласти – с ванилью, с корицей…
Все выпекалось десятки веков
в лоне британских традиций.
Душа на чужбине не станет нежней,
но и не ощерится дико…
«Богу виднее, где вы нужней», —
сказал, как отрезал, Владыка.
Как по мирским ни хлопочем делам,
все нам выходит боком…
А Родина разве – не Божий храм,
не всюду ли мы – под Богом?
Не помянуть ли библейских жен,
верных мужьям донельзя…
Дверь отворяется – входит Джон,
только что из Уэльса.
Сон Варвары Суховей
(1988 год, Москва)
Во сне она летала. Нагишом.
Поскольку сон вершился в полнолунье.
И приземлилась возле самой клуни
на дедов двор, заросший спорышом.
Трава – как бархат под босой ногой.
А третьи петухи еще не пели…
Она металась в скомканной постели:
ей стало стыдно быть сейчас нагой.
Вовсю светила полная луна.
Вдруг во дворе Варвара не одна?
Она прикрыться чем-то захотела,
украдкой двор просторный оглядела,
как детство незабвенный, но увы…
И увидала… Книжные шкафы:
они образовали во дворе
огромное дубовое каре!
Не ульи, не рогожные мешки,
что так уместны во дворе крестьянском,
а золотые блещут корешки
на русском, на французском,
на испанском!
Не чечевица или там фасоль
горой лежали у беленой хаты,
а выставляясь всяк на свой фасон,
тисненые теснились фолианты.
А хутор спал. Молчали петухи.
Луна смотрела вниз на эту небыль.
Но за какие, собственно, грехи
стояли книги под открытым небом?
Скользя по оксамиту спорыша,
приблизилась она к шкафам огромным.
Саднила оголенная душа,
взалкавшая Брокгауза с Эфроном.
И как ей сон от яви отличить,
а женственность свою – от малолетства?
Когда б ей эти книги получить
все разом, задарма (сиречь – в наследство).
В конце концов, ни золото монет,
ни жемчуга, сапфиры и топазы,
ни рослый дог и ни шотландский плед
не тронули ее души ни разу.
А зависти в ней не было и нет.
И как бы ни жила она убого,
роскошный ни один аппартамент
не вызвал нарекания на Бога.
Единственное, что ее влекло,
что привносило в жизнь немного света,
что возбудить желание могло:
шагреневая кожа раритета!
Те книги вожделенны и важны,
какими ей не обладать от веку:
три поколенья, минимум, должны
такую собирать библиотеку!
За что же ей страдания сии,
тяжелые душевные вериги?
Ведь часто, отрывая от семьи,
отец и мать ей покупали книги.
И много книг.
Но книг обыкновенных:
нет букинистов в городках военных!
Отец бы мог, не надрывая жил,
скопить для дочерей добра немало,
когда бы дослужился и дожил
до должности штабного генерала.
Под хвост попала как-то раз шлея:
женился на молоденькой литовке.
Его взнуздала новая семья.
Он был теперь полковником
в отставке.
Рыб покрупнее – ловят на блесну…
Тут мало отношения ко сну,
все это просто так пришлось ко слову.
Любой стежок ложится на основу.
Варвара спит.
