скачать книгу бесплатно
Эффективность первого захода американцев тоже оказалась близка к нулю. Штурмовики, кстати, из эскадрильи, участвовавшей в налете на Усть-Камчатск, несли почти то же вооружение, что и тогда. Тогда, в Усть-Камчатске, штурмовики имели по четыре пятисотфунтовые фугасные бомбы и два бака BLU-27 с напалмом весом 750 фунтов каждый. Еще на четырех узлах подвески тогда находились кассеты с РЛ-ловушками, попросту говоря, резаной фольгой. Но сейчас уже зенитных ракет русских можно было не опасаться, и набор вооружения был чуть изменен. Фугаски и баки с напалмом остались на своих местах, а вот на остальных узлах подвески висели кассетные бомбы Мк20, весом 485 фунтов каждая. В первом заходе американцы высыпали бомбы, но в отличие от устаревших орудий, стоявших всего лишь в земляной обваловке там, в Усть-Камчатске, сейчас под американцами стояли бронированные башни. И нанести такой башне хоть какой-то урон бомба весом в 227 килограммов могла только при прямом попадании. Но таких не случилось, бомбы легли кучно, разбросав остатки маскировки вокруг башен, но и только. В этом ведущего уверил командир «Кнокса», сразу после захода все вражеские орудия дали очередной залп по тому же горящему «Маккейну».
И во втором заходе американцы, пользуясь тем, что «Кнокс» в очередной раз «подсветил» цели, довольно точно вывалили на башни все кассетные бомбы. Каждая такая бомба была оснащена 247 кумулятивными суббоеприпасами Mk.118. Шестисотграммовый суббоеприпас Mk.118 может пробивать броню толщиной до 190 миллиметров. При сбросе одной бомбой кассеты Mk.20 зона поражения приблизительно равна футбольному полю. Над двумя орудиями батареи № 502 прошел стальной ливень. Обе башни получили не меньше десятка попаданий каждая, в результате которых верхние броневые листы башен обзавелись аккуратными дырочками, а в боевых отделениях из-за сверхзвуковых ударных волн, возникающих при пробитии кумулятивной струей брони, не осталось никого живого из орудийных расчетов. Но самым страшным был третий заход. В нем шесть «Скайредеров» освободились от баков с напалмом. Горело все, остатки деревьев, земля и скалы вокруг. Горела броня. Но самое страшное, горящий напалм стекал вниз, затекая в малейшие щели и зазоры конструкций башен. В маски орудий. И в дыры, только что проделанные суббоеприпасами Мк118. Сначала он попал в боевое отделение, а потом стал капать тяжелыми густыми каплями в подбашенный погреб, когда прожег резиновые уплотнения люков, и самое главное, стал затекать в открытые окна элеваторов-подъемников. Ведь они закрывались сверху, а наверху уже не было живых. Потом загорелись пороховые заряды в картузах выстрелов. Со стороны это смотрелось страшно и одновременно завораживало, когда давление от горящих пороховых газов вышибло наружные двери и бронезаслонки вентиляции, и почти одновременно над двумя орудиями 502-й батареи встали две исполинские свечи ослепительно белого пламени. Потом раздался грохот от сдетонировавших наконец снарядов, и обе башни, подброшенные мощной взрывной волной, медленно кувыркаясь, взлетели в воздух. Никто из расчетов не смог выжить. В отличие от спаренных башенных установок МБ-2-180, которые имели и потерну, под землей соединявшую обе установки, и запасные выходы, на одноорудийных МУ-1 не было ничего. С целью экономии денег, времени и материалов у них наличествовала только башня, которая устанавливалась прямо на снарядный погреб и которая из защищенного места сразу превратилась в адскую ловушку, обернувшуюся братской огненный могилой для двух расчетов батареи.
Командир 41-й батареи отдал приказ сворачиваться, едва увидев первый заход вражеских самолетов. Нормативное время свертывания установок СМ-4-1Б составляет немногим меньше двадцати минут, но расчеты, подстегнутые страшной картиной американского налета на соседей, перекрыли этот норматив почти вдвое. Когда новая группа американских самолетов прилетела в этот район, она застала только пустые позиции. Они отбомбились по позициям батареи № 961, окончательно ее уничтожив.
Лидер эсминцев USS DL-3 «John S. McCain» пережил своего противника ненамного. После первого захода американцев четыре орудия батареи № 502 успели дать по нему десять полных залпов. Из сорока снарядов непосредственно в корабль попало девять, и это, с учетом предыдущих повреждений, оказалось для корабля фатальным. Горящий, уже неуправляемый и обездвиженный корабль медленно погружался в воду, постепенно заваливаясь назад. «Кнокс» подошел к нему, чтобы снять остатки экипажа. Пушки русских прекратили стрелять, и эсминец мог сбросить ход, не опасаясь стать стоячей мишенью.
Командир четвертого дивизиона 21-го берегового ракетного полка, майор Смирнов, выслушав рапорты с поста РЛС-наведения и постов выносного наблюдения, шумно выдохнул воздух. Ну наконец-то. Один корабль противника горит и тонет, подбитый коллегами из его бригады. Второй застопорил ход, подойдя к первому, очевидно, чтобы снять с него экипаж. Американские самолеты, которых он опасался больше всего, отбомбившись, ушли на северо-восток. И он решился:
– Дивизион, пуск по захваченным целям!
На позиции дивизиона все звуки потонули в реве стартовых двигателей. Они мгновенно разогнали две ракеты, весом по три с половиной тонны каждая, с наклонных направляющих. Позиции дивизиона находились всего в тридцати пяти километрах от американских кораблей, и ракеты С-2, имевшие маршевую скорость 1050 километров в час, преодолели это расстояние за пару минут. Американцы были застигнуты врасплох. Радар «Кнокса» засек подлет ракет всего за полминуты, и сделать было уже ничего нельзя. Самолет ДЛРО, висевший с группой охранения на пятнадцать миль дальше к востоку, вообще не увидел ракеты, летевшие всего на высоте четыреста метров. Единственное, что успел сделать командир «Кнокса», это связаться с командованием и доложить о приближении «Вампиров». Он еще прижимал гарнитуру связи к уху, когда первый «Лосось» упал в воду в тридцати футах от эсминца. Подводный взрыв боевой части весом в тонну всего в пятнадцати метрах способен сильно повредить и может даже утопить такой корабль, как эсминец типа «Гиринг». Но двумя секундами позже это стало несущественно, вторая ракета попала в «Кнокс» аккурат позади второй дымовой трубы. Взрыв был такой силы, что корабль просто разорвало пополам. Корма утонула сразу, а носовая часть еще немного оставалась на плаву. Как раз столько времени, чтобы немногие уцелевшие успели прийти в себя и попрыгать в воду. Два мощных взрыва, произошедшие почти рядом, доконали и «Маккейн», он затонул почти за минуту. И через короткое время на поверхности океана виднелись только пара десятков выживших в спасательных жилетах, трупы и обломки с двух кораблей. Живые очень быстро, в течение нескольких минут, присоединились к мертвым. Температура воды в ноябре в море возле Камчатки превышает точку замерзания всего на несколько градусов. И всю эту кучу ветер и течение быстро несли на побережье мыса Безымянный.
02 ноября, местное время 06:14. Камчатка. Побережье Авачинского залива, бухта Малая Саранная. Позиции второй роты второго батальона 211-го мотострелкового полка 22-й дважды Краснознаменной Краснодарско-Харбинской мотострелковой «Чапаевской» дивизии на возвышенности между озерами Малое Саранное и Мелкое, в четырехстах метрах от берега
Командир роты потер покрасневшие от бессонницы глаза и рывком поднял свое уставшее тело с лежанки. Рукой он махнул дремавшему за столом и встрепенувшемуся радисту.
– Пойду, пройдусь еще раз по позициям, – успокоил он его.
Позиции, которые на основных десантоопасных направлениях начали оборудовать еще с началом войны, с прибытием первых частей 22-й дивизии лихорадочно усиливали и дооборудовали. Положение усложнялось тем, что саперный батальон дивизии в данном районе отсутствовал, и приходилось работать своими силами, при помощи одних саперных лопат. Почти весь саперный батальон вот уже вторые сутки обеспечивал переправу основных частей дивизии через многочисленные мосты на основной трассе Камчатки, разрушенные массированным налетом американской авиации. Положение усугублялось еще тем, что в последние часы, закончив с уничтожением основной силы ПВО, зенитно-ракетной бригады, американцы перешли к изоляции южного района, развернув охоту буквально за каждым транспортным средством на дороге. Как-то проскочить машинам, поодиночке и мелкими колоннами, можно было только в темное время суток. Да и то, с большим риском, ночные налеты тоже были не редкость. Вот и получилась такая ситуация, что в районе к югу от входа в Авачинскую бухту советские войска ранним утром 2 ноября были представлены всего двумя батальонами из 211-го полка.
Первый мотострелковый батальон прикрывал наиболее опасное место, бухту Безымянная. Там же находились и почти все средства усиления, которые успели перебросить, – приданная одна батарея 122-миллиметровых гаубиц М-30 из состава 157-го артполка и две полковые батареи 120-миллиметровых минометов. И там же, в бухте Безымянной, находились и саперы, всего один инженерно-позиционный взвод, с траншеекопателем и экскаватором. Это объяснялось просто: единственная дорога из бухты Малая Саранная проходила через перевал Седелка, в долину, образованную рекой Вилюча. Из этой долины уже можно было, оставляя справа прибрежные озера Большой Вилюй, Малый и Большой Лиман и Пресное, проехать до грунтовой дороги на аэродром и дальше, в военно-морскую базу и город Вилючинск. Но участок от бухты и до перевала включительно был проходим для колесной техники только летом, и то, в хорошую погоду. А гусеничной техники у 211-го полка не было. Поэтому все приходилось таскать на себе почти три километра, полковые грузовики ГАЗ-51 и ЗиС-164 могли только доезжать до северного берега озера Большой Вилюй. Поэтому в бухте Малая Саранная оборону на позициях держали только две роты из второго батальона.
Ближе к северу береговую линию прикрывала еще одна рота из состава их батальона. Хотя протяженность пляжа, удобного для высадки, там была едва не втрое больше, чем в бухте Малая Саранная. Это объяснялось тем, что, высадившись на берег, противник сразу попадал в тупик. С юга по берегу было топкое и труднопроходимое устье реки, преодолев которое, противник упирался в почти отвесные скалы. Вдобавок на этих скалах располагалась береговая батарея № 961, вместе со своими силами прикрытия. С севера были труднопроходимые, почти отвесные скалы. Подняться туда можно было только пешком. Но преодолев эти препятствия, противник опять оказывался на узком кусочке пляжа. А продвижение в глубину полуострова сразу через сто метров перекрывали озера Большой Вилюй и Пресное. Проехать можно было только по узкому перешейку между ними, менее ста метров шириной, который к тому же имел в своей середине поросшую лесом высоту, с которой превосходно простреливался весь участок высадки. И только на северном участке можно было, сразу высадившись в бухте Спасения, продвинуться по ровной местности до дороги. Но дело усложнялось тем, что уж больно маленьким был этот удобный кусочек. Сам пляж был в ширину не более 200 метров, вдобавок дальше участок, по которому можно проехать, сужался вдвое, с одной стороны были топкие берега озера Пресное, а с другой опять начинались скалы. И башенные установки батарей № 502, стоящие на них.
Вот этот, с первого взгляда, большой кусок побережья и держала эта рота. Один взвод окопался на высотке, стоящей на перешейке, остальные силы обустроили свои позиции на склоне небольшой, поросшей лесом возвышенности, которая начиналась в четырехстах метрах от северного кусочка пляжа. Позиции вдобавок позволяли вести перекрестный обстрел. Даже маленькая, скалистая сопка Медвежья, разделявшая северный и южный пляжи, простреливалась полностью, с обеих позиций. Самая верхняя часть скал начиналась прямо с морского прибоя, а западный склон, поросший редким кустарником, круто, под углом почти тридцать градусов, неуклонно понижался в сторону позиций роты. Все средства усиления второго батальона были на южном, более изолированном участке, в бухтах Большая и Малая Саранная. Рота, расположенная южнее, могла оперативно получить помощь со стороны основных частей полка, оборонявших бухту Безымянная. Ведь туда шла уже более-менее приличная грунтовая дорога, да и расстояние по прямой было всего полтора километра.
Но все эти размышления вылетели из головы старшего лейтенанта, когда он, глядя на восток, где за угрюмыми скалами мыса Саранный простирался океан, потрясенно увидел, как почти над самыми орудиями 961-й батареи поднимаются две сигнальные ракеты! Одна на самой оконечности мыса, другая ближе к позициям роты, причем точно из месторасположения пограничного поста! Пост находился на основании мыса, уже почти у берегов озера Малое Саранное, и до левого фланга позиций роты от него было всего метров двести. Он еще вчера вечером, когда рота занимала позиции, приходил к пограничникам, договариваться о взаимных действиях. На посту была вышка, но океан с нее просматривался не полностью, с севера он был закрыт скалистыми сопками мыса. А вот подходы к бухте, где и были удобные места для высадки, с него просматривались изумительно. Еще на посту была маленькая избушка, в которой пограничники напоили его чаем. Всего на посту было пять человек, и, получается, противник их всех без шума ликвидировал, если с места поста подает сигналы? В голове его еще с бешеной скоростью крутились эти мысли, а он начал отдавать команды:
– Рота, тревога! Всем занять позиции! Евстигнеев! – обратился он к командиру левофлангового взвода. – Возьми два отделения, развернитесь в линию от берега озера до моря и начинайте прочесывание в сторону оконечности мыса. При обнаружении противника отрывайте огонь на уничтожение!
– Связь с батальоном, быстро! – обратился он уже к радисту, по тревоге тоже выбежавшему из блиндажа. Доложить срочно, наблюдаю пуски сигнальных ракет разведгруппой противника для целеуказания орудий батареи на мысу Саранном. Пограничный пост на мысу предположительно уничтожен противником. Для ликвидации разведгруппы силами роты начинаю прочесывание от позиций роты в направлении на восток, прошу предупредить охрану батареи!
Командир роты посмотрел на часы. Время было 06:17. Пока он отдавал приказы, в предрассветном сумраке, далеко в море, на юго-востоке, сверкнула вспышка корабельного залпа. И через несколько секунд над мысом, высоко в небе, вспыхнули шары осветительных снарядов, превративших ночь в день. Орудия батарей открыли ответный огонь, но за несколько секунд перед этим в десяти метрах от него старший лейтенант услышал крик:
– Вот они!
И сразу прозвучал хлесткий звук выстрела из трехлинейки. Винтовка Мосина в его роте была всего лишь одна, у снайпера роты. Еще через секунду вовремя среагировавший Евстигнеев выпустил осветительную ракету, «повесив» ее над самым урезом воды, точно под пограничным постом, и тогда диверсантов увидели все. Один человек тащил второго, который едва шевелился. Они уже спустились по скалам почти к самому морю, когда ракета осветила их тела, затянутые в черные, облегающие костюмы. «Твою ж мать! – потрясенно подумал старший лейтенант. – Это же они в гидрокостюмах! Сейчас бы ушли в воду, а мы без толку прочесывали бы пустые скалы!»
В это время хлопнул еще один выстрел из «мосинки», и сразу после этого застучали пулеметы роты, скосившие всех людей в черном. И только после старший лейтенант среагировал, перекрикивая грохот начавшейся артиллерийской канонады:
– Евстигнеев, отставить прочесывание! Пошли одно отделение туда, к этим в черном, пусть подберут их и все остальное, даже самые мелочи. Второе отправь на пост к пограничникам.
02 ноября, местное время 06:35. Камчатка. Подножие горы Вилюй, верховье реки Малый Вилюй. Место высадки диверсионно-разведывательной группы разведки третьей дивизии морской пехоты США
Еще не затих шум винтов вертолета, который высадил их в узком ущелье, мастерски зависнув прямо на скалистом пятачке между беснующимся горным потоком и почти отвесной скалой, как радист уже посылал в эфир короткую передачу. Остальные члены группы в это время прикрывали его, ощерившись в окружающую темноту стволами автоматов. Шифрованная передача означала, что первый этап прошел успешно. Группа высадилась без потерь и вовремя, теперь им предстоит следующий этап. Осторожно, оставаясь незамеченными, пройти вниз по течению этой реки, внимательно осматривая местность на предмет обнаружения запасных ракетных и артиллерийских позиций. А может быть, чем черт не шутит, и самих орудий или ракетных установок красных. Лейтенант Торчмэн на инструктаже поначалу не особо верил в то, что в такое бездорожье можно затащить что-то крупнее того, что может разместиться в конском вьюке или на горбу человека. Но потом полковник показал им фотографии русского тяжелого гусеничного тягача АТ-Т, который тащил здоровенное орудие по руслу реки, чертовски похожей на ту, возле которой они сейчас находились. И объяснил, что в принципе, на такой технике на юге Камчатки можно передвигаться практически по любой речной долине. Главное, в эту долину попасть. А попасть можно только с моря или, как в данном случае, по одной из немногочисленных отвратительных грунтовых дорог, идущих вдоль берега. А дорога шла только до устья трех рек, с севера на юг: Большой Вилюй, Малый Вилюй и Саранная, которая, в свою очередь, образовывалась из слияния реки Малая Саранная и ручьев Верхний и Нижний Саранный. И поэтому на «Иводзиме» большие шишки решили четыре из пяти разведгрупп высадить в верховьях этих рек, к подножию мрачной вершины Вилючинского вулкана, от огромных вечных ледников на склонах которого и брали свои истоки все эти речки и ручьи. В долину реки и ручьев с общим названием Саранные запланировали целых две группы, а им, стало быть, достался Малый Вилюй. После того, как они просмотрят долину реки, задание предписывало выйти в тыл позициям русских в бухте Малая Саранная для наблюдения и корректировки. По плану, к этому времени должна была начинаться высадка первой волны десанта.
Но насчет дальнейшей судьбы своей группы первый лейтенант Эдвин Торчмэн глубоко заблуждался. Еще 36 часов назад, когда 211-й мотострелковый полк только выходил на позиции своей обороны, командир полка выслал свою разведывательную роту, поставив ей одну задачу: занять все ключевые высоты в тылу своих будущих позиций, на глубину до шести километров и обустроить там скрытые наблюдательные посты-секреты. Оставшиеся силы роты должны были занять основные транспортные узлы, разместившись так, чтобы можно было быстро прийти на помощь своим секретам. Естественно, все это в пешем порядке, местность в тылу своих оборонительных позиций и время года совершенно исключали возможность передвижения на полковом автотранспорте. Еще была отдельная 32-я разведывательная рота дивизии, вот она-то как раз оснащена гусеничными вездеходами ГАЗ-47, но ее прибытия в район скорых боевых действий командир полка решил не ждать, как только узнал, что в состав предполагаемых сил противника входит вертолетоносец «Иводзима».
По данным разведки, этот чертов корабль нес на своем борту целых три батальона морской пехоты, только без тяжелого вооружения и бронетехники. Сообщение из штаба флотилии о разведгруппах командира 211-го полка совершенно не удивило, он как раз только что отправил командиру дивизии свое донесение о замеченной разведчиками высадке четырех диверсионно-разведывательных групп с вертолетов; его опасения начинали оправдываться, этот проклятый вертолетоносец еще принесет им немало бед. Но пока все шло хорошо, уже через час разведчики дивизии сумели блокировать, а затем уничтожить три из четырех групп противника, спускавшихся по руслам рек к побережью, в тыл позиций батальонов его полка. Группа лейтенанта Торчмэна не была исключением. Ее высадку засекли сразу три наблюдательных поста, а секрет, занимавший высоту 708, помеченную на картах еще как гора Вилюй, вообще сумел не только подсчитать точно количество морпехов в его группе, но и определить, кто радист, кто командир. Немудрено, ведь американцы высадились ниже по склону всего в трехстах метрах, а потом еще и пять минут оставались на месте, пока их радист не закончит сеанс связи. Из отделения, расположенного в секрете, сержант, командовавший им, отрядил четверых – трех разведчиков и снайпера. Они осторожно пошли по гребню высот, закрывавших долину реки Малый Вилюй, с севера. Ночью, по горам, да еще в начале ноября, на Камчатке можно передвигаться очень медленно. Помогло только то, что этот маршрут был заранее отработан, да еще то, что противник не торопился. Американцы обшаривали в долине каждый закуток, но их совершенно не интересовали высоты. Так они и передвигались целый час, русские по гребню, американцы по долине. Пока американцы не угодили в засаду к еще одному отделению, разместившемуся в долине реки, в километре от перевала Седёлка. И когда американцы пересекли условленную черту, в небе над ними зажглось несколько осветительных ракет. Едва раздались первые выстрелы, как снайпер группы, сопровождавший противника, прострелил ногу сначала Торчмэну, а потом радисту.
Работать с высоты, по освещенному и растерянному противнику, было очень просто, как на батальонном стрельбище. Уцелевшие американцы, сообразившие, что их обстреливают с двух сторон, ринулись на противоположный склон, но там их встретила огнем третья группа, пришедшая с еще одного секрета. В итоге трое морпехов, залегшие среди камней и пытавшиеся отстреливаться, были убиты, забросанные гранатами сверху. А вот раненые радист и лейтенант угодили в русский плен. В остальных двух группах пленных не было, американцы отстреливались до конца, добивая своих раненых. Четвертую группу пока взять не получалось, но разведчики из 211-го полка совместно с подоспевшими пограничниками прочно сели ей на хвост. Они гнали ее непрерывно на юго-запад, отжимая от дорог и побережья, в горы, прижимая к склонам Вилючинской сопки.
02 ноября, местное время 07:30. Камчатка. Четыре километра на северо-восток от города Усть-Большерецка, временный лагерь военнопленных
Дорогу от места своего пленения Джон сначала воспринимал как досадное неудобство, все-таки ехать на голых обледеневших досках в открытом кузове допотопного грузовика, да еще в промокшем летном комбинезоне, – не сахар. А с учетом того, что это происходит в ноябре, на Камчатке, под моросящим дождем, идущим напополам со снегом, очень даже далеко не сахар. Никакого сравнения с мягким сиденьем «Шевроле-Корвет» во Флориде. К окончанию пути Маккейн уже думал, что русские просто начали таким изощренным образом их пытать. Не хватало только следователя с его дурацкими вопросами. Уже через час такой езды все три американца сбились в кучу в центре кузова, пытаясь хоть как-то согреться, но все было тщетно. Все конвоиры сидели на лавках, возле кабины, закутавшись в свои теплые шинели. На американцев они обращали внимание только тогда, когда кто-то из пилотов пытался встать или просто подползти к бортам грузовика. Реакция конвоиров была стандартная, короткий окрик, в случае дальнейшего непослушания следовал сильный удар прикладом. Несколько таких попыток было достаточно для измученных и замерзших пилотов, дальше они старались просто держаться друг за друга, экономя остатки сил и тепла. Несколько раз Маккейн проваливался в забытье, он уже не мог понять, засыпает или теряет в очередной раз сознание.
А дорога все не кончалась. Минуты текли, превращаясь в часы, а грузовик все неспешно ехал по дрянной, испещренной выбоинами дороге, увозя пилотов в глубь огромной и дикой Камчатки. Уже давным-давно упала на дорогу мрачная темнота. Узкие слабые полоски света от фар, в которых кружился непрерывный хоровод все еще падающего снега, только подчеркивали окружающий мрак. А холод все усиливался, пробирая до костей. И наконец, когда уже Джон готов был продать не только все секреты, которые знал, но и саму свою душу, кому угодно, хоть черту, хоть коммунистам, всего за одну только кружку горячего чая, грузовик остановился. Но пилоты к тому моменту уже не могли встать, измученные и замерзшие, они только слабо шевелились в кузове, бессильно пытаясь распрямить скрюченные и застывшие от холода конечности. В конце концов разозленные конвоиры просто откинули задний борт и пинками и прикладами спихнули сбившихся в бесформенный клубок американцев на землю. Прямо под ноги подошедшему офицеру.
– Ну-ну, и кто на этот раз почтил своим прибытием наше скромное заведение? – на почти безупречном английском поинтересовался он.
Но измученные пилоты даже не смогли разговаривать, только Маккейн из врожденного упрямства попытался выдавить из себя что-то вроде «пошел ты к черту», но из замерзшего горла вырвался лишь какой-то бессвязный хрип.
– Опять невежливые гости попались. Но у вас будет время поговорить со мной, – с коротким смешком произнес офицер и уже на русском, обратившись к старшему из конвоиров, коротко бросил:
– Все документы на пленных – мне, этих к врачу в медпункт, пусть осмотрит.
И опять повернувшись к пленным, равнодушно произнес, снова на английском:
– Не надейтесь сдохнуть, янки. Здесь можно умереть только с моего разрешения.
Через час все трое, уже на своих ногах, входили в мрачное длинное здание, изнутри освещаемое лишь несколькими узенькими зарешеченными оконцами. Оказавшись внутри, Джон испытал настоящий шок! Внутри барак казался еще длиннее, дальней стены вообще не было видно, из-за висевшего в бараке густого тумана, состоявшего из пара и человеческих миазмов. Густая какофония запахов мочи и немытых тел ударила по обонянию Джона, как дубинка по голове. Но больше всего Джон был потрясен не этим. В бараке тесно стояли двухъярусные ряды нар. Даже на первый взгляд их было больше полусотни. И практически все они были заняты! На всех сидели или лежали люди, и на них была пусть грязная, пусть оборванная, но американская военная форма. Джон ошалело потряс головой: откуда у русских столько пленных?! Рядом раздался надрывистый кашель, а потом изумленный хриплый голос пилота «Виджилента», с которым они только что мерзли в кузове грузовика:
– Разгрызи меня черт, до этой секунды я думал, что мы побеждаем в этой сраной войне.
Глава 2
Мертвые сраму не имут
02 ноября, местное время 07:50. Камчатка. В небе над южной частью Авачинского залива
Капитан Лысюра, как самый старший из оставшихся пилотов, готовил 865-й истребительный авиационный полк в последний бой. Точнее сказать, то, что осталось от полка, десяток разношерстных самолетов. А то, что бой будет для всех последним, капитан не сомневался. Он вспомнил, как два часа назад, на предполетном инструктаже, перед ними выступил полковник Калинин. Полковник был до войны заместителем начальника отдела оперативно-тактической подготовки ВВС КТОФ, а сейчас вместе с этим занимал должность командующего ВВС Камчатской военной флотилии, прежний командующий погиб вчера вечером вместе со всем руководством 191-й зенитной ракетной бригады, когда американцы утюжили позиции ракетчиков. К концу ночи все оставшиеся самолеты полка были собраны в капонирах Елизовского аэродрома, почти все остальные аэродромы были уже неоднократно перепаханы американскими бомбами и ракетами. Да и в Елизово основная бетонка была повреждена, уцелела только длинная рулежная полоса, тянувшаяся почти вдоль всей взлетки. Да и то потому, что какая-то светлая голова додумалась нарисовать на ней серо-черной краской большие круги, с воздуха точь-в-точь, похожие на воронки от бомб. Полковник, собрав пилотов в одном из пустующих капониров, просто сказал:
– Товарищи офицеры! Я, по идее, должен сейчас сказать что-то торжественное и величественное, но не буду этого говорить. Вам предстоит сделать невозможное. Через час все наличные самолеты полка должны обеспечить удар по кораблям американского десанта. Во-первых, связать или отогнать имеющееся воздушное прикрытие десанта. Во-вторых, не допустить американцев к нашей ударной группе. Минимум на десять минут, чтобы им хватило времени беспрепятственно сделать два захода на корабли.
Капитан Венедиктов, тоже уцелевший в этой ужасной мясорубке, с легкостью лесного пожара пожиравшей эскадрильи самолетов и десятки пилотов, спросил:
– Ударная группа? А кто будет в ее составе?
– Все остальные боевые машины, имеющиеся на Камчатке, – жестко ему ответил Калинин. – Пара Ил-28 из 867-го гвардейского минно-торпедного авиаполка и четверка МиГ-17 из 777-го истребительного полка ВВС. МиГ-17Ф 777 полка не имеют РЛС, и поэтому отправлять их с вами в ночной воздушный бой, да еще над морем, не имеет смысла. А вот опыт ударов по наземным, вернее, в данном случае, надводным целям у них есть. Конечно, только в том случае, если бомбардировщики пойдут с ними как лидеры и выведут их на корабли. Сами МиГи со своим примитивным оборудованием могут и не найти десант в море. Я понимаю, что шестерка самолетов, четыре из которых маленькие истребители, это не тот наряд, который нужен для разгрома десантного конвоя. Но если этот наряд повредит или утопит хоть один корабль, тогда нашим войскам будет хоть немного, но легче, когда десант дойдет до места высадки. Вы все понимаете, что будет с мирным населением, если янки захватят Камчатку.
Понимали все. После недавних событий, когда американские самолеты потравили отравляющими газами больше половины населения в поселках вдоль трассы от Дальнего до Усть-Камчатска с той обыденностью, как травят на кухне тараканов, иллюзий в отношении своих врагов никто из советских военных не испытывал.
И поэтому пилоты перед тем, как занимать места в кабинах, между собой договорились. Они будут драться, не выходя из боя, до последнего. До предела, в конце концов, как стало ясно из данных радиоперехвата, один Як из эскадрильи Хвалькова уже таранил врага в бою позапрошлой ночью.
Командир и начальник штаба полка тоже погибли этим вечером, при очередном американском налете на Елизовский аэродром. Из состава полка осталось в строю два капитана, все из пилотов. Лысюра и Венедиктов. И капитан Лысюра, как самый старший и самый опытный, приняв командование, приказал идти на взлет. Если бы истребители взлетали по основной полосе, как прежде, можно было бы стартовать сразу четверками, габариты основной полосы легко позволяли так делать. Но по узкой рулежке самолеты стартовали гуськом, друг за другом. Из-за этого самолеты чуть замешкалась, собираясь вместе. Их было немного, машин, оставшихся в строю 865-го истребительного полка, четверка МиГ-17ПФ, возвращенная сегодня ночью с аэродромов и площадок рассредоточения на севере. Возглавлял ее бессменный лидер с начала войны, капитан Венедиктов, пилот, сумевший не только уцелеть при первой внезапной атаке американцев на остров Беринга, но и сбить в неравном бою штурмовик противника. Ведомым у него шел старший лейтенант Автушко, тоже уже записавший на свой счет трех врагов. Пара Як-25М, всего пара, все, что осталось от сумасшедшего, отчаянного ночного боя над морем, где вторая эскадрилья Елизовского полка пыталась прикрыть наши ракетные катера. Из этого боя вернулся только старший лейтенант Хвальков и его ведомый. Хвальков в итоге стал первым асом в полку, на его счету уже шесть сбитых американцев, причем один самолет ДРЛО. И наконец, сам капитан Лысюра и четверка, которая уже получила прозвище «везунчики», на МиГ-19ПМ, единственных в полку самолетах, которые хоть как-то могут быть сравнимы по скорости и высоте с новыми палубными истребителями американцев. Все пилоты «девятнадцатых» тоже уже имели на своем счету сбитых американцев, а Лысюра и вовсе сбил пятерых, став вторым асом в 865-м полку.
Как и было условлено заранее, самолеты прошли над озером Халактырка, выходя на берег Авачинского залива в кромешной тьме. Лишь только далеко на востоке небо постепенно меняло цвет, превращаясь из черного в грязно-серое.
Советские самолеты шли в довольно плотной группе, над самой водой, держа расстояние между машинами не более ста метров. Экипажи вели машины по приборам, РЛС включать Лысюра строго-настрого запретил, что усложняло задачу и требовало значительного мастерства от пилотов. Но летчики 865-го полка ПВО, выполнявшие такие полеты и в мирное время, справились и сейчас, сумев проскочить незамеченными буквально под носом у американцев, пройдя севернее и ниже группы американских самолетов, патрулирующих вход в Авачинскую бухту. Оставаясь не обнаруженными дежурным самолетом ДЛРО, патрулировавшим в пятидесяти километрах от береговой линии, Лысюра вел группу, все время смотря на часы и карту, одновременно выдерживая точно скорость семьсот километров в час, только так можно было попасть в квадрат, где, по уверениям офицеров разведки, ожидался американский десантный конвой. Вернее, в зону перед конвоем. С одной из немногих уцелевших советских РЛС была замечена группа самолетов, патрулирующая над морем, вдобавок она неспешно и постоянно приближалась к берегу Камчатки. И, по мнению командования, эта группа и была воздушным прикрытием конвоя. Лысюра вздохнул, вылет остатков советской авиации спланирован на сплошных теориях, догадках и предположениях. А им необходимо еще и скоординировать свои действия с ударной группой, иначе вся сложная и неуклюжая, наскоро придуманная схема налета пойдет сразу наперекосяк. Его группа через минуту-другую будет в заданном квадрате, где же кодовый сигнал от лидера ударников?
В эту самую секунду командир бомбардировщика Ил-28, бортовой номер 19, из состава 867-го минно-торпедного авиационного полка, который и лидировал в ударной группе, услышав от штурмана одно слово: «Время», бросил в эфир короткую фразу: «Точка один». Лысюра ответил не менее лаконично: «Я – сто первый, принято». И потом, обращаясь к своим истребителям: «Внимание, я – сто первый, всем вверх, курс и эшелон по плану». Еще договаривая эти слова, он перевел РУДы на полный газ, одновременно потянув ручку на себя. И включил РЛС на прогрев. Если никто из его летчиков не замешкается, через несколько минут на высоте его истребители образуют своеобразную этажерку, его четверка МиГ-19 будет на семи тысячах, четверка МиГ-17 Венедиктова на пяти, с отставанием на пару километров, и пара Яков Хвалькова еще ниже и позади, отставая от МиГов примерно на такую же дистанцию.
Оператор самолета ДРЛО Е-1В US NAVY изумленно увидел, как прямо у него под носом, буквально в двенадцати километрах, быстро поднимается четверка вражеских самолетов, судя по размерам засветки и скорости, истребителей. Как будто они вынырнули из темного океана внизу. Как чертики из коробочки с сюрпризами, которые дети так обожают в виде подарков на Хэллоуин. Но эти сюрпризы могут оказаться для них смертельными. Опомнившись, он поднес микрофон ко рту:
– «Папа Джеймс», я – «Следопыт», прямо передо мной, в шести милях четыре «бандита», идут с резким набором высоты, курс 85! Отставить четыре, шесть, нет, черт возьми, их уже восемь!
– Принято, – отозвался дежурный офицер ситуационного центра на «Форрестоле». Обернувшись к оператору, сидевшему рядом, он спросил:
– Где там дежурная команда наших земноводных друзей?
Флот и Корпус морской пехоты, US NAVY и MARINES, были извечными соперниками с момента образования Корпуса морской пехоты, с изначальных времен, когда 10 ноября 1775 года, Конгресс США принял резолюцию об образовании Корпуса, как самостоятельного рода войск. Это соперничество принимало самые разнообразные формы, от таких вот подначек и прозвищ, зачастую обидных, до драк в барах на уровне отношений личного состава на рядовом и офицерском уровне. И до серьезных подковерных сражений между адмиралами и генералами в Пентагоне и том же Конгрессе, особенно когда речь шла о дележке очередного военного бюджета США. Далеко не всегда флот выходил из этих бумажных битв победителем. Чего стоил один только Закон о национальной безопасности США от 1947 года, по которому Корпус морской пехоты должен иметь в своем составе в мирное время не меньше трех дивизий (с частями усиления и обеспечения) и трех авиакрыльев армейской авиации. В то же время как двумя годами позже Конгресс отменил постройку уже заложенного авианосца «Юнайтед Стейтс» и заказ на еще четыре авианосца такого типа. Конечно, главную роль в отмене программы строительства пяти таких исполинов сыграли ВВС со своим стратегическим огромным бомбардировщиком В-36, но и Корпус «подгадил», требуя на содержание и перевооружение своих трех авиакрыльев немаленькие суммы. А где сейчас эти задаваки из ВВС со своими хвалеными В-36? Вытирают морды, разбитые до кровавых соплей русскими на своих уцелевших базах, а эти навороченные дорогостоящие игрушки В-36 вообще списаны до войны, как устаревшие. А флот должен делать за них всю работу. И как бы сейчас пригодился в составе «Таффи» еще один авианосец, да еще такой большой, как «Юнайтед Стейтс»! Эти мечты офицера прервал доклад оператора связи:
– Группа будет над ордером десанта через двадцать одну минуту. В группе один «Скайрейдер» в варианте ДРЛО и десять «Крестоносцев», шесть в ударном варианте, четыре в чисто истребительном.
Морпехи, как всегда, основательно готовились к своей высадке. Ударные группы раз за разом утюжили район, в котором должны будут высадиться на берег «дубленые загривки», находя и уничтожая все новые и новые цели красных. Полчаса назад шестерка «Крестоносцев» Корпуса все-таки обнаружила и уничтожила еще две башенные береговые артустановки, которые утопили лидер «Маккейн» этой ночью.
Вообще-то, по-хорошему, у берегов Камчатки сейчас нужно было иметь два самолета ДРЛО, один для контроля воздушного пространства и координации своих действий в районе баз красного флота, а другой – чисто для потребностей десанта. Но «Следопыты» из эскадрильи VAW-12, базировавшиеся на «Форрестоле» понесли потери, а оставшиеся на берегу самолеты еще не прибыли в восполнение урона. Уменьшать же количество «Трейсеров», задействованных в патрулях обороны АУГ, адмирал категорически запретил. Поэтому сейчас над побережьем Авачинского залива был всего один «Следопыт», который разрывался между задачами по охране ордера десанта и отслеживанием воздушной обстановки в квадрате Вилючинск – Халактырка – Елизово – Коряки, где и были основные аэродромы Советов на юге Камчатки. И судя по всему, есть все шансы потерять и этот «Трейсер», и это в его смену! Черт бы побрал этих русских, откуда вообще взялись эти истребители, если еще три часа назад умники из G-2 торжественно рапортовали о том, что у Советов на камчатских аэродромах вообще не осталось истребителей? В прикрытии «Следопыта» была пара «Демонов», но восьмерку русских истребителей это не остановит.
Офицер еще раз пробежался взглядом по планшету. Что у него есть в этом районе? Шестерка и четверка «Скайрейдеров» наносят удары, одна по Вилючинску, другая по единственной дороге к зоне высадки. Бросать «Толстых собак» против истребителей красных бессмысленно. Восьмерка «Скайхоков» летит на удар по Елизовскому аэродрому. Но она в ударной конфигурации. Без ракет «воздух – воздух». Еще есть четверка «Крестоносцев», возвращается после налета на коммуникации русских у Северных Коряк. И вроде бы у нее на подвесках осталось по паре «Сайдвиндеров». Короткий диалог с ведущим этой группы отпадает, у них слишком мало топлива, хватит на прибытие в район, где находится «Следопыт», если идти на форсаже, на бой с русскими истребителями уже нет. А что у нас с заправщиками? Один только что отдал все топливо дежурной группе, которая «пасет» русский флот у входа в Авачинскую бухту, другой еще на палубе, не успеет. «Сдернуть» дежурную группу? А вдруг это еще одна хитрая комбинация красных, и русские ракетные катера только этого и ждут? А если они вырвутся из бухты и успеют подойти к транспортам десанта на дистанцию пуска своих чертовых ракет? Сорванными погонами лично он тогда не отделается. «Земноводные» к «Трейсеру» не успевают, даже если бросят свой тихоходный EA-1E и пойдут на форсаже, к тому же потом им тоже срочно будет нужен заправщик.
Другого выхода нет, придется снимать четверку «Демонов» с воздушного прикрытия десантного ордера. Во-первых, ей лететь ближе всех, во-вторых, эта группа красных самолетов… не имеет ли она своей целью удар именно по десантному соединению? Ведь от места патрулирования «Следопыта» до точки, в которой десант сейчас, всего пятнадцать миль? Четыре плюс два, шесть «Демонов» против восьми «бандитов» красных, нормальный расклад, парни смогут связать боем силы красных и продержаться двадцать минут до прибытия «Крусейдеров» из Корпуса. А на добивание «бандитов» сейчас подниму с палубы два звена новых «Фантомов». Чтоб никто не ушел и на Камчатке не осталось наконец русских истребителей. Реально, а не по сводкам G-2.
Капитан Лысюра мимолетно обрадовался, пока все шло по плану, на экране РЛС пара отметок, висевшая выше на несколько километров над еще одной отметкой, яркой и медлительной, ускорилась и пошла его группе навстречу. Так, его четверка сейчас примет эту пару в лобовую, они будут отворачивать со снижением. Короткая команда четверке МиГов капитана Венедиктова, пусть выделит пару для боя с этими американцами, оставшаяся пара пусть идет, не меняя высоты, за его четверкой. Навстречу еще четырем отметкам, вот они уже показались на экране, слабые, но это точно вражеские истребители и точно идут им навстречу. Отставшая пара Яков старшего лейтенанта Хвалькова сначала должна прикончить самолет ДРЛО, никем другим вот та медленная и яркая отметка, летящая сейчас на малой высоте курсом на север, не может быть. А потом идти на помощь его группе, пара МиГов из группы Венедиктова должна справиться сама. Капитан бросил в ларингофон:
– Всем форсаж! Сейчас очень важно не дать американцам соединиться.
Он уже видел, что дальняя четверка не успевает, к тому же вроде бы они отклонились к северу? Ну, точно, наверное, они считают, что наша цель – этот самолет ДРЛО! Значит, ударную группу до сих пор не обнаружили? Или просто управление и связь у американцев не так хороши, как им все время говорили? Тем хуже для них.
Две группы истребителей стремительно сближались. Четверка МиГ-19 Лысюры, плавно набирая высоту, перешла звуковой барьер, быстро отрываясь от менее скоростных МиГ-17ПФ капитана Венедиктова. Хотя МиГи Венедиктова шли уже на форсаже и в горизонтальном полете, расстояние между четверками все время росло, и по горизонтали, и по высоте. Пара «Демонов» из авиакрыла «Лексингтона», наоборот, снижалась, развила максимальную для этой машины скорость, чуть больше тысячи километров в час. В это время на высоте больше шести километров было уже почти светло, солнце еще не взошло, но восток окрасился ярким, жемчужно-розовым светом. И на этом светлом фоне самолеты американцев уже четко были видны визуально, как две черных мухи на белом листе бумаги. Капитан обернулся. На западе небо еще было мрачно-синего цвета, и чем ниже, тем темней. Значит, американцы их не видят визуально, и уж точно не видят никаким образом пару Яков Хвалькова, которая идет за ними значительно ниже. Когда между противниками осталось не более пяти километров, капитан Лысюра нажал кнопку на ручке управления самолетом, выбрав при помощи устройства управления вариантами стрельбы ПУВС-5 единичный пуск. Капитан отлично знал, что ракета РС-2У в таком случае наверняка уйдет в молоко.
Тремя минутами ранее «Скайхоки» накрыли ракетно-бомбовым ударом КДП 865-го истребительного полка, заодно превратив в горящие обломки РЛС П-12, развернутую неподалеку. Сам КДП, расположенный под землей, в защищенном бункере, уцелел. Уцелели и проводные защищенные каналы связи, проложенные в бетонных трубах, на глубине два метра под землей. И сейчас связисты и диспетчерская служба полка срочно восстанавливали управление боем, устанавливая новые радиоантенны и вводя в действие запасную РЛС, развернутую на Второй горке, что по дороге из Елизово в Паратунку. Но пока группа капитана Лысюры осталась без внешнего наведения.
Расчет Лысюры оказался верным. Увидев на темном фоне яркую вспышку старта ракетного двигателя, пилоты обоих «Демонов» занервничали. Саму ракету и самолет, с которого она была пущена, они на этом фоне не могли различить, но она оставляла за собой заметный шлейф светло-серого дыма, который огромным щупальцем тянулся к ним. И американцы шарахнулись в стороны. Причем не согласованно, один ушел резко вниз, рассчитывая проскочить под ракетой, второй заложил крутой вираж вправо, с небольшим снижением. В принципе, оба решения, по идее, были верными, так как давали возможность обеспечить максимальную угловую скорость смещения самолетов относительно вектора полета ракеты, но в запарке американцы неверно оценили расстояния и скорости сближения до второй четверки МиГов, которой командовал капитан Венедиктов. На оценку ситуации и принятие решения Венедиктову потребовалась всего пара секунд. Решено, он «берет» противника в развороте, Автушко «берет» нижнего. Грех не воспользоваться таким подарком. Оставшаяся пара МиГ-17ПФ идет дальше, за МиГами капитана Лысюры. Несколько команд, и четверка МиГов разделилась.
Тем временем на эсминце «Мэхан», возглавлявшем ордер охранения десантного конвоя, уже разобрались со странной отметкой на радаре, которая приближалась к ним с юго-запада. Вернее, это ударная группа начала маневр расхождения и уклонения при входе в зону корабельного ПВО. Еще полминуты понадобилось американцам, чтобы связаться с самолетами воздушного прикрытия и понять, что самолеты эти вот-вот ввяжутся в бой с противником, вот только противник совсем не тот. Еще минута ушла на то, чтобы в ситуационном центре TF-72 смогли это осознать. Как раз в это время в центре появился адмирал Холлоуэй. Он сразу понял серьезность происходящего.
– Так, – он начал командовать, обращаясь к дежурному офицеру. – Срочно отправь в квадрат десантного ордера пару «Фантомов» из прикрытия юго-западного дозора ДРЛО. Замену им готовь из ангаров «Форрестола». Пусть идут максимально быстро. Все истребители, что сидят на палубе в готовности один – туда же. Свяжись с морпехами и настоятельно попроси… – тут адмирал поморщился, командующему авианосной группой просить Корпус о воздушном прикрытии, такое в штабах ему долго будут припоминать, – попроси их идти на прикрытие конвоя максимально быстро. Если даже для этого надо сбросить бомбы на внешних подвесках, пусть сбросят. В конце концов, на десантных транспортах идут подразделения Корпуса. И срочно готовь два, нет, четыре заправщика. Как только палубы очистят истребители, поднимай их и отправляй к этому району.
Тем временем четверка Лысюры уже сблизилась в лобовой атаке с четверкой «Демонов» воздушного охранения конвоя. В трех километрах позади и на километр ниже пара МиГ-17 отчаянно пыталась успеть к завязке воздушного боя. Командир американской группы уже слышал отчаянные призывы с эсминца «Мэхан», вокруг которого начала свой смертоносный танец ударная группа русских самолетов. Но если он сейчас отвернет, русские МиГи тотчас вцепятся ему в хвост, поставив его самолеты в очень невыгодное положение. Самолет ДРЛО, на прикрытие которого их, собственно, и сдернули из охранения конвоя, улепетывал на север, полого снижаясь, чтобы выжать дополнительные несколько узлов к своей невысокой максимальной скорости. Но на пересечку ему шло еще два «бандита», и, судя по всему, они его накроют через несколько минут. В итоге, мрачно понял флайт-лейтенант, они купились на хитрую комбинацию русских и не смогут теперь защитить никого. Уберечь бы свою шкуру. Четыре американских и четыре советских машины сошлись на встречных курсах. МиГи не стреляли, а вот американцы молотили из всех стволов. Пилоты МиГов бросали свои машины из стороны в стороны, в который раз матеря конструкторов, благодаря которым на модификации МиГ-19ПМ не осталось ни одной пушки. В бескрайнем небе неожиданно стало очень тесно от пушечных трасс, и ведущий второй советской пары наткнулся на одну из них. МиГ, еще секунду назад бывший быстрой серебристой машиной, превратился в комок горящего металла, беспорядочно закувыркавшийся вниз. Но радостные крики американцев, поздравлявших друг друга с удачным попаданием, быстро смолкли; едва проскочив мимо тройки оставшихся МиГ-19, они увидели еще два идущих навстречу самолета. Русские шли ниже, задрав носы и интенсивно набирая высоту.
– Высоту не снижать, проходим над ними, не ввязываясь в догфайт! Они не стреляют в переднюю полусферу, значит, это ракетные «Фармеры». Когда пройдем над ними, по моей команде, правый разворот без снижения, с увеличением тяги, чтобы не терять энергию. И снова выходим «бандитам» в лобовую, строй не ломать и не уходить, у них преимущество в скорости, все равно догонят и собьют! – азартно кричал командир американской четверки своим пилотам, пытаясь донести до них свой рисунок боя. Оставаться на высоте, не терять энергию и все время встречать угрозу в лобовой атаке, только так можно эффективно противостоять противнику с ракетным вооружением, если он имеет превосходство в скорости, но не имеет пушек.
Но не успел он закончить свою фразу, как носы МиГов, смутно видимых на фоне еще темного моря, расцветились вспышками выстрелов. Флайт-лейтенант ошибся, решив, что вся шестерка русских состоит из однотипных самолетов. И за эту ошибку расплатился его ведомый, получив два 23-миллиметровых снаряда в плоскость правого крыла. Один снаряд начисто оторвал законцовку крыла, второй, разорвавшись рядом с пилоном № 4, на котором висела ракета «Спарроу» AIM-7C, проделав в крыле дыру в полметра, изрешетил и пилон, и ракету. Масла в огонь добавил пробитый несколькими осколками двигатель ракеты, он сначала задымил, а потом и вовсе загорелся. Кувыркнувшись один раз вокруг своей оси, «Демон» все-таки удержался в полете. Пилот сбросил поврежденную ракету и выровнял машину. Дымя и снижаясь, поврежденный американец начал тянуть до внезапно ставшей такой далекой и труднодостижимой палубы. Ведомый МиГ-17 было дернулся вдогонку за подранком, но увидевший это боковым зрением Лысюра, чья тройка МиГов уже была в боевом развороте, прокричал в микрофон:
– Триста пятый, преследование запрещаю!
И в самом деле, если они будут кидаться на добивание поврежденных самолетов, другие истребители могут прорваться к ударной группе. А истребителей у американцев, как у дурака махорки, полных три палубы. Но движение русского МиГа в сторону своего поврежденного ведомого не осталось незамеченным и командиром американцев. Только выводы он сделал из этого совсем противоположные. Выделив вторую пару для сопровождения подбитого пилота, флайт-лейтенант сам решительно развернулся со снижением на пару МиГ-17. Капитан Лысюра, увидев эту ситуацию, довольно усмехнулся. Все шло по плану, более того, некоторые действия американцев отлично укладывались в его рамки. Сейчас надо оглядеться, если других самолетов противника нет, тогда он своей тройкой поможет нижней паре быстро разделаться с этим отчаянным американцем. А вот если есть… Словно подтверждая его опасения, в наушниках прорезался голос руководителя полета:
– Сто первый, я вышка, к тебе гости: группа целей от шести до двенадцати в квадрате 33–40, дальность 55, высота 10, скорость 900, курс 180. Вторая группа: две цели в квадрате 29–46, дальность 90, высота 14, скорость 2000, курс 155.
Отчаянные усилия технических служб наконец увенчались успехом, связь с резервной РЛС была налажена и управление боем восстановлено. А вот у американцев, оно, наоборот, было в этот момент потеряно. Пара Як-25М, ведомая старшим лейтенантам Хвальковым, наконец настигла удирающий «Tracer». Против четырех 30-миллиметровых пушек у тихоходного и безоружного самолета ДРЛО не нашлось никаких аргументов, и вскоре он, горя и разваливаясь, упал в свинцово-черные воды океана. А у пары капитана Венедиктова дела не заладились. Поначалу все шло хорошо, капитан успел настичь выходящего из виража американца, уже визуально опознав его как палубный истребитель «Демон». Еще чуть прибавить газу, поднять нос, чуть довернуть, и вот уже серебристая вражеская машина, с вертикальными черно-желтыми полосами на фюзеляже и большой буквой «Т» на руле направления скользит у капитана в прицеле. Короткая очередь, и «Демон», получив целых три снаряда в центроплан, загорается, и, заваливаясь набок, проваливается вниз. Из отвалившегося фонаря, в дыму и вспышке пламени от сработавших пиропатронов, вылетает кресло катапульты с пилотом. С этим все.
А где Автушко, как у него дела? Венедиктов, положив машину на крыло, старался разглядеть происходящее внизу. Солнце всходило, и в небе становилось светлее с каждой секундой. Может быть, поэтому лейтенант Автушко, выходя с набором высоты на перехват пикирующего в уклонении от ракеты «Демона», промахнулся. Снаряды прошли рядом, буквально в каких-то сантиметрах. Вышло так, что едва вставшее солнце светило лейтенанту прямо в глаза. Американец отреагировал сразу, он выстрелил кассету с дипольными отражателями, его истребитель, увернувшись от очереди МиГа, тут же заложил боевой разворот. А вот лейтенант, что называется, «ступил». Видя, что трассеры его снарядов буквально «облизывают» характерный, с «бородой» воздухозаборника, силуэт американца, а потом от него отлетают какие-то многочисленные куски, дающие очень большие засветки на РЛС, он решил, что попал. И поэтому сначала сбросил скорость, переведя РУД в нормальный режим, а потом начал закладывать плавный разворот, да еще с набором высоты, чтобы не спеша развернуться и посмотреть, упал американец, или его еще надо добивать. Тем временем «Демон», уже развернувшись, заходил лейтенанту в хвост. Вот эту благостную картину и увидел Венедиктов сверху. Времени, чтобы что-то сделать самому, у него уже не было, он успел только отчаянно крикнуть в ларингофон:
– Четыреста пятый, у тебя на хвосте янки!
И в следующую секунду пилот «Демона», ухмыляясь, нажал на гашетку. Но, к его удивлению, русский «Фреско», как верткий чертик, ушел вправо. Хотя нет, не совсем ушел, один 20-миллиметровый снаряд все-таки попал в концевую часть левого крыла МиГа, вырвав из нее кусок размером с пару квадратных футов. «Ну, ничего, сейчас я его дожму», – с мрачным удовлетворением подумал флайт-лейтенант. Но когда уже отчаянно уклоняющийся, с дымящейся дырой в крыле, «Фреско» наконец-то вплыл в прицельный маркер, американец по вбитой намертво еще в летной школе привычке оглянулся назад. И мгновенно вспотел от страха – сверху и сзади на него «валился» еще один МиГ-17. В следующее мгновение «Демон» заложил полупетлю со снижением, и смертоносный танец двух самолетов закрутился с новой силой.
Капитан Венедиктов еще только положил палец на гашетку, как американский пилот, будто почуяв его взгляд, увернулся в сторону со снижением. И он пошел за ним в вираж. Оба пилота довольно хорошо знали возможности машины своего противника. Летчики 865-го авиаполка ПВО в прошедшие годы неоднократно вылетали на перехват наглых американцев, то и дело крутившихся возле государственных границ СССР и нередко нарушавших ее. В большинстве своем на советскую территорию обычно лезли разнообразные разведчики, от устаревших RB-29 и RB-50 до новых RB-47 и палубных RA-3, но зачастую американцы устраивали целые хитроумные комбинации. Например, сначала такая же пара или четверка «Демонов» начинала летать вдоль госграниц, то и дело «чиркая» по «ленточке» и залезая на советскую территорию, а тем временем в другом квадрате разведчик пытался проскочить вглубь СССР, пользуясь тем, что дежурное звено Елизовского авиаполка уже занято вытеснением американских истребителей.
Так что игра в «кошки-мышки», по выражению советских пилотов, или «угадай, кто цыпленок», по выражению пилотов американских, была в прошедшее мирное время довольно частым событием. И в этой игре случалось всякое, вплоть до интенсивных воздушных столкновений, впрочем, очень редко доходящих до стрельбы, даже предупредительной. Но оценить маневренные и скоростные качества своих визави могли и русские, и американцы. На вертикалях МиГ-17ПФ превосходил F-3B и F-3C. Превосходил он его и в тяговооруженности. И в максимальной скорости, совсем немного. По вооружению МиГ уже проигрывал, имея две пушки калибра 23 миллиметра против четырех калибра 20, вдобавок у последних модификаций «Демонов» были ракеты, по четыре «Спарроу» у F-3C или по четыре «Сайдвиндер» у F-3В. А вот в бою на виражах эти машины были примерно равны, большая тяговооруженность МиГа компенсировалась более продвинутой аэродинамикой «Демона» и лучшей механизацией крыла. Так что здесь все решало мастерство пилота или, как говорили летчики обеих стран, «прокладка между креслом и ручкой управления».
Автушко поначалу тоже решил остаться в бою, ведь два против одного – это совсем другой расклад, чем один на один. Но первая же попытка заложить боевой разворот привела к тому, что его МиГ перевернулся, едва не сорвавшись в штопор. Он еле сумел удержать машину, она все время норовила свалиться влево. Капитан Венедиктов, казалось, видевший все вокруг, прокричал ему по радио:
– Четыреста пятый, уходи.
И в самом деле, в начавшейся собачьей свалке лейтенант на серьезно поврежденном самолете был только помехой. А драка начиналась нешуточная. Оба пилота, и русский, и американец, считали себя лучшими. Американец априори, по принадлежности к палубной авиации US NAVY, которая и в мирное время считала себя круче всех в Америке. А как известно всем, кто смотрит CBS или слушает NBS, американские пилоты – лучшие в мире. Русский капитан был в корне не согласен с этой точкой зрения. Во-первых, он никогда не смотрел CBS, а во-вторых он уже сбивал самолеты этой самой элитной палубной авиации, что позволяло ему рассчитывать на успех и в этот раз.
Следующие пять минут показались капитану Венедиктову длиною в целую жизнь. Тело было мокрым, он отчетливо ощущал, как пот стекает по ногам в ботинки летного комбинезона. В глазах периодически темнело от перегрузок, но он никак не мог загнать этого проклятого «Демона» в прицел. Более того, пару раз ему чудом удавалось выскользнуть из-под атаки американца. Раньше бы он удивился, ну как такой большой самолет, почти в полтора раза больше и в три раза тяжелее, может быть таким маневренным. Или в нем сидит действительно хороший пилот? Может быть, попробовать затянуть этого янки вниз, на малую высоту? А то они вдобавок видны всем желающим очень издалека. А к кому первому придет помощь, у Венедиктова сомнений не было. Единственные советские самолеты здесь – это пара Яков и шестерка МиГов капитана Лысюры, нет уже пятерка. И они все стягиваются на перехват новых групп американцев, радио сегодня работало отлично. Уйти с набором высоты на форсаже от американца вверх? Но он тогда рискует получить от него ракету в хвост, это сейчас, когда они крутятся на виражах, накоротке, так близко, что можно читать надписи на самолете противника, и ракеты «Спарроу» висящие под крыльями у янки, бесполезны. Слишком велика угловая скорость цели, и они, если американец и надумает их пустить, сразу уйдут из-за перегрузок в «молоко». И еще от этого чертового «Демона» нельзя отрываться, в нескольких десятках километрах к югу происходит сейчас самое главное, для чего они и пошли на почти верную смерть, атака ударной группы на десантный конвой противника. Подпускать истребитель противника с четырьмя ракетами к ним ему совсем нельзя. Значит, будем крутиться в собачьей свалке по-прежнему, только вот надо спуститься пониже. И незаметней для всех остальных они будут, и оторваться в случае чего будет проще, на фоне неспокойного моря радиолокационное оборудование работает плохо, без разницы, советское оно или американское, физика для всех одна. Венедиктов решительно заложил полупетлю со снижением, ему даже чуть было не удалось наконец-то зайти янки в хвост.
Но «Демон», даже, как показалось, охотно принял предложение спуститься пониже. Флайт-лейтенант все время опасался, что этот чертов «комми», неожиданно оказавшийся таким крутым пилотом, наоборот, потянет его на высоту. А потолок у его птички ниже почти на две мили, чем у «Фреско». И наверху у него могли бы возникнуть проблемы. А так они еще покрутятся на виражах, не бездонные же баки у этого русского? А он только пятнадцать минут, как заправился от «дойной коровы» с «Леди Лекс», вдобавок дальность, если он ничего не забыл, не является положительным качеством у «Фреско». Так что покрутимся, покрутимся, а потом русский будет вынужден уходить, вот тут я его и подловлю. А к конвою на выручку пусть спешат геройствовать другие. Он сегодня уже подбил одного «бандита» и связал боем второго.
А в это время чуть северо-восточнее завязывалась еще одна воздушная схватка. Первыми в район боевых действий из многочисленных американских машин успела пара новейших перехватчиков «Фантом». Не удивительно, эти машины были взяты из прикрытия РЛС-дозора ордера АУГ, им не пришлось терять время на взлет, набор высоты и построение. Успеть почти одновременно с ними могли бы «Крусейдеры» Корпуса морской пехоты, все-таки они уже летели к берегам бухт Авачинского залива для ударов по обнаруженным позициям советских войск, но они опоздали. Слишком много времени ушло на всевозможные согласования в вышестоящих инстанциях, когда наконец просьба адмирала Холлоуэя была удовлетворена. Шесть «Крестоносцев» сбросили подвески, набрав высоту, пристроились в единый боевой порядок к четырем истребителям прикрытия. Потом они начали разгоняться, с резкими хлопками перейдя звуковой барьер. Экипаж оставшегося в одиночестве ЕА-1Е, сидящий в тесной вытянутой кабине переделанного, вообще-то, из одноместного штурмовика «Скайрейдер» самолета ДРЛО, с тоской проводил стремительные тени, уходящие в западную темноту. Им, со скоростью всего 180 узлов, думать нечего было угнаться за сверхзвуковыми машинами. А с другой стороны, может, это и к лучшему? Судя по тому, что шесть «Крестоносцев» сбросили подвески, драка впереди предстоит нешуточная. И делать там неуклюжему тихоходному ЕА-1Е нечего.
Пилоты пары «Фантомов» успели выйти на связь с атакованным «Следопытом». В последний момент, буквально через несколько секунд он был сбит парой Хвалькова. Но это сыграло свою роль, теперь «Фантомы» устремились в пологое пике, зная примерно квадрат, в котором находились «бандиты». Новейший перехватчик F-4B «Фантом-II», побивший к этому времени множество мировых рекордов, развивал максимальную скорость 2390 километров в час в горизонтальном полете. А пара с «Форрестола» в пикировании это значение даже превзошла. И не успел оператор ведущего Як-25М старший лейтенант Седых доложить своему командиру о появлении двух скоростных целей, как «Фантомы» были уже видны визуально, свалившись на Яки сверху. Если бы на «Фантомах» стояли пушки, все бы закончилось в считаные секунды, еще в первой атаке, пока Яки были в замешательстве. Но на «Фантомах» висела стандартная конфигурация перехватчика F-4B, четыре ракеты AIM-7C «Спарроу» и четыре ракеты AIM-9B «Сайдвиндер», пушек этот перехватчик не имел в принципе. А все эти ракеты можно было применять только, находясь в задней полусфере целей. Проще говоря, для пуска ракет американцам надо было сначала зайти Якам в хвост, что они и начали делать, интенсивно гася скорость. Но перехватчик F-4B, с максимальным взлетным весом в двадцать шесть тонн, хоть и летал быстрее двух махов, маневрировал как утюг, к которому по недоразумению приделали крылья. И на скорости девятьсот километров в час радиус разворота у него превосходил аналогичный параметр Як-25 более чем в два раза.
Следующие несколько минут происходила скорее пародия на воздушный бой. Когда пилоты «Фантомов» по огромному радиусу зашли, как думали, советским Якам в хвост, они обнаружили, что Яки давным-давно успели развернуться им навстречу и нагло идут им в лобовую, и до них всего пара миль. Командир эскадрильи VF-121, подполковник Браун, уже привычно вспомнив последними словами умников из McDonnell, потянул ручку на себя, одновременно прибавив обороты двигателей. Его машина плавно взмыла вверх, несколько секунд, и русские уже в полумиле внизу и даже не пытаются их достать. Слава богу, разница в тяговооруженности с русскими «Флэшлайтами» у его машины чуть ли не в два раза. Снова разворот, заход на русских, и снова они успевают развернуться раньше и встречают их в лоб. Попробовать спикировать на них сверху? Он высказал эту мысль вслух, но второй член его экипажа, оператор, сообщил ему, что СУО Aero-1A попросту не даст разрешение на пуск по целям в таком ракурсе и с такими угловыми скоростями.
Но в бою появился новый игрок. Решив, что надо противника бить по частям и два МиГ-17 вполне могут справиться с одним «Демоном», капитан Лысюра повел свою тройку на помощь Якам старшего лейтенанта Хвалькова. Как раз пара американцев разворачивалась, чтобы снова зайти на Яки, которые все время старались оттянуться на северо-запад. К удивлению Лысюры, американцы не заметили тройку его МиГ-19 до того самого момента, когда краснозвездные истребители оказались у них в хвосте. Нет, понятно, что Лысюра построил свой заход с востока, и его трудно было различить на фоне только что взошедшего солнца. Но вроде у янки всегда есть в районе боевых действий самолет ДРЛО? Или Хвальков действительно как раз только что сбил единственный наличный ДРЛО? Ну, тогда грех этим не воспользоваться…
– Я беру ведущего, сто второй, сто четвертый, пускаете по ракете по ведомому, – азартно прокричал в ларингофон капитан.
Подполковник Браун покрылся холодным потом, когда услышал нарастающий писк системы предупреждения о радиолокационном облучении с задней полусферы. Сзади встревоженно заорал его оператор, тоже услышавший эти зловещие пронзительные звуки.
– Нас атакуют сзади, три «Фармера»!
Обзор назад у нового F-4B был отвратительный, огромный гаргрот, начинавшийся от пилотской кабины и тянувшийся до самого киля, закрывал все. Им еще повезло, что МиГи появились в задней полусфере с превышением, вниз было вообще ничего не видно. Но руки Брауна действовали на автомате, наученные опытом многочисленных тренировок и учебных воздушных боев. Ручку чуть на себя, элероны враздрай, РУДы двигателей вперед, до упора. «Фантом», как породистая лошадь, рванул вперед и вверх, одновременно заваливаясь в правый разворот с набором высоты. Слева, метрах в пятидесяти, прошел светло-серый дымный шлейф, подполковник даже увидел толстенькую кургузую ракету на острие этого шлейфа. «Совсем не похожа на наши ”Сайдвиндеры” или ”Спарроу”, – как-то отстраненно подумал подполковник. – А ведь это могла быть наша смерть. Черт, совсем забыл, оператор же говорил про трех ”бандитов”. Что с ведомым?!» И тут эфир взорвался криками пилота второго «Фантома»:
– Мэй дэй, мэй дэй, я подбит, горю, двигатели теряют обороты!
– Джонни, Фил, прыгайте!
Браун хотел было еще спросить, какого черта они медлили с уклонением от ракетной атаки, но вовремя вспомнил один факт и прикусил язык. В эскадрилье VF-121 были «Фантомы» разных выпусков, а система предупреждения об облучении AN/APR-30 с антенной в обтекателе на киле была установлена только с девятнадцатой машины в серии. Планировалось на первых восемнадцати машинах установить ее позже, и это решение, вкупе с отвратительным обзором назад, уже обошлось его эскадрилье в сбитый самолет. Получается, парни вообще не знали, что они под атакой, до того момента, как получили ракету в задницу! Браун скрипнул зубами, еще один факт в копилку претензий к фирме «Мак Доннел Дуглас».
Капитан Лысюра недовольно поморщился. «Его» цель, большой истребитель с трапециевидным крылом, скошенным вниз оперением и загнутыми вверх законцовками крыльев, увернулся от ракеты. Потом вражеская машина, уродливая и красивая одновременно, резко ускорилась и рванула с разворотом вверх, легко сорвав наведение ракеты. Где-то он видел такой самолет, да точно, в одном из последних выпусков журнала Министерства обороны СССР «Военный зарубежник». Там была большая статья о новом палубном перехватчике «Фантом-2», который сразу поставил с десяток мировых рекордов по скорости, скороподъемности и высоте полета. И фотография, черно-белая, но ошибиться невозможно. Слишком уж необычный вид у него, похож на огромного птеродактиля. Значит, теперь эти самолеты уже на палубах вражеских авианосцев. Плохо. А вот что хорошо, это то, что его подчиненные не оплошали, как он. И суперновый «Фантом», несмотря на свой грозный вид и впечатляющие скоростные характеристики, как оказалось, вполне себе горит и падает, так же, как и старые «Демоны» и «Скайуорриоры». Пара Яков Хвалькова, успев развернуться навстречу, обстреляла горящего американца из пушек, но это было уже лишнее. За секунду до открытия огня из кабины пилотов вылетели два темных комка, которые потом расцвели огромными куполами парашютов. Радостный галдеж летчиков его полка, воцарившийся в эфире после того, как сбили очередного американца, прервал встревоженный голос офицера с КП наземного наведения полка:
– Сто первый, вы под ударом! Более десяти целей атакуют вас, азимут 80, превышение 2, скорость 1600!
