скачать книгу бесплатно
– То есть она не в лучшей форме?
– Наверное…
– И ты веришь, что эти парни, – он кивает головой в сторону мальчишек, взирающих на Алию, как на богиню, спустившуюся с небес, – не могут ее победить? Учитывая, что все они принимали участие в тех или иных международных соревнованиях.
– Серьезно? – Я только теперь замечаю хитрые и довольные искорки в глазах тех ребят, лица которых могу видеть. – Ах, они… – я весело смеюсь. – Ох, почему я сразу не догадалась? – Я машу рукой Всеволоду Захаровичу, который оборачивается на мой смех, как и пятеро его учеников. На лицах парней я вижу понимающие ухмылки, обращенные уже к моему соседу по татами. Всеволод Захарович почтительно наклоняет голову в знак приветствия, и одобряюще улыбнувшись, вновь сосредотачивает все внимание на дерущихся – Алие и своем семнадцатилетнем внуке, который, по всей видимости, не может допустить победы женщины даже в шутку.
– Наверное, потому, что смотреть на парней побежденных красивой девушкой намного приятнее.
– Разумное предположение. – И, чувствуя, что Алие становится трудно удерживать захват или босые ноги скользят, кричу: – Алия! Алия! Не сдавайся, моя девочка!
– Ты тоже занимаешься?
– Дзюдо? Нет. Я беру уроки самообороны, но не здесь.
– Тогда в школе, как оказалась? Я не видел тебя раньше. И подружку тоже.
– О, мы пришли в гости к Всеволоду Захаровичу и он уговорил Алию продемонстрировать свои умения. Все-таки она хороша! – я снова хлопаю в ладоши громче всех. – И как не устала?
– Да, они и в полсилы с ней не сражаются, – усмехается он. – И все-таки, она, и вправду, в хорошей форме. А откуда знаете Всеволода Захаровича?
– В парке познакомились, вместе бегаем. А ты? Он и твой учитель?
– Нет. Но приходилось уроки брать, – он усмехается, будто вспомнив что-то забавное.
– О, а ты зачем сюда пришел? Позаниматься?
– Я вообще-то уже отзанимался, – он потягивается всем гибким мускулистым телом, – Хожу сюда в тренажерный зал. Поднялся поболтать, а тут такая красота, – он насмешливо качает головой и, кивает в сторону Алии… поверженной. Тяжело дыша, она лежит на спине, подняв руки вверх. Не прикасайтесь. Но не тут-то было. Парни, как по команде, налетают на Алию, поднимают ее на руки и качают, чествуя, как победительницу. Алия визжит и смеется, умоляет отпустить. Наконец, мальчишки, вняв ее мольбам, опускают на пол, позволяя учителю поддержать ее.
Я встаю, забыв про соседа, бегу к Алие. Сжимаю в объятиях, расцеловываю в раскрасневшиеся щеки, глажу по мокрым волосам.
– Ты была великолепна! – говорю я. – Правда, Всеволод Захарович?
– Да, – соглашается он с улыбкой.
– Черт! Да не один из них даже не пытался сразиться со мной по-настоящему! – Алия топает босой ножкой. – Так не честно, парни! НЕЕЕЕ ЧЕСТНО! Слышите!
В ответ раздается дружный мальчишеский смех. Крича слова прощания учителю и восхищенные комплименты Алие, ребята уходят.
– Но, так или иначе… Алия, я буду очень рад, если будешь приходить заниматься сюда. У тебя великолепные данные.
– Знаю, – Алия довольно улыбается. – Я буду. Последние три года были сложными, да и училась я не здесь. Вы, может, знаете, моим первым учителем был…
– Черт… а у твоей подружки и вправду хорошая подготовка, – я вздрагиваю от неожиданности, услышав из-за спины уже знакомый голос. Заслушалась разговором Алии и ниндзя-дедушки обсуждающих ее учителей и плюсы и минусы европейских школ дзюдо по сравнению с российскими.
– Конечно, – соглашаюсь я. Так как я не оборачиваюсь, он становится рядом со мной, почти вплотную, вынуждая сложить руки на животе, чтобы ненароком не коснуться его. Какой навязчивый, однако.
– Будешь заниматься вместе с Алией, птичка-говорунья? – спрашивает Всеволод Захарович и, я понимаю, что давно потеряла нить разговора.
– Да.
– Вот видишь, как все удачно складывается, Андрюшенька, – довольно улыбается учитель, обращаясь к парню, стоящему рядом со мной. – И для тебя нашлась равная партнерша, а то все отлыниваешь. Скажешь, как свободнее со временем будет, я составлю для вас совместный график. Ты же не возражаешь, Танечка?
– Я? Да нет, – не очень уверенно отвечаю я и перевожу взгляд на ухмыляющегося Андрюшеньку. Наверняка, сейчас он мысленно сканирует свое расписание. По лицу Алии вижу, что она думает тоже самое и ее это забавляет.
– До свидания, ниндзя-дедушка. До завтра, – прощаюсь я.
– До завтра. Алия, приходи бегать с нами. Вместе веселее.
– Я подумаю, учитель. Была рада знакомству. До свидания.
Мы почтительно киваем. Может и Андрюшенька сказал нам «до свидания», но мы с Алией, громко смеясь и переговариваясь, не слышим его.
Глава 11
– И почему ты не настоящий?! Почему не можешь сказать, что я красива? Очень-очень красива?! – Кричу я своему отражению и воображаемому Майку одновременно.
Я вижу в зеркале красивую изящную девушку в обтягивающем красном платье и черном укороченном пиджаке с широким рукавом длиной в три четверти, расшитым золотом по горловине, и в лаковых черных ботильонах на тонких каблуках. Из украшений – золотой массивный браслет и сверкающие искусственными стразами длинные серьги, и такие же заколки на собранных у висков волосах. Серые глаза, подчеркнутые тушью и тонкими стрелками по контуру, сверкают от волнения, коралловые губы дрожат.
«Тише, тише. Если разревешься, станешь японским приведением, – ободряюще говорит Майк, встает за моей спиной и, успокаивая, кладет руки на плечи. – Даже если ты не так красива, как думаешь, главное, чтобы ты считала себя самой красивой. Ты же знаешь, как это работает. Дыши глубже. Дыши».
– Знаю, – я пытаюсь дышать. – Живот болит. – Я с ненавистью смотрю на туалет. – Всегда живот болит, когда сильно нервничаю. Таблетка. – Я бегу на кухню, в панике ищу таблетки в косметичке на окне. Рассыпаю все. Нахожу. Трясущимися руками вскрываю упаковку, глотая сразу две. Запиваю. – Фуххх. Потому соберу. – О! Звонит телефон. Алия.
Я беру клатч, расшитый золотыми пайетками и бисером, надеваю красное пальто, сверху накидываю золотой палантин. На мгновение задерживаюсь у старого трюмо, чтобы встретить любимый взгляд карих глаз.
– Обещай, что все будет хорошо? – умоляю я.
Майк улыбается и растворяется в зеркале. Я тяжело вздыхаю, и выхожу из квартиры, спускаюсь по лестнице, громко стуча каблуками. Не способна идти тихо, ноги трясутся. Я ни как не могу успокоиться. Может, надо было валерьянки выпить, или пустырника или что-нибудь более сильное? Пару рюмок коньяка? Или стакан мартини безо льда? Для храбрости. Боже, я сойду с ума. Я не выдержу, не смогу. Не смогу… сколько будет длиться церемония? Два часа? Три? А потом искать предлог, чтобы подойти к нему на вечеринке… заговорить… у меня не получится… ни за что.
Сегодня в 18.00 по московскому времени состоится церемония награждения от журнала «Glamour» по версии которого Егор Саматов признан мужчиной года. Я узнала о его награждении и победе совершенно случайно, услышав разговор девочек-студенток в кафе, где работала. Не знаю, как умудрилась пропустить данную информацию в интернете. И к счастью (благословение небесам! и всевозможным богам!), у Лизы была возможность достать пригласительные – я это точно знала. Буквально на днях она рассказывала о том, что их фирма заключила важный контракт с журналом и ей предлагали билеты на церемонию и последующую вечеринку, но она отказалась, потому что у нее не получалось пойти. Зато получилось у нас с Алией, которая радовалось не меньше меня, так как ей очень хочется познакомиться с Иваном Ургантом – одним из ведущих церемонии. «Хоть парой слов перемолвиться, – говорила она мечтательно, складывая ладошки вместе. – Аааааа, у него такиииие красивые глаза».
Ветер и липкий снег ударяют в лицо, как только я открываю дверь подъезда.
– Только не стать японским привидением, – бормочу я, пытаясь прикрыть руками глаза от ветра и снега, пока бегу к машине Алии. – О! Ты не за рулем! – восклицаю я, целуя и обнимая Алию.
– Решила, что сегодня лучше воспользоваться услугами водителя, – не уверенно улыбается Алия. – Я почему-то нервничаю. И побоялась вести в таком состоянии.
– Правильно, – откидываюсь на кожаную спинку, когда машина мягко трогается с места. – Я тоже нервничаю.
Алия принимается руками обмахивать раскрасневшееся лицо.
– Как будто самое важное свидание в жизни. – Так и есть! – Я больше за вечеринку переживаю. Никогда не была на мероприятии, где есть знаменитости.
– И я… я даже и представить не могла, до сих пор не верю.
Я качаю головой. Алия смеется, глядя на мое растерянно – изумленное лицо, и ободряюще сжимает мою руку. Не в силах рассмеяться и даже улыбнуться в ответ, кладу голову на ее плечо, Алия прислоняется щекой к моей макушке. Видимо, волнение, оказывает на нее такое же угнетающие действие, как и на меня, лишая сил и желания говорить.
Автомобиль мчится вперед, за окном мелькают огни, люди, машины, витрины, реклама. Я не замечаю, как постепенно расслабляюсь, почти засыпая. Пытаюсь представить нашу с Егором встречу. Что я скажу? Что скажет он? Улыбнется или будет холоден? Просто вежлив? Я ему понравлюсь? А что я почувствую? Мое сердце перевернется? Будет стучать в груди, как сумасшедшее? Или остановится? Как тогда в школе ниндзя-дедушки, когда я увидела серые глаза с изумрудными искрами. Он сказал…
Если упадешь, я подхвачу тебя.
С радостным волнением, граничащим с изумлением, я вспоминаю откуда эти слова…
Дикий визг тормозов… крики… мой, Алии, водителя… меня и Алию отбрасывает назад… столкновение… нас подбрасывает вверх, вперед, вдавливает в заднее сидение… скрежет метала о металл… бьется стекло…осколки врезаются в лицо, руки… острая боль пробегает по всему телу, но я не выпускаю ладонь Алии…
Наверное, я на несколько секунд отключаюсь, так как прихожу в себя от дикого крика Алии, зовущей меня по имени. Я открываю глаза и вижу испуганное лицо Алии. По ее лбу струится кровь, из уголка губы тоже.
– Я в порядке, – пытаюсь коснуться раны на ее лбу, чтобы понять насколько все серьезно. Глаза Алии затуманиваются, лицо становится бледным, и она падает на сидение.
– Алия! Алия!!!!! АЛИЯ!!! – кричу навзрыд. Я понимаю, что она в сознании, но… – Наверное, в шоке… Просто в шоке… – я ощупываю руками ее тело, не обращая внимания на бегущие по моим щекам слезы. Вроде, серьезных травм нет, но руки липкие. Почему?! – АЛИЯ! АЛИЯ! – кричу я, пытаясь нащупать рану. Откуда же кровь… ОТКУДА КРОВЬ…
Кто-то открывает переднюю дверь. Я оборачиваюсь, вижу окровавленное лицо водителя, который без сознания лежит на руле.
– Живой! – кричит незнакомец, проверив его пульс.
Меня вытаскивают из машины. Человек в ярко-желтой куртке осматривает Алию. Слышу: «Видимых повреждений нет. Скорее всего, в шоке». А потом другой окрик: «Не трогайте! Вдруг, травма головы!». Ответ: «Хорошо, ждем приезда скорой».
– Девушка, вы как? – я понимаю, что обращаются ко мне, но ничего не могу сказать. В оцепенении смотрю на Алию.
– Девушка?!
Я киваю.
– Все в порядке. Я в порядке.
Оглядываюсь по сторонам, пытаясь понять, где произошла авария, ищу мобильник. Перекресток. Не знакомый. Машина, врезавшаяся в нас, сильно помята, дверь со стороны водителя снесена, стекол нет.
– Телефон? – я умоляюще гляжу на мужчину, все еще взволнованно смотрящего на меня. – В машине.
– Сейчас, – он на миг исчезает в салоне, а потом протягивает мне две сумочки.
Я достаю свой мобильный, звоню Лизе, говорю, что попали в аварию и протягиваю трубку мужчине, который мгновенно понимает, что надо сказать адрес. Затем достаю сотовый из сумочки Алии, звоню ее отцу.
Красно-синие сирены. Три кареты скорой помощи подъезжают практически одновременно. Сначала увозят пострадавших мужчину и женщину из другой машины. С ними садится бледный подросток. Затем нашего водителя, а третья скорая забирает меня и Алию. Вжавшись в двери, смотрю, как врач и медсестра снимают с Алии пальто, осматривают ее.
– Девушка…. Вы родственница? Сестра?
Я не понимаю, что он говорит, вижу только бледное лицо Алии со следами крови, ее закрытые глаза, бескровные губы.
– Травма головы? – выдавливаю я.
– Что? Ах, нет… С ней все будет в порядке. Серьезных повреждений нет. Вы родственница?
Я чувствую, как спадает дикая волна напряжения. На мгновение перед глазами все становится черным, а потом все расплывается. Я пытаюсь ухватиться за дверь, стараясь не упасть, и чувствую сильнейшую боль в руке.
– А кровь… откуда была кровь… – шепчу я.
Холодные руки подхватывают меня, усаживают на кушетку.
– Девушка, господи… что ж вы молчали… Девушка…
Чувствую, как с меня пытаются снять пальто. Перевожу взгляд на руку, с пальцев стекает кровь. Я улыбаюсь, понимая, что кровь была моя, а не Алии. Все будет в порядке.
Глава 12
Я смотрю в окно, за которым уже три дня, не переставая, идет снег. Все вокруг белое. Улицы, деревья, дома. Стены больницы. Халаты врачей. Лицо Алии. Она все еще без сознания.
Зимний холод белого безмолвия проникает в душу, вытесняя из сердца все чувства, страхи и надежды. Если бы я сейчас могла нарисовать наполнившую меня пустоту, то изобразила бы девушку с бледной, почти белой кожей, которая сидит на одинокой льдине, дрейфующей посреди серого океана, сливающегося с черным небом. Она сидит на коленях, запрокинув голову назад, безвольные руки раскрытыми ладонями вверх лежат на льду. Красное платье разорвано на груди, открывая взору стеклянную кожу, под которой синими кристаллами искриться снег, словно из нее вынули все внутренности, заполнив образовавшуюся пустоту льдом и холодом.
Для меня синий цвет всегда ассоциировался с болью, которую невозможно пережить и осознать, только погрузится в нее и подчиниться ей, превратившись в бездушную марионетку, не способную на чувства и самостоятельные поступки. Так я и поступаю, сижу в кресле у окна, жду, пока Алия придет в себя, улыбнется своей солнечной улыбкой и растопит холод снега в моем сердце.
– Танечка, покушай, – просит отец Алии, ласково гладя меня по голове.
Я отрываю взгляд от окна, смотрю на Дмитрия Николаевича, грузного высокого мужчину, с седой бородой и коротко стриженными седыми волосами, красноватым лицом и маленькими карими глазами с красными прожилками сосудов, полопавшихся от усталости. Взгляд их, по обыкновению холодный и жесткий, становится взглядом потерянного ребенка, когда он смотрит на бледную неподвижную Алию. А губы, скупые на улыбку, предательски дрожат.
Дмитрий Николаевич приходит в больницу три раза в день, садится на постель Алии, берет ее безжизненную руку в свою. Он ничего не говорит, просто смотрит с болью и надеждой на лицо дочери, но, иногда, мне кажется, что я слышу тихий шепот молитвы, прорывающийся из самой глубины уставшего сердца сквозь дрожащие губы. Через час, он встает, целует дочь в щеку, смотрит – съела ли я, принесенную его секретарем из соседнего кафе еду, и уходит.
– Когда Алия очнется, она будет недовольна твоим бледным видом. Ты же не хочешь расстроить нашу девочку? – повторяет он дежурную фразу, ставшую для меня своеобразным сигналом к действию. И я, с неохотой беру ложку, ем безвкусную кашу, пью кофе, даже не замечаю горячий он или остывший.
– Я принес книгу, – говорит Дмитрий Николаевич, когда я ставлю пустую пластиковую посуду на белый подоконник. – У Алии она на четырех языках. Наверно, любимая. Ты почитай. Ей будет приятно слышать твой голос… Думаю, Алия просто боится очнуться… – (Врачи считают, что у Алии психологическая травма, так как все остальные показатели в норме). – Боится прийти в себя и узнать, что ты умерла. Так было с мамой. А меня не было рядом… опять…
Дмитрий Николаевич отворачивается, пытаясь скрыть слезы. Я беру книгу, которую он положил на тумбочку рядом с моим креслом. «Гордость и предубеждение» Джейн Остен. С невольной улыбкой вспоминаю, как мы с Алией обсуждали книгу и снятые по ней фильмы. «Я перечитала ее девять раз. Мне больше понравилась экранизация 2005 года. Да? Из Киры Найтли получилась чудесная Элизабет Беннет! И атмосфера… такая английская, и красивейшие пейзажи. Согласна, Мистер Дарси просто отвратителен! Изгадили такое чудесное кино! И книгу! Точно, там гордости ни на грамм! А мне, наоборот, сериал 95го показался скучным и неинтересным. Ты права, Колин Ферт в этой роли великолепен, в его мистера Дарси я даже некоторое время была влюблена. Фи, а мне Дженифер Или в роли Лиззи не симпатична. Слишком круглое лицо в этом дурацком чепчике, и она казалась мне некрасивой…».
– Почитаешь для Алии?
– Конечно, – я улыбаюсь. – Это и вправду ее любимая книга.
– Наша мама тоже ее любила. Даже как-то раз заявила: «И почему мне так не повезло? Я мечтала встретить своего мистер Дарси, а вышла за тебя, бесчувственного чурбана. Где были мои глаза?». Я потом прочитал. Жуткая книга. Так и не понял, что особенного в этом Мистере Дарси.
– Мне всегда казалось, что благородство, Дмитрий Николаевич.
– Наверно, – тяжело вздыхает. – Этого я тоже никогда не понимал. Как оно жить помогает? – Он наклоняется, целует Алию в щеку. – Я сегодня приду позже обычного. Береги руку. – Я невольно тру забинтованное предплечье (рана не глубокая, но пятнадцать швов наложили, а еще десять на рану под коленом, и, скорее всего, останется маленький шрам на лбу – у самой линии волос). – И смотри, без меня не ешь. – И потрепав по голове, уходит.
Я некоторое время сижу в молчании, смотрю на закрывшуюся за ним дверь. Самый длинный разговор за все три дня. Перевожу взгляд на окно, но вместо снега вижу свое отражение. Я тоже белая, даже с синевой. Глаза красные, волосы свалявшиеся, да и пахнет от меня, вероятно, не очень приятно. Лизе только один раз удалось заставить меня помыться. Не могу уйти от Алии, оставить ее одну в белом безмолвии.
– Все знают, что молодой человек, располагающий средствами, должен подыскивать себе жену, – начинаю читать я. Сначала мой голос звучит слабо, еле слышно, но с каждой странницей становится все громче, все сильнее. И, когда, останавливаюсь на секунду, чтобы перевести дыхание, присматриваюсь к Алие, мне кажется, что ее лицо розовеет, и даже пальцы один раз вздрагивают.
Глава 13
– Андрюшенька, ты если хочешь, езжай, у тебя и так дел много. Я уеду на такси.
Слышу ласковый голос ниндзя-дедушки, и появляется ощущение, что в холодные белые оттенки больничных стен палаты добавили солнечных и нежных тонов. Душа наполняется радостью и теплом. Открываю глаза и встречаю взгляд темно-серых глаз, с изумрудными искорками участия, внимательно смотрящего на меня снизу вверх Андрея.
– Зачем же так близко… – бормочу я. Горло болит, голос хриплый и грубый.
– Водички? – не дожидаясь, пока я отвечу, он поднимается, чтобы дать мне воды. Пытаюсь выпрямиться и невольно вскрикиваю от боли в раненной руке и во всем теле. От долгого скрюченного сидения все мышцы затекли. Начинаю терять равновесие и падать, но Андрей успевает подхватить меня.
– Точно, неваляшка, – усмехается он.
