Десятое Пространство. Перевертыш

Через радостный смех велась работа, через истинно творческие преображения. Фиалковый камень пришелся в пору, а также практические комнаты ушедшего в долгое путешествие мастера.

С помощью сей маленькой вещицы стали возможны метафизические превращения клочков радужного тумана в книжные фолианты и соразмерные с существами предметы обихода. Из «небытия» приходили и письмена, сослужившие не мало хорошей службы всему городу.

Молодые люди любили в сумерках уходить на прогулки по полюбившимся местам, одним из которых был небольшой сквер с яблочными древами, на которых любили садиться почти прозрачные птички, щебетавшие сказочные мелодии.

Луна в сем краю находилась чуть ближе к небесам, чем в мирском житии и ребята не могли насмотреться на то прибывающий диск, то на убывающий, который скрывался потом в звездных тенях, но который неизменно приходил вновь, радуя троицу своим призрачным, ирреальным блеском.

Могло показаться, что в Десятом Пространстве вечные сумерки или все покрывали те туманные, предрассветные настроения, которые неизменно шествовали рядом со свежестью летнего утра. Как бы не так. И солнце приходило в эти края, в положенные ему часы, но оно было все тем же почти прозрачным духом, чье присутствие находилось абсолютно во всем.

Оно грело и позволяло растениям двигаться вверх, оно давало свет и день, неизменно отражало лунное бытие, оно позволяло наслаждаться этим холодным блеском близкого спутника. Оно являлось тем, что в полуденном трепете мирной жизни особенно сильно ощущалось. Звезда – это Любовь.

Ирреальность и реальность всего происходящего, которое одинаково поражало своей неуемностью, накрывало сознание хрустальными колпаками, не давая животворным сосудам испустить бесценного духу, чтобы тот рассеялся в космическую бесконечность.

Двойственность постепенно сходила на нет в сем городе, и чем больше существо здесь находилось, тем более вне материальным становилось житие. Все больше тяготеющее к практикам, развивающим чистый дух к последующим путешествиям, которые были не чем-то из рода фантастики, отнюдь, а чем-то практически предопределенным, вещавшим новую веху в воздушном бытии.

В один загаданный, погожий денек троице удалось вызволить из космического парения старого друга и помощника Марики Треугольника. Тот первое время не понимал, где находится, пытался дружелюбно отшучиваться, но когда к тому все же пришло осознание то он замер, исследуя свои внутренние структуры, а потом сказал что-то о смерти и «загробной жизни», том самом инаком образе существования, в который многие неизменно веровали.

– Вы понимаете, что вас тоже нет, как и, собственно, меня? – Спросил друзей давний друг.

– Не все что вещественно – истинно есть, так же как не все отсутствует, что не смеет себя проявлять на физической стороне мира. – Отвечала троица, зная, что тот непременно спросит об этом.

– Зачем вы меня вызвали, выдернули из бесконечности сновидения без снов? – Вновь озадачился вопросом Треугольник.

– Затем, чтобы показать, что ты все еще есть. Чем менее плотная сфера твоего бытия, тем более протяженней становится дорога твоего восприятия.

– Но это восприятие лишено страсти, которую я так любил, через которую проявлял себя, которую я поглощал, навелевая мирянам писать литературные труды. А теперь я – общность. – Отвечала геометрическая форма.

– Все именно так, как ты говоришь, но именно к подобному житию и стремится каждый дух, облеченный сосудом формы. Не всегда ему удается пробиться через мирские страсти к уму, но, когда это происходит, бытие становится легким и радостным, ибо существо понимает, что за порогом другая жизнь, которая станет ближе к общему Дому. И будет продолжаться шествие до той поры, пока дух истинно не соединиться со своей обителью. – Радостными голосами вещала троица, глядя на давнего друга.

– А этот город, – вопрошал Треугольник, у которого стало потихоньку светлеть над его навершием, – что он собой представляет на метафизическом плане?

Ребята просияли и радостно вымолвили:

– Проекцию сознания!

– Чьего сознания?

Здесь троица весело захохотала, беря за грани Треугольник. Они все вместе начали кружиться и продолжалось это до тех пор, пока конечности не устали, а головы не пошли кругом. Весь окружающий мир вертелся волчком и смех снова заполнил просторную комнату. Тут и потусторонний гость придался веселому настроению. Друзья, лежа на цветастых коврах, вымолвили ответ:

– Странника!

А треугольному гостю уже и не было дела до словесных конструкций, он блаженствующе глядел на белоснежный потолок, на котором поблескивали жемчужные крапинки. В процессе кружения, ему открылась некая новая истина, о которой он никогда и не смел думать.

Еще будучи молодой особью, вышедшей из книжного очарования в планетарную область, и тем самым придвинув расцвет мировой метафизической истории, он уже обладал нужным знанием, но проходил мимо него, словно бы его не замечая, будто оно само собой разумелось и тому вовсе не требовалось осознание.

А вот как оно на самом деле явило себя. Как чудно, как сладостно! Таинственный сундучок жизни приоткрыл свою крышечку и приглашал к себе давнего друга, Треугольника!

Он начал говорить:

– Я наконец понял, в чем соль Присутствия, мои уважаемые друзья.

Ребята внимательно слушали гостя.

– Житие есть сосуд гениального творчества, который под силу столь многим, но столь многим он остается чуть отворен, становясь с течением времени практически закрытым, эксклюзивным. Но подобную клетку ума создали не небесная хрусталь, для того чтобы что-то там скрыть от «недостойных», а сама сознающая сущность.

Живая, всесторонне развивающаяся сущь все более и более сгущаясь в материю, сама того не понимая делала ниточку, соединяющую верх с низом, все тоньше и тоньше, покуда та в конечном итоге совсем не истончилась и не «исчезла».

Зато теперь, натружившись в практике различения, глаз мог воспринимать формы, которые с легкой руки приводились в разряд «понимаемого»! Но за всей этой «плотной» завесой все же ощущалась некая таинственность, которая часто приходила в моменты отрешенного созерцания.

Наверно каждому был знаком тот воздушный отголосок иной стороны, когда сознание завороженно смотрело вдаль, отбросив насущные дела и заботы и это именно тот призрачный мостик и призрак, тень той нити, которая все еще ожидает своих драгоценных детей, терпеливо снося «умные» потоки окружающей образованности.

Никак нельзя сказать, что знание – это плохо, нет, оно плохо только в том случае, когда направляется на неверные знаки, которые подогреваются потребительским отношением к жизни. – Закончил Треугольник чуть улыбаясь уголочком рта.

Ребята со спокойным интересом выслушивали гостя, не перебивая того ни на миг. Конечно, они уже все это знали, ничто не было новинкой, но им было отрадно сознавать, что и треугольная форма наконец обрела то благотворное понимание, которое истинно двигало вперед к новым сферам познания. Но потом Треугольник начал говорить о фиалковом камне и то, какой информацией он потчивал друзей, подивило троицу.

– Камень тот, что блюдет Присутствие в вашем ведении, не так-то прост как может показаться. Он пришел к мастеру во время его второго десятилетия службы в городе Десятое Пространство. И пришел не просто с лиловой формой и драгоценным сердцем, а с напутствием, которое вмиг прибрало мастерское нутро. – Треугольная физиономия делалась все тоньше, а вместе с тем и острее, погружаясь в некое подобие абстракции. Она все говорила, вводя друзей во все больший интерес:

– Еще будучи молодым мужчиной, мастер увлекся находкой и день и ночь стал бдеть у ее кромок, разглядывая блистающие точечки, и натирая жасминовым маслом каменное тело, чтобы то сверкало и ароматом исходило дивным.

Но его коллеги забеспокоились, и пошли разузнать в чем собственно дело, почему мастер перестал выходить из дому и принимать участие в жизни города. А когда узнали, что дивная красота драгоценности забрала внимание мужчины, то развеяли мару, совершив обряд под весьма прозаическим названием «развенчание».

Мастер пришел в себя, и понял, что перед ним фиалковый камень, который в одном случае помогает при магических делах, а в ином обволакивает деланной прелестью.

Выслушав историю, троица слитым голосом сказала:

– Мастер отдал нам этот камень, чтобы мы были хорошими исполнителями Воли, и нам то удается, но что еще нас стало не так давно интересовать, так это потусторонние перелеты-переходы. Потому наша славность тебя и вызвала. Но мы уже получили все, что нам было нужно, потому мы можем отпустить тебя обратно. И если ты захочешь, то можешь остаться на некоторое время здесь, в хрустальном городе.

Умилился Треугольник, но предложение не принял, возжелав обогащенным вернуться ко своей космической обители. Желание было исполнено и вскоре друзья остались одни, наедине с фиалковым камнем, который светился нежным светом, внушая чувство успокоения и особый, медитативный лад.

Ребятам захотелось принять отдохновения на свое восприятие и потому они вновь опустились на ковры, подкладывая под головы подушки. Они решили сосредоточится на мысленной проекции: на движении барабана, к которому был прикреплен грузик, а тело самого барабана было водружено на палочку, за которую можно было держаться.

Сперва они лицезрели как перед ними крутят этот чудесный, золоченый барабан, где грузик описывал круги против часовой стрелки. Потом явилась фигура в золотом шлеме и таких же доспехах. Все блистало теплым, желтоватым оттенком, чувствовалось приближение некоего порога, за который нужно было непременно шагнуть.

Далее из наблюдателей, троица стала тем, кто крутит этот замысловатый волчок. И здесь начали движения те ощущения, за которыми друзья и отправились в этот метафизический поход. По телу, облаченным в золото, проходились волны некого глубинного страха, за которым приходило успокоение и уверенность.

Пространство вокруг преобразовалось в сферу яркого голубого свечение, исходя воистину королевским достоинством. Далее картина обзора вновь сменила направление, и троица превратилась в сам барабан. Кручение груза ощущалось тем отчетливее, чем ближе друзья подходили к границе, за которой любое познание практически бессильно.

Зачем им это было нужно? Чтобы узнать об одной вещице, с помощью которой они хотели провести преобразование всего города. Десятое Пространство нуждалось в качественном прыжке вперед.

«Преградой» выступали только медитативный покой здешний мест и степенный ход хрустальных облаков. Никакого совета с мастерами друзья не проводили, ибо они заранее знали ответ тех. Потому и решились на это приключение, которое вполне могло стоить им жизни, и пусть! Зато они попытаются, хоть что-то сделают, и когда-нибудь о них вспомнят, вспомнят о том движении, которое однажды явило собой яркий свет космического присутствия.

И конечно же, как только троица унеслась в сонную даль, их обезвредили те самые мастера, которые давно уже разузнали о намерениях молодых людей. Никто никого будить не собирался, друзей поместили под большой хрустальный колпак и предали самозабвенному ходу того сновидения, в который тех привела их интересующаяся натура.

Когда мастера-коллеги снова прошествовали в кабинет, и начали пересчет предметов, нахождение которых здесь не подвергалось сомнению, то обнаружили неожиданную пропажу фиалкового камня. Тот волшебным образом испарился в некое негаданное пространство. Аппараты и заклинания не помогали. И ученые решили оставить дело своему ходу, на всякий случай приставив охрану к хрустальному колпаку, под которым происходило действо бесконечно возобновляющегося сновидения.

Проходили года, за ними десятилетия, а колпак все оставался таким же прозрачным, а люди в нем все таким же молодыми, видящими мирные, чудесные сны. Троица, тем временем находившаяся внутри своей светящейся сферы, не ощущала никаких сдвигов, давления или еще чего в таком же роде, время для них растянулось в подобие жвачки.

Они продолжали следовать пути и в один особенно волшебный момент у них в руках оказался фиалковый камень, который тут же пустили в дело. Его свечение указывало направление, в котором нужно двигаться, и друзья послушно ему следовали, не забывая внимательно следить за обстановкой вокруг.

Молодые люди проходили сквозь диковинно перекрученные леса, сквозь алфавиты никогда не виданных букв, через водяные барханы ярко-пурпурного цвета, а также, временами, им открывались видения себя, что они снова проходят кручение того золотого волчка и все начинается сначала, но уже в новом качестве, словно подчиняясь какой-то внутренней структуре спиралевидной жизненности.

За всеми этими бесчисленными прохождениями, они уже и забыли зачем, собственно, начали сей поход, а фиалковый камень блистал все пуще и краше, завлекая в сумеречное сияние тех космических сфер, которые становились все ближе и ближе. Они желали срастись с ребятами и камнем, став единым целым.

Кто бы мог из них помыслить, что это все Десятое Пространство со своим духом. Все то и это свершал Странник своими сознательными кручениями. С его угла обзора Десятка была суть искрящаяся пыльца на небесном Цветке.

И как Родитель улыбался своему Созданию, как нежно лелеял его у своего сердца. Десятое Пространство несомненно самоорганизующаяся система, но такой она представала только тем, кто был внутри, жил в ней и здраствовал. Странник с любовью глядел на Троицу, на их поход в неизвестность, на веяние их желания к трансформации. И он наградил друзей слиянием с Космосом всей их жизни.

Троицу поглотили, а с ними и волшебный фиалковый камень. Течение жизни продолжало свой ход, сходились человеческие дети с инопланетными энергиями, преображаясь в галактических путешественников, которые научались открывать новые миры внутри и снаружи.

И в один особенно торжественный момент, когда Десятое Пространство наконец соединилось и с мирянами, и с высшим космосом, когда Странник испек пирог своей Цели, тогда на небосводе зажглась яркая звезда, которую назвали Декада Лока. Долго светилась красота, озаряя далеким светом и дни, и ночи. На нее смотрели и у каждого в груди расцветали дивные бутоны понимания, которое улыбалось миру на озаренных знанием лицах.

Десятое Пространство теперь не было доступно только избранным, как раньше, ибо этими избранными стали все, а значит сама избранность потеряла вес, растворившись в радостных возгласах. Космос плескался в светящихся глазах, любовь пришла в желанное и деятельное единение с волей. Вселенная расцвела. Цветок жизни наконец распустился в каждом живом сердце.

Дальнейшая жизнь и сознательные существа ее вывели незамысловатую фразу, вставшую в ряд основополагающего фундамента того красочного мироздания, ради которого все и зачиналось. Вот эта фраза:

«Любовь – это закон, а любовь в согласии с волей – деятельная Высота».