скачать книгу бесплатно
Десант местного значения
Роман Борисович Грибанов
Военная фантастика (АСТ)Цена ошибки #3
Карибский кризис перерос в Третью мировую войну. Противостоящие стороны уже не соблюдают никаких правил и законов. Кто победит, тот и прав, вот главный девиз. На Камчатке флот и морская пехота США высаживают десант. Высадка десанта преследует две цели. Первостепенная – это захват плацдарма, с которого можно атаковать другие территории СССР: Сахалин, Приморье и Восточную Сибирь. И вторая это захват огромного куска территории, не загрязненного радиоактивными осадками. А территорию эту обороняют ну совсем незначительные силы русских – так кажется американским адмиралам и генералам. Правда, у русских есть другое мнение, но кого это интересует?
Роман Грибанов
Цена ошибки
Десант местного значения
Серия «Военная фантастика»
Выпуск 249
Иллюстрация на обложке Владимира Гуркова
Выпуск произведения без разрешения издательства считается противоправным и преследуется по закону
© Роман Грибанов, 2023
© ООО «Издательство АСТ», 2023
* * *
Глава 1
Ожидание
01 ноября, местное время 17:30. Камчатка. Учебный корпус мотострелкового полка, три километра к югу от поселка Мильково
– Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооруженных Сил, принимаю Присягу и торжественно клянусь: быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров и начальников.
Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество и до последнего дыхания быть преданным своему народу, своей Советской Родине и Советскому Правительству.
Я всегда готов по приказу Советского Правительства выступить на защиту моей Родины – Союза Советских Социалистических Республик и, как воин Вооруженных Сил, я клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами.
Если же я нарушу мою торжественную клятву, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся, – срывающимся и хриплым от волнения голосом проговорил Сергей.
Карабин СКС, с которым он проходил присягу, казался тяжелым и неудобным во вспотевших от неожиданного волнения ладонях. Он, встав на одно колено, нагнулся, чтобы поцеловать тяжелое красное полотнище знамени с поблекшими золотыми буквами «65-й отдельный батальон связи». Выпрямившись, он на негнущихся от волнения ногах встал в куцый строй, состоявший из пары десятков таких же молодых, как он, пацанов и девчонок. На смену ему, взяв у него из рук красную картонку с текстом, вышел Сашка, неловко перехватив карабин перевязанной рукой. Все происходило донельзя буднично, в столовой учебки, где были просто сдвинуты к стенам столы. Из зрителей были только несколько офицеров, дневальный и повара. И в то же время Сергей ощутил, как у него в душе что-то сдвинулось.
Когда все закончилось, к нему подошел капитан.
– Поздравляю, ребята. И готовьтесь к маршу, по приказу командира полка из состава учебной роты сформирован пулеметный взвод, который я должен отправить с батальоном связи на юг.
«Взвод… – с какой-то непонятной тоской подумал капитан. – Один грузовик и два ДШК, одиннадцать человек, из них только трое кадровых, остальные сопливые пацаны».
Через час Серега вел «газон» в составе куцей колонны батальона связи. В тесной кабине еще сидели Сашка и знакомый с утра лейтенант, который и оказался командиром новоиспеченного взвода. А в кузове на лавках вдоль бортов мерз остальной состав взвода, восемь человек, из которых по-настоящему военными были только два сержанта, а остальные – такие же знакомые ребята, с которыми еще вчера дрались или вместе ловили рыбу. Остальное пространство занимали пулемет, установленный на треноге прямо в кузове, еще один ДШК в сложенном виде и пара десятков ящиков, в основном с патронами. Погода, днем вроде бы солнечная, быстро портилась. В наступивших уже сумерках Сергей еле различал тусклые, в свете узких «военных» фар, катафоты шедшего впереди ЗиС-150. Хорошо, хоть скорость колонна держала тридцать километров в час, иначе бы он точно слетел с дороги на каком-нибудь повороте или въехал в идущий перед ним грузовик, – видимость была отвратительной. Повалил обильный мокрый снег с дождем, Сергей обернулся в тыльное стекло кабины и невольно поежился. Парням в кузове еще хуже. Он порадовался за свою с Сашкой предусмотрительность, они смогли отыскать тент, хоть старый и с дырками, и дуги к нему. И выцарапать это все у кладовщика. И сейчас у людей в кузове хоть какая-то защита.
Еще через три часа его сменил Сашка. Колонна проехала всего шестнадцать километров, но какие это были километры! Три притока реки Камчатки и саму Камчатку пришлось форсировать вброд, сворачивая с дороги по уже размеченным саперами объездным путям. Если через речки, Первую и Вторую, Серега как-то сумел перебраться своим ходом, отчаянно буксуя по обледеневшим камням, то через более крупную и быструю Андриановку и саму Камчатку перебраться вброд на заднеприводном ГАЗ-51 мог, наверное, только очень опытный водитель. В составе батальона была пара полноприводных ЗиЛ-157, и они сыграли роль импровизированных тягачей при переправе. Цепляя на жесткой сцепке сразу по паре остальных грузовиков, они перетащили колонну через эти две полноводные реки. Связку из трех машин не сносило быстрым течением, да и водители страховали друг друга, когда одна из машин начинала буксовать или глохнуть. Но к тому моменту, как батальон оказался на левом берегу Камчатки, Сергей уже вымок от пота до трусов. Лейтенант посмотрел на его осунувшееся лицо и посадил за руль Сашку, благо, что дальше по дороге почти сто километров рек уже не было. Серега смутно помнил, как втиснулся на Сашкино место, узкий кусок сиденья между лейтенантом и ручкой коробки скоростей, и провалился в сон.
01 ноября, местное время 19:30. Камчатка. Трасса Елизово – Сокоч
Теплый тропический воздух, несущий запахи моря, приятно освежал обнаженные разгоряченные тела, смешиваясь с терпкими ароматами женских дорогих духов. Джон всем своим существом ощущал, как под ним, изнывая от желания, извивается женское тело. Слегка хриплый от сумасшедшего желания голос Мари сумбурно шептал ему на ухо: «Ох, Джонни, давай, не тяни. Возьми меня, быстрее! Да, да, да!» Одновременно он ощущал, как ласковые губы его женщины целуют его ухо, в кратких перерывах между безумным шепотом. Джон вошел в зовущее красивое женское тело, стараясь всем естеством слиться с такой желанной подругой. Вот Мари снова взяла губами его ухо, целуя его, одновременно охватывая его тело руками и ногами.
Но почему она так сильно тянет губами его ухо, она же сейчас его оторвет? В голове Джона словно взорвалась бомба, так сильно и внезапно накатила боль. И одновременно с этим, словно сдернули какие-то фантастические декорации, в мозг Джона хлынула новая информация от всех его органов чувств, напрочь смывая все прежние, такие приятные ощущения. Теплый воздух сменился леденящим пронизывающим ветром, вдобавок пахнущим гарью и кровью. Куда-то в одну секунду подевалась податливая женщина, лежащая под ним на шикарной мягкой постели, вместо этого Джон ощутил, что пытается ласкать и обнимать твердые, местами обледенелые, шершавые доски, вдобавок отвратительно воняющие целым адским букетом запахов, от тухлой рыбы до машинного масла. Очень сильно болела голова. Вдобавок ласковые губы его Мари превратились в грязные заскорузлые толстые пальцы, которые тянули его голову вверх. И наконец он услышал слова, окончательно выдернувшие его из мира приятных грез в существующую реальность:
– Янки, не надо трахать мой грузовик!..
Окончание фразы на русском языке потонуло в грубом хохоте, перемешанном с комментариями на том же языке. Джон поднял голову, огляделся и застонал от отчаяния. Оказывается, он лежал ничком в кузове потрепанного грузовика, на щербатых от частого использования и грязных досках. За ухо его дернул человек в замасленной солдатской телогрейке. Еще в кузове, ближе к заднему борту, стояли три солдата в советской форме и с карабинами, а рядом с ним, скорчившись, сидели два человека в грязных и оборванных американских летных комбинезонах. Джон все вспомнил. Последний вылет, последний заход на цель, взрыв ракеты, катапультирование. Озеро, уже покрытое тонким льдом, в которое он угодил. Свою отчаянную борьбу за жизнь с ледяной водой этого озера и русских, к которым он в итоге попал. Удар прикладом карабина по голове, когда он потянулся за пистолетом. Он в плену. Его невеселые мысли оборвал мрачный голос одного из солдат:
– Давай руки ему свяжем!
С этими словами бойцы сноровисто связали ему руки сзади и потом посадили Джона рядом с такими же, как он, бедолагами. Конвоиры расселись на лавках, водитель в телогрейке, перепрыгнув через борт, полез в кабину. Подошедший офицер спросил у одного из солдат, показав на Маккейна:
– Вижу, он очнулся. Связали?
– Так точно, товарищ лейтенант!
– Тогда езжайте, вам надо проскочить до Усть-Большерецка, пока темно и непогода. Янки уже начали за каждой машиной на дорогах гоняться.
29 октября, местное время 22:30. Камчатка. Побережье Авачинского залива, бухта Безымянная, две мили от береговой линии. Атомная подводная лодка US NAVY SSN-575 «Сивульф»
– Готовы?
Боцман подлодки еще раз посмотрел на трех человек, затянутых в облегающие костюмы с аквалангами за спиной. У их ног лежали герметичные тюки, в которых было все, без чего человек не может существовать в холодной и враждебной местности. Одежда, провиант, оружие, средства связи. Рядом, на рельсах загрузки в торпедный аппарат, уже лежал транспортировщик, по сути дела, представляющий обыкновенную торпеду, только без боевой части и с уменьшенной скоростью хода. В руках они держали только короткие гарпунные ружья, чтобы не быть уж совсем безоружными в те минуты, когда они, под покровом ночи, будут выходить из прибоя во вражеской бухте.
Средний человек, старший из этой троицы, молча кивнул.
– Ну, тогда до встречи, парни, и помогай вам Бог! С этими словами боцман отдал команду торпедисту, и тот открыл крышку торпедного аппарата. Старший группы диверсантов ловко, вытянув ружье перед собой, втиснулся в длинную трубу аппарата. Два матроса тут же подскочили к нему, запихивая его мешок вслед за ним в трубу, затем сноровисто задраивая за ним герметичный люк. Дождавшись от человека, лежавшего в темной железной кишке, условного стука, торпедист открыл наружную крышку. Некоторое время ничего не было слышно, это было понятно. Диверсанту требовалось в кромешной тьме время, чтобы выбраться из узкой трубы наружу, в ледяную воду. «Надо быть дьявольски храбрым человеком, чтобы добровольно идти на такие вещи…» – подумал боцман, внутренне поежившись. Но вот, наконец, по корпусу лодки прозвучал тихий, сдвоенный стук. Это означало, что первый «морской котик» выбрался со всей своей амуницией, освободив торпедный аппарат. Торпедист тотчас же закрыл наружную крышку, открывая вентили системы клапанов продувки сжатым воздухом воды из пустой трубы. Дождавшись, когда по показаниям индикатора воды в трубе не останется, он открыл внутреннюю крышку. Сжатый воздух зашипел, обдав всех стоящих в отсеке людей холодным соленым ветром. Боцман повернулся ко второму «котику», но тот уже лез в трубу. И все повторилось, и вот уже третий диверсант покидает теплый и освещенный отсек «Сивульфа». В последнюю очередь торпедисты закатили в торпедный аппарат транспортировщик. Наконец по корпусу лодки прозвучал последний сигнал – три коротких стука подряд. Это означало, что «котики» уже вытянули транспортировщик за носовую скобу из аппарата, повесили на него весь свой груз и готовы уходить. Боцман отдал команду, торпедисты стали закрывать крышку, начиная готовить обычную торпеду к загрузке в этот аппарат. Когда твоя лодка лежит в дрейфе, чуть подрабатывая рулями и винтом, в двух милях от вражеского берега, лучше, чтобы все «копья» были в полной готовности. Боцман снял трубку внутренней связи с командиром лодки:
– Сэр, высадка закончена, все прошло успешно.
И «Сивульф», тихо стронувшись с места, не спеша ушел на восток, растворившись в морской глубине. Капитан, услышав доклад боцмана, облегченно вздохнул. Слава богу, они больше не дергают русского медведя за хвост, торча у вражеского берега на мелководье, как какой-то ненормальный кит, который решает, выброситься ему на берег, сведя счеты с жизнью, или еще немного подождать. Подводная лодка, прижатая к берегу на мелководье во время войны, – это легкая мишень для противолодочных сил врага. А если учесть, что этот берег вражеский, да еще находится неподалеку от главной базы флота противника в здешних местах, это вообще из ряда вон выходящий случай. И если бы не прямой приказ, пришедший с самого верха, командир «Сивульфа» не согласился бы на такой риск. Ведь мало того, что лодка торчала у бухты Безымянной без хода почти час, она при этом шумела, несколько раз продувая свой торпедный аппарат.
«А все потому, что ”Сивульф” изначально был построен необычной лодкой…» – мрачно подумал капитан.
Атомная многоцелевая подводная лодка USS «Seawolf» SSN-575 была построена второй после первенца американского атомного флота, субмарины «Наутилус». И по проекту от нее ничем не отличалась, за одним исключением. Реактор. Двигательная установка «Сивульфа» несла наименование S2G и работала на жидком натрии в качестве теплоносителя первого контура. Экспериментальный реактор показал свой капризный нрав еще во время испытаний. Термические напряжения в трубах, по которым подавался пар на парогенераторы, и коррозионное воздействие натрия на сталь привели к образованию трещин в трубных досках пароперегревателя и испарителя. В результате пришлось отключить пароперегреватель, за счет этого мощность энергетической установки снизилась на двадцать процентов. В итоге на испытаниях подводная лодка развила скорость хода ниже расчетной. Потом была авария с человеческими жертвами, произошла утечка радиоактивного натрия. В итоге был сделан вывод о неприменимости такого типа реакторов на флоте, а в декабре 1958 года жидкометаллический реактор был удален и заменен водо-водяным реактором. Тем временем были построены другие, более совершенные лодки, которые и занялись той работой, какой и должна заниматься уважающая себя современная торпедная субмарина. «Сивульф» же «задвинули» в обеспечение специальных операций флота, высаживать и принимать (иногда) подводных диверсантов, «морских котиков» или «тюленей», как называли на флоте головорезов с фирменной татуировкой на предплечье. Хотя в принципе лодка для этого не была как-то особо предназначена. Высадка проводилась через стандартные носовые 533-миллиметровые торпедные аппараты и поэтому, вот как сейчас, занимала много времени. Капитан снова вздохнул. У технического управления флота были в дальнейшем планы по замене «Сивульфа» в обеспечении специальных операций. Ее должна была заменить атомная лодка SSGN-587 «Halibut», еще один экзотический представитель американского атомного подводного флота. Первая, и она же последняя, лодка в несостоявшейся серии ударных лодок с крылатыми ракетами «Регулус».
Заложенная в 1957 году, «Халибат» была спущена в 1959-м, когда у стратегического командования появились другие любимицы: атомные субмарины с баллистическими ракетами «Пола рис», первая из которых, «Джордж Вашингтон», была введена в строй в том же году. Поэтому «Халибат» так и осталась единственной, время от времени выходя на патрулирование, но ее судьба уже была решена.
Как только будет достигнут уровень полной боевой готовности третьей серии ПЛАРБ типа «Лафайет», подлодку «Халибат» выведут из состава стратегических сил на переоборудование. Вместо крылатых ракет, запускаемых из здоровенного ракетного ангара, в этой зоне лодки установят большую водолазную камеру, что позволит выпускать всю группу боевых пловцов вместе со своим снаряжением единовременно. А не мучиться с торпедными аппаратами, как на «Сивульфе». И тогда, может быть, «Сивульф» все-таки станет нормальной боевой субмариной, а не «лежбищем для тюленей», как лодку уже называют некоторые флотские остряки.
02 ноября, местное время 03:30. Камчатка. Побережье Авачинского залива, бухта Безымянная, сорок миль от береговой линии. Десантный вертолетоносец LPH-2 «Iwo Jima»
Первый лейтенант морской пехоты США Эдвин Торчмэн еще раз вгляделся в лица бойцов его команды, уже сидевшей в тесном брюхе «Ретривера». Весь шумный и, на первый взгляд, беспорядочный период срочной подготовки его группы остался позади, и сейчас утекают последние секунды пребывания вертолета на огромной стальной палубе «Иводзимы», время, когда можно что-то еще вспомнить и исправить. Но все, в открытый проем сдвижной двери заглянул майор Кларк, командир дивизионной группы разведки, его начальник.
– Эд, твои парни готовы? – спросил он лейтенанта.
– Да, сэр, – лаконично ответил Торчмэн, стараясь выглядеть как можно спокойней. Он не был зеленым новичком, за его спиной уже многочисленные учения и даже одна боевая операция, высадка в Ливане, четыре года назад. Но все это было не то, подумал лейтенант, вспомнив недавний инструктаж полковника Симмонса, который прилетел на «Иводзима» с авианосной группой адмирала Холлоуэя. Вообще-то задача, которая была поставлена перед его группой, ничем не отличалась от стандартной – предварительная разведка зоны высадки. Она включала в себя целый букет действий: от инженерной разведки и оценки состояния берега, где меньше чем через сутки будет высаживаться основной эшелон десанта, до разведки средств береговой обороны противника и, при необходимости, выдачи целеуказания авиации флота и корпуса для ударов по этим средствам. По данным разведки, в районе высадки у русских была как минимум одна стационарная береговая батарея крупного калибра. Но особенное внимание полковник просил уделить обнаружению береговых подвижных ракетных комплексов SSC-2B «Samlet».
– Наши парни на Кубе вообще проморгали наличие этих чертовых «Лососей»[1 - Samlet – молодой лосось, кодовое наименование НАТО советского берегового противокорабельного ракетного комплекса 4К87 «Сопка».]. И это привело к полному разгрому второй и четвертой дивизий. Я вас прошу, прочешите окрестную территорию как можно тщательнее. Помните, что эти ракеты имеют дальность около пятидесяти миль, так что район расположения этих мобильных комплексов, опасных для кораблей десанта, весьма ограничен. Мы посылаем, кроме вас, еще четыре группы, и вдобавок в районе высадки несколько дней назад флот высадил свою команду, коды для связи с ними вы уже получили.
И сейчас лейтенант, перед полетом к неизвестному берегу, полному опасностей, немного мандражировал. «Впрочем, какому, к черту, неизвестному?» – внезапно подумал он. Все последние часы, начиная со вчерашнего вечера, когда были уничтожены последние зенитные установки русских, разведывательная авиация корпуса буквально по метру прочесала район предстоящей высадки, выискивая подозрительные места, на которые тут же наводились флотские штурмовики; пара звеньев их постоянно висела в зоне ожидания неподалеку от берега. Этими же разведчиками были определены наиболее подходящие места для высадки с вертолетов разведывательных групп, в том числе и его пятерки. У них есть рация, и в любой момент они могут запросить поддержку с воздуха, если что-то пойдет не так. Так что «Семпер Фи!»[2 - Семпер Фи (сокращенно с латинского «Semper Fidelis») – «Всегда верен», девиз US Marines.], его «дубленые загривки»[3 - Leathernecks, дубленые загривки – одно из прозвищ морской пехоты в США.], справятся с любой задачей, какой бы трудной она поначалу ни казалось. Тем временем матрос из палубной команды закрыл сдвижную дверь, и вертолет, взревев двигателем, наклонив нос, поднялся в воздух.
02 ноября, местное время 05:35. Камчатка. Запасной КП штаба Камчатской военной флотилии, бункер в четырех километрах на юго-запад от города Елизово
Начальник контрразведки КВФ задумчиво сидел, рассматривая несколько бумаг у себя на столе. Все бумаги были похожи, они несли вверху одинаковый штамп: «216-й батальон радиоразведки и радиоэлектронной борьбы». На всех бумагах имелся текст: «передача длилась меньше 10 секунд, шифром, расшифровка не удалась». И главное, все радиопередачи, по данным группы пеленгации, исходили из одного района, куска побережья возле бухт Большая Саранная и Безымянная, с небольшим приращением. Отличались они только временем, первая датировалась ранним утром 30 октября, и дальше они продолжались размеренно, через двенадцать часов. А вот час назад в эфир вышли почти одновременно сразу шесть станций!
Он решительно снял трубку телефона:
– Дежурный! Соедините с начальником штаба флотилии. Спит? Будите немедленно! И свяжите меня с командиром погранотряда.
Через десять минут в кабинете начштаба встретились несколько человек. Еще сонный начальник штаба КВФ, не менее сонный полковник-пограничник, командир 60-го Вилючинского погранотряда, командир только что сформированного 14-го отдельного батальона морской пехоты и сам начальник контрразведки флотилии. Сон с начальника штаба слетел моментально, как только он вник в смысл происходящего. Американский десант, из туманного и неопределенного будущего превратился в ближайшую и неотвратимую реальность.
– Увеличение числа групп означает только одно. К группе глубокой разведки они добавили команды разведки первой волны высадки. Корректировщиков, наводчиков, диверсантов и обеспечение высадки основных сил. Это значит, что высадка начнется в ближайшие двенадцать часов. У нас есть возможность проредить этих ухарей до того, как они нам основательно напакостят?
– Я могу выделить силы с ближайших постов и маневренную группу Елизовской комендатуры, но это всего примерно две роты, мало для полного прочесывания такого района, – с сомнением проговорил пограничник. Маневренные группы из Усть-Большерецкой и Усть-Камчатской комендатур быстро не перебросишь, да и оголять границу там неразумно. Еще у нас есть взвод повышенной боеспособности, это примерно то же, что и ваши «волкодавы» из роты разведки, – обратился он к морпеху. – И школа сержантского состава, примерно рота по составу, но все это в районе Северных Коряк. Они прибудут в этот район не раньше, чем через пять часов, и это в том случае, если противник не обнаружит выдвижение с воздуха. Вы сами понимаете, что американцы со вчерашнего вечера уже охотятся на дорогах за каждой машиной.
– У меня тоже не полноценный батальон, вы же знаете, – обратился майор-морпех к начальнику штаба.
– Я знаю, – как от горького лимона, скривился начальник штаба флотилии от нахлынувших воспоминаний.
Еще шесть лет назад в составе Камчатской военной флотилии была полноценная бригада морской пехоты, целых четыре батальона, плюс три дивизиона, артиллерийский, минометный и зенитный. Но необдуманный топор сокращений, в угоду «ракетизации армии и флота», прошелся не только по кораблям и полкам ВВС. Бригада была полностью расформирована, во флотилии сохранить удалось только одну разведывательную роту, на базе которой с началом войны по планам развертывания и создавался этот батальон. Фактически сейчас он представлял собой три разрозненные роты, а реально боеспособной была лишь одна, кадровая. Две остальные в настоящее время были лишь неслаженной и необученной толком толпой запасников и призывников с легким стрелковым вооружением.
– Сделаем так. Силы охраны наших объектов сдергивать на прочесывание не будем, пусть они только проверят и проконтролируют подходы. Особенное внимание уделить подходам к стационарным береговым батареям, аэродрому и базе флотилии в Вилючинске и пунктам развертывания 294-й береговой артиллерийской бригады в этом районе.
– Твои орлы, – обратился он к пограничнику, – прочесывают побережье и районы возле пограничных постов.
– Разведрота флотилии работает по ключевым высотам, с которых можно вести наблюдение в этом районе. Остальные две роты расположить в усиление дорожным постам в этом районе. По прибытию от пограничников остальных сил, совместно с ними скоординируете дальнейшие свои действия. Сейчас я свяжусь с командиром 22-й мотострелковой дивизии. Объясню ему сложившуюся ситуацию, и вместе решим, может быть, удастся организовать полное прочесывание совместно с мотострелками в ближайшее время, пока американцы не обрушились на нас.
02 ноября, местное время 05:55. Камчатка. Побережье Авачинского залива, бухта Большая Саранная, восемнадцать миль от береговой линии. Американский лидер эсминцев USS DL-3 «John S. McCain»
В принципе, то, чем собирался сейчас заняться лидер эскадренных миноносцев «Джон С. Маккейн» типа «Митчер», вместе с эсминцем DD 742 «Фрэнк Кнокс» типа «Гиринг», называлось «подергать тигра за усы» еще в прошлую большую войну. Приблизиться к вражескому побережью, на полной скорости пройти вдоль планируемого места высадки своего десанта с севера на юг, обстрелять из своих десяти пятидюймовок подозрительные места и, самое главное, вызвать ответный огонь на себя. У красных, по данным разведки, в этом районе была как минимум одна стационарная береговая батарея среднего калибра. А вот конкретно какого – неизвестно. Неизвестной величиной было и количество, и расположение вражеских орудий. А также наличие в этом месте других противокорабельных систем, типа этих чертовых ракет, которые сыграли решающую роль в разгроме десанта на Кубу. Вот это сейчас и должны были выяснить два американских корабля, тем более что им этим делом заниматься было не впервой. Был богатый опыт, здесь же, на Тихом океане, и во Вторую мировую войну, и десять лет назад, в Корейскую. А дальше, когда орудия противника обнаружат себя первыми залпами, в дело вступят пилоты из «Таффи-72», шестерка «Скайрейдеров» уже барражирует в зоне ожидания. Вышли на связь с эсминцами и «тюлени» из группы морского спецназа, высаженные несколькими днями ранее с подводной лодки. Им удалось обнаружить два стационарных орудия русских на склонах возвышенности, разделяющей две бухты, в которые планировалась высадка десанта. Но самое главное, у них пока получалось остаться незамеченными. Так что все шло по ранее разработанному плану. Ну, почти все. Вообще-то, на месте «Маккейна» и «Кнокса» сейчас должен быть легкий крейсер «Туксон» с парой фрегатов эскорта. Но несчастный «Туксон» был потоплен прошлой ночью, вместе с другими кораблями дальнего охранения «Таффи-72», и командованию пришлось срочно перекраивать планы. «Дергать тигра за усы» пришлось кораблям из группы охранения десантного вертолетоносца «Иводзима». В непосредственном охранении «Иводзимы» остались систершипы «Кнокса» – два эсминца типа «Гиринг», DD 807 «Benner» и DD 806 «Higbee». А чтобы у красных не возникло соблазна повторить свою атаку ракетных катеров, у выхода из Авачинской бухты дежурила, сменяясь, группа ударных самолетов. Горловина бухты была надежно запечатана; если красные попытаются вылезти из своей норы, их ждет горячий прием.
Силы береговой обороны на юге Камчатки представляли собой довольно разношерстную компанию. Наряду со 130- и 152-миллиметровыми орудиями производства еще 1930-х годов здесь были и ракетные установки 4К87 «Сопка», новые орудийные передвижные 130-миллиметровые системы СМ-4-1Б, и самые мощные орудия на Камчатке, 180-миллиметровые спаренные МБ-2-180 и одиночные МУ-1 башенные установки. Батарея № 502 в составе четырех одноорудийных башен МУ-1 прикрывала подход в бухту с юга. Под каждой башней находился небольшой одноэтажный бункер, в котором размещены зарядный и снарядные погреба, щитовая, генераторная и баллонная. Сама батарея входила в состав 50-го отдельного артиллерийского дивизиона, который включал еще и батарею № 961, оснащенную четырьмя не такими дальнобойными, но тоже мощными 130-миллиметровыми орудиями Б-13-IIIС со щитовым прикрытием. Эта батарея находилась на возвышенностях мыса Саранный, ограждающих бухты Безымянная и Малая Саранная, как раз на острие будущего американского десанта.
Но самые большие надежды советское командование возлагало на батарею № 501. Эта батарея строилась несколько лет, на нее были потрачены огромные денежные и материальные ресурсы, и она являлась наиболее защищенной береговой батареей в оборонительном районе Петропавловска-Камчатского.
Батарея, расположенная к северу от входа в Авачинскую бухту, была оснащена двумя спаренными установками МБ-2-180. Стоящая наверху вращающаяся стальная коробка с орудиями являла собой лишь небольшую часть огромного комплекса сооружений, называемого батареей № 501. Организационно батарея представляла собой отдельный казарменный городок, в котором личный состав, а это 276 матросов и офицеров, находился в мирное время, и сам комплекс, все главное из которого размещалось глубоко под землей. Подземные сооружения состояли из двух железобетонных башенных блоков, силовой станции, запасного и резервного командных постов, дальномерного поста и потерны глубокого заложения, которая это все соединяла. В каждом блоке устанавливалось по одной двухорудийной башенной артиллерийской установке МБ-2-180. Толщина вертикальной башенной брони и кирасы составляла 203 миллиметра, а крыши – 152. Расстояние между башенными блоками чуть менее 200 метров. Башенная установка МБ-2-180 состояла из четырех отделений, расположенных друг над другом: верхнее боевое отделение (башня с орудиями на станках), рабочее отделение (вращающееся с башней, 18 отсеков, стеллажи для хранения снарядов, механизмы наведения), перегрузочное отделение (механизмы подачи боезапаса), нижний цилиндр (центрирующий штыр, внутри – провода и трубы сжатого воздуха). Заряды и полузаряды хранились в отсеках зарядных погребов в нижних этажах башенных блоков. Неподвижная часть установки состояла из жесткого барабана, скрепленного из стальных листов в виде двух концентрических цилиндров, и фундаментной рамы со стальным стаканом. Жесткий барабан установлен на выступы бетонного блока и заделан своими выступающими ребрами в бетон. Барабан внутри разделен вертикальными переборками на 18 отсеков, 17 из них оборудованы стеллажами для хранения снарядов, а 18-й предназначен для устройства входа в башню из внутренних помещений бетонного блока. Заряды хранятся в нижней части бетонного блока в зарядном погребе. В бетонном блоке, кроме того, размещается ряд вспомогательных помещений. В нижней части блока, в стороне, противоположной зарядному погребу, расположены: помещение термостатов, компрессорная станция и калориферное отделение. Выше этажом расположены: помещение фильтров воздуха (для химической и радиационной защиты), лазарет, душ и санузел. На уровне снарядного погреба: кубрик для личного состава башни и помещение командира башни. Вращающаяся часть состоит из стола и подачной трубы. Стол представляет собой конический барабан с верхним и нижним полами с установленными на них тремя продольными балками, служащими станинами орудийных станков. На этих балках установлены подцапфенники, на которых лежат качающиеся части станка – люльки с телами орудий. Нижняя часть стола называется боевым штыром. Боевой штыр служит для передачи жесткому барабану силы отдачи при выстреле. Верхним штыровым погоном башня опирается на стальные шары, уложенные на нижний шаровой погон, который закреплен на жестком барабане.
Вырубленная глубоко в скалах потерна на глубине более шести метров и общей длиной более одного километра соединяла обе башни, основной и запасной командные пункты и основной дальномерный пост. Резервный дальномерный пост расположен гораздо ниже, и с батареей подземной связи не имел. Такое решение было принято в связи с частыми туманами в этом районе, и тогда резервный «низкий» дальномерный пост становился основным. Командные посты и силовая станция были расположены в отдельных казематированных блоках. Вращающаяся броневая рубка стереоскопического дальномера ДМ-6 размещалась в отдельном железобетонном блоке, соединенном с командным постом закрытым ходом сообщения. Железобетонные башенные блоки двухэтажные, входы в них прикрыты коленчатыми сквозниками. Помещения верхнего этажа блока имели противооткольную одежду из стальных швеллеров со вставками из 6-миллиметрового железа.
Еще в силы береговой обороны на юге Камчатского полуострова входит в составе 294-я отдельная береговая артиллерийская бригада. Она включает в себя 21-й береговой ракетный полк, а также 41-ю и 559-ю береговые артиллерийские батареи. Бригада полностью мобильная, 21-й береговой ракетный полк дислоцируется в поселке Англичанка, возле Елизовского аэродрома. Согласно планам развертывания, два дивизиона из 21-го полка были переброшены в район Вилючинска, а два – в район возвышенностей южнее Радыгино. Так штаб КВФ надеялся прикрыть все десантоопасные направления возле города Петропавловск и основных центров флотилии. В дивизион комплекса «Сопка» входят: стартовая батарея из двух пусковых установок Б-163 на двухосных прицепах, буксируемых гусеничными тягачами АТС; техническая батарея из десяти седельных тягачей ЗиЛ-157В с запасными ракетами на полуприцепах ПР-15. Крана в составе технической батареи не было, поскольку на каждой пусковой установке имелся свой собственный механизм перезаряжания ракет с состыкованного полуприцепа. Весь процесс предстартовой подготовки с перезарядкой занимал 17 минут. Но максимальная скорость тягача АТС с ракетой составляла 25 километров в час, и это сразу делало невозможным оперативную переброску двух дивизионов, оставшихся севернее, в район предполагаемого десанта. Две артиллерийские батареи, входившие в состав 294-й бригады, имели на вооружении восемь 130-миллиметровых береговых подвижных артиллерийских установок СМ-4-1Б, транспортируемых гусеничными тягачами ATТ. И опять-таки, вблизи зоны высадки оказалась только одна, 41-я береговая артиллерийская батарея. Другая, прикрывавшая северный участок, даже если бы и получила немедленный приказ о передислокации, опоздала бы к началу высадки. Ведь между местами расположения частей бригады было почти девяносто километров, и почти все по плохим дорогам. А вот «достать» корабли десанта, когда они подойдут к берегу для высадки, некоторые системы северной группировки бригады могли бы и с мест своей дислокации. По прямой от позиций возле Радыгино до берега бухты Большая Саранная всего тридцать километров, а до берега бухты Безымянная – меньше двадцати. И сейчас, при подходе к берегам Авачинского залива американские корабли ожидал неприятный сюрприз.
02 ноября, местное время 06:16. Камчатка. Побережье Авачинского залива, бухта Большая Саранная, пять миль от береговой линии. Американский лидер эсминцев USS DL-3 «John S. McCain»
Капитан лидера посмотрел на секундомер. Пора. В предрассветной темноте лежащие на западе берега Камчатки угадывались лишь мрачной смутной тенью. Если сейчас этот хваленый морской спецназ не даст целеуказание, придется стрелять почти наугад, по счислению. Но внезапно в полумраке взлетели, почти одновременно, но в разных местах, две красные ракеты.
– Лейтенант, – обратился капитан к своему артиллерийскому офицеру, – наши «тюлени», оказывается, способны не только бить морды в барах нашим же матросам. Начинайте, только не забудьте взять выносы от мест сигнала, чтоб не поцарапать «тюленям» их дорогую шкурку.
Лейтенант молча кивнул, и пятидюймовки лидера выплюнули первые 55-фунтовые «подарки для комми». Ответ не замедлил последовать. На черном фоне возвышающегося на западе берега сверкнула вспышка, и через несколько секунд в двух кабельтовых впереди корабля поднялся еле различимый в сумраке высокий белопенный фонтан разрыва.
– Сэр, центральный пост докладывает, что нас облучают как минимум три радара, причем различных типов. Один определен точно, это «Бурун», артиллерийский радар для новых мобильных 130-миллиметровых орудий русских, – обратился к капитану вахтенный офицер.
– Черт, «тюлени» же дали нам целеуказание для стационарных систем, определив их тип, как Б-13. Эта система еще тридцатых годов, откуда на ней радары? У русских есть еще сюрпризы? – удивленно проговорил капитан. – Дайте залп осветительными снарядами по месту целеуказания и вызывайте штурмовики, пусть начинают работать. А мы пока посмотрим, что нам еще приготовили красные. Рулевой, принять вправо пятнадцать, ход тридцать пять узлов!
Лидер чуть накренился, поворачивая и ускоряясь. Но тут черная темнота берега замигала многочисленными вспышками.
– Сэр, помимо ложных целей наблюдаю восемь, нет, десять выстрелов! Три группы, это три батареи, одна у нас на траверсе, две впереди слева по курсу!
– Рулевой, принять еще вправо тридцать! – отреагировал капитан.
Но лидер эскадренных миноносцев класса «Митчер» – это довольно большой корабль, почти пять тысяч тонн водоизмещением. И, несмотря на свои мощные двигатели, позволяющие ему разогнаться почти до 35 миль в час, мгновенно он не может ни повернуть, ни ускориться. Инерцию, законы физики, не может отменить ни господь бог, ни даже кэптэн US NAVY.
Не успел «Джон Сидней Маккейн» лечь на новый курс, как вокруг него встал целый лес всплесков от разрывов снарядов. Причем четыре из них резко отличались от остальных, поражая своей высотой и размерами. Три из них легли кучно, в сотне ярдов впереди, а вот еще один пришелся буквально в десяти футах по левой скуле перед форштевнем. Корабль резко дернулся, осаживаясь назад, как боксер, который получил прямой удар в челюсть. По палубе и конструкциям часто застучали осколки. На лаге стрелка, указывающая скорость, резко качнулась влево.
– Сэр, из носовых отсеков докладывают о поступлении воды. От гидравлического удара разошлись швы обшивки, еще у нас многочисленные пробоины от осколков. И вдобавок свернут форштевень, – скороговоркой выпалил старший офицер.
– Подтверждаю, сэр, корабль сильно тянет вправо, – доложил рулевой.
– Что за чертовщина, от одного 130-миллиметрового снаряда не может быть таких серьезных повреждений! – изумился капитан.
– Сэр, три всплеска, которые упали прямо по курсу, были значительно больше, чем остальные. Можно предположить, что и тот снаряд, который разорвался у нас под форштевнем, был такой же. Похоже, восемь или семь дюймов, не меньше, – ответил вахтенный офицер.
– Скорее, 180 миллиметров. У красных такой калибр стоит на легких крейсерах типа «Киров», и эти же пушки есть на вооружении береговых батарей, причем в броневых башнях, – отозвался старший офицер.
Будто подтверждая его слова, на корабль обрушился новый залп. На этот раз корабль получил два прямых попадания, правда 130-миллиметровыми снарядами. Корпус корабля содрогнулся, по конструкциям боевой рубки застучали осколки. Но главная угроза – четыре больших всплеска выросли по левому борту совсем рядом.
– Сто восемьдесят миллиметров, да еще в броневой башне, это серьезно. Нашему калибру совсем не по зубам. Надо скорее убираться из этого района, пусть этими пушками займутся самолеты из «Таффи». Местоположение этих орудий засекли?
– Трудно сказать, сэр. Всего мы засекли десять орудий. Два рядом с теми, на которых дали целеуказание «тюлени», на мысе Саранный. Вероятно, это тоже стационарные 130-миллиметровки, со щитами и в таких же бетонных полукапонирах. Четыре в глубине вражеской территории, к северу, за озером Пресное. Скорее всего, это мобильные системы русских, с наведением по радару, тоже калибра 130. Там как раз начинается возвышенность и рядом проходит дорога. И две вспышки слева по курсу, на мысе Безымянный. Вот эти, скорее всего, стационарные, калибра 180. Уж очень удобное место на этом мысу для такой батареи, позволяет простреливать как вход в главную, Авачинскую бухту, так и пляжи, где мы планируем высадку десанта. Еще два орудия обнаружить пока не удается. Может быть, они расположены севернее и закрыты от нас этим самым мысом.
– А может, они в спаренных башнях и радар засветку от двух выстрелов принимает за один, – возразил капитан.
Бой тем временем разгорался все больше. Замыкающий эсминец «Кнокс», пользуясь тем, что его никто не обстреливает, тоже сначала «повесил» два осветительных снаряда над русской батареей на мысе Саранном, а потом, пристрелявшись, перешел на беглый огонь. Шесть 127-миллиметровых орудий Мк12 в трех башнях эсминцев типа «Гиринг» имели паспортную скорострельность пятнадцать выстрелов в минуту на каждый ствол, и «Фрэнк Кнокс» эту скорострельность достиг. На позиции батареи № 961 обрушился настоящий ураган из огня и стали. Каждую минуту на батарею падало двадцать четыре снаряда весом более тридцати одного килограмма каждый. Уже через две минуты теория вероятности стала превращаться в реальность повреждений от большого числа попаданий. Часть снарядов легли очень близко от бетонированных орудийных двориков. Дворики поднимались круговой стенкой вверх, образуя полукапонир, но высота его была всего немногим более метра, чтобы обеспечить достаточные углы поворота и наклона своего орудия. Казенная часть орудия и расчет прикрывались купольным щитом, но толщина щита была всего 13 миллиметров, и закрывал расчет он всего наполовину. Так что, если достаточно крупный осколок от близко разорвавшегося снаряда попадал в щит, то он пробивал его, нанося повреждения и людям, и механизмам. А один снаряд, опять же в полном соответствии с теорией, разорвался прямо внутри бетонного дворика, в пространстве между щитом орудия и внутренней стенкой полукапонира. Результат был ужасен. Когда, после боя, выжившие бойцы батареи пришли на место, где стоял полукапонир с орудием № 3, они внутри обнаружили лишь кучу обгорелого искореженного железа, перемешанного с человеческим мясом. Оторванный ствол лежал в пятидесяти метрах ниже по склону, у самого уреза воды. Но батарея, погибая, ожесточенно сопротивлялась. Уцелевшие орудия продолжали упорно обстреливать головной корабль американцев. У командира сначала возникла идея перенести огонь на второй эсминец, но потом он решил этого не делать.
Тратить драгоценное время на пристрелку и перенос огня, когда орудия его батареи, похоже, доживают последние минуты, неразумно. Уж лучше постараться продать свои жизни подороже, тем более что головной американец сбросил ход и горит. А потом было уже поздно. Взрывы многочисленных снарядов повредили проводные линии связи, а радиопомехи американцы начали ставить еще за десять минут до начала боя. Целеуказания, ранее поступавшие в батарею от РЛС от 41-й батареи, прекратились с обрывом линии связи, но пожар на американце позволял уже пользоваться для наведения обычными оптическими дальномерами. И два уцелевших орудия с поредевшими расчетами продолжали бить по «Маккейну».
А положение дел на нем было гораздо хуже, чем на необстреливаемом «Кноксе». Десятки 130-миллиметровых снарядов летели в него со стороны берега, и не все они пролетали мимо. Огонь со стороны стационарной батареи № 961, которую старательно обрабатывал «Кнокс», сильно ослабел, кроме того, изначально устаревшие системы Б-13-IIIC могли выдавать восемь выстрелов в минуту, максимум. Да и точность попаданий этих орудий, наводимых теперь при помощи устаревших оптических дальномеров, была невысокой. Но «Маккейн» находился под обстрелом еще двух советских батарей, стационарной № 502 и мобильной № 41. Последняя была оснащена более новыми 130-миллиметровыми орудиями послевоенной разработки. Эти орудия, кроме того, что имели довольно современную радиолокационную систему наведения, основанную на РЛС «Бурун», работавшую в сантиметровом диапазоне, обладали более высокой скорострельностью, почти не уступавшей американским универсальным пятидюймовкам. Стотридцатимиллиметровое орудие СМ-4-1Б с длиной ствола в 56 калибров и полуавтоматическим клиновым затвором развивало скорострельность двенадцать выстрелов в минуту. И попадания снарядов весом более 33 килограммов каждый шли одно за другим. Хотя такой большой корабль, как лидер эскадренных миноносцев, почти, что легкий крейсер по классификации прошлой войны, мог «всосать» без существенного риска для себя и не один десяток таких снарядов.
Но больше всего проблем лидеру доставила третья батарея русских. Башенные одноорудийные установки МУ-1 были оснащены 180-миллиметровыми пушками, которые выпускали снаряды весом 97 килограммов пять раз в минуту и могли стрелять на 38 километров. Сами орудия стояли в башнях над бетонными погребами с перекрытием более полутора метров. Броня башен доходила до 75 миллиметров, что позволяло расчетам не бояться близких разрывов 127-миллиметровых орудий американцев. Да и прямое попадание американского фугасно-осколочного снаряда, при всей своей мизерной вероятности, вряд ли нанесло бы башне существенные повреждения. И сейчас находившиеся на батарее № 502 расчеты расстреливали горящий «Маккейн» почти что в полигонных условиях. Уже третий залп батареи лег точно по кораблю. А дальше дело пошло, как по маслу. Через три минуты на лидере были сбиты обе трубы, замолчали обе носовые башни Мк42, и он горел от второй башни до самой кормы. Сам корабль свалился в циркуляцию, садясь на корму. Один из 180-миллиметровых снарядов, попав в кормовую оконечность, при взрыве завернул перо руля, вдобавок напрочь его заклинив. Скорость «Маккейна», еще несколько минут назад бывшего одним из самых быстрых кораблей в соединении, упала до совсем смехотворных десяти узлов. А обстрел, вернее, уже расстрел лидера продолжался. Русские наконец-то начали расплачиваться с американцами за свои семьи, отравленные зарином в предыдущую ночь.
«Фрэнк Кнокс», видя бедственное положение своего флагмана, описал коордонат, пытаясь прикрыть горящий и уже не стреляющий лидер дымовой завесой. В дополнение эсминец перенес огонь с почти подавленной батареи № 961 на другие. Частично на соседнюю, 41-ю, батарею, по ней открыла огонь кормовая спаренная установка Мк12. Обе носовые переключились на обстрел батареи № 502, пытаясь заставить ее замолчать. «Кнокс» сначала, как в предыдущем случае, дал залп осветительными снарядами из всех шести орудий. Но наводчиков на эсминце постигло разочарование. Мобильные установки СМ-4-1Б находились на заготовленных заранее позициях, в распадках нескольких сопок, обрамлявших бухту Безымянная с юга, вне прямой видимости с моря. На кораблях место расположения орудий могли наблюдать только в момент выстрела, когда из поднятого ствола длиной почти семь с половиной метров вслед за вылетающим снарядом вырывался многометровый форс пламени и раскаленных газов. А из четырех башен батареи № 502 с той точки моря, где находился эсминец, видны были только две, и те американцы обнаружили, только тогда, когда те дали очередной залп по многострадальному «Маккейну».
Но над полем боя появился новый участник. Шестерка «Скайрейдеров», строя свой заход со стороны моря, запросила у своих кораблей целеуказания. Они поначалу пытались связаться с «Маккейном», но на нем были сбиты уже все антенны, и он не отвечал. Тогда ведущий штурмовиков вышел на связь с эсминцем. Командир эсминца резонно решил, что уже обнаруженная, но недобитая, стационарная батарея возле бухты Большой Саранной никуда не денется, с ней авиация может разобраться и позже. И направил воздушный удар на две обнаруженные башенные установки. Их надо было затыкать, причем срочно, если Америке не нужен утонувший «Маккейн». И вызвал еще самолеты, ведь вражеских целей обнаружилось неожиданно слишком много. Ведущий группы штурмовиков запросил дополнительную подсветку и получил ее, сразу две башни «Кнокса» повесили над обнаруженными установками 502-й батареи четыре осветительных снаряда.
И «толстые собаки» устремились на цель. Штурмовики атаковали просто, заходя на орудия над морем, с юго-востока, в пологом пикировании. Начало захода на высоте полторы мили, проход над целью и выход из атаки – на высоте 800 футов, с разворотом на северо-восток, опять в сторону моря. С учетом резкого повышения местности «Скайрейдеры» проносились над советскими позициями почти на бреющем, едва не задевая ветки деревьев. Будь это днем, командир группы не рискнул бы так снижаться, количество зенитных пулеметов у русских уже неприятно удивило пилотов US NAVY. Но ночью попасть в самолет, летящий в темноте, можно только при помощи наведения с РЛС, а его у зенитных пулеметов не было в принципе. На мысу Безымянном в прикрытии береговой батареи вообще-то еще находились и зенитные, одна как раз, оснащенная современными 57-миллиметровыми орудиями С-60 с радарным наведением. Но один из снарядов «Кнокса», легший перелетом, разорвался вблизи станции РЛС. Станция РЛС – штука гораздо более нежная и хрупкая, чем бронированная артиллерийская башня. Одного близкого разрыва пятидюймового снаряда хватило, чтобы вывести ее из строя. И зенитные орудия вынуждены были стрелять при помощи обычных прицелов, фактически наводчики наводили каждый свое орудие «на глаз», с трудом целясь по проносящимся вверху смутным стремительным теням. Со стороны это выглядело эффектно, но не эффективно, пользы от такой стрельбы не было. Во всяком случае, после того, как «Скайрейдеры» сели на «Йорктаун», техники при осмотре самолетов, нашли всего только пару маленьких дырок в плоскостях А-1Н командира группы.
