скачать книгу бесплатно
Противостояние. Часть 8. Тайна Империи
Лидия Грибас
Какую же тайну хранит в себе Империя? Кто и за что не дает городу жить спокойно? В чем причина этих бесконечных войн? О чем не успели поведать Насте ее друзья? Почему они не сказали ей о том, что самое сложное испытание еще ждет ее в переди и уже очень скоро? Сумеет ли Настя пережить его?
Лидия Грибас
Противостояние. Часть 8. Тайна Империи
Глава 1.
Богдан привез Настю в клинику, Никита определил ее в палату интенсивной терапии.
– Миллочка, поедем со мной, – Кирилл не оставлял надежды отвезти Камиллу домой.
– Нет, – твердо ответила она, даже не думая куда-то уезжать.
Рядом с Богданом она присела на кушетку в холле, Богдан видел, она не боится, она очень переживает и снова поражался характеру своей маленькой девочки.
– Иди ко мне, – он посадил Камиллу себе на колени, она обняла его, склонив голову ему на грудь.
Степана, Данилу, Глеба, Федора, Платона и Олега с Рустамом Никита тоже определил на продолжение лечения. Богдан сейчас не думал о том, что у него, что-то болит. Сашка находился в гинекологическом отделении, у дверей родзала, куда он отвез Регину сразу после похорон. Здесь же был Ефим, очень переживал, Милена не доходила почти месяц. Остальные молодые парни, отправив девчонок с Тусей домой, находились у дверей реанимации. Три часа… Камилла не произнесла ни слова…
– Дядюшка? – Камилла вздрогнула в руках Богдана, увидев в дверях реанимации Никиту.
Никита присел рядом с Богданом и взял Камиллу на руки.
– Все будет хорошо, Миллочка, – положив ладонь ей на голову, он прижал ее к своей груди и поцеловал ее макушку. – Все будет хорошо, милая.
– Правда? – Камилла подняла голову и посмотрела на него.
– Правда, маленькая моя, – ответил ей Никита и посмотрел на ребят, которые серьезно смотрели на него, понимая, что он не хочет говорить при ребенке. – Месяц, – хмуро сказал им Никита. – Минимум.
Камилла серьезно посмотрела на Никиту, спустилась с его рук на пол и вбежала в палату реанимации.
– Милла, – Богдан пошел за ней.
Камилла подошла до кровати матери, тихонько взяла ее за руку, свободную от капельниц, из глаз Камиллы покатились горькие слезы, она посмотрела прямо в глаза отцу.
– Не уйду…
– Миллочка, маме нужно отдыхать…
– Я не буду мешать ей… папочка, пожалуйста…
– Милла…
– Бесполезно, – в палату вошел Никита. – Настя номер два, – он подошел до Камиллы. – Миллочка, ты понимаешь, что вот это, – он указал на капельницу и аппараты. – Трогать ни в коем случае нельзя?
– Я не буду, – слезы беззвучным градом катились по ее щекам.
– Идем, Богдан, – сказал Никита и прошел к двери.
Выйдя из палаты, Богдан серьезно посмотрел на Никиту.
– Она не уйдет. Все, чего мы добьемся, это дикой истерики.
– Это я понимаю, что с Настей?
– Состояние крайне тяжелое. Сейчас она не спит, она без сознания. Как я уже сказал, месяц минимум при благополучном стечении обстоятельств. Ей и так хватало, Боксер основательно ухудшил ее состояние. Надеемся на сильный организм Насти, большего я сказать не могу. Идем, Богдан, тебе тоже нужно на лечение.
– Нельзя мне на лечение, Никита и ты это прекрасно понимаешь ни дома, ни на фирме никого нет.
– Пошли хоть перевяжу да обколю, – вздохнув, ответил Никита.
Сделав перевязку, Богдан вышел на улицу, молодые парни уже уехали домой. Переломов у них не было, остальное не было причиной для больничного. У клиники стояли Вахтанг, Гром и Трофим, на стоянке стояли машины московских воротил, из одной из них вышел Митяй и подошел к Богдану.
– Богдан, – Трофим с тревогой смотрел на Богдана, как и те, кто стоял сейчас рядом.
– Крайне тяжелое, – хмуро ответил Богдан. – Трофим, – Богдан серьезно посмотрел на него. – Как бы дерьмово нам сейчас не было, нельзя не думать о делах. Ты не один. Настя, сейчас, ни чем не может помочь тебе, звони мне, будем решать вместе.
– Я понял.
– Гром? – Богдан посмотрел на него.
– Я тоже понял. Пока вопросов нет.
– Какие прогнозы, Богдан? – Митяй серьезно посмотрел на Богдана.
– Пока Настя не придет в сознание, ни каких.
– На созвоне. В данной ситуации, пацанов ни кто не тронет, я на связи, если вдруг появится, какой-нибудь Боксер, – Митяй протянул Богдану руку. – Мне нужно поговорить с Настей, дай мне знать, когда она будет готова.
– Добро, – ответил Богдан, пожав руку Митяю.
Митяй попрощался с Вахтангом и парнями и прошел к своей машине. Ребята тоже сели по машинам и разъехались по своим делам. Богдан заехал на фирму, домой и вечером снова приехал в клинику.
Пройдя до палаты Насти, Богдан обнаружил, что Никита стоит у двери и смотрит сквозь стекло. Богдан встал рядом с ним – Камилла по-прежнему стояла у постели матери и держала ее за руку, по щекам Камиллы катились горькие детские слезы.
– Она даже не пошевелилась ни разу, – вздохнув, сказал Никита. – Ноги наверняка затекли.
– Что делать?
– Ты пижаму ей привез?
– Да.
– Пошли.
Никита и Богдан вошли в палату, Камилла посмотрела на них и сильнее сжала ладонь Насти.
– Не уйду… – тихо, но твердо прошептала она.
– Не уйдешь, Миллочка, но ты ведь устала стоять?
– Нет.
– Устала, Милла, я знаю. Идем, ты переоденешься, покушаешь и снова придешь к маме. – Богдан протянул ей пакет с вещами.
– Ванная там, – Никита указал на дверь в углу палаты.
– Я помогу, – Богдан посмотрел на дочь.
– Я сама.
Милла взяла пакет и ушла в ванную, через полчаса она вышла обратно.
– Идем ужинать, Камилла.
– Я не хочу.
– Забирайся, – Никита указал Камилле на постель. – Милла…
– Я очень аккуратно, – ответила Камилла, легла рядом с мамой, маленькими ладошками взяла ее ладонь, прижала ее к своей щеке и замерла.
– Мамочка, моя, – чуть слышно прошептала она…
День… два… три…
«…– Настенька… доченька, прости меня… прости меня, Настюшенька… Поднимайся, маленькая моя…»
«…Прости меня, Настя… Всех нас прости… мы не успели… прости, Настя…»
Где-то глубоко в подсознании всплывали лица отца и друзей. Скорбь и вина были в их глазах, их лица искажала невыносимая боль.
Сознание медленно возвращалось ко мне, тело казалось неимоверно тяжелым, я не могла пошевелиться ноги – гипс; правая рука зафиксирована жгутами – капельница; левая – снова гипс, но… что-то еще не давало мне пошевелить ей, я не могла открыть отекшие глаза, тихонько пошевелив пальцами, я коснулась чьей-то щеки… Богдан? Нет. Нежная детская щечка… Мне в ладонь капали слезы, сквозь шум в ушах до меня донесся чуть слышный шепот «…ма-мочка… ми-лая… почему же ты …не просыпаешься?…»
«Камилла… я пришла в ужас…»
«– Ма-моч-ка, пожалуйста…» – еле слышно продолжала всхлипывать она.
Я сильнее пошевелила пальцами, она почувствовала, подняла от моей руки голову.
– Ма – ма.
– Пить… – чуть слышно прохрипела я, глаза не открывались, говорить мне было очень сложно.
– Я сейчас…
Камилла спрыгнула с постели и выбежала из палаты.
– Дядя! – Камилла забежала в кабинет Никиты, там его не было, она снова заплакала и побежала дальше. – Дядюшка!
Никита был в палате ребят, делал им перевязки, они услышали шум в холле и посмотрели на дверь.
– Дя – дя! – все еще плача, закричала Камилла, вбежав в палату. – Ма – ма…
Никита бросил бинт, недоделав перевязку Платону, и выбежал из палаты ребят, Камилла устремилась за ним.
– Милла! – окрикнули ее ребята, она обернулась. – Что с мамой?
Камилла подбежала к тумбочке Глеба и схватила с нее бутылку с водой.
– Пить… хочет… – все еще заикаясь, ответила Камилла и выбежала из палаты.
Никита вбежал в реанимационную палату и первым делом посмотрел на мониторы подключенных аппаратов.
– Слава Богу, – он присел на край постели Насти и взял в руки ее ладонь. – Настя, ты слышишь меня?
Я слышала его, но, в горле пересохло, я не могла ответить ему, из груди вырвался лишь глухой хрип.
– Мамочка, – в палату вбежала Камилла, протянула бутылку воды Никите и растерянно посмотрела на него.
– Умница, Милла, – сказал ей Никита и убрал бутылку на тумбочку. – Присядь пока.
Милла забралась на свою постель и все еще растерянно смотрела то на Никиту, то на маму. Никита приподнял меня, положив мне под спину подушки. Мокрым тампоном смочил мне губы.
– Пить… – снова прохрипела я.
– Нельзя, Настя, ты же знаешь.
Никита открыл мне рот и тяжело вздохнул – выбитые зубы оставили после себя сгустки засохшей крови. Ник очистил и промыл мне полость рта, я, наконец, смогла шевелить языком. Наложенные на веки примочки, позволили мне чуть приоткрыть глаза, взгляд застилала пелена, лишь смутные размытые силуэты были передо мной.
– Милла… – я приподняла загипсованную руку, Милла забралась мне подмышку и крепко обняла меня.
– Мамочка, – она снова начала плакать. – Милая моя.
– Все… хорошо… Миллочка… – я, как могла, обняла ее загипсованной рукой. – Я с тобой… малыш мой, – мне было очень плохо, совершенно не было сил.
– Миллочка, мне нужно осмотреть маму.
Камилла легла на край своей постели, продолжая смотреть на маму. Никита сделал мне необходимые процедуры и снова присел рядом со мной.
– Ну что, Ник?
– Месяц, Настя. Даже не вздумай спорить, – я и не собиралась спорить, я лишь отрешенно посмотрела на него. – Насть, – Никита взял в руки мою ладонь и сжал ее. – Ты сама как?
– Ни как, Никита.
– Профессора позвать?
