скачать книгу бесплатно
и быстрого, и легкого загара…
И вспоминать (не соглашайся!) больно.
Ты написал мне налету из Кельна.
Неужто дни еще не сочтены
любителей совместной старины?
«Сопляжники» из довоенной Гагры,
куда волной взрывной вас отнесло?
Другие – потребители виагры —
перехватили в лодке их весло.
Куда плывем в бесцветной этой хмари?
Ты был, передавали мне, у Вари
проездом в фестивальный Эдинбург.
Простой небезызвестный драматург —
уж если не Шекспир, то явно – Чехов…
Язвительность моя уже не та:
от смеха умирать или от чиха —
актрисе бывшей спишутся счета.
Подштопанная кукла и банкирша —
теперь сыграть могла бы только Фирса!
Ты помнишь Павла? Был такой юнец —
сидел на осветительных приборах.
Он страстью измотал меня вконец.
Хранил сухим в пороховницах порох.
Но оказалось, выкован из стали:
банкиром стал. Теперь так звезды стали.
Он из другого теста: деньги, риск…
Но вот прилип ко мне, как банный лист.
Я не могу (поверь!), хоть нету спасу,
вернуть любовь ему, как деньги в кассу.
Теперь мой путь определен, и тяжек
в контексте косметических подтяжек.
Я представляю, чтоб сейчас изрек ты…
Ну да, он финансирует проекты
мои: в Москве шумнула антреприза —
классическая (ставила сама!).
Все вспомнили, какая я актриса,
а я стяжала горе – от ума…
Ты пишешь мне, а значит жив, не так ли?
(Ужасна смерть великого Петра).
Варвара? Ставит радиоспектакли?
А прежде – ни ногою со двора
в какой-то там английской глухомани.
Как можно жить от Родины вдали?!
Такую нам судьбу накуковали:
любовь не обменяешь на рубли.
Она любима, тут не надо слов.
Пригож ее ученый богослов?
Сестринство наше прежнее и братство,
и свыше неусыпная опека…
Как может Вестминстерское аббатство
не повидать такого человека?![1 - Цитата из В. Соколова.]
Я к ней на Рождество лечу, Алеша!
Будь счастлив и здоров.
(В Москве уже пороша…)
Письмо Аглаи Павлу
(из Кента в Майями)
Закормленная рябчиками с ананасом,
я все-таки капну тебе на темя:
я не понимаю, зачем лететь первым классом,
если прилетаешь вместе со всеми!
Ты, конечно, новорожденный миллионер,
но сообразил бы, что это дурость!
В скором поезде, например,
платишь, прежде всего, за скорость.
Если кто и урвал даровой ломоть,
то жаждет и тут, по причине веской,
если не выделиться, то хоть
отделиться застиранной занавеской!
Но это к слову. И мне все равно,
и ты это знаешь (равно и Варваре),
встретят меня на стареньком «рено»
или на перламутровом «ягуаре».
Это для прочих и для иных,
обожествивших корысть и скорость:
гнать на каурых и вороных,
ноги укутав в медвежью полость.
Как долетела? Могла бы потише.
А остальное и сам все знаешь:
здесь не Рождественнский вечер в Париже,
ночью – кутеж, а наутро – залежь!
К Джону приехали на постой —
только родня, а к Варваре – я вот.
Эти эсквайры – народ простой:
шубу соболью зрачком не дырявят.
Всенощной службы свечная пурга.
Звездная россыпь. Дыханье органа.
Ветер псалмов. Покаянья туга.
Польская кровь ли моя окаянна —
слишком бурлила, наделала бед.
Страшно предстать во грехе уличенным…
Днем состоялся семейный обед,
с жирной индейкой и пудингом черным.
Тишь над равниной. Вселенский покой.
Словно бы мир – в покаяньи и вере.
Как соответствовать этой благой
и расслабляющей атмосфере?
Скоро закатится за окоем
год високосный с тремя нулями…
Как ты банкуешь там доллар с рублем,
и оседлал ли волну в Майями?
Дом у Варвары? Внутри и во вне —
очень английский, а как иначе?
Не прикупи там, по случаю, мне
виллу парчевую – от Версаче!
Варя все пишет, пашет, как негр —
словно бы ангел стоит за спиной…
Ладно,
прощай, расхититель недр,
мой оборотистый и родной!
P.S.
Слыхать, на Кристи выставляешь лоты.
Бюджет трещит, по швам уже распорот?
Интрижку не завел с женою Лота?
Смотри, не оглянулась бы на город!
Письмо Варвары
Я сегодня глаз не сомкнула, ночь не спала,
задала работу сердцу и уму,
как Джейн Остин, на краешке обеденного стола,
пиша сию эпистолу (кому?).
Лунный свет облепил меня с головы до пят —
Рождество безоблачное в этом году.
Во всех комнатах дома гости спят —
и с исподу и на поду.
Все какая-то близкая нам родня,
но запомнить всех – не могу.
Спит в моем кабинете Аглая. Для
нее это лыко в строку.
Вот пристала вчера с разговором о,
как ни странно, постной еде:
и здорово ли это иль здорово —
мне на хлебе сидеть и воде,
не мирское ли это тщеславие,
скуден веры моей исток,
а в России столпы православия
и не пустят меня на порог.
Как цыганка, звенела монистами,
поучала меня спрохвала.
И смотрела глазами мглистыми:
видно, бренди перебрала.
Волновалась, милая, путалась,
говорила, что я не всерьез
за сутану от жизни спряталась —
в тихий омут азалий и роз,
что родня эта мне – не компания,
что не все мосты я сожгла:
от гордыни да от уныния
я до края света дошла.
И про пьесы мои в Японии,
и про бывший большой кураж…
От ее речей пеларгония
на окне почернела аж.
Это ж надо так метко целиться —
