Волчий Рубин

–Про варварские методы вы погорячились, – усмехнулся Генерал, отхлёбывая обжигающий кофе. – Их лекари, использующие паранормальные способности, легко и без усилий переплюнут любого из светил нашей медицины.

Доктор поморщился, как от приступа зубной боли:

–Вот хоть режьте, но не верю я в это. Конечно, внушение, самовнушение, гипноз могут исцелить множество недугов, но если человеку, скажем, кишки выпустили или в упор в грудь выстрелили, то никакие так называемые сверхчеловеческие возможности не спасут. Но давайте не будем отвлекаться. Как бы посланника ни лечили, но помирать он вроде не собирается. К нашему счастью. Относительно близости к Городу – точно скажу, что он к цели не приблизился. А скорее всего сейчас находится дальше, чем в момент выброски, хотя точные координаты выхода Владислава из портала нам неизвестны… В любом случае ему по-прежнему необходимо потратить четыре-пять дней на дорогу к Городу.

Молодой человек замолчал и тоже потянулся к кружке. «Оперативки» никогда не обходились без кофе. Во-первых, потому что обсуждения Эксперимента зачастую проходили после полуночи, а во-вторых, и начальник, и подчинённый были фанатами ароматного напитка.

–Может быть, ему помешали какие-то непредвиденные обстоятельства. То же ранение, к примеру.

Доктор покачал головой:

–Нет, ранили Владислава несколько часов назад. Во время предыдущего сеанса связи он был здоров. Неприятно признавать это, но матрица всё-таки дала сбой. Я старался разобраться в причинах и в том, как это исправить. Пока понял не до конца. Одно могу сказать точно: острого желания посетить Город посланник больше не испытывает, даже если оно было. А может, ошибка произошла при проходе через портал, и тогда объект вообще не собирался двигаться к цели.

–И что же вы предлагаете? – Генерал сощурился от сигарного дыма, попавшего в глаз.

Учёный почесал в затылке, как-то очень по-детски, будто ученик, вызванный к доске с несделанным домашним заданием.

–Генерал, дайте мне время. Хотя бы до утра. – Он глянул почти умоляюще.

–В девять часов решение должно быть у меня на столе.

Под глазами Доктора залегли тёмно-серые тени, а угол рта возмущённо подёргивался. Он был в крайней степени ярости, что со смешливым учёным случалось очень редко. Видно, за ночь молодому человеку не удалось даже подремать. Ворвавшись в кабинет Генерала секунда в секунду в назначенное время, Доктор швырнул на стол перед начальником толстую растрёпанную папку, раскрыл ближе к концу и ткнул пальцем.

–Почему я впервые слышу о том, что у подопытного была тяжёлая контузия?! И вы рассчитываете, что после такого психоматрица будет нормально работать?! На изначально травмированном мозге, да ещё и с заблокированной памятью! Вы вообще понимаете, чёрт возьми, что Владиславу сильно повезло, что он не скончался на операционном столе?!

Генерал спокойно выслушал гневную тираду и кивнул Доктору на кресло. Не торопясь, отщипнул кончик сигары и закурил.

–Мой мальчик, не стоит так нервничать. Если вы потрудитесь открыть последнюю страницу досье, то увидите, что сержант Владислав Комольцев погиб во время исполнения боевого задания четыре месяца назад. Так что говорить о его смерти на операционном столе – занятие по меньшей мере бессмысленное. Покойник не может умереть во второй раз.

–Но на самом деле он жив. Мы-то это знаем, – учёный немного снизил тон, но не собирался так просто успокаиваться. – Вы ставите под угрозу весь Эксперимент, не давая мне полной информации об участниках.

Сигара была оставлена на краешке пепельницы, а Генерал наклонился через стол, приблизив лицо к молодому человеку:

–Доктор, – голос звучал вкрадчиво, – вы не доверяете официальным документам?

Собеседник устало опустил глаза.

–Ладно, если вам нравится играть в конспирацию, оставим вопрос о жизни и смерти. К делу, – вздохнул он и перешёл на сухой научный язык, разительно отличавшийся от эмоциональности предыдущих реплик. – Итак, вследствие лёгких психических расстройств, вызванных контузией, в работе психоматрицы произошли ошибки, усугубленные во время пребывания в иномирье ментальным воздействием со стороны местных жителей и стрессом. Кроме того, что изначальная программа перестала быть ведущей для посланника, возможны спонтанные прорывы блока памяти, вероятность чего резко возросла после полного считывания информации, произведённого мной вчера. В качестве резюме скажу, что я на свой страх и риск, без вашей санкции открыл мини-портал, чтобы поработать с матрицей и хоть немного исправить дело. Гарантии дать не могу, но сделал всё, что в моих силах. Самый разумный вариант, на мой взгляд, отправить… второго номера, дублёра… Забросить недалеко от местопребывания Владислава, и пусть они вместе идут к Городу.

Генерал задумался, ничего не ответив. Доктор, зная свойство начальника углубляться в размышления без каких-либо объяснений, молча развалился в кресле и, кажется, начал проваливаться в сон, о котором умолял утомлённый организм. Когда под закрытыми веками уже замельтешили цветные пятна, складывающиеся в маловразумительные, но чем-то приятные образы, дремоту прервал вопрос Генерала:

–И кто по вашему мнению лучше подойдёт для отправки?

Молодой человек встрепенулся, неохотно раскрыл сонные глаза, зевнул и сказал:

–Чтобы не повторить прежней ошибки, я бы посоветовал в первую очередь обращать внимание на физическое и психическое здоровье претендентов. Я бегло просмотрел досье на остальных, кто у нас есть. Конечно, идеальных не бывает, но наиболее подходит Арман Лерой.

Правая бровь Генерала удивлённо поползла вверх. Он усмехнулся и проговорил:

–А смешно получится, если, как вы предполагаете, у Комольцева память частично вернётся. Не выйдет ли так, что вместо того, чтобы идти к Городу, наши напарники устроят там партизанскую войну друг против друга?

–Не должны. Я же говорю, что внёс коррективы в психоматрицу Владислава. Блок восстановлен на девяносто процентов. Вероятность того, что он вспомнит именно обстоятельства… хм… своей смерти, стремится к нулю.

–Ох уж мне эти вероятности … Чует моё сердце, что Арман попадёт в оставшиеся десять процентов. Подберите другого кандидата. Или выбросим его не рядом, пусть параллельно задание выполняют.

–Всё равно рано или поздно встретятся, так уж лучше, чтоб они изначально вместе работали. А другие… Генерал, я ознакомился с медицинскими картами и биографиями всех. Не подходят либо по здоровью, либо по подготовке. Поймите, обычный человек там не выживет. Если Комольцев уже не первую травму получает… Лерой в этом отношении – просто идеал мечтаний. Общее состояние, спортивная подготовка, навыки работы с различным оружием, он ведь даже фехтованием в юности увлекался…

–Кажется, вы говорили, что нужен человек здоровый не только физически, но и психически. Считаете нормальным того, кто в течение пяти с лишним лет успел побывать во всех горячих точках земного шара и повоевать за такое количество противоборствующих сторон, что, наверное, сам запутался?

Доктор поморщился и отпарировал:

–Теперь вы занимаетесь чистоплюйством, Генерал. Мы же его отправим не закон Божий детям преподавать, а воевать. В одиночку против незнакомого мира. Поэтому не надо изрекать пафосных слов, которые более к лицу газетчикам, а не офицеру, занимающемуся запрещёнными экспериментами. Относительно его психики хочу сказать следующее: она устойчива, а это самое главное. Матрица ляжет идеально, а большее нам и не требуется.

Генерал побарабанил пальцами по столу и наконец сказал:

–Хорошо, Доктор, буду надеяться на вашу компетентность. Готовьте второго посланника. К вечеру открываем портал.

–Но… послеоперационный период… – попробовал возразить молодой человек.

–Нет времени.

–Невозможно! Желаете угробить объект?

Взгляд Генерала стал прямо-таки уничтожающим.

–До завтра сделаете?

Учёный взглянул на часы, потёр слипающиеся глаза и устало произнёс:

–Если не засну прямо над приборами.

Глава 4.2

Спросонья в голове шумело, а только Влад попробовал приподняться, ещё с закрытыми глазами, правую руку прострелила боль.

–Проклятье! – прошептал он сквозь зубы. Почему-то казалось правильным не издавать громких звуков, не привлекать к себе внимания. Чьего внимания?

Комольцев, так и не вставший с жёсткого ложа, приподнял веки. Вверху над ним колыхался полог из грязно-зелёной ткани – то ли палатка, то ли навес. В голове скрежетнули несмазанные шестерёнки, парень нахмурился, силясь вспомнить, где он и какие события предшествовали засыпанию.

Почему-то перед мысленным взором мелькали невразумительные обрывки: длинные серые коридоры, грязные улочки ночного города, треск автоматных очередей, трупы, распростёртые на асфальте, крики на незнакомом языке. Вспомнился бьющий через край адреналин, когда Влад, очертя голову, кинулся за угол, в неизвестность. Там могли встретить пули, или взрыв, или удар в морду. Но путь впереди оказался свободен. Короткими перебежками – к следующему зданию, полуразвалившемуся и заброшенному, как всё в этих проклятых трущобах. Почему-то рядом никого нет, напарник отстал или, может, уже мёртв. Это неправильно, что Влад не заметил, где потерял своего помощника. Но сейчас главным в жизни кажется добраться до этих руиноподобных стен, где по сведениям разведки засел противник.

«Неужели я всё-таки им попался? – чувствуя холодок в груди, подумал Влад. – Рука болит, значит, ранили. Но почему я не помню, как это произошло? Где я?» Он поднялся с тонкого матрасика, набитого то ли травой, то ли соломой, и осмотрелся. Это оказалась вовсе не палатка, по крайней мере не такая, к каким он привык. Шатёр, вроде уменьшенной копии цирка-шапито. Цвет ткани, сперва показавшийся стандартным хаки, был немного другого оттенка. Под ногами – утоптанная земля, кое-где покрытая чахлыми кустиками травы. Вдоль матерчатых стен ещё несколько таких же спальных мест, как то, на котором проснулся Влад. Сквозь узкую щель около входа падает серый утренний свет.

У Влада в черепной коробке жило ощущение пустоты и беспорядка, хотя непонятно, как можно навести беспорядок в пустоте. Картинки с боевыми действиями резко побледнели и отступили, оставляя только неприятный осадок ночного кошмара. Парень потряс головой, как будто это могло помочь разместить мысли правильно. Не подействовало. Правое плечо действительно было ранено, но вполне профессионально наложенная повязка остановила кровотечение. Никаких вещей в пределах шатра не наблюдалось, ни вещмешка, ни фляги, ни лука с колчаном, ни кинжала. «Стоп! Какой лук? Где мой автомат?!»

Мысленные образы сменились, и вместо городских окраин возник дремучий лиственный лес, сверкание лезвий и плюющиеся огнём шары. Звери и люди. Светловолосая девушка. И снова что-то иное – ярко освещённая комната с белыми стенами, холодная металлическая поверхность под спиной, датчики, прикреплённые к вискам, расплывающееся нечёткое лицо, молодое, со взлохмаченными каштановыми волосами. Маленький фонарик вспыхивает перед глазами. Губы на лице шевелятся:

–Эй, повторный наркоз! Он же ещё в сознании!

Боль, разрывающая мозг в кровавые клочки.

–Наркоз, я сказал!!!

Влад непроизвольно вскрикнул, настолько яркими были воспоминания. «Что же происходит?» В голове крутились три слова, непонятно, к чему относящиеся, неизвестно, откуда взявшиеся: Эксперимент и Город Призраков. Парень, чувствуя себя совершенно разбитым и потерянным, вновь опустился на своё неудобное ложе и сам не заметил, как провалился в сон.

Когда Чезаре вернулся в лагерь с пустыми руками, не приведя пленного, кардинал настолько разъярился, что мальчишке подумалось – прикажет повесить без суда и следствия. Но гнев Гаэтано был недолог, он всегда отличался конструктивным мышлением и решил, что расправа над непослушным отпрыском подождёт до тех пор, пока не придут остальные участники сражения. Возможно, нужный человек будет с ними.

Воины-ополченцы под предводительством Лоренцо подтянулись ближе к ночи, когда между стволами дубов уже собрались таинственные сине-чёрные тени, а на небе начали загораться звёзды. И новости тоже были неутешительными. Поле боя осталось, если можно так выразиться, ни за кем. Враги разошлись, поняв, что, сражаясь дальше, понесут слишком большие потери. Инквизиторы не сумели добиться своих основных целей: пробиться к дому главного мага и уничтожить либо обезвредить ведьму. А оборотни не рискнули преследовать отступающих ополченцев из боязни угодить в ловушку. Необходимого главе Святой Палаты пленника с вернувшимся отрядом не было.

Гаэтано, выслушав доклад Лоренцо, перевёл тяжёлый взгляд на сына и приказал взять его под стражу. Чезаре оттолкнул протянувшиеся к нему руки солдат и буркнул:

–Сам пойду.

У мальчишки забрали оружие и препроводили в палатку в центре лагеря, где он и сидел весь вечер, размышляя, а не сделал ли роковую для своей судьбы ошибку, оставив на свободе Влада. За полотняной стеной шатра стрекотали сверчки, и под этот уютный, убаюкивающий звук не верилось в плохое. Однако Чезаре отдавал себе отчёт в том, что его осудят и казнят свои же. «Это неправильно! Я же истинно верующий католик! Я всегда был только на стороне Церкви», – возмущался внутренний голос. Но его оппонент (может, совесть, а может, здравый рассудок) возражал: «Ты сам завёл себя в тупик. Никто не тянул тебя помогать еретикам спасти ведьму». Мальчишка сидел, обхватив колени руками и уставившись в одну точку, довольно долго. Как вдруг полог распахнулся и появившийся солдат позвал:

–Эй, его высокопреосвященство желает тебя видеть.

Гаэтано в упор глянул на сына и сказал:

–Благодари Бога за милосердие.

Чезаре перекрестился, молча ожидая продолжения речи. Ясно было, что отец хочет сообщить что-то важное.

–Господь привёл в наши руки отступника. Будем надеяться, что так же он приведёт его в стан истинной веры.

Лучник поражённо вскинул брови:

–Влад пришёл сам?

–Нет, естественно. На него наткнулся патруль, совсем недалеко от лагеря. Видать, заблудился и обессилел от потери крови. Тебе крупно повезло, мой мальчик. Считай, что я забыл о твоей оплошности во время битвы, когда ты его упустил. – Чезаре, конечно, не стал вдаваться в подробности и не сказал кардиналу, как всё было на самом деле, а просто заявил, что не смог выследить сбежавшего противника. – Надеюсь, что теперь, когда еретик здесь, ты приложишь все силы, чтобы убедить его перейти на нашу сторону.

–Зачем это тебе, отец? – мальчишка не выдержал мук любопытства и озвучил давно терзавший его вопрос.

Гаэтано слегка улыбнулся, одними губами.

–Если я могу хоть что-то сделать, чтобы ещё одна душа обрела вечное блаженство, то я это делаю.

Чезаре беззвучно выругался. «Не собирается открывать мне карты! Ну и ладно. Он может что-то сделать для вечного блаженства! А уговаривать-то я должен, а не он!» Произнесённое вслух никак не отражало кипящего внутри негодования:

–Хорошо, я постараюсь.

Кардинал милостиво кивнул, улыбнулся шире, но глаза остались холодными.

–Рад, что ты хоть раз в жизни со мной не споришь. Когда пленник придёт в себя, я сначала сам с ним побеседую, но ты будь готов тоже привести аргументы. Меня он наверняка воспринимает предвзято, что вполне объяснимо, а вот к тебе прислушается. Думаю, очнётся Влад не раньше завтрашнего утра, так что отдыхай пока. – И властным жестом Гаэтано позволил сыну удалиться.

Тянущая неприятная боль в голове, сухость во рту, лёгкая тошнота, резь в глазных яблоках от яркого света… Влад ощущал все симптомы похмелья, хотя в последние несколько дней не брал в рот ни капли спиртного. В отличие от прошлого пробуждения парень отчётливо помнил случившееся: очередное сражение стаи и инквизиторской гвардии, «взрывная волна» (как он окрестил про себя сие явление) от магии Лионеллы, ранение, блуждание по чащобе, разговор с Чезаре, снова непролазный лес… и на этом всё. Никакого походного лагеря с матерчатыми шатрами в воспоминаниях не фигурировало.

Влад нахмурился, соображалось плоховато, учитывая поганое самочувствие. Однако кусочки мозаики сложились довольно быстро. Походный лагерь, отсутствие вещей и особенно оружия. «Вот ведь влип так влип! Я же у инквизиторов, судя по всему… Конечно, – он оценил мастерство, с которым забинтовали раненую руку, – сразу к стенке ставить, видимо, не собираются. Подлечили вон… Но это внушает скорее опасение, чем надежду. Памятуя о местных методах ведения допросов».

День был в самом разгаре. По крайней мере луч солнышка, проникавший в чуть приоткрывшийся от сквозняка вход, ещё во сне приятно согрел Влада. «Так, что делать? – за неимением сигареты или какого-нибудь мелкого предмета, чтобы повертеть в пальцах, парень начал ковырять краешек матраса. – Возможны два варианта. Либо сидеть-лежать, ожидая, пока за мной придут. Либо самому вылезти наружу. В принципе итог будет одинаковым. Наверняка палатка охраняется, и мне сразу укажут, что нехорошо еретикам разгуливать в сердце лагеря. Но этот путь быстрее. Увидят, что очнулся, и потащат пред чьи-нибудь светлые очи. Что там Чезаре говорил? Вроде папенька его желал со мной пообщаться». Честно говоря, Владу стало даже любопытно, зачем он понадобился главе инквизиции целым и невредимым. Он совсем было решил пойти напролом и как можно скорее нарваться на аудиенцию, как вошёл толстенький невысокий священник, утирающий пот со лба. На боку у него висела вместительная сумка, в которой позвякивало что-то стеклянное, а распятие на груди, в отличие от виденных Владом ранее, было простым деревянным.

–О, пришёл в себя! Быстро! Я думал, до полудня минимум проваляешься, – фраза прозвучала едва ли не похвалой, будто раненый сам мог выбирать, когда ему очнуться.

Парень не ответил, обрадовавшись, что амулет-переводчик непонятно почему не привлёк внимания обыскивавших и остался на шее. Видать, мутновато-серый камешек не выглядел достаточно дорогим. Священник, абсолютно не опасаясь пленного, приблизился, присел рядом на соседний матрасик и, не обратив внимания на удивлённо-протестующий возглас Влада, принялся разматывать повязку. Рана выглядела не столь страшно, как должна была, если судить по болезненным ощущениям. Почти аккуратный порез от кинжала, конечно, глубокий, но уже не кровоточащий, да и края повреждённой плоти словно тянулись друг к другу, желая вновь стать единым целым. Лекарь извлёк из своей сумы пару пузырьков и чистую тряпицу, вылил на руку Владу добрую половину содержимого первой скляночки, от чего раненый громко выматерился. Жгло снадобье немилосердно.

–Это у вас новый способ пыток, что ли?! – возмутился он, смаргивая выступившие слёзы.

Священник укоризненно глянул на парня, когда услышал ругань, но после вопроса взор смягчился. Похоже, с чувством юмора у лекаря всё было нормально.

–Можно и так применять, – кивнул он, пряча улыбку. – Но вообще-то это ускорит заживление и регенерацию тканей.

«О, какие тут слова умные в ходу», – про себя изумился Влад.

Руки лекаря порхали над пострадавшей конечностью, промакивая выступившую кровь, от пальцев, казалось, исходило приятное тепло и чуть щекотавший кожу ветерок.

–Тут зашивать надо, – буркнул парень, следя за процессом обработки раны.

–Он меня ещё учить будет! – священник откровенно потешался. – Знаешь поговорку, «когда работает санатор, воин молчит»?

Влад нахмурился, задумавшись над значением диковинного слова, и не сразу вспомнил, что так называют инквизиторских лекарей, которые, если верить Конраду, умеют заговаривать даже очень тяжёлые ранения.

Добродушие и весёлость врача вызывали непрошенную симпатию. Комольцев пытался напомнить, что он в руках врагов и не следует расслабляться, но этот священник являл такой разительный контраст с тем образом инквизитора, который сложился в мозгу, что где-то в глубине души родилась мысль: «Может, и вправду стоит выслушать противоположную сторону?» Но тут в мозгу возник образ любимой магички, которую здесь не считали даже за человека, и все положительные чувства рассеялись. «Конечно, лечит. Я ведь тут живой нужен. А опять порезать – дело недолгое». Настроение резко упало.

Лекарь завершил свои полуколдовские действия, наложил новый бинт и, чуть поклонившись Владу, направился к выходу из шатра. Влад поспешно поинтересовался, делая невинные глаза:

–Э-э-э… послушайте, я хотел спросить. А где я?

Вот теперь священник не смог удержаться и действительно захихикал, но это почему-то не прозвучало обидно.

–А сам как думаешь? – он подмигнул. – Вижу, что верно думаешь. Так чего зря языком молоть? Ты спрашивай о том, чего не знаешь. И предугадывая твой вопрос, отвечаю: кардинал весь истомился уж от ожидания, когда самочувствие позволит тебе с ним побеседовать. Пребывать в неизвестности тебе осталось недолго.

И удалился, оставив Влада обалдело чесать в затылке.

«Вот тебе и ужасные застенки… Вроде вполне культурно общаются. Люди как люди». Парень осознал, как в течение всех этих дней скучал по простому человеческому общению. Без пафосных фраз о спасительной миссии и помощи, какую только он может оказать, без непонятных непосвящённому законов стаи и без бесплодных попыток понять психологию оборотней, то ли звериную, то ли всё-таки не совсем, без лекций по сущности магии, которые Конрад читал с таким выражением лица, что становилось ясно – и не надеется, что Влад поймёт хоть половину из сказанного. Вот, казалось бы, и перемолвился с лекарем всего-то парой фраз, а на душе полегчало.

-Монсеньор, может, мне лучше присутствовать? – спросил Лоренцо во время завтрака с кардиналом. Трапеза вышла поздней, потому что после вчерашних событий – битвы и пленения нужного человека – инквизиторы долго обсуждали и совещались, как лучше обрабатывать пришельца из другого мира. Время близилось к полудню, и двое предводителей Святой Палаты кушали под открытым небом, неподалёку от шатра кардинала.

Гаэтано, обсасывая перепелиную косточку, ответил:

–Не надо. Он наверняка узнает тебя. Не стоит сразу вызывать негативные воспоминания о римской тюрьме.

Санктификатор пожал плечами:

–По-моему, пленник и так чувствует себя достаточно неуютно. Моё лицо вряд ли сильно накренит чашу весов не в нашу пользу. Есть у меня предчувствие, что Влад не выразит желания сотрудничать в любом случае, кто бы с ним ни говорил и кто бы при этот не присутствовал. А я в силах оказать лёгкое, почти незаметное давление на его сознание, чтобы вызвать доверие к вашим словам.

–В прошлый раз у тебя не получилось пробиться, если помнишь…

–Тогда я был измотанный, во-первых, а во-вторых, не знал, кто он. У людей из Мира без Бога существует некая естественная… защита от ментального воздействия. Но обойти её элементарно, если заранее подготовиться, – глаза у Лоренцо азартно засверкали. Он сейчас говорил о том, что знал и умел в совершенстве.

Кардинал отодвинул опустевшую тарелку, и её тут же забрал слуга, зорко наблюдавший за завтраком господ с другой стороны поляны. Неторопливо промокнув губы салфеткой, Гаэтано проговорил:

–Лоренцо, ты ведь можешь использовать божественную силу, – почему-то последнее словосочетание прозвучало чуть-чуть иронично, – и не стоя лицом к лицу с объектом.

–Это вряд ли осуществимо, ваше высокопреосвященство. – Голос был сух и бесстрастен.

После битвы, после своего поединка с белокурой ведьмой Лоренцо старательно, но тщетно гнал из головы размышления о магии. То, что произошло с ним в ловушке, не поддавалось логическому объяснению. Если опираться на стандартные, канонические представления о способностях санктификаторов, то инквизитор должен был оставаться запертым в «колодце», пока магичка не сняла заклинание или пока бы не умерла. Вероятность прямого вмешательства божественных сил тоже не исключалась, но освобождение Лоренцо не тянуло на явленное чудо. И единственной жизнеспособной версией становилось то, что была применена истинная магия, за использование которой люди расплачивались длительным заключением, пытками и мучительной смертью в огне. Санктификатор упорно не желал смиряться с такими выводами, однако был слишком умён, чтобы отрицать их.

На воре, как говорится, шапка горит. От слов кардинала Лоренцо продрал морозный коготок по спине. «Неужели он знает? Или догадывается?» По чёрным глазам Гаэтано невозможно было понять: действительно ли он непостижимым образом раскрыл тайну подчинённого или понимающая усмешка только чудится.

–Я считаю, что у тебя получится, – настаивал на своём кардинал, пряча выражение лица за бокалом с вином.

–Монсеньор, – вздохнул Лоренцо, – санктификаторы могут с Божьей помощью воздействовать на людей только с близкого расстояния и находясь в прямой видимости. В этом отличие от накладываемых колдунами проклятий, которые можно сотворить над символическим изображением объекта. Например, используя восковую фигурку, чучело из соломы, рисунок на земле или, в случае с особо способными магами, мысленное представление о человеке.