скачать книгу бесплатно
– Ну вы же знаете, как они вас обожают, – продолжил Гриффин разыгрывать друзей. – И выйдут за вас хоть завтра, только попросите. Это решит проблему быстро и безболезненно. Никто не посмеет им навредить, если они будут помолвлены. Должен добавить, что у них богатое приданое.
– Обе юные леди настоящие красавицы, – пробормотал Хок, смущенно пожимая плечами и неловко ерзая. – И, несомненно, станут самыми завидными невестами в этом сезоне. Кроме того, они милые, обаятельные… и все такое.
Рат, помедлив, добавил:
– Остальное перечислять не стоит, поскольку они твои сестры.
– Ты совершенно прав, Рат! – поспешно воскликнул Хок. – Ты пойми, Гриффин, не можем мы на них жениться.
– Значит, когда вы уверяли, что ради меня готовы на все, попросту лукавили?
– Нет-нет, – запротестовал Рат. – Это не так. Мы делали и делаем все, что можем, но ты должен признать, что женитьба на твоих сестрах не лучшая идея.
– Из нас не получится хороших мужей, – вторил другу Хок, – и ты это прекрасно знаешь.
Гриффин знал, поэтому не выдержал и расхохотался:
– Вы оба – ужасные трусы, но во многом правы: я бы никогда не позволил своим сестрам выйти за вас замуж – вы их не заслуживаете.
Друзья вздохнули с облегчением, чем вызвали новый приступ веселья.
– Когда речь заходит о женитьбе, – фыркнул Рат, – я, признаюсь, пугаюсь до полусмерти: при мысли о семье у меня аж скулы сводит, – но ничего не поделаешь, в этом году придется. Стану посещать все эти сборища, а заодно помогать тебе наблюдать за юными леди и оберегать от беды.
– Думаю, мы все одинакового мнения о балах. Их чертовски много, – проворчал Хок. – И хотя у меня тоже нет желания их посещать, я готов пострадать, чтобы докопаться до того, кто намерен испортить сезон юным леди.
– Именно это я и хотел услышать, – объявил Гриффин. – Надеюсь, при свете дня и с более ясной головой эти мстители осознают, что не стоит связываться с тремя не робкого десятка герцогами. Приезжайте ко мне. За выпивкой обсудим все версии и, может, сообразим, кому взбрело в голову затеять этот подлый заговор.
Друзья согласились и вскоре покинули его. Когда за ними закрылась дверь экипажа, Гриффин дважды постучал в крышу, давая знак кучеру трогаться, а сам расслабился и позволил мыслям унести его в прошлое.
Будучи первенцем и единственным сыном герцога, он стал предметом бесконечного обожания родителей, которые ни в чем ему не отказывали. Он получал все, что хотел, делал что хотел, а если не хотел, то не делал. Единственное, чего требовал от него отец, – это учиться управлять огромным хозяйством семьи, что было для Бенедикта не особенно сложной задачей.
После смерти отца герцогом стал он, но вместо того, чтобы образумиться и вести себя в соответствии с титулом, позорил свой род и отдавался погоне за развлечениями. Пьянство, карты и дамы полусвета – вот его тогдашние увлечения.
Именно этот распутный образ жизни и привел к совершенно безумному пари, которое потрясло общество и последствия которого до сих пор преследовали друзей.
Все началось с книги «Руководство для истинных джентльменов. Как добиться идеальной леди».
Гриффин хмыкнул, вспомнив проделки их троицы, и дыхание белым облачком вырвалось изо рта.
Он никогда не сомневался, что их по праву называли сент-джеймсскими повесами: для них не существовало ни границ, ни запретов. Неделю за неделей они посещали игорные заведения, в которых толпились продажные женщины и рекой лился бренди, а к их услугам было все, что только ни пожелают. Они постоянно заключали пари, играли в карты, делали ставки на скачках и выигрывали, а иногда и проигрывали – призовых лошадей, поместья и целые состояния.
По вечерам они объезжали особняки, где давались балы и устраивались вечеринки: танцевали, старались очаровать и завоевать невинных юных леди, заставляя их думать, будто они способны поймать и укротить таких завидных женихов. Никто из повес жениться, конечно, не намеревался: просто так они оттачивали свое искусство обольщения. Их интересы дальше не распространялись. Покинув бал, остаток ночи и большую часть следующего дня они проводили в игорном заведении на восточной стороне Бонд-стрит.
Теперь Гриффин не находил себе места. Нет, не так. Ему все надоело. Надоели карты, кости, скачки, стрельба и охота; даже толпы первых красавиц уже не приносили удовлетворения.
По правде говоря, он не мог вспомнить и половины проступков, в которых его обвиняли в тот сезон, потому что не расставался с бренди, портвейном или элем. Глаза мало что замечали, а в голове постоянно шумело. Слава богу, пили они теперь чисто символически и безрассудных поступков не совершали.
Бенедикт хоть и вспоминал те дни, но не тосковал по ним. Каким-то образом они пережили то время, хотя в его нынешней жизни не все было так, как ему бы хотелось. Скандальный листок мисс Гоноры Труф позаботился о том, чтобы прошлое не забылось.
В разное время все они безуспешно пытались узнать, кто написал эту колонку о пари, пока наконец не решили, что автор, должно быть, какой-нибудь немолодой сотрудник редакции, которая и готовила подобные материалы. Владелец этой желтой газетенки ясно дал понять, что унесет имя автора с собой в могилу, хоть тот и использовал псевдоним. Гриффин давно перестал читать то, что о нем писали, и не обращал внимания на появлявшиеся время от времени статейки. Теперь же совсем другое дело: речь идет о репутации его сестер. На счету повес, правда, были проделки похлеще злополучного пари, но никто их не уличал, а значит, мисс Труф не могла о них написать.
В одну из пьяных ночей они решили, что каждый выберет девушку и незаметно проберется в ее спальню, а в качестве доказательства принесет какой-нибудь предмет: щетку для волос с монограммой, бант, ленту или ридикюль. Главное – чтобы все признали в нем вещь, принадлежавшую именно этой девушке. Тогда они были такими легкомысленными, бессердечными распутниками! Причинить зло или соблазнить девушку, конечно, они не собирались: просто хотели проверить, сумеют ли остаться незамеченными.
Гриффин вытянул ноги и положил голову на спинку сиденья, мыслями вновь возвращаясь к той злополучной ночи, после которой всю троицу стали называть сент-джеймсскими повесами. Тогда они от души посмеялись над «Руководством для истинных джентльменов», в котором утверждалось, что истинный джентльмен никогда не пошлет леди записку с подписью «Ваш тайный обожатель», и решили действовать. Стоило кому-то лишь намекнуть, что чего-то делать не следует, можно было поклясться, что они это непременно сделают.
Идеей Ратберна было послать всем незамужним светским дамам письма от тайных обожателей. Гриффин и Хоксторн с готовностью согласились на проделку. За очередной бутылкой бренди они осознали, что таких леди слишком много, а следовательно, будет много и работы, поэтому решили, что достаточно разослать письма только дебютанткам этого сезона. Таковых насчитывалось двенадцать, а значит, задача упрощалась.
А пари только подогрело интерес к проделке. Каждый поставил сто фунтов.
Тот, к кому придет больше девушек, получит все деньги.
Все, казалось, так просто… Но это только казалось, поскольку успех превратился в поражение.
В письмах к «своим» четырем дебютанткам Гриффин назначал встречу у фонтана в заднем саду Гранд-холла. Четыре дебютантки Рата должны были прийти на свидание к южному портику, а девицы Хока – к павильону.
К их величайшему изумлению, явились все двенадцать. Вот только тайные обожатели отсутствовали. Девушки вступили в оживленную беседу, что было вполне естественно, и только тогда поняли, что их одурачили.
Победителей в ту ночь не оказалось: одни проигравшие.
Экипаж остановился, и Гриффин вернулся к настоящему. Он дома. Чем скорее удастся выдать замуж сестер, тем лучше. Как только у них на пальцах появятся обручальные кольца, скандал их больше не коснется.
Он готов принять любую месть, если она будет направлена на него, как возмездие за прошлые грехи, но сделает все возможное, чтобы защитить сестер.
Глава 6
Тщательно обдумывайте то, что собираетесь сказать, а то, не ровен час, ваши же слова кто-нибудь использует против вас.
Мисс Фортескью
Проводив герцога, Эсмеральда заперла входную дверь. Мешочек с деньгами оттягивал карман юбки, когда она поднималась по лестнице в жилые помещения. Знакомое фырканье Наполеона, цоканье когтей по деревянному полу вызвали улыбку. Как бы тихо она ни ступала, песик всегда чуял ее и мчался встречать. Вот и на этот раз, стоило ей открыть дверь, светлый скайтерьер радостно запрыгал и бросился к ее ногам.
– Как ты сегодня, Наполеон? День такой дождливый.
Собака затявкала и лизнула руку хозяйке. Та наклонилась, погладила песика, потрепала по голове, взъерошила теплую влажную шерстку и только потом задумалась, почему Наполеон мокрый.
Сначала Эсмеральда была озадачена, но потом все поняла. Теперь она знала, почему Джозефина с такой готовностью приносила чай в полдень, чтобы ей не пришлось подниматься наверх: каждый день она через заднюю дверь выводила Наполеона на прогулку.
Эсмеральду охватило сильнейшее желание затопать ногами, но она сдержалась.
– Ну все, все, хватит! – сказала она, отстранив Наполеона, и позвала сестру.
– Сегодня ты что-то рано, – беззаботно заметила Джозефина, вбегая в крошечную гостиную. – Я как раз собиралась поставить чайник, потом заварить тебе чаю и принести вниз.
Быстро взглянув на ее туфли и удостоверившись, что они мокрые, Эсмеральда уставилась в счастливое лицо двенадцатилетней девочки.
Сестры были совершенно непохожи, и различия не имели ничего общего с разницей в возрасте. Волосы Эсмеральды были медового оттенка, а Джозефина обладала роскошной рыжей гривой. В солнечные дни прямые пряди падали ей на спину и отливали золотом, а в дождливые, как сегодня, превращались в водопад. Светлокожая Джозефина смотрела на мир глазами невероятного изумрудного цвета. Ее щеки и переносицу украшала россыпь светлых веснушек. Несмотря на худобу, девочка была крепкой и здоровой – вся в красавца отца.
Эсмеральда тоже прошла в комнату.
– Спасибо тебе за заботу, но скажи: у нас что, потолок протекает?
Джозефина удивленно подняла голову, потом с невинным видом оглядела комнату. Эсмеральда проследила за ее взглядом. Гостиная была хоть и невелика, но благодаря трем окнам здесь всегда было светло, а в ясные дни солнечно. Здесь вместе с несколькими предметами дорогой мебели, перешедшей Джозефине от семьи отца, соседствовал потертый диванчик, обитый тканью с цветочным рисунком, и старенькие кресла. У стены стоял чайный столик во вполне приличном состоянии. На стенах висели два медных бра и пейзаж с изображением стада овец, пасущегося на ирландских холмах.
– Я ничего не заметила, – пожала плечами Джозефина, пытаясь отыскать мокрое пятно. – А что, где-то на полу есть лужа?
– Нет, но у Наполеона почему-то мокрая шерстка, совсем как сегодня утром, хотя это понятно: мы гуляли с ним под дождем.
Сестра замерла: очевидно, поняла, что попалась, – глаза и рот ее округлились.
– Ты не послушалась меня и опять гуляла с собакой одна? – задала Эсмеральда риторический вопрос.
Джозефина упрямо сжала губы, скрестила руки на груди и с вызовом уставилась на нее.
– Я жду ответа.
– А я не собираюсь ничего говорить.
Наполеон залаял и глухо зарычал, потом опять подскочил к юбке Эсмеральды в надежде на ласку, и ей пришлось погладить песика.
– И почему же? – обратилась она к сестре.
– Тебе не понравится то, что я скажу.
– Вполне возможно, – согласилась Эсмеральда, постукивая ногой по полу. – Однако я настаиваю. Говори.
– Только не сердись, ладно?
Гнев Эсмеральды мигом растаял. Джозефина всегда знала, как подольститься к сестре. Она тоже не хотела ссориться, но дело казалось ей важным, чтобы его игнорировать. Воспитанием сестры должна была заниматься вовсе не она, но после смерти своего отца девочка осталась совсем одна, и Эсмеральде пришлось взвалить эту ношу на свои плечи.
– Если ты опять выходила одна, то у меня есть причина сердиться. Наполеон вполне мог подождать моего возвращения. Ну так что?
Сестра по-прежнему стояла с упрямо сжатыми губами и хмуро смотрела на Эсмеральду. Упрямство – еще одна черта, унаследованная ею от отца-ирландца.
– Джозефина!
– Видишь, ты уже злишься, а я даже еще ничего сказать не успела! – взорвалась девочка, мятежно сверкая глазами.
– Пока не злюсь, но очень скоро начну. Ты выводишь меня из себя своим упрямством.
– Ладно, успокойся: я действительно выходила, – пробормотала Джозефина и быстро добавила: – Но вовсе не одна.
Эсмеральда насторожилась:
– А с кем? Миссис Чиддингтон приходила в гости?
– Нет, с Наполеоном.
Эсмеральда вздохнула с досадой:
– Ты же знаешь, что наш песик не защитник.
– Да он лучше любого большого пса! – отмахнулась Джозефина. – С таким другом не страшно: он не позволит, чтобы со мной что-то случилось!
– Я уже говорила: дело не только в этом!
Эсмеральда знала, что этот район города пусть и не самый лучший, но все же достаточно респектабельный и относительно безопасный, в противном случае никогда не согласилась бы здесь не только жить, но и арендовать агентство.
– Юной леди неприлично выходить на улицу без компаньонки!
– Никакая я не леди! – капризно буркнула Джозефина. – Я девочка.
– Которая скоро станет девушкой, и ей ни к чему пятнать свою репутацию, тем более что…
Эсмеральда осеклась, и как раз вовремя: у нее едва не вылетело «…она уже и так запятнана».
Хоть Джозефина и была внучкой виконта по линии матери, отец ее – нищий ирландский поэт. Вряд ли пока она понимает все эти тонкости, но рано или поздно с ней придется это обсудить.
– На меня никто и внимания-то не обращает, – вздохнула девочка.
– Откуда тебе это знать? И как давно ты совершаешь тайные вылазки?
– Да я и выходила-то всего несколько раз, с тех пор как стало теплее, – обиженно произнесла Джозефина.
– Ладно, – вздохнула Эсмеральда с облегчением: хорошо хоть, сестра не убегала из дома зимой. – Но ты не должна больше так поступать. Я требую, чтобы ты дала мне обещание.
Секунды шли, но Джозефина упорно молчала, глядя на Эсмеральду в упор. Словно почувствовав напряжение между сестрами, Наполеон крутился вокруг младшей, поскуливая и лихорадочно махая хвостиком. Девочка нагнулась и погладила песика по голове.
– Мы будем стоять здесь до тех пор, хоть всю ночь, пока не дашь мне обещание, – заявила Эсмеральда тоном, которым гувернантки говорят с озорными воспитанниками.
– Хорошо, обещаю, но мне это не нравится.
– Ничего, придется смириться.
Эсмеральде и самой было не по себе, оттого что вынудила Джозефину дать обещание, поэтому она тихо поблагодарила ее, надеясь положить конец неприятному разговору.
– Просто скучно целыми днями торчать в доме и ждать, пока ты придешь и поведешь нас на прогулку.
– В таком случае, если тебе нечего делать, займись рукоделием. Ты мало времени уделяешь вышиванию.
– Это занятие для старых леди, которые умирают от скуки, и ты прекрасно это знаешь, – возразила Джозефина.
– Хорошо. Если ты не любишь работать иголкой с ниткой, сосредоточимся на математике, чтении и поэзии.
– Ненавижу поэзию! Сочиняю стихи только для того, чтобы угодить тебе.
Эсмеральду поразило признание сестры. Может, все из-за того, что ее отец, Майлз Грэм, который написал так много стихов для дочери, рано покинул этот мир? Она всегда была счастлива, когда отец сажал ее на колени и читал свое новое стихотворение. Джозефина никогда не говорила об отце, словно была уверена, что, если не вспоминать о нем, не будет и такой тоски.
– Что ж, ладно: не буду настаивать. Можешь заняться тем, что больше всего тебе нравится. Кстати, что это?
