banner banner banner
Сказки Шварцвальда
Сказки Шварцвальда
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Сказки Шварцвальда

скачать книгу бесплатно


Он пытался улучшить форму крыльев, когда раскаленное стекло начало остывать. Каким образом?

Стекло плавится при двух тысячах градусах, а остывает при комнатной температуре довольно продолжительное время. Тот факт, что он оставил на горячей фигурке отпечатки, не укладывался в голове.

Неужели Гай не чувствовал боли, касаясь нагретого стекла?

Это невозможно.

Ангелок, а точнее его неуклюжее подобие (мой друг не отличался талантом стеклодува), задрожал в руках. Боясь уронить его на мостовую, я прижала драгоценность к сердцу.

Гай отступил на шаг, затаил дыхание.

Он наблюдал. Он всегда наблюдал за мной.

Откуда он знал, что получить в подарок ангела означает для меня признание в любви? Так повелось с детства. Первого расписного ангелочка из керамики мне принесла мама. Мне и Иришке. Только сестра свой подарок потеряла, а я хранила как зеницу ока, как радостное воспоминание о нерастраченном мамином тепле, нежности, о ее свечении…

Знаете, Маша, как красиво светилась наша мама? Сколько раз я желала услышать ее голос, увидеть образ, но самый дорогой человек так и не явился. Это означало одно: она покинула наш мир навсегда. Будучи ребенком, я отказывалась это понимать и горько плакала. Потом приняла и смирилась.

Второй ангел появился позже. Александр, будущий муж, привез прозрачную подвеску из стеклодувной мастерской Таллинна. Даря его, он предложил руку и сердце, и я не смогла отказать.

Последующие крылатые собратья находили меня уже по всему миру.

Я подняла благодарные, налитые слезами глаза на Гая и смущенно улыбнулась.

Ангел в подарок – все, о чем я могла мечтать. Он угадал.

Потому что был не только ювелиром, но и гениальным манипулятором.

Маленький ангел, созданный им, скромный и неуклюжий, слегка покосившийся, грелся в моих ладонях.

Чудо с тонкими прозрачными крылышками, с тельцем из смеси темного аквамарина и ослепительно-белого пигмента с вкраплением искрящегося на солнце золотого песка, казался дороже всех вычурных украшений, даримых мужем. Рытвин соблюдал негласное правило – с каждым годом изысканнее, изощреннее и богаче. Чтобы не упасть лицом.

Я носила его холодные дары исключительно на приемы, чтобы не обидеть, не лишить статуса.

По щекам Виктории извивающимися змейками поползли слезы. Не замечая их, она прикрыла глаза и продолжила рассказ:

– Дорогая Мария Сергеевна, скоро закончится эта история. Мы подошли к финалу, неожиданному и трагическому.

«Венеция с высоты полета похожа на змеиные головы, замершие в последнем поцелуе-укусе. Это символично», — так сказал мне Гай в тот вечер.

Но исхода ничто не предвещало. Мой вещий голос молчал, затуманенный пеленой влюбленности. Волшебный фонарик в горле ни разу не вспыхнул, не ожил, предательски угас.

После скомканного ужина в маленькой пиццерии на калле дель Меццо, прошедшем в скрытом томлении, в предвкушении неизбежности, в дурацкой спешке, после не запомнившегося путешествия на катере до садов Джудекка Гай распахнул дверь номера в «Чиприани», почтительно отошел на шаг и пропустил меня внутрь.

Его сьют показался огромным. Из окон гостиной открывался классический живописный вид на тонущую в сумеречной дымке лагуну и пьяцо с пылающей в закатных лучах колокольней Марка.

Тяжелые гардины из шоколадного муслина с золотой вышивкой обрамляли карнизы, в глубине полутемной гостиной призрачно мерцало зеркало, старинные кресла с позолоченными резными спинками приглашали присесть в эркере и полюбоваться видом на канал или на копии пейзажей Каналетто, красовавшихся на обитых шелками стенах. Нежные орхидеи, капризно изогнувшиеся в вазе, застыли на столике перед украшенным витой ковкой балконом.

Я фиксировала в памяти детали интерьера, пока Гай наполнял бокалы холодным ламбруско, кинув в каждый по ягодке малины.

Он подошел с запотевшим бокалом и с обезоруживающей улыбкой солнечного клоуна. Его глаза, не отпускавшие весь вечер, продолжали читать меня подобно открытой книге.

Мы сели в кресла напротив окна, любуясь водной палитрой. Закат отчаянно смешивал краски. Сумеречный маренго перетекал в насыщенный лиловый, сменившийся ночным индиго с неожиданными озорными всплесками жемчужной лазури, разбегающейся по водной ряби при легком порыве ветра.

Завороженные непрекращающимся цветовым интермеццо[24 - Небольшая музыкальная пьеса, служащая вставкой между двумя разделами произведения и имеющая иное построение и иной характер.], мы молчали, думая каждый о своем.

О том, что жизнь изменилась навсегда, предложив два пути: да или нет. Каждая клеточка моего тела дрожала от возбуждения и глупого восторга, от страха перед будущим и от предвкушения завтрашнего утра. Не было сил мешать рождению новой любви.

О чем думал мой визави, было скрыто…

Скользящие души. Viva Venezia! Окончание.

– Знаешь ли ты, что с высоты птичьего полета островная Венеция походит на поцелуй влюбленных друг в друга змей? – разорвал тишину вкрадчивый голос.

Я вздрогнула и подняла на Гая влажные глаза.

Он не смотрел на меня, его задумчивый взгляд продолжал скользить по волнам погрузившейся во мрак лагуны.

– Карнавал имеет особое значение для меня. В этом году он символизирует шесть чувств, соответственно шести основным сестьере – районам. По воле судьбы остров Джудекка символизирует Осязание (Легкая приятная дрожь пробежала по моему телу.), Кастелло – Вкус, а площадь Марка – Ум, но отцы города под этим названием скрыли Интуицию. Наша встреча с тобой предопределена судьбой.

Я не сводила с него глаз, ловила каждое движение, каждый вздох. Я безумно желала его. Он это чувствовал.

Гай приподнял уголок рта и, выпив остатки вина, поймал губами ягоду, медленно прожевал и поставил бокал на столик. Черт!

– Помоги разгадать одну тайну. То, что происходит сейчас, не случайно. Я шел к этому моменту долгие годы. Напротив меня сидит прекрасная женщина, нет, лукавлю, женщина божественная. Дар возвышает тебя над обычными людьми.

Я слушала в недоумении. Какой дар? Наоборот, утрата способностей сделала меня обычным счастливым человеком. Я лелеяла надежду, что они не вернутся, и я проживу остаток жизни без радио в голове, без тревожной лампы.

– Мне нужна твоя помощь. Особое видение.

Гай не сводил с меня пристального взгляда. Его синий глаз мертвой хваткой вцепился в меня. Странная ситуация: он просит о помощи ту, которая пять дней живет свободно, подобно миллиардам смертных, не видящих и не слышащих…

– Просто закрой глаза и расслабься. Доверься мне. Можешь облокотиться на спинку кресла. Сейчас важно, чтобы ты полностью отвлеклась от внешнего мира и прислушалась к внутреннему голосу. Верни его!

Я еще сомневалась, отказаться или нет, но Гай встал и подошел сзади к спинке моего кресла. Его руки коснулись волос, убирая с лица непослушные пряди; мужчина нагнулся, обжигая мою щеку своим дыханием. В тот же момент приятная судорога настигла тело, обдала жаркой волной и сжала подобно пружине.

– Сиди спокойно. Просто закрой глаза, расслабься и взлетай. Ты же умеешь летать. Ничего не бойся – лети за горизонт, моя белоснежная голубка.

Его руки нежно погладили лоб, медленно спустились к шее, продолжили плавные круговые движения, захватывая плечи. Внутри меня постепенно разгорался огонь. Гай был искусен в ласке, он поддерживал пламя на безопасном расстоянии, позволив вспыхнуть лишь маленькой свече, спугнувшей морок, на время затянувший разум. Свет пробудил утраченную чувствительность, вернул хрустальную ясность сознания.

Я вновь ощутила первопричину каждой мысли, рождающейся в голове, отправной пункт каждого явления, я стала прежней, способной сканировать реальность вокруг, за исключением одного человека, руки которого лежали на моих плечах.

Он оставался для меня тайной. Тогда меня это не смутило. Я боялась одного – ошибиться в нем, а еще больше – его потерять.

Он взял мою руку, сплетая пальцы, и создал контакт. Не прерывая его, мы переместились на ковер. Наши взгляды создали второй замкнутый круг. Я видела лишь правый умоляющий глаз, сконцентрировалась на его небесной глубине, сознательно избегая пустого, затянутого непроницаемой пленкой ока, словно за ним притаилась неведомая опасность.

Пристально глядя на меня, Гай начал рассказ:

– Много минуло лет, пронеслись века с того момента, как Черная Регина передала преемнице – ребенку, принятому на свет у погибшей в родах матери, – особую вещь. Медальон принадлежал девочке до окончания ее земной жизни и проследовал дальше, передаваемый от матери к дочери.

Последним владельцем медальона стала несчастная Анна Кляйнфогель, казненная по обвинению в колдовстве, жительница затерянного в горах швейцарского Дизентиса.

Бедная женщина ухаживала за женой местного старосты Иоганна Пруста и прислуживала в его доме. Но была оговорена и признана ведьмой, якобы желающей извести весь род благородного и влиятельного члена общины с целью женить его на себе. Простолюдинка понесла от своего хозяина.

После недолгого судебного разбирательства, на волне неконтролируемого мракобесия, бедная женщина и ее еще не родившийся ребенок были казнены на площади перед монастырем в канун Пасхи.


Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги
(всего 1 форматов)