Богу всё равно

скачать книгу бесплатно


Люди, склонные к избыточным разъяснениям, напоминают мой чайник со свистком… Ну чего?! Да, у меня чайник со свистком! Электрический постоянно вырубал фазу во всём подъезде нашего дома 1958 года постройки с его алюминиевой проводкой, рассчитанной только стоваттные на лампочки Ильича.

Так вот чайник: я уже услышала и иду выключать, а он всё свистит и свистит! Так и эти товарищи. Ты уже приняла к сведению сказанное, сделала из него выводы – в том числе и организационные – а оно, дойдя наконец до точки, заходит на второй круг. Иногда на третий даже. И в каждом цикле всё новые ответвления сюжета: то бытовые подробности, то экскурсы в молодость… При этом совершенно бесполезно объяснять, что мне уже давно всё понятно, можно я пойду? Но нет: так будет продолжаться до полного выкипания воды! Потому что холера его знает, где у этой штуки вентиль.

Конечно, можно посмотреть на дело и с обратной стороны. Ты человеку что-то объясняешь, а по нему не понять даже, слушает он тебя или нет! Сидит себе такое…весчь в себе, глядит сквозь тебя, и реакции – ноль! Спит с открытыми глазами! Или, что ещё хуже, в самом драматическом месте твоего рассказа вдруг принимается улыбаться. Чему? Зачем?! Дурак что ли? К тому же решительно невозможно понять, когда мы работаем. И работаем ли вообще! Результат, какой-никакой, имеется – но при полном отсутствии внешних признаков деятельности, кинетических или акустических. Видимо, поэтому у окружающих постоянно возникает искушение загрузить нас разного рода поручениями и просьбами…

Если вы интересовались составом моющих средств, то наверняка видели такую позицию: поверхностно-активные вещества. Они действуют только на границе сред… ну, в общем, это всё теория. На практике такое, как говорит мой одесский друг, наблюдается и среди здесь – нет покоя во человецех: что-то суетятся, каждое свое действие сопровождают обильным комментарием, любят собираться помногу и устраивать коворкинг. Такой, знаете ли, непрерывный флеш-моб: смотрите, мы работаем (поём, пляшем, готовим, круто оттягиваемся – нужное подчеркнуть)! Апогей коллективизма. И ещё всё это на видео снимут и по соцсетям распихают – правда же мы молодцы? А остальные смотрят на эти переливающиеся радугой мыльные пузыри и проникаются ощущением собственного убожества.

Кроме тех, кто занят чем-то более насущным, чем взбивание пены на поверхности. Нас мало, и мы не то меньшинство, которое станет пускать пузыри в защиту своих прав. Лучше усвоить стандарты общепринятого поведения, мимикрия – самый бюджетный способ оградить личное пространство и время от посягательств разного рода активистов. Просто кивай и улыбайся!

Но даже так не покидает ощущение, что половина жизни уходит в пшик.

ПОДУМАЮ ОБ ЭТОМ ЗАВТРА

Я теперь не просто измеряю давление, но, по настоянию врача, записываю в отдельный блокнотик – чтобы близкие, в случае летального исхода, имели наглядное представление, как я до этого докатилась. На блокнотике принт «Без паники», который навевает воспоминания о Карлсоне, живущем на крыше: там, где не помогут лекарства, спасёт чувство юмора – лучшее паллиативное средство, до которого додумалось человечество.

Блокнот выбирала сама. В данном ценовом ряду были на выбор: что-то про любовь, что-то сказочное – и вот это «без паники». Для мальчиков «Фикспрайс» ничего не предлагает, мальчиков в нежном возрасте швыряет в крайности: от коротеньких бестолковых записочек в мессенджерах – к монументальной живописи на любых неосвоенных инженерных конструкциях, в обоих случаях без половины букв и знаков. Мальчикам текст не важен, их коммуникация с миром происходит посредством младенческого языка телодвижений, прикосновений и гримас, а блокнотики – это для девчонок. На каждой странице водяным знаком чашка с напитком, котик с бантом и почему-то кактус. Девочкам одиноко и немного страшно в мире, где даже кот и кактус в роли собеседника предпочтительней мальчиков и родителей: одни ещё ничего не знают о власти слова, другие этой властью злоупотребляют.

Вопреки расхожему мнению, человека делает взрослым не первый секс, а первая удавшаяся попытка выразить себя в слове, своём или чужом, это гумилёвское «кричит наш дух, изнемогает плоть…». Когда ты появился на свет – ты родился, когда смог объяснить себя себе же – состоялся. Эта инициация случается в разном возрасте, и тогда на лице и в глазах появляется печать: се человек! А до той поры мы не производим ничего, кроме продуктов жизнедеятельности и утомительного шума…

Первым блогером был Екклесиаст, навязавший человечеству свои меланхолические сентенции. С той поры и до наших дней сонмы бездельников глубокомысленно вздыхают, что многие знания есть многие печали и всё суета и томление духа – это придаёт их безделию изысканный оттенок обречённости. Лучше всего разлетаются алкоголь, сигареты и вот такие расхожие мемасики, количество лайков под которыми показательнее любого соцопроса: подавляющее большинство населения таки хочет жить красиво, но устроить это всегда должен кто-то другой. Если перепереть Екклесиаста на современный сетевой жаргон и выдавать порционно, его залайкают до бесчувствия!

В этой связи вспомнился анекдот времён советской алии 90-х: в подземном переходе сидят два нищих, один с табличкой «подайте бедному еврею», и его шапка пуста, а у того, что рядом, целая горка монет. Проходящий турист не выдержал: снял бы ты табличку, говорит, разве не видишь – из-за неё все кладут деньги твоему соседу! Когда турист удалился, более удачливый нищий произнёс с презрением: «Изя, и этот шлимазл будет учить нас коммерции?»

Таким образом Екклесиаст выбил табурет из-под ног всех смертников от литературы, априори обесценив любые наши попытки достучаться до читателя. Популярнее его апологии висельника только «Подумаю об этом завтра» от Маргарет Митчелл, и так как во мне развит дух противоречия, то с этим я и пересплю.

Если вы читаете эти строки – значит, я всё ещё жива.

ПОРТРЕТ МОЕГО ЧИТАТЕЛЯ

Он стреляный воробей, на мякине его не проведёшь: знает толк во многих вещах, умеет отличать хорошее от плохого, но не распускает по этому поводу хвост и не лезет с наставлениями. Практичен, но не амбициозен, в глаза не бросается и в стае неотличим от других воробьёв – его способ защитить своё личное от нездорового любопытства.

Он волк, которого кормят ноги: как потопаешь, так и полопаешь. Знает по опыту: бесплатно только в мышеловке, а если тебя кормят «просто так», значит прикармливают, стало быть – дрессируют. А ему, волку, этого не надо. Он, волк, сам по себе и, сколько ни корми, всё равно в лес смотрит. Приручить – можно, но если сам решит приручиться. Выдрессировать – нет, об этом забудьте.

Он спящий тигр: с виду просто большая кошка, но за хвост лучше не дёргать. Не играет с жизнью, не суетится, однако способен на поступок и, если потребуется, на риск.

Словом, это реалист, но без натужного цинизма слабака или труса, потому что привык смотреть на всё открытыми глазами и принимать обстоятельства такими, как есть. Он давно поднаторел в изготовлении лимонада из предлагаемых обстоятельств, честен с собой и не боится жить. К чужим мнениям относится со спокойным любопытством и не носится со своими, как дурень со ступой, всегда готов признать заблуждение, если возражения оказываются достаточно убедительными. Это его сила, а не слабость: ему не страшно «потерять лицо», потому что он не зависит от чужих оценок. И, прекрасно зная свои сильные и слабые стороны, не перестаёт расти – он до сих пор летает во сне, не разучился мечтать и не стыдится этого, так как честно заслужил право быть тем, кто он есть – даже самая едкая критика бледнеет перед его самоиронией и чувством юмора.

И, наконец, книги. Они для него не способ блистать среди себе подобных, не фактор престижа и не чтиво. Они – его образ жизни и испытанные друзья в любой житейской передряге. Он не бежит от жизни в мир добрых волшебников и чудовищных монстров, не ищет дешёвых развлечений, не щекочет нервы, не тешит иллюзии и не дразнит либидо.

В книгах он живёт, они – его крепость.

ПОЦЕЛУЙ ДЕМЕНТОРА

«Всё мыслимое возможно…»

Помнится, дочитав до этого места, я оторвалась от страницы со столбцами логических формул и задумалась. Да ладно! И события из… гм…гм… «Гарри Поттера» возможны? Серьёзно?

Но Витгенштейн был неумолим, и два года спустя меня поцеловал Дементор. По крайней мере, это произошло в точном соответствии с описанием Джоан Роулинг: мерзкая гадость однажды взяла да и высосала всю мою невыносимую лёгкость бытия! Немного поломавшись, я всё-таки сдала тест, хотя к этой бабке можно было и не ходить, результат оказался предсказуемый.

Жизнь круто изменилась, превратившись в череду гиперреалистичных снов с промежутками неубедительного бодрствования. Кто тут пишет компьютерные игры? Продам недорого роскошный сценарий на безлимитное число локаций! Новый сюжет – каждый день! Э, да чего там: берите моё подсознание в лизинг – зуб даю, отобьётся! Знать бы раньше, что такое живёт в моей голове…

А теперь внимание, демоверсия.

…Некая компания устроила пикник на обочине железнодорожных путей. Кто такие – понятия не имею, первый раз только здесь и увидела. Но чуваки вели себя так, будто мы сто лет знакомы и нет ничего более естественного, чем отрядить меня за колой. Не спрашивайте, почему не за пивом! Для сценария это не существенно – в отличие от того факта, что в своих снах я всегда девушка. В том смысле, что мне где-то слегка за тридцать. Что бы вокруг ни происходило, я почему-то свежа, как первая редисочка! У меня крепнет подозрение, что приблизительно в этом возрасте меня похитили пришельцы либо произошло ещё что-нибудь паранормальное, вследствие чего мой внутренний таймер остановился навсегда.

Ну, и вот они просят сгонять за колой. Сорри, говорю, ребята. Денег, говорю, нет! Не вопрос, отвечает такой хлыщ в белой водолазке и отслюнявливает пачку зелёненьких – навскидку, на вагон напитка должно хватить.

И следующие несколько часов у меня безумный квест: шарюсь по нескончаемым пакгаузам в поисках киоска с напитками. Кто-нибудь в курсе – работа на товарных станциях за епитимию прелюбодеям засчитывается? Потому что пройти этот квест без ущерба для девичьей чести был тот ещё паркур: из-под каждой платформы, из любого встречного контейнера, а то и из цистерны тянулись трясущиеся потные руки желающих «помочь». Совсем как в жизни!

Если бы не спутница приблизительно моего паспортного возраста… стоп, может, это я и была? Но нет, я такое не ношу… В общем, если бы не она, то не видать бы мне доброго утра как своих ушей. Но тётка оказалась профи – небось, мозоли набила на уклонении от супружеского долга! – и я с ней нехило прокачала свой скилл.

Маньякам ничего не обломилось!

ПУСТЬ БУДЕТ

«У меня есть мысль, и я её дууумаю…».

Если бы я была удавом и состояла только из головы и хвоста, то я бы, наверное, тоже так смогла – думать каждую мысль последовательно от головы к хвосту. В обычных же обстоятельствах их несколько, к тому же несинхронных и непараллельных. Как только тебе покажется, что ты додумал какую-то мысль до конца, жизнь тут же исправляет точку на знак вопроса и всё начинается сначала. И так бесконечное количество раз…

Сейчас ты опять скажешь, что я растекаюсь мыслию по древу… Ну, допустим. Дом оккупирован книгами в разной стадии прочтения – я не берусь за следующую, закончив предыдущую – читаю все вместе, вперебивку. Игра в бисер! Мысли перетекают одна в другую, плетут свои узоры, и эти узоры – жизнь. Ведь не бывает так, чтобы сначала одно, потом другое, а после третье, всё происходит одновременно и рядом: работа и любовь, война и приготовление обеда. Нормальных нет – есть не состоящие на учёте. То, что одного сводит с ума, другому помогает сохранять остатки рассудка… или хотя бы оставаться в границах приличий.

Судьба. В большинстве случаев этим словом прикрывают обычную лень или трусость. Не умею – значит, не судьба! Или: что поделаешь, судьба! Путь наименьшего сопротивления. Я раньше тоже так думала, хотя и покусывал червячок сомнения: что-то здесь не сходится. Так потом и оказалось. Земную жизнь пройдя до половины, я обнаружила, что судьба – это ровно наоборот, и надо иметь большое мужество, чтобы с этим жить. Сначала пытаешься обжаловать приговор, потом бежать, забыться, вышибить клином, смеёшься ей в лицо – а она, сцуко, не отпускает! И однажды наступает смирение. Вот по этому смирению, по готовности исполнить всё, что тебе задано, чем бы оно там ни оказалось, ты и понимаешь: судьба! – а вовсе не по беспечной лёгкости «да гори оно фсё ваще…».

Впрочем, здесь ещё много непонятного, не объяснимого с позиций материализма. Главный вопрос – зачем? Ведь не даёт никаких преимуществ, ни биологических, ни социальных – напротив, создаёт кучу кошмарных проблем. Чего проще, казалось бы: следуй своим путём и давай жить другим. Почему, например, не жить там, где родился, где всё уже унавожено несколькими поколениями до тебя и знакомо наизусть – а вместо этого тебя несёт завоёвывать место под солнцем там, где тебе совсем не рады. Почему не ходить по земле и не быть тем, на кого учился – а надо с риском для жизни лепить себе крылья из воска и пёрышек ради сомнительного удовольствия подняться в небо. И почему не любить того, кто любит тебя, и не почивать в уютном коконе его заботы вместо фантомной боли Несбывшегося и бесплодных надежд. Неужели всё сколько-нибудь ценное обречено рождаться в муках?..

Вот это и есть судьба. Не пытайся понять, просто живи.

СУЖЕННЫЙ МОЙ СУЖЕНЫЙ

Если кто-то захочет собрать на меня компромат, сильно разочаруется – поживиться там практически нечем. Давайте сэкономлю вам время и самые шокирующие подробности моей жизни сообщу сама: однажды я дала взятку… Что? Ну да, это практически всё. Признаюсь только потому, что иных уж нет, а те далече и моя откровенность никому больше не может повредить, все сроки давности вышли.

Хотя кому может прийти в голову рыться в биографическом хламе почти никому не известного автора! То ли дело в былые эпохи, когда любая пикантная пошлость из жизни кумира становилась предметом пристального интереса целых поколений читателей. То были титаны, богатыри-не-вы, и раскапывание их пороков составляло тайную усладу обывателя, позволяя хоть как-то оправдать своё бесцветное существование: смотрите-ка, этот ничуть не лучше меня, а его в учебники, и это пример для молодёжи, ц-ц-ц! Из тех, кто рассуждает о пьяных эскападах Есенина, большинство и стихов-то его не читали, но как приятно отомстить за школьные мучения…

Пророк и его паства. Учитель и его последователи. Писатель и его читатели. Все эти «что такое хорошо и что такое плохо», «кто виноват?» и «что делать?», «тварь ли я дрожащая или право имею?»… Эволюция завершилась: сегодня каждый сам себе и писатель, и читатель, и бог, и судия. Литературный онанизм какой-то: сам пишу, сам читаю и сам решаю, хорошо или плохо. Собственно, критерий остался только один. «Хороший рассказ! – Да чем же он хороший? – Поржать можно!»

Мы вышли на плато кривой, когда число писателей и читателей сравнялось, дальше только вниз, к утрате письменности как таковой, ибо зачем человеку общаться с самим собой посредством текста? Разработчики устройств просекли тенденцию первыми, и наши девайсы давно уже общаются с нами посредством иконок, а их пользователи друг с другом – посредством коротких видео. Они это называют, кажется, stories – «истории», те же наскальные рисунки дописьменной эпохи, только в цифровом исполнении.

Где-то у Голсуорси есть мысль, что чем больше звёзд видит человек из своего окна, тем выше нравственность в народе. Хочется добавить: чем больше смыслов способен увидеть человек в любом факте, тем больше он человек…

Уже некоторое время один мой друг, обладатель нескольких солидных дипломов и безусловно одарённый прекрасным слогом, пристаёт ко мне с предложением переписать учебник русского языка, убрав из него все «ненужные» правила. Ну какая, говорит, к лешему, разница, пишется слово с одной или двумя Н?!

Действительно, наверное, пора. Поднимите руки, кто не видит разницы между словами суженый и суженный?

ТАБУРЕТКА

Однажды тупо устаёшь ждать.

Послушай, говоришь ты ему, но я же яхта. «Что?! Ты себя-то видела? – прилетает откуда-то с дивана, – Какая ты яхта!» Морская, упорствуешь ты. Ловкая, приёмистая, стремительная. Только представь: ветер поёт в ушах, ты ловишь парусом галс, и мы с тобой рассекаем сверкающие волны. Пахнет солью и приключениями… Айда в море! «Сдурела штоле? Какое море! У меня кредит за пылесос не упл?чен, нафига мне ещё приключения!» А что же тебе нужно, интересуешься ты. Он на секунду задумывается, оценивающе глядя на лакированное дерево твоих бортов. «Табуретка! Мне нужна табуретка».

И принимается строгать из тебя табуретку…

Однажды Папа Карло вырезал себе куклу. Это он сначала думал, что куклу, а оказалось – сыночка. Карло был одинок и беден, а мальчишка уже под резцом отжигать принялся, и сколько бы Карло ни подрезал ему нос, тот всё равно отрастал неприлично большой. Но в конце концов, лучше парнишка с длинным носом и шилом в жопе, чем одинокая тоскливая старость, решил Папа Карло и оставил как есть. И благодаря этому недальновидному попустительству, в просторечии именуемому любовью, за нарисованным холстом голодной каморки ему открылась дверь в огромный мир…

Тебе повезло меньше. В конце концов, яхта не может выйти в море одна, вы с ним нужны друг другу. Но твой капитан уже передумал быть капитаном. Ты, конечно, красиво смотришься и всё такое, ему все завидуют, ну и хватит с него! Содержать такую романтику дорого и к тому же придётся постоянно доказывать, что ты реально крут – ходить под парусом. А море не Архонское шоссе, где достаточно купить права и выучить газ-тормоз.

То ли дело дизайнерская табуретка: минимум хлопот, только пыль не забывай смахивать.

– Красивая у вас мебель!

– Сам делал… из яхтенного дуба, – бросает он как бы между прочим со скромным достоинством Праксителя, изваявшего Афродиту.

– Ох, да что вы говорите! У вас просто золотые руки!

– Да вы присаживайтесь…

И, смиренно поскрипывая под чьим-нибудь задом, ты воображаешь, что это скрип твоих снастей в открытом море… Ночь, поднимается волна. Возможно, будет шторм, но тебе не страшно: ты в умелых руках, вместе вы справитесь – не из таких передряг выдирались…

А придурок всё не унимается:

– Видели бы вы, каких я труселей нашил себе из паруса!

ТАРАКАНЬИ ДРАКИ

Когда встречаешься лицом к лицу, надо сохранять лицо. Блюсти этикет, протокол, политес и репутацию культурного человека. Вероятно, за день у многих накипает, и потому, вернувшись домой, мы посылаем к чертям дресскод, фейсконтроль и заходим в Сеть в исподнем. Не всегда свежем, судя по стилистике отдельных реплик. То есть до душа так и не добрались, вот прям как есть – борща и у койку! А Рембрандта читать?!

А это уж как наши тараканы изволят. Дома они хозяева! Иначе с чего бы вполне приличному с виду человеку не только заявлять миру о своих эстетических (гастрономических, лингвистических, сексуальных и прочая) предпочтениях, но и строить под этим знаменем всё сетевое сообщество! Несть числа транспарантам с чёрными списками того, чего делать/употреблять не следует. И ведь народ ведётся! По крайней мере, некоторая его часть.

Вот взять хоть списки новых словечек, которые терпеть не может какая-нибудь персона. Ну, не любит она их, и?.. Её, персоны, личная проблема! С тем же успехом можно не любить погоду. Речь – живой и пластичный инструмент, который приспосабливается к нашим потребностям. Тут как в бородатом анекдоте про Вовочку: не может такого быть, Марьванна, что ж*па есть – а слова нет! Есть масса объективных факторов, которые отменить не в наших с вами силах: каждый день возникает что-то новое, и это новое надо как-то называть. Причём не только в научных терминах, а и в обиходе тоже. А с учётом ускорения темпа жизни и роста объёмов информации любой из нас ежедневно сталкивается с необходимостью сообщить максимум бит в единицу времени. Ну и, как говорил небезызвестный персонаж, давайте пойдём простым логическим ходом – какой язык в изобилии предоставляет самые короткие слова и экономичные обороты речи? Конечно, английский! Что и требовалось доказать.

Но речь – не язык, далеко не всё из того, чем мы теперь пользуемся, войдёт в словари и грамматики. Система устойчива и консервативна, так что прав был Пушкин, который говорил:

Как уст румяных без улыбки,

Без грамматической ошибки

Я русской речи не люблю.

…Неправильный, небрежный лепет,

Неточный выговор речей

По-прежнему сердечный трепет

Произведут в груди моей;

Раскаяться во мне нет силы,

Мне галлицизмы будут милы,

Как прошлой юности грехи…

Ох эти нескончаемые баттлы тупоконечников и остроконечников, славянофилов и западников, либералов и государственников, и прочая, прочая, прочая! Так и хочется сказать: а можно я тоже? Вот я, к примеру, зелёный чай не люблю – не смейте пить эту дрянь! А как же тысячелетняя восточная культурная традиция, не говоря уже о современных научных исследованиях?

И между тем большая часть такого рода мемасиков имеет свойство выводить неприемлемость чего угодно единственно из личных предпочтений. Я не люблю – значит, это дерьмо! Серьёзно?

Дядя Петя, ты дурак?

ТЕОРИЯ РУКОПОЖАТИЙ

Владикавказский этюд

Для того чтобы гордиться собой, у нас требуется несколько больше оснований, чем адрес регистрации. В столицах до тебя никому нет дела, там ты можешь сколько угодно гордиться местом, которое тебя красит, и быть кем угодно или вовсе никем; здесь же ты у всех на виду. Проживание в провинции само по себе фактором престижа не является, поэтому, чтобы как-то оправдывать своё существование, надо, как минимум, оторвать задницу от дивана.

Огромная общага, в которой все знают всех – так или иначе, не лично, так понаслышке или хотя бы в лицо. Разветвлённые связи: друзья, друзья друзей, друзья друзей твоих друзей и их друзья тоже; друзья родственников, родственники друзей. Их начальники и соседи. Недруги всех вышеперечисленных, которых тоже следует знать хотя бы по фамилии… Все лица знакомы, хотя большая их часть – неизвестно откуда. Где-то пересекались! Любой спонтанный разговор с человеком в очереди или в маршрутке может закончится установлением множества общих контактов в телефоне и вне его. С любым так или иначе оказываешься знаком максимум через одно рукопожатие. Ну как тут быть засранцем? Только рискни – завтра вся Осетия выразит тебе своё недвусмысленное фу в Инстаграме и Ватсапе, и вызванное тобою эхо будет ещё долго гулять между этих гор. Хочешь не хочешь, а приходится быть приличным человеком!

Но зато есть бонус: если чего-то добился, это становится известно так же широко. Правда – с поправкой на естественную лень и зависть – вести об успехах разлетаются чуточку медленнее. Оно и понятно: на фоне чьих-то промахов сам себе кажешься и лучше, и значительней, перед фактом чьих-то успехов – наоборот. У человека с амбициями, не подкреплёнными толикой усилий, чужой успех вызывает потребность оправдать свою несостоятельность, единственной причиной которой часто оказывается банальная лень. У таких всё заканчивается поиском компромата на чёртова героя дня: да он (она) в школе был двоечником и тупицей (списывала все контрольные у моего соседа)! Поэтому мало быть знаменитостью – требуется ещё и репутация рыцаря без страха и упрёка. Конечно, всеобщему любимцу или любимице, как балованному дитяти, прощается многое, но злоупотреблять этим я бы не советовала, эскапады в стиле Ксюши Собчак здесь не прокатывают.

Высокие понятия о семейной чести приводят к тому, что наличие братьев часто лишает девушку каких-либо шансов на замужество, притом что братом считается любой родственник мужескаго полу в твоём поколении фамилии, независимо от степени родства. Ибо невозможно безнаказанно воспользоваться девичьей невинностью, даже если сама дева не имеет ничего против: сначала женись, а то огребёшь неприятностей! Поэтому благоразумные юноши стараются блюсти дистанцию, а дураки, как известно, спросом не пользуются.

Зато если ты всё-таки женился, то в качестве приданого получаешь поддержку всей фамилии своей супруги – как, впрочем, и обязанность быть готовым оказать таковую. Эта сложная система взаимных обязательств превращает любой брак в династический, и следует быть готовым к тому, что твоя сверкающая корона главы семейства окажется достаточно тяжёлой. Наверное, поэтому женятся у нас, когда к этому готовы, а не когда приспичит: пока живы старшие, холостяк всё ещё л?ппу – этакий принц крови, со всеми причитающимися оному статусу привилегиями, но не отягощённый бременем государевых забот.

ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ФАКТОР

Литератора Львова покинула муза. Это случилось в самый неподходящий момент: надо было срочно сдавать рукопись второй части романа, которая, по договору с издательством, должна быть готова к концу квартала. Ровно к этому моменту подгадал очередной платёж в дочкин институт, без какового (платежа) её не допустят к сессии. Обычно в таких случаях выручала тёща, но тёща вдруг собралась покупать холодильник и на его замечание, что холодильник может подождать, не преминула отпустить колкость, подрывающую престиж Львова как главы семьи. Между тем наступил последний день отправки рукописи. К исходу второй пачки сигарет Львов принял мужское решение.

Реализация его не заняла много времени. Отыскав в сети текст «Анны Карениной», он сохранил его в Ворде и, вынув несколько глав из самой середины, убрал нумерацию и поменял имена действующих лиц: Анну сделал Ольгой, Вронского – Малявиным, Долли – Людмилой Сергеевной, а Бетси Тверскую – пакость мелкая, но не лишённая приятности – переименовал в Тамару Семёновну Хряпикову, ибо так звали его родимую тёщу. После чего, ничтоже сумняшеся, распечатал и отправил в адрес редакции. Зная редакционную волокиту, Львов сильно сомневался, что до его «рукописи» дойдёт очередь раньше, чем через месяц, а за это время или ишак заговорит, или… Или он таки допишет треклятую вторую часть! А между тем расчёт за неё пройдёт, согласно договору, в течение ближайших пяти календарных дней.

У редактора Зойсмана, как водится, горели все сроки, типография требовала макет, угрожая неустойкой, а на столе громоздилась стопка нераспечатанных бандеролей с очередными рукописями. Когда зашёл критик Ушанский, Зойсман как раз листал одну из них, рядом валялся растерзанный почтовый пакет. Зойсман яростно сверкнул на вошедшего поверх очков, но, узнав критика, откинулся в кресле.