Одинокий страж

Сошлись, не веря в конец

Того, кто стоит на земле

напротив,

Или плывет вблизи —

Пропал в застывшем солнцевороте,

Пойман в вязкой грязи.

Совка ночная кинулась сбоку,

Дрожат в солонце лучи,

И неподвластно смущенному оку

Ночь-воровка молчит.

2018

Один в степи

С чем борюсь в одиночку с полуночной

степью?

Борозды-раны внушают, что я не один,

Борозды взрыли дороги – полуночною нетью

Странник под небом —

полуночи раб-господин.

Травы-лекарства льнут и пленяют —

запах

Пчел затихавших не выманит на леток —

Ловят меня,

одурманили страхом,

Вздохи врачуют – будто на вдохе исток.

Светит родник —

первозданно светящийся рай —

Еще ни жены из ребра, ни соблазна

из голоса змея,

Борозды метят степи невидимый край,

Стихли слова в полуночных потерях немея.

Жесткие комья земли

бьют в колеса, дорогу храня,

Чтоб не скакали, не ехали, не просекали —

Ночь одевает своих – отстраняет меня,

Выставит стражей —

наплывшие дальние дали.

Солнце в отлучке – закат догорел за спиной,

Месяц не светит —

смущает взбесившийся запах,

И лишь зовущий сквозь темени голос родной

Ближе, чем страх, что сползает

на бороздах-лапах.

2018

Пятничный сон

И вспомнил след следа —

ошметок от сна,

Отголосок беззвучья, стяженность,

При свете не —

различима волна,

Очевидно мерцание – не

потаенность,

Что без доверья верна.

Одна посреди суеты,

страха

Предчувствий чужих,

рубаха

Пристала как рубище —

Голым в казенный наряд,

Чужие пристанища в ряд.

Слепящие лампы, забвение, ужас чужой,

А ближе всех собственный —

снится

Как проблеск виденья, где непонятный нагой

Согнувшейся из-под простынки ногой

Пинает спросонья —

приснились неведомо лица.

2018

Ангел-водонос

Крылья почти не видны,

Их вид сливается с корой древа,

В правом углу картины сосны цвет увядает —

Агарь

и сын

жаждут.

И ангел в белых одеждах

Приносит страждущим воду.

Свет за его головой не похож на солнце,

Не похож на луну.

В обаянии света

Куда смотрит ангел?

То, что перед ним,

Ему ведомо, как и грядущее.

Вместе одни

Нет,

то не моя

жизнь

И совсем не твоя —

только в сны

Можешь попасть – стены

У входа краснел остов —

свяжись

Со своим одиноким —

гомон

Без слов, без оков и подков,

Цокающих по искрам —

шлях

Полузабытым словом вдогон,

В сон кузнечный стук молотков,

Игры словес-мальков —

где лях?

Лучше бы на войне посреди своих,

На своем коне

при живой луне —

Гон полночный под утро стих —

И не знал бы ни вестей тех,

Не знал дней, нерадеющих мне,

Не видел поля, где жгучий вех.

Не кричал бы вслед, не рыдал один

Посреди дороги, где нет конца,

Не звал бы смертно:

Господи!

Господи?

Не различал сквозь слезы лица.

Зачем несет посреди ночей,

Зачем тревожу дорогу и дни,

Забвенья краткие, где я ничей?

И все, кто рядом, тоже одни.

2018

Жалоба бедных глаз

Бедны мои глаза —

Различал травинку и муравья,

Что тащил за толстый конец —

Она колыхалась, как хлыст сосны,

С надписью на фанерке:

«Опасно —

хлыстовая вывозка леса».

Теперь в тумане леса

Все одинаковы —

из ружья

Бьет по листьям слепой свинец,

Нет ни края, ни глубины,

Ни улыбочки на лице,

Ни хвоста в бурьяне

засевшего

лиса.

Не прикоснуться —

беса

Темная полынья,

Воды ледяной игрец,

Треск льда – бедному суждены,

Сухая почка на саженце,

Из-под снега

Запах женской травы —

мелисса.

2018

Тот, кто все знает

Ребенок руки ладонями вверх

поднял,

Себя вознося

в объятья,

Без слов и без слез обаянье приятья,

Жест обретения, будто бы —

Вонмем —

Священника возглас.

Розовость щёк и снег на

ресницах,

И друга Дружочка поджатая лапка,

И первого снега, где голос синицы

Впервые по-зимнему слышен

сквозь

шапку,

Стремится на встречу – в ближайшую близь,

Не знает о вышнем ни гласа, ни слова,

Но душка под шарфом ко встрече готова —

Дыханье-свидетель

в небесную

высь.

2019

Вслед чужой строке

«…Я видел, как Христос сошел на землю,

Вновь став ребенком…»

Фернандо Пессоа

И уже на найти следострочье,

Где недавно в чужом краю

Христос в словесном узорочье

В детском играл раю.

Словно бы вместе со всеми

Жил, не страдая —

играл

Посреди сверстников – тени

Мерцали среди дубрав.

Ветром наполнены тени

В беге, в касанье рук —

Растенья среди растений

Не знают ни слез, ни мук.

Но скоро наступит вечер —

Сверстников ждут в домах,

И с онемевшей речью

Один среди всех —

в потьмах.

2019

Остановленные шаги

Пустой дороге,

отнюдь не пустынной,

Молча вверяю ночную судьбу

И признаюсь комьям земли на дороге,

оврагу с рыжею

глиной,

Звезде под крылом голубиным —

Стою на огрехе, нетронутом плугом пороге,

Услышьте меня, одинокую в ночь голытьбу.

Дым от пала стерни – опасаются,

дышат,

Слышат всегда и случайно-житейское прочь,

Степь накрывает родная вселенская крыша.

Лемех зеркальным отливом выставил звездное в ночь.

Ни к чему бороздам-ранам чужие полночные речи,

Все им едино – где руки, где сердце, где плечи,

Земля в незабвении —

борозды молча орут,

Судьба без загадок – вверяю ночную судьбу,

И одиночества нет посреди одинокой дороги,

Зеркало в росчерк —

встревоженный уточкой пруд

Ждет-поджидает смущенную в ночь голытьбу,

Встреножены вервием трепета ноги.

Вечные спутники странствий найдены только теперь

В вечере тихом —

ни плач, ни печаль, ни разлука.

Озимь поднимется – взвоет кочующий зверь

Дикой природы – не жалость, не счастье, не мука.

Снег занесет, а казалось —

следы глубоки,

Ветр-суховей накрывает озимые всходы

И посреди равнодушно рождавшей природы

Чьи-то шаги моим вслед —

равнодушно легки.

2019

Врачующий сумрак

Только смерть избавит от бес-

покойства,

Кража последа —

заботы и страхи

Теряются – не господства,

Неряхи дней,

из-

ношенные рубахи.

Нет даже утренних

опасений,

Нет бессонницы, нет сомненья,

Только пустота дней-воскресений —

Толика суеты забвенья.

И глаза широко открыты —

Вот фонарь, мерцающий светом,

Дождь – будни с пустым корытом,

Настигают весной

и зимой,

и летом.

И лучше дождь, сумрак и непогода,

Чем ясный день, где светло от неба,

И на земле свет от небосвода,

Чтоб не различать где быль, а где

не-

быль.

2019

Вор и женщины

Женщины в столбняке: в полночь

куда

идет вор?

Замерли налегке – легких одежек спор,

Тени колышет свет, женщины ловят взгляд,

Вор оставляет след —

женщин глаза блестят.

Что он хочет украсть – тело, рубаху, плод?

Чем натешится всласть любовник —

над или под?

Если замрут шаги, если притихнет тень,

Вздохи женщин нагих напрочь отравят день.

Может, ворует сны? —

может, уносит грусть?

В собственное увлечены с вором уходят —

пусть

Странствует до зари, но остается вор,

В обморочной жаре любит

хитер и скор.

Если лишиться слов,

след заметет метель,

И ни один из снов не посетит постель,

Лучше тревожно ждать рядом с нагой луной —

Телом зари дрожать —

вор приходит за мной.

2019

Игра с листа

От грубости

к нежности —

Светел листок,

Где голой без-

брежности

Слеп коготок.

От слезного – к нежному,

Ночь на дворе,

Сползают заснеженно

Звуки к горе.

Смолкают —

объяли подошву горы

В едином струенье,

как шум детворы.

Провалены в прорубь

горящих ключей —

Воркующий голубь,

бездомный ничей,

Ни пары, ни ласки,

ни места любви,

Забвенье из сказки —

зови не зови.

Замешкался в зове —

и вот без хвоста,

И смерть наготове,

Как звуки

с листа.

2019

Взгляд из оркестровой ямы

Из ямы в

яму

кочует звук,

Не доверяя мельканью рук:

Ни тем, что в свете

звучат гурьбой,

Ладони-дети —

потешный бой,

Ни дирижеру – ловцу гонцов,

Ни ревизору – портрет отцов.

Альтистки рыжей

слеза на лак,

Литавры брызжут – любовник так

Летел бы в звуке,

во влаге плыл,

Немеют руки – свиданья пыл.

А в полночь яма

собой полна,

Застыла прямо в окне луна,

Альтистки рыжей любовный гон

Ни струны нижет

насильник-сон.

2019

Неведомое

Герой не-

существующих откровений

Даже не слышу звука —

дыханье детства,

Ни одно не-

ведомо из мгновений,

Только под ладонью стук сердца.

И я умер бы без-

обманно,

В кровоток твой, падая странно,

Ни один из обликов дня-юрода

Не сравним в безумии хода.

Ни один из снов,

ни одна молитва,

Ни одно рыдание —

стынет битва

Моя битва с не-

победимым,

Святым могучим, воочью зримым.

В его воинство я не призван,

Не окликнет

до самой тризны,

Наверно, в верности я не признан

И в одиночество с тобой

изгнан.

2019

Возвращение

«Окрасить все иронией

печали…» —

Мой бедный сад, посаженный другим,

Встречает грустью —

ветры накачали

Сухоту в ветви, гений-серафим

Будто совсем покинул обиход

Стареющих дерев.

И мой приход

Из мест, где я забыл

Рисунок веток прежних милых дней —

Измена налицо, неверность —

лет без крыл,

Иллюзия, неверный ярый пыл

В себе самом —

а вся природа в ней,

Осталась там, где только ветер гость

Из сада, что встречает, не таясь,

Не сторонясь, умаливаясь в горсть,

Не сетуя, не разрывая связь.

Сухим встречает и зеленым враз,

Крону хранят объятия корней,

И кажется покой в соблазне глаз,

Где сад-свидетель всех других верней.

Гранат

Сколько тебе еще осталось,

друг-гранат?

С осени и зимы сквозь весну в лето —

первый день,

Птицы примолкли, гнездиться в сад

Переместились, заняли место —

тень

Наплывает —

внутри плода

Медленно высыхает жизнь,

беда

Сжала утробу зерен,

Базар кричит —

продан и проворонен

Плод

молчит.

2018

Художник без любимой

Остались вдвоем с другом-псом из Тибета —

обрамлены в память

В красно-черных картинах молчащие горы орут,

И ненужная взгляду осенняя синяя заводь

Привлекает лишь пса —

на прогулках на уток взглянуть,

В темных водах их много, как будто на ярой

Набежавшей волне отраженья не стерпят повтор,

Признавая лишь самость свою, и дрожащей тиарой

Голубого собора высот, отражая простор.

Здесь она просто шла,

чуть склоняясь природно-налево —

Вслед ей ветры картины сдувают цвет выпуклых гор,

И в наклоне к воде, ей по-девичьи что-то напела,

И добавила круг в непрестанный теченья узор.

Этот круг на воде

уловил непрестанную негу,

Как луна в темноте освещает объятья и лес,

Как луна в полноте —

ярый цвет первых девичьих регул,

Белый шар в каждом плеске сейчас промелькнул и исчез.

Повернуть без нее —

за театром налево и прямо,

В мастерской на подрамник упруго напялить холсты,

Без нее нет желанья —

храняще-любовного Ты,

Арарат недоступный могуче врезается в раму.

Спасающая память

Я попросил его помолиться

И помянуть со мной,

А он стал бойко словом делиться

С демоном за спиной.

Будто святой —

на лавке беспечно

Все слова претерпел,

И никого в плененную вечность

Допустить не хотел.

Может, в ответ словами взъяриться,

Что не признал меня?

Но ангел велел тихо смириться

На сходе смутного дня.

В дороге вдоль леса за солнцем в погоне

Взлетел обжигающий вех,

И тихо в Храме сказал посторонний,

Чтоб я сейчас вспомнил всех.

В домах народ беспечно-живучий,

Кружит монастырский ров,

Дорога петляет вдоль яростной кручи,

Потоком сорван покров.

Ни трав, ни цветков в разверстом проеме,

Навстречу —

ни стар, ни млад,

А память кружит в голубом окоёме

Без слов в не-

возможный лад.

2020

Весть навсегда

Светлые херувимы достигли зари —

Объятия светятся,

лица бледны окрест,

Стали невидимы фонари —

Отовсюду видимый

крест

Только вернейшим, где голуби поутру

Целуются —

парой в полет?

Сетка раскрыта —

крылья сохнут в жару,

Горечью прежний любовный мед.

Крылья позолотив, сверху бы,

Сблизив взгляд с херувимами —

с высоты

Знак таинственницы-судьбы

Разгадать —

со смертью на Ты.

Херувимы знают —

птицы не в счет,

Они в зове люботы и зернеца,

День играет грубо в нечет и чет,

Не разбирая взгляда, не пожалев лица.

А херувимы реют, роняют весть,

Весть камнем на две судьбы,

Вытекли зерна из колосков —

здесь

Только печали памяти-молотьбы.

Кровь и вода

Кровь людская не водица —

Проливати не годится.

Только кровь так стремится —

воде не под силу,

Куда водице тягаться с могилой —

Кочевье в крови —

на кру́гах смиренья

Лишь дух кровотока мог выжить —

в забвенье

Слова́ и цвета́ – даже красный в забвенье.

И взгляд, что испуган, стремится бежать

От собственных видов —

побег непорочен,

И в дар землепашца колосья не сжать,

Где образ обмана библейски упрочен.

И кровь вопиет от впитавшей земли —

Кровянит ладони…

темнеет в пыли,

«Где брат твой?» —

«Я брату не сторож!»

В деснице к груди перво-

кованный нож

Падает вечно, чтоб снова в ладонь,

Зажатым

стремиться к ближайшему брату,

Водица течет и не гаснет огонь,

В кровце повстречались —

сегодня к закату

Накатят вдвоем, будто в лад братовьё

Помирятся на́ век – разместятся ладно

По дням и ночам – обиходят жнивье,

Скотом и снопом обойдутся не жадно,

И будет иное начало —

«Восстань!» —

Кровца не плеснет ни в ладони, ни в землю,

Тому, что прихлынет полночно в гортань,

Водица криниц:

«Красноты не приемлю».

Но грех первородный водице вослед —

Ладони к зрачкам – колыхнулись в рассвете,

Глаза успокоили —

кровь-домосед

Вернулась к себе, где

библейские дети.

Сны и строки

«Ошибочный взгляд и ошибочный мир…» —

Тени куражатся, явь прогоняя,

Будто потворствует морок-кумир,

Жизнь и нежившее разом ровняя,

Себя одного возвышает в суде

Живущей природно словесной палаты,

Ошибок не знающим в речи-труде

Диктует решенья —

себе без утраты.

И тех, кто воспринял порядки его,

Кто правила принял и вновь снарядил их,

Встречает ухмылкой —

всех как одного,

Лишает свободы, чтоб в строчках утихли,

А завтра и вовсе отвыкли идти

Своею дорогой, где страхи и цели

Забыли, чтоб первые смыслы пути —

В потоке повторов покорно истлели.

И вроде бы дождь за окном не исчез,

И гроздья рябина краснеют привольно,

Стоит первозданно явившийся лес

И телу словесно-душевному больно.

Схватил, как во сне настигает чужак,

Не виданный в яви, жестокий в виденьях

Словесный пленивший дыхание мрак,

Рождающий днем повторенье-забвенье.

В строке ясновидящей

жертвенно быть,

Рождаясь в навершии сна-обормота,

Рождаясь неузнанным —

прежних любых

Смещает неузнанно строчка-забота.

Слова-странники

Они ускользают —

самих себя,

Стремясь в строках обрести,

Измена любовна —

себя возлюбя,

Раскроется на пути.

Но путь непроторён —

Заново каждый раз

Слагается в строчке —

словес почтальон

Не ведает свой запас,

Тащит ношу —

ремень на плечо,

Адресок ведет в путь:

Где холодно – где горячо?

Не смеет в суму взглянуть.

Только верит – весть приведет,

Пока не знает – куда,

Дождь забвение на следы льет,

Буйствует лебеда.

Слова-странники ясных сильней,

Ведут письмена-пути

Поперек строчки —

под ней и над ней,

Стремясь себя обрести.

2021

Голос поверх судьбы

В больничной карете

Мерцание над головой —

Увозит

карета

спасенья,

И вслед лишь старик-домовой

В жалеющем недо-

уменье —

Людское всегда налегке

Сбирается в путь не-

забвенье,

А он на пустом чердаке —

Из страхов и ахов творенье —

Живет без прощаний и дней,

В полуночи лапой наляжет

На женское лоно —

над ней

Не любленной слова не скажет.

Лишь близким дыханьем в лицо

И тушей мохнатой желанно

Прикинется тем молодцом,

Что встретится жадно и странно.

И к утру, утешив ее,

Зашлепал ногами босыми —

Вращается круг-лезвиё,

Мелькает

взыскующий

синий.

2020

Взгляд из окна

Тишайший дождь —

сломавшаяся слива,

На зло излому продолжают зреть

Плоды —

неведома простому древу смерть —

Зовут с земли со смертью незлобиво.

Сильнее дождь

смывает взгляд и след,

Стучит по крыше птицей-одиночкой,

И памяти краснеющий послед

Прикинулся промокшею сорочкой.

Придавлена упавшим деревцом,

Веревка порвана,

как страшный день в судьбе,

Зиянье ворота над мокнущим лицом

И скрип ворот навстречу голытьбе,

Из почвы тянут —

выпростать еще

Весенней силы —

дни наперечет,

А рвутся жить, краснеют на земле

Среди травы —

пустые ожиданья

Прикосновений – в сумрачной золе

Прощальное, но все-таки свиданье.

Сгорят, растрескавшись —

остались половинки,

Наполнены забвеньем и золой —

Кто был заботлив, кто случайно злой?

Неведомы житейские картинки.

Вид из окна —

обломок-сухостой

Нутром засохшим взгляд к себе

принизит,

А тот, кто видел цвет весны простой,

В неколебимой и печальной близи.

2019

Гармонист

Гармонист с отрезанным пальцем —

Кровельщик по не-

воле,

Стал собственным постояльцем

В жестяном наперстке —

не боле

Чем чужак в жести,

Согнутой заковыкой,

Знаком железной мести

Зубьев пилы —

великой

Страсти побега пальцев

Даже в мороз проворных,

Песней в беде скитальцев,

Неудержимых

черных

И белых тварей,

Теперь не уловлен в руку —

Каждой твари по паре —

Полнится род без звуков.

Где домовой —

там мыши,

Шорох полночный странный,

Дождь в стукоем по крыше —

Звук жестяной

обманный.

2020

Голос поверх судьбы

Женский голос

заговаривает судьбу,

Идет судьба напролом,

Ворон-вещун на сухом дубу

Гнездовье прикрыл крылом.

А другое крыло в свежей крови —

Мелкой дроби

следы,

Ни до охоты, ни до воды,

Ни до люботы-любви.

Но высохнет кровь —

солнце печет,

Высушит кровушку —

пьет,

Крыло заживет —

паденье в полет,

Не́чет сподобится в чет.

И женский голос в объятье слез

Стихает —

к полудню в пасть

Канет весть, что ворон принес —

Судьбы не свершилась власть.

2020

Двое и ангел

В полдень тень короче столба

Присела в не-

бытие,

Прижаты к подошвам разом оба,

Полдневное забытье —

Из-за слова —

колючки-крошки,

Мгновенно ненависть в гон —

Стальными зубцами монтерские кошки

Царапают небо-

склон.

Простое дело

залез и слез —

Сети для неба ткут —

Тешит утробу полдневный бес,

Железный плетет паут.

Два монтера —

спасаемый свет,

Свидетель —

без тени столб,

Друг против друга посреди лет,

Злобы на плечи горб.

Длинный без страха и чувства вины

Сильный —

может побить,

Низкий пришел с японской войны,

Молча может убить.

Так и стоят —

полыхает полынь,

Коготь стальной в руке,

Над картузами небесно синь,

Ангела тень в реке.

И хоть далеко река Толучай,

Степняк оставил словца,

От берега Ангел спешит —

Случа́й!

Крыла́ на

оба

лица.

2019

Из давнего сумерка

Пастушок и пастушка —

сестрица и братец,

Арина римская и библейский Иосиф

Поверили облаку, а не солнцу,

Рано пригнали телят от курганов,

Где под камнями черные жабы —

Навстречу в глаза злой палец

И голос грозит – назад-назад

к солонцу

Гоните до каменных истуканов!

Там каждый истукан баба,

А своя неродная гонит,

Батог ременный

из кожи-сырицы,

Кисточка кожаная трепещет,

Кнутовище розовое из вишни,

Слова половой глаза порошат:

«Ни на кого я не оглянусь!»

Не жаль ни братца ей, ни сестрицы,

Лентяев хитрых, приемных-пышных!

Как из стручка капли горошин —

Кровца брызжет:

«Крови боюсь я!».

А страшней самого страха

Кнут-змея вдоль лодыжек,

Следы стерни до коленей,

Страх и боль от побоев,

Трепещет сухо рубаха —

Кто солнцем по небу движет,

На рожках солнце у двух теляток?

В пыли топочут в рыданье

двое.

2019

Дождь и женщина

Словно бы извиняясь,

чуть приласкался дождь,

Словно бы повинуясь – против себя

Капли роняет —

землицы жалоба-дрожь,

Где наловчились грошик выдать за грош.

Хлебца можно купить – пахнет свежий привоз,

День без даров,

торжище напоказ,

Будто на свете больше ничего нет,

Бублик за рублик схватится

про запас,

Завтра торжище снова на белый свет.

И пока дождик ласкает наставший день

Встреч и свиданий, а за холмом

война,

Не показалась на явь ни едина тень,

Тучи виновны – какая неба вина?

Женщина спорым шажком

вдоль возков и рядов,

Будто узнала, где судьбу при-

смотреть,

Пыльные капли в суете от следов

И ожиданья взгляд в плакучую

нынче

твердь.

2019

Ночные звуки

Хлынули волны в холодное лоно Луны,

Ночь неприветлива,

сталь отвечает свеченью —

Острой косы во мгновениях взблески видны,

Крови готовой коснуться в случае-недоуменье.

Мыслю не я —

мыслят и чувствуют мной

Росные травы, цветы, закрывавшие нутри,

Сумраки слов порождаются —

немтырь ночной

Слышит себя, отражаясь в проясненном утре.

Отблеск косы отделяет меня от себя,

Демоны ночи приблизились в шорохе шага —

Рвутся в деяния,

ворот судьбы теребя,

Молча прочитана ночи пустая бумага.