Милость Прометея

Грегори Филин

Милость Прометея

Предисловие

Прогресс в области энергетики позволил человечеству покинуть изначальную обитель и отправиться к освоению других планет в родной системе. Жадность в научных изысканиях взяла своё. «Нулевой эксперимент» вышел из-под контроля, разорвав Землю на огромные куски.

Отныне люди разошлись по всей системе, где восстанавливают прошлое величие цивилизации. Колонизированы все планеты и спутники, не осталось свободного места даже на осколках Земли. Границы новых государств теперь проходят по отдельным планетам.

Юпитерианский альянс – крупнейший энергетический гигант черпает бесконечную энергию электричества. Он собирает молнии из вечных штормов Юпитера с помощью накопительных станций на его орбите. Эта энергия питает мегагорода на соседних спутниках: Ио, Европа, Каллисто, Ганимед, а также расходится в виде энергетических ячеек по всей системе для тех, кто готов платить.

Футурофобия

Яркая зарница заставила сиять белый корпус планетарного рейсового шаттла. Иллюминаторы тотчас затонировались, остановив безжалостные фотоны. Снаружи уже отчётливо виднелось большое сине-жёлтое пятно. На нём было несколько маленьких и совсем крошечных белых пятен – многолетних бушующих штормов. Над каждым из которых виднелись чёрные точки – ресурсные станции.

– Дамы и господа пристегните ремни, мы начинаем торможение, – прозвучало по громкой связи.

Появились щелчки замков и редкий скрип от поднятия спинок. Астростюардессы начали обход по салону и осмотр пассажиров.

– Сэр, мы начинаем торможении, пристегните ремень, – обратилась высокая, стройная девушка к мирно спящему пассажиру. – СЭР!

Я очнулся в прострации, но сразу понял, что от меня требуют. До разворота я всё ещё пытался открыть глаза, но уже с застёгнутым ремнём. Шаттл повернулся по своей вертикальной оси и запустил двигатели. Размерный импульс прижал спины к сидениям и наклонил откидные столики с напитками. Четырёхпалая звезда приближалась всё медленнее. Она находилась на северном полушарии Юпитера, из которого поднимались тончайшие тросы невообразимой длины. Станция «Прометей» находилась на идеальном месте, в зоне самой большой штормовой активности на планете.

По мере приближения к стыковочному шлюзу я волновался всё больше. Это дело слишком отличалось масштабом риска и наградой от всего, чем я занимался всю свою преступную жизнь. К тому же, Юпитерианский альянс славится не только самым дешёвым электричеством, но и отточенными превентивными мерами для защиты своих технологий от таких, как я.

Очередь на таможенном контроле двигалась медленно, намного хуже, чем на Каллисто. Но это не мудрено, проходимость накопительных станций минимальна. Простых гостей здесь не бывает, лишь работники, их семьи и редкие межпланетарные дальнобойщики. В купленном мне премиальном костюме я выглядел слишком напыщенным и излишне важным среди остальных прибывающих гостей и постояльцев. Через сорок минут я наконец-то протянул документы в окошко. Конечно, оно работает одно, другого я не ожидал увидеть. Благо, что шаттл был заполнен наполовину. Моё волнение по поводу годности липовых документов и возможностью лишиться головы сменилось страданием в очереди. В отражении её круглых очков я увидел монитор с моим узковатым лицом. Карие глаза, способные передавать широкий спектр эмоций. Тёмные и волнистые волосы, создающие образ вечного искателя

– Пройдите к службе управления, она справа от выхода из терминала, – сказала женщина без единой эмоции по ту сторону окна. Она проверяла мою запись всего минуту, но так и не обнаружила ничего необычного.

Забрав бумажки, я продолжил свой путь по терминалу к выходу. На последней инстанции, после сканирования направления на работу, автоматический чипер вживил мне в запястье чип доступа инженерной службы. Обычная процедура для таких станций, автоматика заменяет множество людей, сохраняя ограниченные ресурсы.

Мой нейроинтерфейс сразу определил, что это был не просто чип доступа и автоматизации. В его подпрограмме зашит сканер ДНК и анализатор кода нейроинтерфейса. На такой обыденной проверке попасться я не мог. Земные наниматели слишком влиятельны и заинтересованы в успехе этой операции. Предоставленная ими программа перевёртыш скормила запросу чипа ложные, но достоверные данные, а затем отчиталась о проделанной работе.

Выйдя в центральный атриум, я остановился от завораживающего вида. Большая круглая территория была заполнена различными высокими деревьями, доходящими до купола. Между исполинскими стволами плескались струи воды из сложной системы встроенного орошения. Кажется, я даже почувствовал запах листвы, хотя это вряд ли было возможно с такого расстояния. За широкими потолочными иллюминаторами виднелись бесконечные белые звёзды в бескрайнем чёрном космосе.

Парк раскинулся почти на всю центральную площадь станции «Прометей». Я находился на третьем этаже стыковочного крыла. Отсюда сквозь самые высокие и пышные стволы было даже видно оживлённый пятачок, спрятавшийся в зелени. На нём располагались ряды низких и узких построек, расположенные вокруг основного фонтана. Такую связь с земной природой не часто увидишь, если только ты не житель куполов Марса или элитных мегаструктур земных осколков.

Я спустился и свернул направо в поисках офиса управления. Идя по каменной аллее, я стал осматривать не столь великолепные виды. Вокруг огромного атриума расположились крылья по шесть этажей, на которых располагались все нужные объекты для жизни автономной добывающей станции. Люди встречались редко, но сказать о каком-то чувстве одиночества было неправильно. Рабочий день в самом разгаре, а лишние люди на таких станциях могут доставлять только проблемы. Станция внешне имела вид четырёхугольной звезды и внутреннее убранство соответствовало этому. Вокруг зелёного круга пространство было разделено на четыре секции, которые продолжались вглубь. Интуитивно было понятно их функциональное значение: шлюз, муниципальная и жилая зоны, а также, скорее всего, склад для бытовых нужд. Видимо, сердце станции, состоящее из сотни тысяч батарей различной ёмкости, находилось под этим всем. Несмотря на общие основополагающие принципы, здесь было не так, как на Каллисто, но разрисованные вручную вывески и мягкие жёлтые лампы витрин нравились мне больше, чем ослепляющей столичный неон.

Я остановился у входа в муниципальное крыло. Его раздвижные ворота были распахнуты и имели внушительную толщину. Расспрос проходящего работника привёл меня вглубь крыла на второй этаж к помещению с вывеской «Управление системы накопления».

– Здравствуйте, чем могу помочь, – спросила милая женщина за офисным столом у входа.

– Мне сказали прийти сюда на таможенном контроле.

– Вы инженер накопительных систем? – спросила она после небольшой паузы, а после моего одобрительного кивка продолжила. – Подождите минуточку.

Я не стал садиться на стоящую рядом скамейку, а направился к кулеру. Вода была лучше, чем на Каллисто, и это не мудрено – фильтры станции точно новее и проходимость у них меньше.

– Тед Валиант? – спросил меня упитанный мужчина. У него были толстенные очки, детское круглое розовое лицо и рубашка, застёгнутая на все пуговицы, сжимающая шею.

– Да, это я.

– Сэм, – он протянул руку. – Прошу прощения, что не встретили вас по прилёту. В последние дни работы слишком много. Поэтому вы здесь!

– Ничего страшного… Со старым оборудованием всегда проблемы.

Он встряхнул руками, сбросив своё недовольство.

– Так не работает всё новое. Старое кряхтит и скрипит, но никогда не подводит, – после этих слов он засмеялся, да так, что мне стало неловко. – Сегодня всё равно в вас нужды нет, мы не успели отключить нужную секцию установки. Вот ключ от комнаты и льготная карта компании, так сказать извинения за ожидания. – Он протянул конверт, лежащий на столе секретарши. – Ждём вас ровно в пять часов две тысячи двести пятого дня.

Я застыл, забрав конверт, и пытался вспомнить, как работает Юпитерианское время. Сэм сразу понял в чём дело по моему виду.

– Совсем забываю про столичных жителей. Жизнь под землёй привычнее, чем здесь. Не волнуйтесь здесь часы на каждом углу.

Выйдя из офиса, я сразу направился в жилое крыло.

Номер был маленький, но по-домашнему уютный. Вся станция очень неплохо сохранилась. Видно, что люди здесь живут, а не просто работают. Я раскидал сумку и принял нормированный душ. Это меня перезагрузило и появились силы, несмотря на то, что мышечный стимулятор уже почти вышел. Гравитация стала ощущаться по-другому. У станции высокая орбита, гравитация на ней чуть меньше стандартной. Новые дальнемагистральные провода, способные передавать заряд на десятки тысяч километров с минимальными потерями, сильно упростили гравитационную проблему. До этого приходилось сверлить каждую кость ради экзоскелета.

«До работы ещё… Две тысячи двести пятый – пять часов, две тысячи двести четвертый – десять, – подумал я. Ох, Юпитерианское время, в общем стандартных шестнадцать часов». Я устроил себе прогулку по станции через великолепный центральный парк и радовался, как ребёнок, гуляя среди деревьев. Освещение было приглушённым, для разделения времени суток согласно расписанию. Парк заиграл по-новому оттенками мягких разноцветных огней. Центр парка представлял собой череду разнообразных развлекательных сооружений: кафе, бары, рестораны, клубы и магазины.

Я остановился у бара «Приют комет». В нем было не слишком много народа, чтобы пройти мимо, и не пусто, чтобы заскучать. Стул у барной стойки был довольно удобный. В зале были в основном рабочие, расслабляющиеся после смены, и несколько простых жителей, что-то отмечающих в компании. Льготная карта оказалась на удивление полезной, половина цены на всё – приятный бонус. Бармену пришлось расчехлить свои запасы. Спустя час я смотрел через четырёхэтажную пирамиду из стопок, впитывал новости из голубого экрана.

– Этот сброд с колец Сатурна окончательно сошёл с ума, – заявил молодой бармен в ответ на новости.

– Феодальный империализм, – ответил возрастной мужчина слева от меня. – Глупо ожидать от ледяных лордов чего-то другого. Расширение территорий их очевидное будущее.

За стойку ко мне подсела девушка. Она олицетворяла утончённую элегантность и загадочную привлекательность. Светлые волосы, как солнечные лучи, очерчивали её лицо мягкими волнами. Глубокие глаза холодного голубого оттенка, выражали одновременно серьёзность и игривость. Развивающийся низ светлого повседневного платья в цветочек привлекал к себе внимание. Она была словно собирательный образ аристократической красавицы из славного прошлого.

– Тед? – спросила девушка, приглушённым голосом.

– Да, ты та, кого я жду?

– С документами не было проблем? – спросила Анна. Я с удивлением вспомнил её имя с брифинга.

– Нет, я попаду завтра к установке.

– Значит, всё идёт по плану, – сказала она и развернулась к стойке, перестав сканировать окружение бара и населяющую его публику. – Сколько ты уже выпил? – всполошилась Анна, приглянувшись к моей постройке. – Мы здесь не в игры играем! – Она перебила меня, не дав оправдаться. – Ставки слишком высоки. Ты не один, чья жизнь может измениться или закончиться после нашего общего дела.

– Мадам, я лучший техник в планетарном секторе, – ответил я, потягивая соевый виски.

Анна не хотела слышать от меня какие-либо оправдания, а как мне показалось, решила меня просто отчитать. Еле заметно, раздражённо покачав головой из стороны в сторону, она встала из-за барной стойки.

– Третий шлюз на четвёртом этаже, – сказала она. – Корабль уже готов, я буду ждать тебя там. Не задерживайся, когда получишь данные, и сегодня тоже.

Закончив, она встала и ушла, не оборачиваясь. Встреча со связным прошла не особенно гладко, но учить меня жизни было лишним. Это дело ничем не отличается от сотни предыдущих, за иссключением назойливого риска оказаться в петле. В качестве спящего агента Земного Конгломерата такую леди я точно не ожидал увидеть. Хотя, наверное, в этом и весь смысл.

Спустя ещё полчаса я уже собирался идти на боковую, но меня окликнули.

– Не выпьете с нами? – крикнул парень в офисной одежде в окружении своих друзей и подруг.

***

Настойчивый стук заставил меня вскочить с кровати. Я направился к двери, за которой стоял знакомый толстяк.

– Это Сэм Ковард, – сказал он, услышав суету за дверью. – Я решил зайти за вами.

– Я проспал? – спросил я, открывая входную дверь.

– Я и пришёл, чтобы этого не произошло. Собирайтесь, я подожду в кофейне напротив.

Прохладный душ и псевдоаспирин помогли немного прийти в себя. С печёночным имплантом такого бы не было. Быстро накинув на себя рабочую спецодежду и проверив снаряжение, я поспешил к Коварду, чтобы он не выглядел сильно возмущённым. Он вручил мне полимерный стаканчик с кофе и повёл к муниципальному крылу. Не дойдя до него, мы свернули в небольшой закуток с лифтами. В лифте было безумно ярко и тихо. Спустившись на десяток этажей, мы оказались в промышленной зоне.

Ковард устроил мне мини-экскурсию, было не сильно интересно, тем более в таком состоянии. На нижнем уровне располагался цех проводников. Они соединяли молниеотводы, находящиеся в атмосфере Юпитера, с накопительными энергетическими блоками, а от них уже заряжались необходимые количества ячеек. На самом нижнем уровне в полу располагались множество мелких окошек, через которые красовался гигантский циклон, окруженный восемью циклонами поменьше. В него на расстояние более десяти тысяч километров протянулись тросы из углеродных нанотрубок невообразимой геометрии сечения. Удивительно, как их смогли создать. Смотря на них, невольно поражаешься прогрессу. После инструктажа Ковард от меня наконец-то отстал, передав руководству цеха.

Основной цех на станции подразделялся на структуры поменьше, основанные на массивных силовых щитах. Они выполняли функцию преобразования огромной и мимолётной энергии разряда в спокойный и размеренный поток зарядов. На входе в цех стояли охранные дроны. Высокие гуманоидные роботы, окрашенные в чёрный глянец, сжимали в руках оружие и были готовы к действиям в любой момент. На других частях станции видно их не было, хотя они определённо были везде. Конечно, здесь активно охраняют только самую важную часть «Прометея».

– Энергия еле превышает миллиард джоулей, – объяснял ключевую проблему главный техник по пути к четвёртому распределительному щиту. – Всё уходит в спускные предохранители.

– Напряжение и заряд не меняются? – спросил я, пытаясь создать видимость заинтересованности.

– Нет, все параметры в пределах режима.

Мы дошли до щита. Он ещё блестел новизной и пах свежей сборкой. Громадина высотой и шириной с десяток метров мигала оранжевыми, красными и белыми предупреждающими огнями. Странно, что он до этого работал, обычно после успешного запуска они не выходят сами из строя. После фиктивного внешнего осмотра всех ста семидесяти четырёх структурных ячеек, состоящих из десятков элементов, сотен шин и проводов, главный техник так и не свёл с меня взгляда.

«До тех пор, пока на щите есть центральное питание, результата я с него не получу», – подумал я.

– Изолируйте установку, – заключил я. – Полный вывод из эксплуатации. Я буду проводить заряд байпасом через все части щита.

– Но по инструкции частичная эксплуатация запрещена, – встал в позу главный техник. – Я не буду этого делать.

– Тогда зачем здесь нужен я, – раздраженно ответил я. Этот паренёк оказался слишком правильным. Его отстаивание норм безопасности было слишком настойчивым, даже не взирая на всю правду. – Зови своё руководство и не надо мне рассказывать, что можно, а что нельзя.

Через пять минут споров между технологом и появившемся на подмогу руководством он всё-таки сдался и отправил людей делать нужную мне работу.

– И фантомное питание тоже, – крикнул я вслед технику, покидающему производственное помещение.

Я стал подниматься по перекрытиям к верхнему правому углу щита и дожидаться команды по рации. В производственном помещении становилось всё тише по мере поэтапного отключения установки.

– Установка изолирована, – раздалась речь в рации через пять минут ожидания.

Проверив напряжения и убедившись в его отсутствии, я начал перебрасывать провода, изолируя нижние секции. Даже при отсутствии связи с мейнфреймом не всё так просто. В элементах щита установлены адаптивные киберкапканы, которые только и ждут как спалить нейроинтерфейс хитрого вора вместе с его мозгом. Лучше минимизировать их количество.

«Наконец-то они оставили меня одного. Пора начинать», – подумал я. Левый ручной имплант раскрыл указательный палец и подал кабель доступа. Воткнув его в разъем, я приготовился к скачиванию данных. «Они сами изолируют установку, заблокировав связь с мейнфреймом. Дилетанты».

В тишине слышались только щелчки клипс концов проводов и редкий шепчущий рокот поднимающихся молний, добравшихся до станции сквозь металлоконструкции. Вставляя последний провод, у меня поднялись волосы по всему телу, а затем потемнело в глазах после яркой вспышки.

По цеху пронеслось невидимое напряжение, которое вылилось в ослепляющие искры и дуги электричества по всей конструкции щита. Энергия разряда одновременно распахнула на нём двери управления, раскалила километры медно-композитной проводки, расплавляя изоляцию на ней. Белый дым поднимался большим потоком к потолку, закручиваясь внутрь.

Нозофобия

Отвратительный писк заставил меня проснуться. Очнувшись, я понял, что я в медицинской палате, и писки исходят от лечебных аппаратов.

«Какого чёрта?», – первая мысль, пришедшая мне в голову.

– Ой, вы очнулись! – сказала уборщица, моющая пол. – Я позову врача.

Инстинктивно я стал осматривать руки и ноги в надежде, что они всё ещё на месте. К счастью, неприятного сюрприза не получилось. Только вместо моего технологичного импланта руки стояла примитивная железяка из прошлого века.

– Привет! – сказала доктор.

Девушка в белом халата стояла в центре комнаты. Хоть я её уже знал, но увидев Анну сейчас я слегка растерялся.

– Меня сжёг мейнфрейм? – сказал я.

Она ухмыльнулась и продолжила.

– Нас бы уже выбросили в космос, если бы это был мейнфрейм, – она подошла ближе и посмотрела в монитор возле моей койки. – Если коротко, то тебя ударила юпитерианская молния. Техники не изолировали обходную линию, по соседней работающей установке заряд прошёл к тебе.

Я ненадолго застыл, осознавая причины случившегося.

– Тебе повезло, – продолжила она, после того, как увидела, что я замкнулся в себе. – Крупно повезло. При такой силе тока любой имплант бы расплавился внутри, не говоря уже об органах. Твой имплант защиты от замыкания дал тебе шанс, и то его пришлось вырезать. – Я без задней мысли ощупал грудь и затылок, где ожидаемо ощутил полимерные швы. – Про то, что ты удачно повис на перилах, не упав с двадцати метров, даже говорить излишне.

– Повезло, – ответил я, подвергшись синдрому выжившего. Я попытался сесть, но мышечная боль стремительно пробилась сквозь хорошее самочувствие, нарушив его.

– Ты что дурак? – она резко приблизилась, останавливая меня. – Ты вообще меня слушал? Я двадцать часов сращивала синапсы и ещё шесть зашивала. Куда ты собрался?

– Я же не знал, что настолько всё плохо. – Я спешно лег обратно, от чего стало ещё хуже.

– Ты меня не слушаешь. Пришлось вырезать всё, даже нейроинтерфейс. Твоя новая рука аналоговая.

Эта новость меня не удивила. С нейроинтерфейсом я живу дольше, чем без него, и его отсутствие стало сразу заметно. Стандартные издержки профессии техника, даже подпольного.

– Почему, я не в медкапсуле? – сказал я.

– Чип доступа персонала тоже сгорел. На станции все медкапсулы профессиональные, они без модуля предварительного анализа, поэтому это было невозможно. В любом случае, это не важно, электротравмой на накопительной станции никого не удивишь.

– Значит, это конец, – сказал я через пару долгих мгновений, взятых на размышления.

Она присела на кровать и стала говорить шёпотом.

– Да, конец. Они считают себя виновными. Разрядка сожгла много систем, все слишком заняты устранением последствий. Через несколько дней, когда они поймут невозможность никак замять это происшествие собственными силами, они сообщат на Каллисто, а там само собой про тебя не слышали. Завтра улетает наш рейс. Я проведу тебя к нему. – Анна поднялась и на секунду остановилась в проходе. – Пока лучше спи, синапсы ещё не восстановились. Тащить тебя волоком я точно не собираюсь.

Её расстроенный вид вызвал во мне неожиданный порыв вежливости. Я хотел крикнуть вслед короткие извинения, но не стал. Всё же это была не моя вина. Отчасти это, конечно, усталость из-за продолжительности операции, но мне подсказывает, что награда за провалившееся дело для неё – нечто больше, чем просто деньги.

Тихий писк аппаратуры, монотонный треск люминесцентной лампы и едва слышный стук каблуков дежурной медсестры – это всё, что было слышно в больничном комплексе. Я мирно дремал на мягкой койке, пока с меня не стянули одеяло.

– Они идут, они идут! – громко шептал уродливый старик, вцепившись одной рукой в койку, а другой в меня через одеяло. Его лицо покрывали жуткие язвы, а руки – отвратительные кровоточащие разодранные раны.

Мой сладкий сон улетучился также стремительно, как начался. Я вскрикнул по-девичьи от неожиданности и быстро попятился в изголовье больничной кровати, вырываясь из его цепкой хватки.

– Бегите, спасайтесь… Они уже здесь, – продолжал бормотать болезненный дед.

Я спрыгнул с койки на пол, инстинктивно прогнув спину, чтобы безумец не зацепил меня, и полетел на встречу спасению. Неожиданно мои ноги просто сложились под натиском инерции тела. Я рухнул на пол, приложившись об него щекой. Болезненный сумасшедший, не теряя времени, пополз ко мне. Мозаичная плитка на полу была какой-то тёплой и влажной. Только внизу я увидел, что у него вместо ног – перевязанные культи, которые нещадно кровоточили. В свете ламп из коридора блеснуло лезвие лазерного скальпеля в его руке. Из-за слабости в конечностях и скользкого пола я скакал как корова на льду, спеша разорвать с ним дистанцию.

Олицетворение кошмара успело схватить меня за ногу, когда в дверном проёме появились двое блюстителей закона и дежурная медсестра. Забежав, они приложили его парой хлёстких ударов, от которых старик обмяк, и его выволокли под руки. Всё закончилось также быстро и непонятно, как и началось.

Ателофобия

– Его корабль прибило дрейфом к станции ночью, – поясняла мне медсестра в новой палате после того, как я отмылся от следов ночного приключения. – Радиационное повреждение терминальной стадии, корабль был повреждён. По-видимому, из-за этого не подействовало снотворное. – Она непроизвольно дотронулась до своей головы. Несколько прядей на правой части были в крови. Девушке досталось больше в эту ночь, чем мне. – Вам нужно спать дальше. Когнитивный препарат, ведённый вам, работает только в бессознательном состоянии.

– Не думаю, что смогу теперь так просто уснуть, и за вас я переживаю больше, чем за себя, – ответил я, сидя на новой больничной койке, пытаясь не замечать лёгкую тряску в руках.

Она направилась к препаратному шкафу, находящемуся в этой же комнате, и немного пошарилась в нём.

– Это царапина, – сказала она, шурша препаратами.

Я не стал спорить и надоедать медсестре. Признаться, я сам был бы не прочь поскорее уснуть. Тело действительно довольно слабо ощущалось, а ведь может произойти что-то ещё, способное помешать мне сбежать со станции «Прометей».

– После такого, сегодня без присмотра здесь никто не останется, врачи уже в пути, – сказала медсестра, держа ампулу в руках. – А от этого вы точно успокоитесь.

«Голова болит. Как же болит голова», – подумал я, когда проснулся. Я сразу стал клацать кнопку вызова медсестры, терпеть это было невозможно. Похоже, медсестру сильно приложили головой, и она что-то перепутала.

Затыкивание кнопки вызова не увенчалось результатом, и я стал внимательнее осматриваться. Мигающий свет в коридоре сразу привлек моё внимание. В этот раз я слез с койки с особой осторожностью, но теперь в этом не было необходимости. Конечности слушались намного лучше, хоть и не на все сто. Без нейроинтерфейса я окончательно потерял счёт времени, а по ощущениям пролежал тут целую вечность. Об этом говорила боль в мышцах, но я ей не верил. Я не мог так долго быть в отключке, тем более, что на это у меня не было времени. Подойдя к двери, я не увидел ничего необычного в окошко и попытался её открыть. Электронный механизм никак не реагировал.

«На этой станции вообще что-то работает?» – подумал я, долбясь в дверь.