скачать книгу бесплатно
Джессика изогнула бровь:
– Правда? А я-то думала, за двадцать пять баксов в сутки можно ожидать чуть большей конфиденциальности.
Мужчина отпил виски и глянул на нее поверх стакана.
– Не сердитесь на Хоппера, – попросил он. – Он хороший малый, знал, что я хочу узнать, кто спрашивает про дело Лавелль. Знаете, меня тоже интересует эта тема. Все-таки скоро годовщина.
– А вы кто будете?
– Джек Холлидей.
– Журналист.
Эта фраза также прозвучала как утверждение.
– Как вы догадались? – удивленно взглянул на нее Холлидей.
– Я же детектив. Догадываться – моя работа.
Одна из статей, которую она успела прочесть, принадлежала перу Холлидея, но ему об этом знать было вовсе не обязательно.
– Вы же из Нью-Йорка, правильно? – спросил он.
– Дайте-ка догадаюсь, это вы тоже от Хоппера узнали?
– Пойман с поличным. Только вот если вы из Нью-Йорка, то почему занимаетесь делом Лавелль? Тут своих детективов достаточно.
Джессика глотнула виски. Она предпочла промолчать.
– Вам разрешено здесь работать? – давил Холлидей. – Что говорит закон?
Джессика опустила стакан и холодно взглянула на журналиста:
– Хотите проверить мои документы? У меня есть лицензия на работу в штате Нью-Йорк. Если дело приводит меня в другой штат, я вправе продолжить расследование на нужном месте. Но должна заметить, что это не ваше дело.
Вообще-то она не имела никакого права работать над делом ни в Калифорнии, ни в других штатах, которые она посещала до этого, но в Нью-Йорке ей делать было абсолютно нечего. Пока она предоставляла своим клиентам то, чего они хотели, они даже не думали заикаться о бумагах и законах.
– Могу ли я в таком случае предположить, – продолжил Холлидей, – что ваш загадочный клиент в настоящий момент находится в Нью-Йорке?
– Что хотите, то и предполагайте.
– Вы только что сказали, что работаете в любом штате, если первоначальный заказ поступает из Нью-Йорка.
– Я выразилась в общих чертах. Это не обязательно относится к текущему делу. Да, насчет этого есть законы; нет, я не всегда им подчиняюсь. Почему вы вообще ко мне прицепились?
– Просто уже давно слежу за этим делом, – ответил Холлидей, – если смогу в нем разобраться, думаю, мне грозит Пулитцер. Может быть, повезет и даже получится опубликовать книжку.
Мужчина шутливо улыбнулся, но Джессика поняла, что он не шутит.
– Желаю вам удачи, – сказала она, – но, если позволите, у меня своей работы достаточно.
Он кивнул в сторону ноутбука:
– В сети информации почти нет. Поверьте мне, я проверял. Есть кое-какие заметки, половина из которых написана мной самим, да парочка теорий на всяких форумах. Больше вы ничего не найдете.
Он наклонился вперед, и Джессика почувствовала, как хорошо от него пахнет: мыло, пряный лосьон и виски.
– Вы говорили с копами?
– Еще нет.
– За расследование отвечал некий Билл Джеерсен. Несколько лет назад он ушел на пенсию. Остальные вас и на милю не подпустят к бумагам. Технически, кстати, дело все еще открыто, пусть им и не занимались, а вы не здешняя.
– Но я ведь могу их попросить.
– Откажут.
– Что насчет взятки? Или воровства.
Холлидей снова улыбнулся:
– Не нужно жертв. У меня есть знакомый в архиве.
Он похлопал по сумке.
– А еще я захватил копии всех документов.
– И вы мне это рассказываете, чтобы?..
– Подумал, вдруг вы захотите скооперироваться. Сможете опереться на мое плечо, а я на ваше.
– Не думаю, что степень нашего знакомства предполагает такой тесный физический контакт.
Холлидей рассмеялся:
– Я просто хотел сказать, что готов поделиться найденным. Если, конечно, вы сами поделитесь.
– Я только что приехала и еще ничего не нашла. По крайней мере, пока.
– Не скрытничайте. Мать Элеаноры Лавелль была пьянчужкой и окончательно перебрала, когда та была еще девочкой. Большую часть детства Элеанора провела в приюте. Сведений об остальных членах семьи нет.
– И?
– Ну и кто вам тогда платит за работу? Назовите мне имя того, кто вас сюда послал, и тогда я покажу вам бумаги.
Джессика покачала головой:
– Нет.
Журналист кивнул, как будто она ответила ровно так, как он и ожидал.
– Обдумайте это. Я остановился в шестом номере. Теперь вы знаете, где меня найти, если передумаете.
Он допил виски и исчез. Джессика осталась сидеть перед ноутбуком, не отводя взгляда от фото Элеаноры и Алисии Лавелль. От своего собственного лица.
6. Элеанора
2 октября 1992 года
Элеанора Лавелль засунула в щель пару двадцатипятицентовых монеток и аккуратно набрала номер с клочка бумаги, который она сжимала в левой руке. В ушах у нее шумело так, что гудки слышались словно сквозь толстый слой ваты. Она крепко держала трубку, выскальзывавшую у нее из потных ладоней. Гудки продолжались. Элеанора уже была готова повесить трубку, когда разлаялся щелчок. И после паузы:
– Алло?
– Это я, – ответила Элеанора.
Снова наступила тишина. Элеанора закрыла пальцем второе ухо, пытаясь не обращать внимание на уличный шум.
– Это Элеанора, – повторила она, – Элеанора Лавелль.
– Я знаю, кто это. Как ты нашла этот номер?
– Он был в списке.
– Ты с ума сошла вот так мне звонить? Сказано же было так не делать.
– От вас, ну, не было ничего слышно, – пролепетала Элеанора.
Голос у нее дрожал; пришлось дать самой себе моральный подзатыльник. Если она даст понять, что боится, хоть как-нибудь это проявит, все будет кончено. Она проиграет. Нельзя было этого допустить.
Ее взгляд упал на приклеенную на стенку будки листовку. На ней была изображена молодая большегрудая женщина в тесном красном лифчике и крошечных кружевных трусиках. Она сидела, раздвинув ноги и засунув палец в рот; выражение ее лица так и кричало: «Приди и возьми меня!» Это была реклама голливудского стриптиз-бара.
Элеанора отвернулась от листовки.
– Я не шучу, – сказала она в трубку, – у вас было полно времени. Я устала ждать.
– Было же сказано, я обо всем позабочусь.
– Когда? Время на исходе. Знаете же, что будет, если вы не успеете.
– Скоро.
– Как скоро?
– Скоро, – раздался второй решительный ответ, и в трубке послышались гудки.
– Черт!
Элеанора так яростно кинула трубку, что та соскользнула со своего места и вяло повисла на металлическом проводе. Ей пришлось еще раз аккуратно повесить ее на место, сделать глубокий вдох и открыть дверь будки.
Ее дочь терпеливо ждала снаружи, наблюдая, как владелец бакалейной лавки подметает тротуар перед входной дверью. Стояла ранняя осень, было еще тепло, и Элеанора почувствовала, как джинсы и свитер прилипают к вспотевшему телу. Улица была заполнена людьми. Она узнала парочку давних завсегдатаев бара, в котором когда-то работала. Они помахали ей руками, пришлось улыбнуться в ответ.
– Мамочка, ты ругалась, – широко раскрыв глаза, сказала Алисия. – По телефону. Я слышала.
– Я знаю, милая, прости. Мамочка немного разозлилась.
– Ты злишься?
Элеанора улыбнулась и присела на корточки, чтобы оказаться с дочерью лицом к лицу.
– Нет, уже не злюсь. Мамочка счастлива. Знаешь почему?
– Почему ты счастлива, мамочка? – хихикнула Алисия.
– Потому что мы скоро полетим в большом красивом самолете! Тебе ведь понравится, правда?
– Да! Куда мы полетим?
– Далеко-далеко. Мы встретим там Микки-Мауса и будем веселиться, хорошо?
Глаза Алисии засияли.
– А Барби полетит?
Девочка вытянула вперед свою куклу. Голова у той была откручена. На ней были ботиночки Кена и его шорты. Элеанора надеялась скоро заиметь что-нибудь на замену.
– Конечно, Барби может лететь с нами.
– Когда мы встретим Микки? – спросила Алисия.
– Скоро!
– А дядя Робби полетит?
Улыбка исчезла с лица Элеаноры.
– Нет, не полетит. Мы будем вдвоем, милая. Только ты и я. И Барби.
7. Прайс
Прайс бросил на стол перед Виком Мединой коричневый пакет и вручил ему бумажный стакан с кофе. Тот сделал глоток и одобрительно кивнул.
– Двойной сахар и побольше сливок, – заметил Прайс, – я уже выучил, что ты берешь.
Медина развернул пакет, вытащил из него теплый пухлый бублик и понюхал его.
– Ммм, творожный сыр, – улыбнулся он, – мой любимый.
Он как следует надкусил бублик и с набитым ртом добавил:
