скачать книгу бесплатно
– Не поможет мне профессор, – прохрипела я.
– Держись, Настя, – Никита сильнее сжал мою ладонь. – Я очень тебя прошу.
Я снова отрешенно посмотрела на него и перевела взгляд на Камиллу, Никита тоже посмотрел на нее – она спала.
– Три дня она не отходила от тебя, Настя. Не ела, не пила и не спала…
Я продолжала смотреть на Камиллу, по моей щеке покатилась слеза.
– Ник…
– Я знаю, Настя. Знаю, родная моя. Я прошу тебя, держись. Ради детей, Настя, ты очень нужна им.
В ответ я лишь сжала его ладонь, обреченно посмотрев ему в глаза. Дверь открылась, в палату вошел Богдан.
– Привет, – сказал он Никите.
– Привет, – ответил Никита и вышел из палаты, оставив нас одних.
– Привет, малыш мой, – Богдан присел на край моей постели, поцеловал мои опухшие щеки и посмотрел мне в глаза. – Как у нас дела, Настенька?
Я молча смотрела на него, не зная, что ответить и изо всех сил пытаясь сдерживать свои эмоции.
– Что дома? – сухо спросила я.
– Нормально.
– Как ребята?
– Все еще в клинике.
– Что на фирме?
– Справляюсь. Молодежь помогает.
Ясное сознание вернулось ко мне, память вернула события последней прожитой недели. Я не хотела ни кого видеть. Не хотела ни с кем разговаривать…
Богдан видел это, но сейчас думал лишь о том, что Насте очень плохо физически, морально еще тяжелее, всей душой он надеялся, что она скоро оправится.
– Мама, – Камилла открыла глаза и посмотрела на меня. – Прости, я заснула.
Камилла снова забралась мне подмышку и обняла меня.
– Миллочка, тебе нужно ехать с папой домой.
– Мам, – она жалобно смотрела на меня.
– Все будет хорошо, Миллочка. Я скоро поправлюсь, а ты пока поможешь папе с малышами, хорошо?
– Хорошо, – покорно ответила Камилла. – Ты больше не будешь спать так долго?
– Не буду, Миллочка.
– Мы завтра снова придем.
– Конечно, маленькая моя.
Милла поцеловала меня и спустилась с постели на пол, Богдан склонился надо мной.
– Малыш мой, мы очень ждем тебя дома, – поцеловав мои щеки, сказал он.
Я снова ничего не ответила ему. Они вышли из палаты, я осталась наедине со своими мыслями, которые лишали меня всякого желания жить, вообще…
Всю ночь я думала о том, как жить дальше…
Заснув лишь к утру, я проспала меньше трех часов, но открыв глаза уже не чувствовала себя совершенно беспомощной. Ясно я понимала сейчас лишь одно – я не имею права быть слабой, я не имею права ошибиться, я больше не дочь… отец уже не придет мне на помощь… Он больше не поддержит меня и не поможет мне… никогда… папочка… Я осиротела во второй раз, но лишь сейчас, я в полной мере ощутила боль и скорбь осиротевшей души… я не имею права… Очень многое сейчас зависит лишь от меня… я не имею права на эмоции, как бы мне не было больно, я не имею права. Настенька тихо ушла из моего сознания, следом за ней ушла и Настя… Лишь Мурена осталась во мне… Я понимала, что по-другому, я просто не смогу пережить того, что произошло. Жестокая и хладнокровная Мурена завладела и телом и душой, и мозгом, нежности во мне не осталось совсем…
– Привет, – в палату вошел Никита и присел рядом со мной.
– Привет, Ник, – сухо ответила я.
– Как дела?
– Пойдет.
Никита посмотрел Насте в глаза – черный холодный взгляд смотрел на него.
«Ни хрена не пойдет» – думал он про себя, продолжая смотреть в хладнокровный стальной взгляд Мурены.
– Что с ногами, Ник?
– Тяжело, но поправимо. Со всем остальным тоже самое.
– Ясно. Усади меня, Никита.
Никита поднял половину кровати, я присела и посмотрела на него.
– Как ребята?
– Из реанимации я их перевел, но домой им еще рано.
– Гордей и Игнат?
– Гордей еле вытянул, Игнат попроще, они еще в реанимации.
– Как Платон? Ходить может?
– Да, вполне.
– Попроси его зайти ко мне.
Никита смотрел на Настю и видел перед собой стального робота без чувств и эмоций, стальной тон… стальной взгляд…
– Хорошо, – хмуро ответил он.
Никита сделал мне процедуры, поменял повязку на голове и вышел из палаты. Я взяла в руки телефон.
– Алло. Привет, Трофим.
– Привет, Настя. Ты как?
– Нормально. Заедь сегодня ко мне.
– Хорошо.
Следом я набрала номер Грома и попросила его тоже приехать ко мне.
Часов около 10-ти в дверь тихонько постучали, в палату вошла Регина с малышом на руках.
– Привет, мам. Сашку дядя Никита не пустил и мне дал лишь пять минут.
– Привет, Регина.
Она присела рядом и протянула мне младенца.
– Нас домой уже выписали.
– Как назвали, Региш?
– Олежек, – она с болью в глазах посмотрела на меня.
– Олеженька, – я прижала малыша к груди, сердце сжалось в комок, безжалостная душа Мурены выла от боли, заставляя себя оставаться совершенно спокойной внешне. – Как ты, Регина?
– Нормально, мам, – горько вздохнув, ответила она.
– Держись, Регина. Думай о малыше.
– Я понимаю.
– Как Милена?
– Они еще в клинике. Малышка слабенькая, но Марина говорит, угрозы для жизни нет, она поправиться. Наташей назвали.
– Хорошо.
Я подала Регине малыша, она поцеловала меня в щеку.
– Поправляйся, мама.
– Спасибо, – ответила я, подумав о том, что мама-Настя, тихо уходит, оставляя лишь маму, но, сейчас ни что не было в радость мне.
Регина с малышом ушли, я равнодушно смотрела в потолок.
Через час в палату вошел Платон.
– Привет.
– Привет, – ответила я. – Че, как сами?
– Нормально.
– Нормально, это хорошо. Платон, – я посмотрела на него. – Кедрача нет. Нужно уладить вопрос с поставками нефтепродуктов на АЗС Артура… – и снова боль молотом ударила по сердцу. – Трофима.
– Я переговорю с кем надо, вопросов, я думаю, не будет.
– Ну, это собственно, пока все. Сегодня Трофим заедет, будет ясно, что там и как.
– Хорошо, Настя…
Платон смотрел на Настю и понимал, что разговаривать, она не настроена.
– Поправляйся, Настя, – тяжело вздохнув, сказал Платон и вышел из палаты.
Следом за Платоном в общую палату вошел Никита, осмотреть и перевязать парней.
– Привет, – хмуро сказал Никита.
– Привет, – ответили они. – Как Настя, Никита?
– Мурена держится, – еще более хмуро ответил Никита.
Платон подумал о том, что не ему одному поведение Насти показалось странным…
Палата Насти
К обеду ко мне пришли Трофим и Гром.
– Привет, Настя.
– Привет, – ответила я.
Они присели рядом и посмотрели на меня.
– Как мать, Трофим?
– Нормально, – хмуро ответил он.
– А сами, как? – я внимательно смотрела на них, они молча смотрели на меня, их взгляды становились все более хмурыми. – Чего молчите? Я спросила, как дела?
