Злая. Сказка о ведьме Запада

– Да, ох уж эта её сестра. – Мадам Моррибль цокнула языком и, качая головой, отправилась проводить Галинду к двери. – Да, это воистину бедствие, но я полагаю, мы все сплотимся и справимся с ним. В этом суть нашего колледжского сестринства, ведь так?

Глава подала ей накидку и нежно положила руку на её плечо. Галинда вздрогнула. Она отчетливо понимала и ничуть не сомневалась, напротив, знала отчётливо, что мадам Моррибль почувствовала её дрожь, но та ничем не выдала себя.

– Да, в этом случае моё использование слова «сестринство» крайне иронично. Остроумие на грани. Впрочем, спустя время, когда становятся видны масштабы, в итоге всё сказанное и сделанное оказывается глубоко ироничным. – Она с силой стиснула плечо Галинды, точно ручку велосипеда, – чересчур крепкой для женщины хваткой. – Мы можем только надеяться – ха-ха, – что эта сестра привезёт достаточно вуалей! Но это будет только через год. А пока у нас есть время. Подумайте о магии, ладно? Подумайте как следует. А теперь всего доброго, лапочка моя, и славных снов.

Галинда медленно пошла обратно в спальню, размышляя, какой же была сестра Эльфабы, чтобы спровоцировать столь ехидные замечания о вуалях. Она хотела спросить саму Эльфабу, но не могла придумать, как это сделать. Ей не хватало смелости.

Бок

1

– Пойдём! – звали студенты. – Ну давай, пошли!

Они маячили в дверях комнаты Бока: пёстрая компашка в тусклом свете масляной лампы у них за спинами.

– Задрали уже эти книги! Идём с нами!

– Не могу, – отказался Бок. – Я отстаю по теории орошения.

– Да в пекло твою теорию орошения, когда пабы открыты! – возмутился рослый гилликинский парень по имени Аварик. – Уже поздно исправлять оценки: экзамены почти закончились, экзаменаторы сами в запое.

– При чём тут оценки, – возразил Бок. – Я просто хочу разобраться.

– Мы идём пить, мы идём пить, – принялись скандировать в коридоре, как будто раззадоренные его отказом. – Бок идёт на хрен, а мы идём пить! Всем хватит эля, и мы идём пить!

– В какой хоть паб? – спросил Бок. – Может, я найду вас через часик.

Он нарочно откинулся на спинку стула и не стал поднимать ступни на скамеечку – в противном случае однокашники могли бы взвалить его на плечи и силой унести с собой кутить. Его невеликий рост предсказуемо провоцировал такие выходки, а с ногами на полу, по его мнению, он выглядел хоть немного солиднее.

– В «Кабана с фенхелем», – ответил Аварик. – Там новая ведьмочка выступает. Говорят, горячая штучка. Из кумбрийских.

– Ха, – фыркнул Бок, ничуть не поколебавшись. – Ну иди, полюбуйся. Я приду, когда смогу.

Парни убрались, по пути хлопая дверями чужих комнат и задевая плечами портреты бывших выпускников, которые уже успели вырасти в меценатов, покровительствующих Университету. Аварик задержался в дверях.

– Ещё можно сплавить парочку грубиянов по дороге и завалиться избранной компанией в Клуб Знания, – тоном искушения добавил он. – Попозже, я имею в виду. В конце концов, выходные на дворе.

– Аварик, охолони, – вздохнул Бок.

– Ты же сам говорил, что тебе любопытно. Твои слова! Так почему бы не поразвлечься под конец семестра?

– Я уже жалею, что когда-то такое сказал. Смерть тоже любопытная штука, но я не тороплюсь узнавать о ней больше, уж спасибо. Сгинь, Аварик. Лучше пойди догони своих друзей. Посмотри на кумбрийские кривляния – хотя молва, мне кажется, врёт. Настоящие кумбрийские ведьмы исчезли вместе со своим колдовством сотни лет назад. Если вообще существовали.

Аварик поднял высокий воротник студенческого мундира с подкладкой из тёмно-красного бархатистого плюша. Вкруг его длинной бритой шеи она смотрелась как почётная лента. Бок снова обнаружил, что мысленно сравнивает себя с красивым Авариком и оказывается – закономерно – куда ниже его. Во многих смыслах.

– Ну чего тебе, Аварик? – безнадёжно вопросил он в раздражении и на себя, и на друга.

– С тобой что-то не так, – сообщил тот. – Я же не тупой, я заметил. Что случилось?

– Ничего, – поспешно отказался Бок

– Можешь сказать мне не лезть не в своё дело, идти на хрен и отвалить от тебя, что угодно – но не смей заявлять, что всё в порядке. Лжец из тебя никудышный, а я всё же не так глуп. Пусть и шалопай-гилликинец из разлагающейся аристократии.

В его словах ощущалось искреннее беспокойство, и на мгновение Боку захотелось рассказать правду. Он уже открыл было рот, но колокола на Башнях Озмы пробили час, и голова Аварика в тот же миг непроизвольно повернулась на звук. При всех красивых словах его проблемы не так уж сильно заботили его друга. Бок закрыл рот, подумал ещё немного и сказал наконец:

– Считай это обычной флегматичностью манникинца. Я не буду лгать тебе, Аварик, ты же мой друг. Но рассказывать мне пока нечего. Иди развлекайся. Только будь осторожен.

Он собирался ещё раз предостеречь соседа против Клуба Знания, но сдержался. Наседкины причитания могут раздразнить Аварика ещё больше, и он, напротив, решит непременно туда пойти.

Аварик подошёл к нему, расцеловал в обе щеки и лоб – эта привычка аристократов-северян всегда вызывала у Бока глубочайшую неловкость. Затем, подмигнув Боку, студент показал на прощание непристойный жест и исчез.

Комната Бока выходила окнами на мощёный брусчаткой переулок, куда с хохотом высыпали Аварик и его дружки. Парень поспешно отпрянул от окна, но его беспокойство было излишним: однокашники уже выбросили его из головы. Они одолели половину экзаменов и получили пару дней передышки. После экзаменов кампус опустеет – останутся только самые увлечённые профессора и самые бедные студенты. Такой опыт у Бока уже был, но просто учиться ему нравилось куда больше, чем чистить старые манускрипты широкой щёткой из тековой щетины – этим он занимался в библиотеке колледжа Трёх Королев всё прошлое лето.

С противоположной стороны вдоль переулка тянулась стена из голубого камня – частная конюшня, пристройка какого-то аристократического особняка, расположенного на площади в нескольких улицах отсюда. За крышей конюшни виднелись кроны фруктовых деревьев в саду Крейг-холла, а над ними – стрельчатые окна аудиторий и жилых спален. Когда девушки забывали задёрнуть шторы (что случалось поразительно часто), можно было случайно увидеть их полураздетыми. Не совсем голыми, разумеется, – в таком случае Бок сумел бы отвести взгляд или, по крайней мере, строго велел бы самому себе отвернуться. Но на девушках оставались розовые и белые нижние юбки и сорочки, корсеты с оборками, шуршащие турнюры и лифы. Это была целая наука о дамском белье. Бок, у которого не было сестёр, видел всё это впервые.

Крейг-Холл находился слишком далеко, чтобы различить, кто из девушек кто. Но Бок сгорал от желания снова увидеть возлюбленную. Вот проклятье! Теперь никак не сосредоточиться. Его же выгонят, если он провалит экзамены! Он подведёт своего отца, старого Бифи, – и родную деревню, и всю округу.

Ад и преисподняя! Жизнь и так тяжела, а бесконечно сидеть над орошением зерновых культур и вовсе невозможно. Неожиданно даже для себя Бок сорвался со стула, схватил студенческую накидку, промчался по коридорам и опрометью сбежал по винтовой каменной лестнице в угловой башне. Он не мог больше ждать. Нужно было что-то предпринять, и ему пришла в голову идея.

Он кивнул дежурному привратнику, повернул от ворот налево и поспешил по дороге, в сумерках стараясь огибать высокие кучи конского навоза. По крайней мере, однокашники убрались развлекаться, и ему не придётся выставлять себя дураком при них. В Бриско-холле не осталось ни души. Он дважды свернул налево и вскоре уже шагал по переулку, ведущему к конюшне. Поленница, выступ разбухшей ставни, железный остов флагштока. Бок был не только маленьким, но и ловким и, отделавшись всего парой царапин, добрался до жестяного желоба конюшни, а затем бочком, словно озёрный краб, вскарабкался по крутому скату крыши.

Вот это да! Он мог догадаться сделать это ещё неделю назад, месяц назад! Но только сегодня выдался вечер, когда все парни ушли пить, и никто не мог увидеть его из окон Бриско-холла – и это, возможно, был его единственный шанс. Словно сама судьба велела ему отказаться от приглашения Аварика. Теперь Бок сидел на крыше конюшни, и внизу сырые листья водяники и груш тихонько хлопали на ветру, как будто рукоплескали ему. И вот в комнатах появились девушки. Словно подождали в коридоре, пока он устроится поудобнее – словно знали, что он придёт!

Вблизи, конечно, не все они оказались красавицами…

Но где же та самая?

И, красавицы или нет, сейчас все эти девушки были близки как никогда. Видно было даже их пальцы – которые развязывали банты из атласных лент, стягивали перчатки, расстёгивали по несколько десятков миниатюрных перламутровых пуговок, помогали соседкам распутывать сложные завязки в таких местах, какие и не снились студентам колледжа! А волосы, растущие в самых неожиданных местах – как мило и вместе с тем очаровательно вульгарно. Бок бездумно сжимал и разжимал кулаки, словно желая немедленно коснуться того, чего он толком и не знал, – но всё-таки, где же Она?

– Эй, ты что там делаешь?

Окрик застал Бока врасплох, и он, разумеется, поскользнулся. Видимо, прежде милостивая судьба, одарив его этим восхитительным зрелищем, теперь в противовес вознамерилась его убить. Он потерял равновесие и попытался ухватиться за дымоход, но промахнулся. Парень перекувырнулся через голову, больно врезался в грушевые ветви – которые, вероятно, спасли ему жизнь, смягчив падение, – и глухо шлёпнулся на грядку салата, причём от удара через все естественные отверстия в его теле унизительно громко вышел воздух.

– О, блестяще, – прокомментировал девичий голос. – Как рано осыпаются плоды в этом году.

У Бока ещё оставалась последняя зыбкая надежда, что заговорившая с ним незнакомка окажется его любовью. Он постарался принять как можно более учтивый вид, – несмотря на то, что его очки куда-то отскочили.

– Здравствуйте, – неуверенно поздоровался он, садясь. – Я не планировал оказаться здесь таким образом.

Из-за беседки, увитой розовым пертским виноградом, вышла босая девушка в переднике. Определённо не Она, не его единственная – а та, вторая. Это он мог сказать даже без очков.

– О, так это вы… – проговорил Бок, безуспешно стараясь скрыть досаду.

В руках девушка держала дуршлаг с кислым молодым виноградом для весеннего салата.

– О, так это вы, – передразнила она, подойдя ближе. – Я вас знаю.

– Мастер Бок, к вашим услугам.

– Вы хотели сказать, мастер Бок в моём салате. – Она выудила его очки из побегов стручковой фасоли и вернула ему.

– Как ваши дела, мисс Эльфи?

– Послаще, чем виноград, поживее, чем салат, – язвительно ответила она. – А вы как поживаете, мастер Бок?

– По правде, мне ужасно неловко, – сознался он. – У меня здесь будут неприятности?

– Могу устроить, если хотите.

– Не утруждайтесь. Я уйду тем же путём, каким пришёл. – Он взглянул на грушевое дерево. – Ох как жаль, я сломал несколько хороших веток.

– Да, жаль бедное дерево. Зачем вы с ним так?

– Ну, я был несколько ошарашен, и у меня не оставалось иного выбора: либо кувыркнуться в листву, словно лесная нимфа, либо тихонько спуститься с противоположной стороны конюшни на улицу и вернуться к своим делам. Что бы выбрали вы?

– Хороший вопрос! Но меня с детства учили, что первым делом следует отринуть предопределённость дилеммы. Если бы меня застали врасплох, я не пыталась бы тихо улизнуть обратно – и тем более шумно сводить знакомство с деревьями и салатом. Я бы вывернулась наизнанку, чтобы стать легче, и парила бы в воздухе, пока меня не уравновесит атмосферное давление. А потом плавно, пользуясь своим вывернутым состоянием, спустилась обратно на ту же крышу.

– И там перевывернулись бы обратно? – спросил он в шутку.

– Зависело бы от того, кто там внизу, что ему нужно и по нраву ли мне это. А также от того, какого цвета окажется моя изнанка. Я ведь ещё не выворачивалась, откуда мне знать? Всегда считала, что это просто кошмар – быть розово-белой, как поросёнок.

– Порой и правда кошмарно, – согласился Бок. – Особенно в душе. Чувствуешь себя недожаренным…

Тут он осёкся. Этот абсурдный разговор стал слишком личным.

– Прошу прощения, если напугал вас, я не хотел.

– Вы тут глазели на верхушки фруктовых деревьев, изучая молодую поросль, я полагаю? – насмешливо спросила она.

– Именно, – ответил он сухо.

– Надеялись увидеть дерево своей мечты?

– Дерево моей мечты принадлежит моим мечтам, и я не говорю о нём даже с друзьями – и с вами не стану тем более: мы едва знакомы.

– Но вы же меня помните. Мы вместе играли в детстве, вы напомнили мне об этом, когда мы встретились в прошлом году. Да мы почти что брат и сестра. Можете описать мне своё любимое дерево, и я скажу вам, знаю ли где оно растёт.

– Вы издеваетесь надо мной, мисс Эльфи!

– Без злого умысла, Бок. – Она мягко назвала его по имени, без титула учтивости, точно подкрепляя фамильярностью своё утверждение, что он ей как брат. – Я подозреваю, что ты ищешь мисс Галинду, девушку из Гилликина, с которой ты познакомился на стихотворной экзекуции мадам Моррибль прошлой осенью.

– Возможно, вы знаете меня лучше, чем я думал, – вздохнул Бок. – Могу ли я надеяться, что она вспоминает обо мне?

– Надеяться ты, конечно, можешь, – сказала Эльфаба. – Но было бы вернее спросить её саму и покончить с этим. По крайней мере, будешь знать наверняка.

– Но вы же с ней подруги, разве нет? Неужели вы не знаете?

– А следует ли полагаться на мои знания? – снова развеселилась она. – И уж тем более на мои утверждения? Вдруг я совру? Вдруг я влюблена в тебя и решу подставить свою соседку, солгав о том, что она…

– Вы соседки?

– Это так тебя удивляет?

– Нет, но это очень… Это очень удачно.

– Повара, верно, уже гадают, о чём я столько времени беседую со спаржей, – фыркнула Эльфаба. – Я могла привести сюда мисс Галинду как-нибудь вечером, если хочешь. Чем раньше, тем лучше, чтобы истребить твои иллюзии на корню. Ну, если произойдёт именно это, хотя, как я уже говорила, откуда мне знать? Я даже не могу предсказать, с чем у нас будет пудинг, – как мне судить о чьих-либо сердечных склонностях?

Они назначили время через три дня, и Бок долго и горячо благодарил Эльфабу и так сильно тряс её руку, что очки прыгали у него на носу.

– Ты замечательный друг, Эльфи, – несмотря на то, что я не видел тебя пятнадцать лет, – сказал он, также обращаясь к ней на ты и без почтительной приставки «мисс».

Эльфаба скрылась за ветвями грушевых деревьев и удалилась по дорожке. Бок выбрался из огорода, вернулся в комнату и снова засел за книгу, но изначальную его проблему опасная вылазка не решила. Ситуация лишь усугубилась. Он не мог сосредоточиться. Он всё ещё не спал, когда среди ночи раздался топот, стук, шиканье и обрывки пьяного пения – в общежитие Бриско-холла вернулись гуляки-соседи.

2

Аварик уехал на каникулы, едва кончились экзамены, и Бок решил, что либо он обманется в своих ожиданиях, либо опозорится – в любом случае терять ему нечего. Первое свидание с Галиндой могло оказаться последним. Он дольше обычного возился с одеждой, и из наблюдений за посетителями кафе вывел, как лучше уложить волосы (стянуть тонкой белой ленточкой на макушке, чтобы кудри спадали вниз, как пена из перевёрнутого кувшина с молоком). Он несколько раз почистил ботинки. Для ботинок уже было слишком жарко, но вечерних туфель у него не было – пришлось идти так.

В назначенный вечер Бок вернулся по знакомому пути и на крыше конюшни обнаружил, что у стены кто-то оставил лестницу для сбора фруктов – так что ему не придётся вновь продираться сквозь листья, как древесная обезьяна. Он аккуратно спустился на несколько перекладин и лихо спрыгнул – на этот раз даже не в салатную грядку. На скамейке под гречишными деревьями сидела Эльфаба, подтянув колени к груди и поставив босые ступни на край сиденья. Галинда рядом с ней изящно скрестила лодыжки и закрылась шёлковым веером, но всё равно глядела в противоположную сторону.

– Быть того не может, к нам гость! – наигранно удивилась Эльфаба. – Какой сюрприз.

– Добрый вечер, дамы, – поздоровался Бок.

– Причёска у тебя – один в один перепуганный ёж. Что ты с собой сотворил? – спросила Эльфаба.

По крайней мере, Галинда повернулась посмотреть, но затем снова скрылась за веером. Неужели она так волновалась? Неужто её сердце дрогнуло?

– Ну, я же отчасти Ёж, разве я не говорил? По линии дедушки. Он закончил тем, что пошёл на отбивные для свиты Озмы в один из охотничьих сезонов – вкуснейшее воспоминание для всех них. Рецепт передаётся в семье из поколения в поколение, вклеен в фамильный альбом. Ёж в сырном соусе с орехами. М-м-м… объедение.

– Правда? – спросила Эльфаба, умостив подбородок на коленях. – Серьёзно, Ёж?

– Нет, это я выдумал. Добрый вечер, мисс Галинда. Было очень мило с вашей стороны согласиться встретиться со мной снова.

– Это крайне неприлично, – чопорно проговорила Галинда. – По ряду причин, которые вам самому прекрасно известны, мастер Бок. Но моя соседка не давала мне покоя, пока я не ответила «да». Не могу сказать, что рада снова вас видеть.

– О, ну-ну, – хмыкнула Эльфаба. – А ты рискни. Он не так уж плох. Для бедного студента.

– Ваше увлечение мной весьма мне приятно, мастер Бок, – продолжила Галинда своим самым любезным голосом. – Я польщена.

Она явно не была польщена – напротив, скорее унижена.

– Но вы должны видеть, что никакой особой дружбы между нами быть не может. Помимо вопроса моих чувств, есть слишком много социальных препятствий для развития этих отношений. Я согласилась прийти только для того, чтобы сказать вам это лично. Мне показалось, что так будет честнее.

– Честнее – и забавнее, – вставила Эльфаба. – Вот поэтому я тут и сижу.

– Начать стоит с того, что мы принадлежим к разным культурам. Я знаю, что вы из Манникина. Я из Гилликина. Мне нужно будет выйти замуж за соотечественника. Других вариантов нет, прошу меня извинить. – Она опустила веер и выставила перед собой ладонь, отсекая все возможные возражения. – И, кроме того, вы из семьи фермеров и обучаетесь в колледже сельскому хозяйству, а мой избранник должен быть по крайней мере политиком или банкиром из Башен Озмы. Так обстоят дела. К тому же вы слишком маленького роста.

– А ещё он попирает устои, заявившись сюда подобным образом, и ведёт себя крайне глупо, – азартно подсказала Эльфаба.

– Достаточно, – отрезала Галинда. – Этого довольно, мисс Эльфаба.

– Я вижу, что вы всё уже обдумали, – наконец ответил Бок. – Но если вы позволите мне проявить дерзость…

– Да дерзость ты уже как-то подрастерял, – снова вступила Эльфаба, – бледнеешь тут, как чай второй заварки. От твоей робости даже мне стыдно становится. Давай, скажи что-нибудь интересное. А то с тем же успехом я могла бы пойти в часовню.

– Вы перебиваете меня, – вздохнул Бок. – Мисс Эльфи, вы сделали доброе дело, убедив мисс Галинду встретиться со мной, но я вынужден попросить вас оставить нас наедине, чтобы мы могли обсудить всё вдвоём.

– Ни один из вас не поймёт другого, – без тени сомнения возразила Эльфаба. – А я из Манникина по рождению, раз уж не по воспитанию, и к тому же волею случая или судьбы родилась девушкой. Лучшего посредника вам не найти. Вы без меня не обойдётесь, я уверена. Если я сейчас уйду из сада, вы вообще перестанете понимать язык друг друга. Она говорит на языке богатства, ты мямлишь что-то на бедном. Кроме того, я с лихвой заплатила за это представление, прыгая вокруг мисс Галинды три дня подряд. Так что я хочу посмотреть.

– Будет очень любезно с вашей стороны остаться, мисс Эльфаба, – поспешно сказала Галинда. – Мне необходима компания, чтобы не оставаться с юношей наедине.

– Ну вот, видишь, о чём я? – указала Эльфаба Боку.

– Раз уж вы остаётесь, по крайней мере дайте мне договорить, – раздосадованно бросил он. – Пожалуйста, позвольте мне высказаться, это займёт всего несколько минут, мисс Галинда. То, что вы говорите, абсолютно верно. Вы знатного происхождения, а я простолюдин. Вы гилликинка, я манникинец. Вам нужно соответствовать социальным нормам, и мне тоже. Обычаи моего народа не подразумевают брак с баснословно богатой девушкой, иностранкой, да к тому же с высокими ожиданиями. Я вовсе не собирался предлагать вам женитьбу.

– О, как я рада, что не ушла, всё на глазах становится поживее, – прокомментировала Эльфаба, но прикусила язык, когда оба взглянули на неё одинаково сердито.

– Я пришёл сюда, чтобы предложить видеться время от времени, вот и всё, – договорил Бок. – Как друзья. И затем, свободные от ожиданий, мы, возможно, лучше узнаем друг друга и сблизимся душой. Я не отрицаю, что ваша красота поразила меня. Вы словно луна под сенью ночи, словно сияющий плод свечного дерева, вы словно феникс, кружащий в небесах…

– Долго, наверное, репетировал, – съязвила Эльфаба.

– Вы словно море из преданий, – докончил он, собрав все сравнения, что помнил.

– Я не поклонница поэзии, – сказала Галинда, – но вы очень добры.

Кажется, она немного приободрилась от комплиментов. Во всяком случае, веер замелькал быстрее.

– Я не совсем понимаю смысл дружбы, как вы это называете, мастер Бок, между неженатыми юношей и девушкой нашего возраста. Это как будто бы сбивает с толку. Я уже вижу – могут возникнуть сложности, особенно после вашего признания в той страсти, на которую я никак не могу надеяться ответить взаимностью. Даже через миллион лет.

– Мы живём в век дерзаний, – горячо заявил Бок. – И другого времени у нас не будет. Нужно жить настоящим. Мы молоды – и мы живы.

– Не знаю, подходит ли сюда слово «живы», – снова вклинилась Эльфаба. – По мне, оно звучит как из пьесы.

Галинда стукнула соседку по макушке веером, ловко сложив его и молниеносно раскрыв обратно – этот элегантный отточенный жест произвёл впечатление и на Бока, и на Эльфабу.

– Вы начинаете утомлять меня, мисс Эльфи. Я ценю ваше общество, но не просила вас сопровождать комментарием каждую реплику. Я вполне способна сама оценить достоинства выступления мастера Бока. Мне нужно обдумать его нелепую идею. Лурлина Ушедшая, да я собственные мысли за вами едва слышу!

Выйдя из себя, Галинда сделалась ещё более хорошенькой. Таким образом, и старая поговорка о том, что девушка красивее, когда злится, оказалась правдой. Бок столько сегодня узнал о девушках! Галинда уже начала понемногу опускать веер. Это хороший знак? Не будь она хоть слегка к нему расположена, надела бы она платье с чуть более глубоким вырезом, чем он надеялся в самых смелых мечтах? От неё пахло розовой водой. Бок вдруг явственно ощутил прилив надежды – и заодно желание коснуться губами того места, где шея Галинды переходила в плечо.

– Итак, какие же у вас достоинства? – рассуждала она вслух. – Ну, вы довольно храбры, судя по всему, и умны, раз всё это придумали. Если бы вас застала здесь мадам Моррибль, нам всем грозили бы крупные неприятности. Но этого вы могли и не знать, так что часть о храбрости вычёркиваем. Просто умный. Вы умный, и внешне как бы на вид…

– Интересный? – предположила Эльфаба. – Блестящий?

– Забавный, – постановила Галинда. – На вид вы забавный.

Лицо Бока вытянулось.

– Забавный? – повторил он.

– Дорого бы я отдала, чтобы меня назвали забавной, – сказала Эльфаба. – А то слышу максимум «вызывающая», и подразумевается обычно «вызывающая тошноту».

– Не знаю, обладаю ли я теми качествами, что вы назвали, – решительно сказал Бок, – но вам также стоило бы знать, что я крайне упорный. Я не позволю вам отвергнуть мою дружбу, Галинда. Для меня она слишком много значит.

– Взгляните на зверя-самца, ревущего в джунглях в поисках пары, – менторским тоном отметила Эльфаба. – И на самку, которая хихикает в кустах, а потом выйдет с невинным видом и спросит: «Прости, дорогой, ты что-то сказал?»

– Эльфаба! – возмутились оба.

– Боже мой, детка! – раздался голос позади них.

Все трое обернулись. Это была чья-то компаньонка, женщина средних лет в полосатом фартуке, её редеющие седые волосы были собраны в узел.

– Что это ты здесь затеяла? – воскликнула она.

– Матушка Клатч! – воскликнула Галинда. – Как ты додумалась искать меня здесь?

– Кухарка Зебра мне сказала, что тут, в саду, какие-то разговорчики. Ты думаешь, они там слепые и глухие? А это ещё кто? Ай, как нехорошо, как же это все нехорошо.

Бок встал со скамейки.

– Я мастер Бок из Раш-Маргинс, что в Манникине. Я перехожу на третий курс в Бриско-холле.

Эльфаба зевнула.

– Всё, представление окончено?

– Какое безобразие! В огород не пускают посторонних, так что, полагаю, вы явились без приглашения! Сэр, убирайтесь отсюда, пока я не позвала привратника, чтобы выставить вас!